Но сейчас, когда весь прерианский отдел срочно отозвали к границам сектора и прислали меня сюда, чтобы я тут за всех отдувался, выяснилось, что мне больше нельзя появляться в родных местах.
— Э-э-э... погоди. Как это ты вмешивался в наши дела? — вскинулась Мелкая. — Воевал? За нас?
— Да придушил нескольких десантников, когда они охотились за моими соседями. Домашнему животному это простили бы, но я же "дикий зверь из дикого леса", убивший чуть не десяток представителей вашего вида. Нельзя мне теперь в родные края. Те, кто мне доверяет, поссорятся с теми, кто меня боится. А это неправильно, — протяжный вздох крупного зверя, прозвучавший в голове, это вам не шуточки. У Мелкой даже поджилочки затряслись. Да и Федька невольно содрогнулся.
— Знаешь, Цуцик! Я тебя понимаю. Сам недавно почувствовал нечто подобное, когда побывал на родной Земле. Там за нами отнюдь не с мётлами гонялись. Из-за этой проклятой войны я стал чужим в родных местах.
Из Нинкиного глаза выкатилась слезинка — она тоже сочувствовала "зверю".
В тишине стал слышен звук мотора — какое-то четырёхколёсное недоразумение катило по чуть приметной дороге у подножия холма. И, надо же, остановилось рядом с лежащими на обочине парапланами.
Водитель, а он один сидел в собранной из разнородных частей машине, заглушил двигатель, мазнул равнодушным взглядом по чужим вещам, взвалил за спину большой ранец и двинулся вверх по склону, почти прямиком к ребятам — совсем чуточку мимо. Увидел он их довольно скоро, но не подошел и не поздоровался, как это принято у местных. Даже не кивнул — прошёл словно мимо пустого места. Остановился этот человек в паре десятков шагов выше по склону и стал там что-то искать, раздвигая траву.
— Вам помочь? — Нинка с Федькой уже подошли. Собственно, подошла Нинка, Федька просто держался рядом. — Холмик, который вас интересует, вон там, она показала рукой правее и немного дальше.
Мужчина переместился, куда показали, и вскоре обнаружил искомое. Срезал траву серьёзным длинным ножом, оттащил в сторону полусгнивший повалившийся деревянный столбик с оплывшей надписью, извлёк из ранца несколько блестящих стальных пластин и собрал из них обелиск, который стал пристраивать над могилкой.
— С той стороны полагается ставить, чтобы был в ногах, — подсказала Мелкая.
— Откуда ты знаешь, — впервые открыл рот неизвестный. — Ты их хоронила! — вдруг догадался он. — А кто их...? — он посмотрел на ребят с такой ненавистью...
— Я. Оттуда, — показал Федька в сторону кучи камней.
Лицо мужчины налилось гневом. Он отбросил нож и угрожающе шагнул к подростку. В этот момент на его плечо опустилась тигриная лапа. Сильно опустилась. Так, что отбросила в сторону и свалила с ног. Цуцик по-звериному зарычал, оскалился и навис над горлом поверженного врага, грозя вцепиться тому в глотку клыками длиною в две ладони.
— Цуцик! Фу! — воскликнула Мелкая. И зверь подчинился, всей мордой изображая при этом неудовольствие. — Наверное, напрасно я тебя тогда не добила, — обратилась девушка к мужчине. — Два индивидуальных пакета извела на перевязку и три шприц-тюбика вколола. В тот момент, когда Федя лежал без сознания от твоей гадской гранаты.
За время, пока длился этот монолог, саблезуб куда-то спрятался.
— Извини, девочка, — вдруг словно пришёл в себя мужчина. — У Мишки на Земле жена осталась на сносях в Нижнем, у Глеба братишка в пансионе в Питере, совсем малец, а я один как перст — и живой.
Глеб Сергеевич Калугин, Михаил Игоревич Селивёрстов, — прочитали ребята на на табличке, привинченной к обелиску.
* * *
Когда незнакомец уехал, опять "проявился" голос в головах:
— Я только попугать хотел, — объяснил своё поведение Цуцик. — Сжал бы слегка, чтобы знал, как нужно обходиться с людьми.
— И как штаны отстирывать после неправильного обхождения, — добавила Нинка.
— Ты это, Цуцик, не вступайся за меня так быстро в другой раз, — попросил Федька. Хоть и не самый я лютый боец, но дай мне шанс самому за себя постоять. Ниночку, да, следует защищать всегда.
— Ладно. Учту, — хмыкнул саблезуб.
— И слушай! Тебе же от нас помощь требовалась?
— Так вы мне всё нормально объяснили. Про друга и товарища.
— Ха! Тебе просто было нужно с кем-то поговорить! — догадалась Нина. — А зачем так далеко? В смысле — за городом, в глухом месте.
— Глухое оно! Как же! Не успели начать, как кого-то нелёгкая принесла!
— Знаешь что, когда тебе в другой раз понадобится поболтать, позвони нам на визоры. Или мессадж пришли с указанием места и времени встречи.
