Фантастический боевик. Канцлер. Книга первая

Вдруг, внимательно оглядев свою паству и примкнувшим к ним зевакам, Лёня выдал пророчество, что скоро сгорят все книги. Сам бы Лёня собрал бы все книги в кучу, да и сжёг, но Он сам сделает это за него. Почему? Потому, что всё зло от них, как и от телевизора.

По этому поводу возникла даже целая дискуссия между прохожими, которые усомнились, что надо жечь книги, и крикливыми приближёнными Лёни, которые утверждали, что раз Праведник сказал жечь, значит надо жечь. Честно говоря, паства Лёни книг сроду не читала, и ей было строго фиолетово, что с книгами делать.

Руни тоже отметилась с вопросом к Праведнику. Она спросила из толпы "Есть ли у пингвинов коленки?". В ответ она получила заверение, что Он вскоре направит свой гнев не атомную станцию. Прохожие откровенно смеялись.

Постепенно возник странный культ прикосновений к Праведнику. Вдруг стало модно дотронуться до Праведника. Это действо обещало принести много пользы тому, кто приложится к Лёне. Прикосновение одним пальцем к плечу святого человека стоило ровно рубль, а всей пятернёй — уже червонец. Приближённые зорко следили за тем, чтобы прикасающиеся к святому телу одним пальцем бесплатно не коснулись его двумя или даже тремя пальцами. Прикосновение тремя пальцами оценивалось уже как прикосновение на трояк. Скидок на этот ритуал не делалось никому. Бесплатно к телу святому можно было дотрагиваться только Митричу и Танюхи Пыжику. Только им доверялось отнести уставшее тело Лёни домой и коробку с пожертвованиями.

* * *

* * *

* * *

* * *

Наконец, я выбрал время зайти к хорошему человеку в гости. Это к бывшему учёному Рощину Владимиру Ивановичу. Мне нужен был от него доступ к его научной библиотеке. В общественной я уже засветился. Зная, что у Рощина имеется жена, я велел Руни изучить штук двадцать толстых книг по кулинарии. Это для её беседы с пожилой женщиной, пока я буду беседовать с учёным мужем. Подумав, я ещё велел Руни выучить книги по современному искусству. Вдруг разговор зайдёт про картины или про танцы, которые здесь называют балетом. Не всё же время ей химичить с ядами или с взрывчаткой. Хоть Руни и хороший специалист, но взрывчатка, это такое тёмное дело, да и город немного жалко.

Предварительно позвонив Рощину, мы договорились с ним о встрече. Я честно предупредил, что буду не один, что со мной будет мой телохранитель.

Взяв, для хозяев фрукты, восточные сладости и пару бутылок магазинного, но дорогого вина, мы с Руни пошли в гости.

Нас встретил сам Владимир Иванович вместе со своей женой Марией Ивановной. Жили они на втором этаже двухэтажного дома, считавшегося по местным меркам весьма престижным строением. Потолки в этом доме были высокие, что было редкостью в местной архитектуре. В просторном коридоре висела репродукция картины Боровиковского "Портрет Марии Лопухиной".

Указав на картину, Руни произнесла:

— Интересно, здесь эта картина помещена из-за сходства имён? Вы, Мария Ивановна и графиня Лопухина тоже была Марией Ивановной.

— Признаться, я даже не знала, что у этой девушки отчество как у меня, — ответила хозяйка. — Здесь она помещена с другой целью, — поведала она с какой-то грустью.

— А вы знаете, — продолжала Руни. — Что портрет, на котором ее изобразил Боровиковский, был окутан мистическими историями. В те времена считалось, что стоит молодой незамужней девушке посмотреть на эту картину, как она сама вскоре умрет от чахотки, как умерла молодая графиня. Ходили слухи, что портрет стал приговором для десятка юных девушек.

Боровиковский, если хорошо присмотреться к выражению лица юной Марии, хорошо изобразил тень некой грусти и, возможно, предстоящей беды. Жизнь Марии Ивановны оборвалась всего лишь через 3 года после написания этого портрета. Молодая женщина в 21 год буквально сгорела от чахотки.

