Продолжение 22

Взрыв выбил оконные стёкла и распахнул настежь дверь, из кабинета тут же потянуло дымом и запахом палёного волоса... Прибежавшие слуги обнаружили посреди разгорающегося в кабинете пожара неподвижное и обезображенное тело Великого князя Бориса Владимировича. Ещё через полчаса личный врач Великой княгини Марии Павловны констатировал смерть своей хозяйки от апоплексического удара...

* * *

— ... Петроградское отделение Корпуса госбезопасности в настоящее время проводит дальнейшие следственные действия в отношении лже-Шамшиной и остальных сообщников на предмет выявления связей заговорщиков с другими Романовыми. Приговор Тайного Трибунала в отношении бывших Великих князей Андрея Владимировича и Бориса Владимировича приведён в исполнение. Великая княгиня Мария Павловна по заключению врачей скончалась от инсульта. Подполковник Гуров доклад закончил. Вопросы есть?.. Если вопросов нет, и повестка дня исчерпана, хотел бы в свою очередь задать вопрос господину академику. — До конца выдерживаю холодно-официальный тон, так не понравившийся Павлову и вызвавший недоумение Келлера, ясно читавшееся на его лице. Ничего, сейчас будем разговаривать немного в другом стиле, тем более, что Воронцов час назад поделился со мной дополнительной и оченно интересной информацией...

— Слушаю Вас, Денис Анатольевич. — Академик хмуро смотрит на меня, нервно постукивая по своему блокноту карандашом.

— Мне интересно — с какого такого бодуна господин тайный советник вдруг начал непонятные эротические пляски вокруг некоторых не самых лучших представителей российского бизнеса? Второв, Рябушинский, Путилов, Рубинштейн, Поляковы и прочая масонская бл... "лейб-гвардия" у нас, если мне память не изменяет, в списке Љ2. Так что за Лукулловы пиры и ужины при свечах здесь устраиваются?

— Вот только хамить здесь не надо, господин подполковник! Не у себя в батальоне! — Лицо Павлова начинает приобретать сочно-помидорный оттенок. — Я ещё должен спрашивать — с кем мне общаться, а с кем нет?!..

— Да что Вы, Ваше превосходительство! Мальчик уже взрослый, сами всё решаете!.. Только сдаётся мне, что берега Вы попутали. Наш-то берег — правый, а Вы к левому подгребаете потихоньку!.. И незаметно для других!..

— Что?!!.. Да как ты...!!!.. Сопляк!!!.. — Академик пулей вылетает из-за стола и делает самое наихудшее, что можно сделать в такой ситуации, — хватает меня за воротник своей железной лапищей... Захват удаётся только потому, что до сих пор считал Павлова если не другом, то единомышленником. Встать со стула не успеваю, да это и не обязательно. Правая рука летит вверх, костяшка пальца попадает в нужную точку возле локтя, академик дёргается и отпускает меня...

— Ма-алчать!!! Смирна-а!!!.. — Дикий рёв Келлера сопровождается грохотом. Генерал не без усилия выдёргивает из столешницы увязшую посреди обломков малахитового письменного прибора шашку. — Иван Петрович, сядь на место! Денис Анатолич, помолчи! И объясните мне оба, какая собака вас укусила! Что происходит, в конце концов?!..

На непривычные звуки в кабинет заглядывает секретарь Павлова, академик машет ему рукой, типа, — скройся, всё нормально, затем кивает на меня:

— Вот пусть и объясняет, кто и за какое место его укусил...

Келлер, убрав клинок на место, с интересом смотрит на меня, ожидая повествования.

— Дело в том, Фёдор Артурыч, что в последнее время в Институт, как к себе домой, зачастили уже упомянутые не очень хорошие господа. С таинственными и непонятными целями. Они должны или переселиться в мир иной, или очень сильно потеть от страха, думая, что вдруг мы о них вспомним. Ревизия в той же "Военпоставке" уже закончилась, правда результаты нам никто сообщить не удосужился... А господин академик вокруг них танцы с бубном устраивает. Вот мне и стало интересно — с чего вдруг? Известная всем жидкость в голову ударила? Или вдруг денег захотелось, да побольше, побольше?..