— А ещё можно надеть на тебя жилетку, как на мегакотов, что служат у нас в представительстве. Тогда ты будешь выглядеть своим... ну... служащим, вот! И на Эолке никто не посмеет даже пытаться тебя отстреливать. Нин, доставай сантиметр. Сейчас мерки снимем.
— Дяденька! Только не это! — зазвучал в головах у ребят радостный мурлыкающий смех. — Вы совсем берега потеряли! Я же тут инкогнито!
— Вот и будешь носить своё инкогнито под жилетом и притворяться домашней кисой. Получать по заднице метлой и жаловаться нам на человеческое жестокосердие.
Троица некоторое время от всей души веселилась.
Глава 7. Повадился кувшин по воду ходить
Приходит как-то Федька домой с работы, и застаёт Мелкую за сканированием толстых журналов, напечатанных полуслепым шрифтом на бумаге, напоминающей туалетную.
— Ты откуда это выкопала? — удивляется он на полном серьёзе.
— В библиотеке. Завтра надо вернуть, поэтому не отвлекай меня. Лучше приготовь чего-нибудь перехватить. В смысле — мне так, чтобы можно было употреблять на ходу, а Па и Ма нормальную человеческую еду и Димке с Алинкой каши. И ещё нужно собакам сварить и остудить.
— Да что за пожар! Куда такая спешка? — юноша взглянул на обложку: "Вестник почвенной биохимии". Ничего особенного. Но главное — дата. Осень семьдесят пятого года. То есть после закрытия портала. И дальше все номера вплоть до нынешнего лета.
Молча отправился на кухню и занялся стряпнёй — по всему выходит — Нинка смоталась на Землю и выцыганила в какой-то библиотеке на одну ночь одной ей понятное издание. Кстати, это явно не типографская продукция — кто-то распечатал материалы из сети и сшил их. Возможно на всей Земле наличествует от силы десяток экземпляров для узких специалистов... впрочем, это второстепенные детали.
Важно, что она обещала всё это завтра вернуть. То есть — снова отправится туда, где ими интересуются спецслужбы. Скорее всего, побоялась выходить в сеть, чтобы не быть обнаруженной. Просто уломала или подкупила работницу книгохранилища. Следовательно, адресом она запаслась ещё здесь — точно знала куда идти и кого просить. И о чём.
Мешать подруге или отвлекать её расспросами он сейчас не будет — похоже, времени на всё про всё в обрез. Но второй раз одну её на Землю он не отпустит.
* * *
— Товарищ генерал! Обнаружено новое проникновение прериан на Землю, — дежурный вывел на монитор изображение. Юная особа в возрасте, когда не сразу и поймёшь, девочкой её называть или девушкой, далеко на заднем плане поднимается по ступенькам крылечка.
— Видеокамера магазина засекла? Где это?
— Под Нижним. Небольшой посёлок. Библиотека селекционной станции. Из разговора нашего сотрудника с работницей выяснилось, что зовут эту малышку Ниночкой, и что она попросила несколько журналов "Вестник почвенной биохимии" за текущий, прошлый и позапрошлый годы. Обещала завтра вернуть. Группа уже выехала и доложила о том, что заняла позиции для взятия объекта под наблюдение.
— Молодцы. Что же — будем ждать гостью. Насколько я её знаю — человек она обязательный. Через полчаса пришлите за мной коптер. Я сам буду участвовать в операции. Позаботьтесь об усилении группы за счёт местных работников и проследите, чтобы у всех, кто задействован, не было при себе оружия.
* * *
Как ни собирался Федька, как ни готовился, а проспал бы самый ответственный момент, если бы в предутренний час его не разбудила Нинка.
— Вставайте, граф! Вас ждёт великая еда.
Кстати, после пробуждения аппетит обычно запаздывает. Но реакция на подобные слова у любого нормального мужика должна быть самая естественная... на веранде накрыт скромный прерианский завтрак — две каши (вторая с цукатами), творожок с изюмом. Простенькая варёная колбаска, набутерброженная на пушистые ломтики белого хлебушка... и ещё восемь наименований не менее аппетитных закусок. Местная традиция — аборигены обедают не каждый день. Поэтому вынуждены в завтрак и ужин восполнять потерю калорий самым тщательным образом.
— Ты вчера так таинственно собирался сопроводить меня, что я не посмела уйти по-английски, — с ехидной улыбкой произнесла Мелкая.
— Нин! С чего ты взяла?
— Посмотрел на обложки журналов, и ни о чем не спросил. Нах-Нах — ты не тупая скотина. Совсем не тупая. Всё ведь сообразил. А я, как дура, чуть слезу не пустила от предвкушения совместного путешествия — насобирала гостинцев столько, что одной не унести, — кивком она показала на два прислонённых к стене ранца. Маленький, который Федьке купили ещё перед войной — так он его ни разу и не поюзал. И большой — папин походный. Тоже сейчас не употребляется, потому что двойняшки-годовички не располагают отца и мачеху к активному отдыху на природе. К тому же Леночка опять начала набирать полноту в области талии.
Так вот — оба ранца продуманно наполнены и старательно застёгнуты.