Этому портрету даже были посвящены стихи:

Она давно ушла, и нет уже тех глаз,

И той улыбки нет, что молча выражали

Страданье — тень любви, и мысли — тень печали,

Но красоту её Боровиковский спас.

Так часть души её от нас не улетела,

И будет этот взгляд и эта прелесть тела

К ней равнодушное потомство привлекать,

Уча его любить, страдать, прощать, молчать.

(Я. П. Полонский)

Так Руни познакомилась с хозяйкой, которая увела её на кухню вместе с нашими подарками. Представляю, что Руни расскажет ей, если разговор зайдёт про пищу людей. А Руни могла бы рассказать не только про людскую пищу. Её раса отличается потрясающей всеядностью.

Меня же интересовали только книги. В основном по современной физике, математике, философии и технике, поэтому я легко дал себя увести в кабинет учёного. Здесь для меня было раздолье: на полках было сотни книг. Да мне здесь целые сутки можно провести, пока всё не изучишь.

С хозяином у нас вёлся лёгкий непринуждённый разговор о математике. Я старался оперировать исключительно теми терминами, что уже узнал из земных книг, но постоянно срывался на близкие мне понятия.

— Какой у тебя полёт мышления? — с грустью сказал хозяин. — Вот бы нашим учёным и студентам так глубоко понимать науку....

Ага, полёт мышления....первый курс училища младших техников...

Где то я промахнулся, что Рощин понял, что я знаю больше, чем современные студенты.

Что конкретно надо от меня учёному я вскоре узнал, когда он начал спрашивать о родителях. Признался, что кроме Руни у меня никого нет. Документов тоже нет. Да ничего нет. Только хвост и лапы.

После этого Рощин рассказал мне грустную историю и что он хотел бы от меня.

Оказывается, портрет Марии Лопухиной висел не просто так. Эта девушка на портрете была очень похожа на старшую дочку Владимира Ивановича. Только с ещё более трагической судьбой. У четы Рощиных было две дочки: Елена и Карина. Старшая дочка была замужем за успешным Ростовским предпринимателем. Имела сына, которому сейчас бы было 17 лет. Но время было бандитское. Её муж попал в крутую разборку и погиб. Елена от горя слегла и стала пить. Продлилось это не долго. Организм не выдержал. Большое наследство её мужа притягивало к себе алчные взгляды. Всё имущество должно было достаться сыну, внуку Владимира Ивановича, но его устранили оригинальным способом. Парень не отличался большой силой воли и его легко подсадили на иглу. Через два месяца после смерти матери погиб и сын. От передоза. Рощиных предупредили, что если хотите жить, то не претендуйте на наследство и уезжайте из Ростова. На все деньги, что были у семьи, купили квартиру в Туапсе и теперь живут здесь. Хорошо, что младшая дочь ещё помогла. Она замужем за военным и живёт на Урале. Вот такая жуткая история. Но, какое время, такие и песни.

От меня Рощин хотел следующее. Он сообщил, что у него чудом остались все документы внука. Паспорт, аттестат, свидетельство о рождении. В фотографии на паспорте внук был в 14 лет. А мы были очень похожи. К тому же Ольга не стала менять свою фамилию при замужестве и сына записала на фамилию Рощин. Теперь старый учёный захотел сохранить свою фамилию, сделав из меня своего внука. На фото я очень похож на оригинал, а если у меня только Руни и никого больше нет, то почему бы мне не стать его внуком. Так меня уговаривал старик. Говорил, что я через пару лет смогу подать документы в университет, и сдать экзамены. Рекомендовал мне поступать в универ на физтех, там у них есть хорошая кафедра физики информатики. А Руни у них останется жить. Ага, как же.

Лично мне эта учёба и даром была не нужна. Но документы и легализация в обществе, таким образом, мне подходила. Я, конечно, мог себе и Руни добыть впоследствии любые документы. Способов я придумал много, но сейчас это была птица отряда воробьинообразных в руках, чем журавль в небе.