— А ты, Денис Анатольевич, не задавался вопросом сколько стоят все эти новые рации, сублимированные пайки и прочие "плюшки", которыми пользуются в твоем батальоне? — Павлов, набычившись, очень нехорошо смотрит на меня. — Я, мать твою, уже начинаю забывать о науке, в голове только одна мысль — где добыть деньги?!.. Я уже не говорю, что на мне сейчас сотни людей Института и всем нужно кушать, одеваться, получать зарплату. И им не интересно, где я возьму на это деньги! Косметика и лечение богатеньких пациентов еле-еле покрывают расходы!.. Наш "Алис Чалмерс" не даёт огромной прибыли потому, что согласно ещё не подписанному Указу Регента нужны и новые станки, и дома для рабочих, и больница, и школа. И поступиться этим я не могу!..

О том, что Розинг и Зворыкин работают над своим телевидением у меня в Институте и с моей помощью уже далеко продвинулись вперёд, Вы в курсе? А о финансовой отдаче думать будем только через пару десятилетий в лучшем случае... Да что там телевизоры!.. Граве с Поморцевым свою "Катюшу" наконец-то до ума довели, сейчас на Шлиссельбургском пороховом заводе вам подарок готовят к наступлению! И отнюдь не на средства Военного ведомства!.. Твой тестюшка тоже не отстаёт, двадцать четыре бронетрактора готовы и вооружены! Считай, что два бронедивизиона у вас есть!.. И опять-таки не из казны!.. А есть ещё и вполне мирные проблемы! Зимой академик Рейн внёс в Думу законопроект о создании Минздрава, который был раскритикован этими пустобрёхами в пух и прах. Сейчас Великий князь Михаил его утвердил, но в бюджете денег опять-таки не хватает. А на носу — "испанка"!!!.. По противодействию которой работы тоже почти закончены. Здесь, в Институте! Набор лекарств есть и даже запасы делаются. Но нужна организованная структура, которая будет на месте лечить людей. А это — тоже деньги и очень немаленькие!..

Академик переводит дух, двумя глотками осушает чашку с остывшим чаем и, решившись, продолжает:

— Что касается тех, кого ты вспомнил и вокруг кого "танцы с бубном устраиваю"... Да, мне нужны деньги! Очень много денег! И знаешь для чего?.. Благодаря скотине Рафаловичу, слава Богу его дезавуировали, мы уже нахапали столько французских кредитов, что расплатиться не можем! От слова "никак"!.. Я связался с Эмилем Бетэно, президентом "Креди Лионнэ", нашим основным заёмщиком, скоро от него на переговоры должен приехать представитель. По определённым намёкам они согласны, как говорили у нас когда-то, реструктуризировать долги...

— И с чего вдруг они такими добрыми стали? — Интересуется успокоившийся уже Келлер.

— С того, Фёдор Артурыч, что если мы объявим себя несостоятельными должниками, вся их финансовая система рухнет. Чтобы дать взаймы нам, они сами брали в долг у британцев и пиндосов. И если это произойдёт, французские банки станут их собственностью. А "Лионский Кредит" и остальные хотят остаться независимыми. Поэтому есть шанс договориться, но им нужна уже сейчас часть денег. Хотя бы двести-триста миллионов золотом! Которых в казне нет!..

— А что, у нас некого раскулачивать? По результатам Гаринских ревизий и согласно всё того же списка Љ2? — Чего-то я до сих пор не могу понять.

— Некого!!! В твоём понимании! — Павлов снова переходит на повышенный тон. — Мы, когда этот список составляли, разбирались в экономике, как свинья в апельсинах!.. Возьми того же Терещенко! Капитал оценивается в семьдесят миллионов! Заводы, землевладения, банки. Только чтобы получить эту сумму, надо продать всё вышеперечисленное! Кому?! Кто купит?! Что будут делать те же работяги, пока всё будет простаивать?! Настоящую революцию хочешь?..

— Так что теперь — не дышать в их сторону?!..

— С Терещенко достигнута договорённость. Землю и часть своих активов он передал Регенту в качестве доказательств "деятельного раскаяния", сам сейчас, наверное, уже во Франции...

— Охренеть! На кой ляд тогда вся эта комедия с казнью была нужна? Чтобы посильнее проникся?..

