Печальная история

Настя закончила этот ВУЗ не с красным дипломом, но четвёрки только две. Остальные пятёрки. И я ею горжусь.

Ну, так вот. Возвращаясь к осени двухтысячного.

Настя, значит, чуть ли не со слезами.

— Она, — говорит, — мою любимую кружку разбила.

— Ну, подумаешь, мать уронила кружку...

— Она её не уронила! Она её как шарахнула о стенку.

Ну вот что я тут могу сказать? Даже и не знаю чем крыть. Промолчал.

— Она всё психует. А причём тут я? Причём тут бабушка? Или ты? Сама виновата.

— Настя, деточка, ей тяжело. Она, конечно, ошиблась, но её надо поддержать. Ей надо помочь.

— Да чем я ей могу помочь?...

Дочка всхлипнула — Жили как люди. А теперь...

— Настенька она же тебе создала все условия. Она отдала тебе большую комнату, а сама поселилась в маленькой.

— Большая комната?! Да какая она большая? Туда даже моя спортивная стенка не влезла.

И тут я решил — хрен с ними, с амбициями. Не буду продавать трёхкомнатную. Пусть живут.

— Вы не ссорьтесь Настя. Прости, но я от обиды глупость сделал. Давай всё назад отыграем. Вы перейдёте в ту квартиру. Мебель мы, правда, покалечили с этим переездом, но и тут есть плюс. Вы можете сконструировать что-то своё.

— Мне та моя комната нравилась.

— Ну, давай сделаем всё точно так же как было.

Ну и всё. Настя разулыбалась. Мы с ней сделали уроки, и она осталась у меня ночевать.

А на следующий день на работе ко мне зашла Таня и предложила.

— Юра давай я у тебя куплю ту нашу квартиру. Я ипотеку возьму и куплю.

— Таня, кто тебе даст ипотеку? У тебя зарплата недостаточная.

И тут до меня дошёл весь кошмар её предложения. Я аж вспотел.

— Танечка, — спросил я её осторожно, — а почему — "ипотека"? Я ведь отдал тебе половину накоплений, там вполне хватало на три таких квартиры... Ты их что? Ты их отдала Ильясову?

Она скривилась, как будто вот-вот заплачет, глазами забегала.

— Да, Юра, отдала.

— Зачем, — наивно удивился я.

— Он хотел купить оборудование. Бетонные блоки хотел начать делать... Ничего не купил.

— И ты, как я понимаю, не составила договор займа, не взяла с него расписку? Нет?

— Нет.

Я прямо сел. Аж жарко стало.

— Да... матушка моя, ну ты даёшь. Круто... И ты отдала все свои накопления этому джигиту? Таня, ты — бухгалтер, как ты могла, вот так?!...

Сказать честно? Это было как плевок в физиономию. Прямое оскорбление. Я же отдал Тане не только ту часть, которую она отложила. Там больше половины моих. Это выходит — я уплатил Родику почти два лимона за то, что он поимел мою жену? Охренеть. Стало гадко, меня аж перекосило.

Не сдержался, поехидничал — Танечка, а не слишком ли дорого ты заплатила за хрен? Он что у него — настолько сладкий, или золотой?

Молчит. Тоже скривилась. Обиделась.

Бабы иногда бывают такими дурами.

Спустя пару дней после новогодних праздников. Таня заглянула в кабинет — Юрий Николаевич, можно?

Для посторонних мы перешли на "вы". Увидев, что я один, Таня прошла села на дальний стул. Я выжидательно смотрел на неё. Танечка помялась, но потом решилась.

— Юра, ты знаешь, что Родион исчез?

— В каком смысле "исчез"?

— В смысле — пропал.

Я удивился — Таня, ты что, с ним до сих пор... контактируешь?

Она вспыхнула — С чего ты взял? Ничего я с ним не контактирую! Ещё чего не хватало!

— Тогда вопрос. Как это он "пропал"? И откуда у тебя информация?

— По телевизору в бегущей строке увидела. "Вышел и не вернулся". Наверно родственники заявили.

Я набрал номер нашего завхоза. Попросил Сашу зайти. Тот зашёл, поздоровался, сел.

— Саша, ты когда последний раз Ильясова видел?

— Родиона-то? — Он прищурился, вспоминая — Ну, так до нового года ещё.