В результате переговоров я согласился на эту авантюру. Вот только Руни с ними не останется, заявил я, она мой телохранитель. Как я без неё?

Я прекрасно понимал, что эти документы не выдержат серьёзной проверки. Но за это время я успею, что-нибудь придумать. Надо обзаводиться "железными" документами, но пока и такие сойдут. Я изложил старику свой план получения нами нормальных документов, от него только потребуется подтвердить наши родственные отношения и "прописать" нас к себе. Система "прописки" в этой стране, конечно, оригинальная. Придётся опять побеспокоить нашего семейного адвоката.

На прощание старик прочитал мне слова Омара Хайяма, сказав, что давно живёт по ним:

Жизнь — пустыня, по ней мы бредём нагишом.

Смертный, полный гордыни, ты просто смешон!

Ты для каждого шага находишь причину —

Между тем он давно в небесах предрешён.

Я заверил старика, что совершенно не сомневаюсь в предопределённости этого мира, но считаю, что эта Вселенная не самая совершенная.

Хозяйка совершенно не хотела отпускать Руни, наверное, она рассказала хозяйке много новых рецептов приготовления пищи. В свою очередь я обещал чаще заходить в гости к старикам.

* * *

* * *

* * *

**

Мы с Руни постоянно усовершенствовали наши поделки. Мне не терпелось провести тестовые испытания моего аппарата. Он был уже не таким громоздким, как первый образец. Этот помещался в пластиковый пакет. Значит, решено. Если нам всё равно надо уезжать, то проведём испытания с треском.

Выходить в сеть решил с публичной библиотеки. Ночью. Знаю, что запеленгуют и приедут, но с этого объекта можно ловчее скрыться. Сейчас я хотел протестировать местную сеть ПВО.

В библиотеке я был, чуть ли не самым последним посетителем. Когда пожилая библиотекарша попросила меня покинуть помещение, то я изобразил, что ухожу. Сам же уже знал, где можно остаться в закутках библиотеки невидимым. Потом оставалось дождаться, пока все служители разойдутся по домам и приступить к операции. Сторожа я не боялся. Сторожем там числилась пожилая женщина, которая несла службу внизу, на первом этаже. Ночью она спала на топчане в гардеробе. Так что сторож в этом здании был для мебели. Это здесь так говорят. Типа сторож заменяет мебель? Жалко, что она скоро погибнет. Чего это я? Стал жалеть местных аборигенов! С каких это пор?

Когда я посчитал, что всё в этом здании успокоилось, пробрался обратно в читальный зал. Там был телефон, с которого скоро я выйду в сеть и начну пугать местную ПВО. Освещение мне было не нужно. Мог собрать устройство, даже не глядя. Конечно, это устройство могло работать хоть на улице, но мне надо было, чтоб считали, что сигнал шёл из этого здания. Темноты ждать пришлось ещё долго. Лето — дни длинные. Дождавшись темноты приступил к работе.

Через некоторое время сигналы с моего устройства стали искать внешние сильные излучатели. Такие устройства я видел на вокзале и в порту. Видел и радиорелейные вышки. Кто-то где-то в это время работал на этих объектах, вот моё устройство с большой скоростью и перебирало частоты, чтобы благополучно вклиниться в работу чужих передатчиков, а ответственным назначить обычный телефон в библиотеке. Минут десять моё устройство проработает в паразитарном режиме, потом сдохнет. Но его запеленгуют раньше.