— И это — тоже. Он и столь же нелюбимый тобой Путилов сейчас занимаются... — Павлов замолкает на полуслове секунд на десять, буравя меня взглядом, затем решается продолжить. — То, что я сейчас скажу — больше ни одна живая душа не должна узнать!.. В общем, есть один способ... Долговые обязательства, как и прочие ценные бумаги, продаются и покупаются на биржах. Соответственно, цена их может прыгать вверх-вниз. То, что мы до сих пор не ведём активных действий на фронте, расценивается, как слабость России и неспособность Регента навести порядок после февральских событий...

— Ну да, все газетёнки только об этом и вопят, будто других тем нет. — Недовольно ворчит Келлер.

— Не без нашей помощи, Фёдор Артурович. — Академик первый раз за весь разговор изображает подобие улыбки.

— Но, Иван Петрович, зачем?

— Российский заём падает в цене, скоро дойдёт до нужной отметки. Терещенко и Путилов во Франции должны тихонько, не поднимая ажиотажа, через третьи руки скупить имеющиеся обязательства. У обоих там обширные деловые связи, справятся. Здесь, в Москве этим же будет заниматься Второв. Гинцбурги и Поляковы дают на это деньги. Рябушинский сейчас является председателем Московского биржевого комитета, он должен осуществить информационное прикрытие сделок. Сделать всё нужно до начала вашей десантной операции, потом цены взлетят. Теперь понятно?

— Понятно, но не всё. Они же купят бумаги на своё имя. И получится, что казна будет должна не французским банкам, а своим промышленникам, которые и так обнаглели сверх меры. — Рассуждает вслух Фёдор Артурович. — И получается, что вместо того, чтобы прижать их как следует, Вы, Иван Петрович, даёте им лишние козыри в руки.

— Нет. Конкретно по персоналиям? Пожалуйста. Терещенко в случае удачи получает амнистию и даже, возможно, восстановление в дворянском сословии. Пожертвовав при этом половиной своего состояния — помните, я говорил о конфискации земли и доли в "Электростали". Кстати, остальные соучредители — Коновалов и Второв. Доля первого — в собственности государства, Второву ясно дали понять, что по результатам ревизии лучше расстаться с этим заводом и ещё некоторыми активами, а также оказать Короне некоторые услуги, нежели попасть под суд и потерять всё. Он согласился. Поляковы и Гинцбурги "замаливают" старые грехи — спекуляции при строительстве железных дорог и Ленские прииски.

— То есть, они должны добровольно в своих лапках принести всё сюда и сложить к ногам великого финансового гения академика Павлова... — Пытаюсь дать свою оценку услышанному. — Не боитесь, Иван Петрович, что Вас разведут, как последнего лоха? Поинтересуйтесь, как Рябушинские в своё время Алчевского кинули. Мужик аж застрелился. О Второве тоже могу рассказать, как он торговый дом Карла Тиля к рукам прибрал. Юрист, тварь продажная, старого хозяина ему продал за долю в предприятии. Тоже — в списке, и тоже — не трогать?..

— Не боюсь! У меня для них есть и кнут, и пряник!.. Вот, смотрите!.. — Академик достаёт из ящика стола коробку и высыпает на стол небольшие металлические пилюльки с торчащими проводками. — Прошу любить и жаловать! Первые в этом мире полноценные германиевые диоды и транзисторы!..

Оп-паньки! Ничего себе!.. Ай да Павлов, ай да... гений!.. Беру в руки несколько штук и рассматриваю поподробней... Внешне — почти как в нашем времени МП38, только без маркировки и юбка побольше!..

— Рабочие? — Фёдор Артурыч тоже крутит в руках "революцию в области радиодела".

Иван Петрович всем своим оскорблённым видом показывает нам, что не стал бы демонстрировать макеты-пустышки, затем продолжает:

— У меня на них собраны передатчик и приёмник, их работу я продемонстрировал "гостям". И поставил условие, что лицензию и прочие привилегии получат те, кто справится с поставленной мной задачей. Господа в должной мере прониклись. Ты, Денис Анатольевич, в курсе, что Рябушинский в четырнадцатом году пытался найти месторождения радиоактивных элементов, снаряжал экспедиции в Забайкалье и Фергану? Я его переориентировал на добычу германия из отходов медеплавильного производства... Золотое дно в обозримом будущем...