— Таак. Интересно. Татьяна Ивановна, ты его лучше всех знаешь. Как думаешь, куда он делся?

— Да я-то откуда знаю?! — Возмутилась она.

— Долгов у него много? Как у него шли дела на производстве? — Продолжал пытать я.

— Не знаю, Юрий Николаевич. Сказать честно, гонора у него много, а дел — не очень. Мышиная возня какая-то. А уж апломб...

— Ясно. Мы с ним когда последний акт сверки составляли?

— Не помню. Это Валентина Ивановна знает.

Я позвонил главбуху.

— Валентина Ивановна, когда мы составляли последний акт сверки с ООО "Верона"?

— В конце декабря.

— И какой результат?

— Насколько помню, больше восьмидесяти тысяч задолженности.

Я попросил Танечку — Татьяна Ивановна, сходи, принеси мне этот акт.

Потом Саше — Саша, а ты слетай, поспрошай работяг в "Вероне", может они что знают.

Танечка занесла мне бумажку и села выжидательно.

Я посмотрел на суммы. Да... Восемьдесят две тысячи. Круто. Это, выходит, он больше четырёх месяцев за аренду не платил.

— Он что думает? Если он у меня жену увёл, значит можно не платить по договору? Он, что — с тобой рассчитался за всё? Засранец.

Таня вспыхнула, вскочила, пошла к двери.

— Вернись, Танечка. Сядь.

Она нервно села — Ты что, всегда мне будешь этим тыкать?

— Таня, когда дело будет касаться Ильясова — всегда. Это необходимо. Ты знаешь его телефон?

Она покивала.

— Позвони ему, попробуй.

Танечка набрала номер на сотовом. Абонент не в сети.

Я позвонил Саше — Ну что там, Саша?

— Работяги не в курсе, Юрий Николаевич. Сами его уже давно не видели. Дали телефон бухгалтера.

— Говори.

Саша назвал цифры.

— Как зовут бухгалтера, не выяснил?

Саша побубнил с кем-то, потом мне — Светой. Как отчество, не знают.

Я набрал "Свету". Та тоже ничего определённого не сказала.

Таня спросила — Юра, а чего ты засуетился?

— Мне просто интересно — чего это он в бега ударился? От долгов смылся? Восемьдесят тысяч у нас, что — так и повиснут?... Да и вибростол у него хороший, мне пригодится...

Потом пристрожил — И вообще, что это за разговоры? "Засуетился"! Это бизнес, Таня. Ты уж как-нибудь со словами-то, поосторожней. Выбирай.

Набрал опять Сашу. — Саша, у нас на этом блоке ворота можно надёжно закрыть.

— Да, можно. Там же железная скоба поперёк. Амбарный замок — и всё.

— Так, Саша. Работяг выгоняй, блок закрывай. Всех "вероновских" работников — ко мне. И подожди там немного, сейчас подойдёт бухгалтерия, проконтролируй, чтобы им не мешали. Если кто-то появится и начнёт гнуть пальцы, сразу звони мне, и в помещение посторонних не пускай. Когда женщины закончат, блок под замок.

— Юра, ты что хочешь сделать? — Забеспокоилась Таня.

— Посиди пока, помолчи.

Набрал Юлечку, моего юриста. Молоденькая девочка, двадцать семь лет, юрфак закончила. Хватка как у бульдога. Попросил зайти.

— Таня, ты знаешь, где у него документы хранятся?

— Часть — в конторке, часть у бухгалтера.

— Ты знаешь, сколько он платил работникам?

— Приблизительно.

— Напиши мне суммы прямо сейчас.

Зашла Юлечка. Красавица. Актриса Самбурская, один в один. Может только — повыше ростом. Аж на сердце потеплело.

— Юля, — говорю я ей, — подготовь исковое заявление к ООО "Верона", вот по этому акту, и уведомление о гражданском удержании имущества. С Татьяной Ивановной сделаете опись и оценку.

— А ты, Татьяна Ивановна, возьми пару мужиков покрепче. Серёгу карщика, он здоровый, и... ну попроси, короче, кого выловишь. Если что, если появится кто-то с неуместными вопросами — пусть хоть бьют. Скажешь, что я прикрою и заплачу. И поковыряйся у Родика, прости Господи, там в бумагах. Меня интересует его клиентура. Поставщики и покупатели. Сделай мне полный список. Ну, давайте, действуйте.