Сейчас я представлял, что видят операторы на радарах, как гражданских, так и на военных. Они внезапно увидели яркую точку, выскочившую из Чёрного моря, в километрах 50 от Туапсе. Этот неопознанный летательный объект двигался по баллистической траектории со скоростью 3М. Точкой приземления служила атомная станция. На запросы НЛО, естественно, не отвечал. Классифицировался он как неизвестная баллистическая ракета. Решение надо было принимать немедленно. Даже если на этой ракете не было ядерной боеголовки, то даже с обычной взрывчаткой она могла наделать кучу бед. Аппаратура упорно классифицировала НЛО как ракету, слишком яркая была сигнатура. Дежурный офицер, естественно, решил сбивать ракету, благо летит строго по расчётной траектории, как бы сама просит "Ну сбей меня". Навстречу НЛО ринулись две противоракеты. Ну эти не знают, что охотятся за призраком, сигналом-паразитом. Мой аппарат засёк старт. Теперь надо было отсчитать секунд 15 и выключать аппарат. Будем считать, что противоракеты поразили цель. Она ведь исчезла с радаров.

А сейчас надо будет успеть убежать. К своему уже ненужному аппарату я прикрепил уже изделие Руни. Что-то вроде термитной бомбы. Нажал кнопочку. Теперь через сорок секунд произойдёт сильнейшая вспышка, которая уничтожит это здание. А может быть и стоящие рядом. Руни могла и переборщить. Поэтому выяснять не буду, а за 40 секунд отойду как можно дальше. Открыл окно во двор, бросил верёвку. Спустился по ней, Считаю, уже досчитал до 18. Однако надо бежать. Пути отхода рассчитаны до метра. Забор. Чужой двор и выход на другую улицу. Теперь идём спокойно, гуляем. 37...38...39...40...слышу сильный взрыв, вижу ослепительную вспышку и огненный шар, улетающий в небо, чувствую взрывную волну. Точно Руни переборщила. Раза в три. Кругом в домах разбитые окна, воют машины. Интересно, мне послышалось, когда вылезал из окна, что к зданию подъехали машины? Теперь надо чуть погулять в сторонке, а потом посмотреть издалека на то, что осталось от здания. Желательно в толпе зевак. Надеюсь, власти поймут тонкий намёк, что на доске появилась новая фигура, и с ней надо будет считаться. Думаю должны понять, что такая аппаратура, умеющая создавать сигналы-паразиты, и имитировать цели стоит дорого. Ещё пару столетий они не смогут сделать такую аппаратуру. Просто до каскадных схем они ещё не додумались. Конечно, можно подумать, что это фантастика и такого быть не может. Да у них тут сто лет тому назад ещё даже радио не было, а теперь персональные компьютеры начали в гаражах клепать. Скоро до флэшек додумаются.

Уже сегодня ночью стратегический баланс нарушился. Теперь не определишь, летит ли на тебя ракета или фантом. Пока местные приборы не способны распознать такой обман. А если таких сигналов вдруг появиться сто тысяч? Думаю, сегодня в штабах серьёзно задумаются.

А что касается меня и Руни, то, думаю, пока свои электронные поделки прекращу делать. Думаю, надо Руни помочь излучатель сделать для модификации генома растений. Очень уж она загорелась идеей сделать модифицированный олеандр с геномом скорпиона. Говорит, что тоже весело получится.

* * *

* * *

**

— Нескафе, — с отвращением посмотрел на банку растворимого кофе майор Крылов. — Такие же помои как и Чибо.

Он взглянул на часы, до окончания дежурства оставалось не очень много времени. Запах кофе раздражал. Раздражала и обстановка в дежурке, впрочем, как всегда.

Последние события в городе не способствовали хорошему настроению. А аппетита давно не было. Даже дома. В голову лезли мысли. Нехорошие мысли.

Наконец Крылов закончил с омерзением рассматривать банку кофе и, выдохнув, сказал:

— Будешь, Вадим, пока кипяток не остыл?

Это он обратился к старшему сержанту Глушко, который зашёл в дежурку, и сейчас сидя на казённом стуле, рассказывал Крылову о последних слухах.

-.....вот тут Лёня и говорит, — продолжал рассказывать Глушко. — Что Он спалит эту чёртову библиотеку к чёртовой матери ....

— Не, кофе не буду, — прервал свой рассказ Глушко. — Слушай дальше. Дальше Праведник ещё круче загнул.