— Я так понимаю, что это — пряник. А кнут?

— А кнут — это Ваши решительные действия, Денис Анатольевич, в случае нарушения договора. И устранение угрозы, если придётся, вместе с носителем. Люди не глупые, пример Владимировичей у всех на слуху...

— Почему мы узнаём последними? Трудно было сразу всё рассказать? А, Иван Петрович?..

— Вам своих проблем на фронте мало?.. А, во-вторых, ты уже один раз в плену побывал...

— Ага, с чьей подачи?..

— Ты, Денис, никак не поймёшь, что невместно уже полковнику и флигель-адъютанту, как резвому козлику по вражеским тылам прыгать и шашкой направо-налево махать...

Почему-то именно сейчас в голове мелькает мысль-догадка. У меня мой батальон есть, у Артурыча — Особый корпус, а Павлов со всеми своими делами один справляется...

— Иван Петрович!.. — Встаю из-за стола и вытягиваюсь, щёлкая каблуками. — Приношу Вам свои глубочайшие и самые искренние извинения!.. Но на будущее прошу учесть, что не стоит играть нас с генералом втёмную...

— ... Хорошо, извинения приняты... — Академик устало смотрит на меня, затем поворачивается к Келлеру. — И, чтобы покончить с этим вопросом... Впредь Вам на передовой находиться запрещаю! Фёдор Артурович, этого очень наивного Супермена не отпускать от себя больше ни на шаг!..

* * *

Последнее "торжественное собрание" на ближайший месяц— другой началось! В Президиуме всё те же — Генерал Потапов и наш криптократический, как по научному обозвал всех Павлов, Триумвират. Ждём только Великого князя Михаила, о прибытии которого только что доложили с КПП. Публики в зале нет и не должно быть по определению. Повестка дня — "Что делать и кто за это будет виноват". Если серьёзно, — уже даже не обсуждение, а постановка задач по предстоящей Босфорской операции, как бы академик от неё не открещивался. Точнее — по её первому этапу — десанту в Болгарию и захвату "портов подскока" Бургаса и Варны.

Иван Петрович, пользуясь паузой, решает задать очень интересующий его вопрос:

— Денис Анатольевич, как встретили гостя?

— Без эксцессов и происшествий. Благополучно доставлен в Москву. Ждёт аудиенции...

Наверное, это мне за непонятные грехи наказание — постоянно и регулярно болтаться между Питером и Первопрестольной. Не успел приехать после "дела Владимировичей", как опять пришлось менять любимую двуспальную кровать на диванчик в купе. Французы, всё-таки, прислали своего переговорщика, по слухам, очень грамотного юриста-финансиста и звезду первой величины из "Лионского кредита" Эдуара Эскарра для обсуждения болезненной темы Русского военного займа.

— Как он Вам показался?

— Поначалу задирал нос, но потом бросил это нехорошее занятие. Внимать будет со всем почтением и благоговением...

Французик поначалу изображал из себя этакого небожителя и меня с группой сопровождения посчитал почётным караулом. Пришлось на сносном "парле ву франсе" объяснять глупому, что вот это вот "макраме" между погоном и пуговицей у меня на мундире называется флигель-адъютантский аксельбант, и что сам я являюсь офицером для особый поручений Его Императорского Высочества Регента Великого князя Михаила Александровича и протчая и протчая... Мусью, видимо, хорошо усвоил Молчалинские размышлизмы из Грибоедовского "Горе от ума" по поводу дворника и собаки и тут же стал приставать со своей походной фляжкой. Прозондировать обстановку у него получилось. "Захмелев", рассказал ему, что Регент очень недоволен и закулисными играми Ке д*Орсе, втянувшими румынов в войну, из-за чего у нас фронт растянулся до неприличности, и хитрожопым поведением Палеолога, знавшего о Феврале и последующих событиях и игравшего в молчанку, и ещё многим другим. И что как-то даже услышал из августейших уст фразу о том, что в случае войны с Францией долги отдавать не надо будет. То есть, роль написанную Павловым и Воронцовым сыграл дословно...