Когда они уже выходили, я вспомнил ещё...

— Да! Юля, ещё одна просьба. Посмотри, какие суммы и за что, там ещё можно "накрутить".

Юленька, хищно так усмехнулась, дёрнула бровью — Сделаем.

Умница.

Тут же зашли Родионовы работники. Я усадил. Выяснил — кто главный. Один мужичок в возрасте, Федором Семёновичем зовут. Бригадир.

Переговорил с ними. Предложил перейти всей бригадой ко мне. Объяснил, что работать будут на том же оборудовании. Получать будут по новой схеме, но больше чем у Ильясова. Они согласились. А чего им упираться?

Я взял у бригадира номер его телефона и отпустил всех на отдых. Работы у них всё равно нет. А когда они мне понадобятся, я их вызвоню.

Через некоторое время зашли Юля с Таней. Показали наметки описи. По суммам, до размера долга не дотягивало и половины. Ну и хрен с ним. С поганой овцы хоть шерсти клок. Юлечка добавила ещё тридцать тысяч задолженности за ремонт помещения и уборку прицеховой территории. Получилось вполне красиво. С этим можно идти в арбитраж и выиграть.

— Ну, — говорю, — Юлечка, действуй. Я надеюсь на тебя, и на этот цех.

— Всё будет сделано, Юрий Николаевич, — и ушла.

Таня положила мне на стол список — Это его контрагенты. Вроде, весь набор. Я всё просмотрела.

— Хорошо, Танечка, спасибо, — глянул в листок. — Мда. Клиентская база мизерная.

— Да я же говорю — шума много, а дела на копейки.

Посидели, посмотрели друг на друга.

— Ну, всё, Таня, — говорю с намёком, — больше у меня к тебе вопросов нет.

Она сидит, смотрит задумчиво. Потом спросила — Юра, ты что — мстишь ему?

И тут меня прорвало. Некрасиво конечно. Но я живой человек. Не сдержался. Горло перехватило. Я наклонился к ней через стол, почти к самому лицу, и не заговорил, а захрипел.

— А ты как думала!? Ты думала — он разрушит мою семью, покалечит жизнь женщине, которую я люблю, покалечит жизнь мне, ударит по лицу ребёнка, дорогого мне человечка, и всё?! И он будет ходить и похохатывать?! Он будет спокойно жить дальше?! Вот — хрен, Таня! Не будет он жить! Поняла?! Не будет! Я таких вещей не прощаю!

Таня испугалась. Она, замерев, смотрела на меня круглыми глазами. Ну, ещё бы! Мало кто видел меня в злобе. А кто видел, говорят — запоминающееся зрелище.

Похватав воздух ртом, Таня прошептала — Так это что?... Это ты его?...

Но я уже взял над собой контроль. Хоть и потряхивало.

— Нужен он мне больно, — сказал я безразлично, — руки об него марать.

И приказал — Всё, иди, Танечка. Иди, работай.

Вечером после работы, Григорий Иванович, как всегда, довёз нас до моей старой квартиры.

Танечка попросила — Юра, проводи меня, пожалуйста.

А почему бы и не проводить? Вечер хороший, тихий, можно и прогуляться. Пошли потихоньку.

Немного помолчав, Таня начала разговор — Юра, когда ты на меня накричал, ты сказал — "женщину, которую я люблю".

Я ждал...

— Не "любил", а "люблю". Это правда?

— Конечно, правда. Любовь же не сразу проходит... Конечно, люблю. Не в такой степени как раньше, и по-другому, но...

Мы шагали по тротуару, по свежевыпавшему снегу. В тот день было тепло, не ниже минус десяти. Почти лето, блин.

— Юра, ты же знаешь, я тебя тоже люблю.

Ладно, пора расставить точки. Чего ходить вокруг да около.

— Таня, ты предлагаешь всё вернуть? "Начать сначала"?

— Да.

— Я бы тоже этого хотел. Мне с тобой было хорошо. Но есть проблемы. Мне нужны доказательства и гарантии.

— Юра, но ведь когда ты женился на мне, ты же ничего не требовал.

— Танечка, ситуация другая.

Я поддержал поскользнувшуюся Таню, и она взяла меня под руку.

— Мне нужна твоя душа. Ты забыла? А сейчас я не могу понять — тебе нужен я, или тот прежний домашний уют, та, прежняя наша квартира, прежняя зарплата, ну и прочее. Ты сможешь доказать то, что тебе нужен именно я, а не материальное благополучие.

— Скажи — как я могу это сделать, и я сделаю.

— Да в том-то и дело, что никак. Если я, например, продам всё, отдам все деньги какому-нибудь детдому, уволюсь с работы, останусь без жилья, стану жить на мизерную зарплату, ты готова в таком случае "начать сначала"?

Танечка слегка замешкалась. Но потом покивала — Да, Юра, готова.

— Таня, ты, прежде чем ответить — задумалась. Прости, но я не могу так поступить ради проверки. Не могу потерять всё, непонятно ради чего. Если даже ты не бросишь меня нищего, ты всё равно сделаешь это в надежде на то, что я всё смогу вернуть. Понимаешь ли ты меня, радость моя горькая?

— Я понимаю, Юра. Я готова.

— Ты готова всю жизнь прожить в нищете? Ради меня? Таня, да я уверен — ты и года не выдержишь! Извини, но ты ничем не сможешь доказать свою любовь. Я тебе — могу, ты мне — нет. Пойми Таня, у меня нет твоей души. Ты отдала её другому.

— Юра, я понимаю, что потеряла тебя, но...

Я её остановил — Таня, ты меня не потеряла. Ты меня выбросила.

— Нет, Юра, ты не прав. Поверь, ты не прав.

— Хорошо. Если ты придумаешь способ доказать свою искренность, доказать, что я для тебя всё, а Ильясов ничто, мы попробуем всё вернуть.

— Я найду, как доказать.

Наивный ребёнок. Она всё ещё на что-то надеялась. Она не понимала, что возврата нет. И я не мог отобрать у неё эту надежду. Лучше уж спустить всё на тормозах. Постепенно.

— Только Таня, прежде чем что-то предпринять, поговори со мной. Наш договор о том, что ты мне говоришь всё, остаётся в силе?

— Да Юра. Я скажу тебе.

— Ну и заодно подумай о гарантиях.

— О каких гарантиях?

— Гарантиях того, что не появится следующий Ильясов. Какой смысл затевать семью, если история повторится.

Она на что-то решилась — Какие конкретно тебе нужны гарантии?

— Любые, но надёжные. Мне нужно поверить тебе.

Она долго молчала.

— Юра я ничего не могу придумать. Хочешь, я тебе квартиру подарю?... Да, понимаю, глупость брякнула...

— Да уж...

— Хочешь, я с собой что-нибудь сделаю?

Я вообще охренел — Э, э, э! Стоп! Не говори ерунды. Давай-ка закроем эту тему. Это что за мысли такие — сделает она с собой! У тебя Настя, ты для неё должна себя беречь. Всё закругляемся. А то договоримся до плохого.

На это страшно было смотреть. На то, как маленькая женщина панически удерживала надежду. Ситуация-то была безвыходная, а Таня лихорадочно искала выход.

— Юра, я что-нибудь придумаю. Только ты мне помоги. Тоже подумай — что можно сделать.

Мы остановились у Таниного подъезда.

— Тань, да я уже мозги сломал на этих думках. Я тебя простил. Я тебя люблю. Мне тебя сильно не хватает. Если бы ты знала, как мне не хватает твоего тела. Твоих губ. Если бы ты знала, как я скучаю по тебе. Если бы ты знала, что я в жизни потерял... Мне просто не на кого стало молиться. Понимаешь? Я своего ангела потерял.

Таня придвинулась, прижалась.

— Юра, тогда пойдём к тебе. Прямо сейчас.

Она совершенно не понимала, что я говорю о другой женщине. О той, которая осталась там, в моей памяти. Которая улыбалась как Мадонна, и могла, проходя мимо, одним ласковым прикосновением руки подарить неземное счастье.

А та, что сейчас стояла передо мной... Это была другая. То, что она предлагала сделать сейчас — это просто секс. И ни капли счастья.

— Нет, Таня. Я теперь всегда, думаю, что где-то ходила паскуда, которая рассказывала своим друзьям о том, какой я рогатый лох, и как ловко он тебя охмурил, и как высосал из тебя деньги, и как, и в каких позах он тебя имел. Это выше меня. Пока я всё это перевариваю, ничего у нас не получится. Как только я представляю, что мы снова... У меня сразу картинка — ты с ним.