Посмотрел Федька на сговоренную и только кивнул. Он тоже давно уже полагает её частью самого себя. Ну да, разгадала она его намерение! И раньше так случалось, и в будущем случится ещё не раз.
Оружия они на этот раз не взяли, а оделись по-городскому, чтобы не выделяться на Земле своим внешним видом. От дома до калитки в периметре — проволочной изгороди, которой обнесён Ново-Плесецк, их проводил Фагор. Понятливый пёс и не подумал рычать на Цуцика.
— Привет, ребята, — поздоровался саблезуб. — Готовы? Ничего не забыли?
— Готовы, — Нина взяла Федю за руку. — Поехали.
На Земле уже в разгаре утро — суточные и годовые циклы планет совпадают весьма приблизительно, отчего расхождения во времени накапливаются. Тем не менее, Прерия продолжает жить по земному календарю, каждый месяц добавляя к суткам несколько минут, а к некоторым месяцам — сутки — иначе возникла бы путаница с датами. А так — даже время в отдалённой колонии используется московское.
— Мы сейчас под Нижним Новгородом, — "прочитала" Нинка Федькин взгляд, обращенный в сторону оторвавшегося от горизонта солнечного диска. — На селекционной станции — видишь делянки? Пошли отдавать журналы. Инна Сидоровна ещё не на работе, но я знаю, где она живёт.
— Библиотекарь?
— Да. И архивариус по совместительству. В глубинке люди не такие, как в городе. Жалко, что их тут мало.
Дорога, накатанная между участками, засаженными злаками, вывела на окраину посёлка. Несмотря на ранний час по улице уже расхаживали куры. Где-то за забором звякнула щеколда. Прохожий маячил вдали.
Домик, к которому они подошли, ничем особенным не выделялся. Рядом с воротами стояла недорогая легковушка, на капоте которой царственно разлёгся кот.
На звонок к калитке вышла хозяйка.
— Здравствуйте, Инна Сидоровна! Алевтина Васильевна очень обрадовалась журналам и наприсылала столько гостинцев, что пришлось брать помощника. И, чтобы вам всё это не тащить на себе от работы до дому, мы сразу сюда и пришли.
— Ой, да какие там гостинцы! Вы с ума сошли! Право, не стоило Алечке и самой так хлопотать, и вас утруждать.
Ребята уже прошли в дом, и Федька достаёт из ранца его содержимое: пару бутылок сока тэрника и фрукты.
— Яблоки сорта "Тылк", — поясняет Мелкая. — А это фибрики, их нужно разрезать пополам и есть ложечкой. Грушевый джем. Вяленые луньки и колечко домашней колбаски. Вы извините, что не можем задержаться — нам нужно в город спешить, а автобус уже скоро.
Когда вышли на улицу, отметили появление фургончика энергослужбы и монтёра на столбе.
— Да уж, как ты ни хитрила, чтобы не появляться второй раз в одном месте, а всё равно засекли, — Федька кивнул в сторону новых лиц. — Думаю, обложили нас нынче со всех сторон. Как себя поведём?
— Пытаться бежать — глупо. Отстреливаться нечем. Может, сделаем вид, будто ничего не заметили? — ухмыльнулась Нинка.
— Думаю, это мудрое решение. Айда на остановку. И визоры можно включить — нет больше смысла прятаться.
Дорога до трассы, по которой ходят автобусы, ведёт через поля опытного хозяйства. Далеко впереди маячит кто-то из местных, тоже собравшийся в город. А сзади приближается автомобиль, вздымая облако пыли. Ребята сошли на обочину с наветренной стороны, пропуская машину, но она остановилась.
— Садитесь, подброшу до города, — молодой водитель притормозил рядом с ребятами и приветливо улыбается.
"Мышеловка подана", — понял Федька и распахнул перед подругой дверку.
— Здравствуйте, товарищ генерал, — Мелкая тоже всё поняла, но не проявляет ни малейшей неуверенности — делает вид, будто ко всему готова. Собственно, кроме наглости им сейчас и предъявить-то больше нечего.
В салоне минивэна просторно и уютно. Стекло между ним и кабиной водителя поднято, а генерал Русаков, одетый в штатское, выглядит добродушно.
— Как я понимаю, вы хотите поспрашивать о чём-то, — Нах-Нах не собирается играть в кошки-мышки. — Но времени у нас не так уж много — поэтому попросите своих коллег выяснить адреса, по которым проживают жена и ребёнок Михаила Игоревича Селивёрстова и брат Глеба Сергеевича Калугина. А нас высадите у магазина электроники.
— Как дела у тех парней, в которых я стреляла в посёлке, где ваша дача? — Мелкая тоже не молчит — игра сразу пошла в четыре руки.
— Просмотрела запись со своих визоров? — кивнул Русаков. — И поняла, что на членах группы захвата были бронежилеты?
— Броники сразу заметны, поэтому я не стала целиться в область живота, чтобы ничего им не порвать в ливере. Работала на контузию.
— Снайпер Мелкая из группы Дары Морозовой. Лагерь отдыха на берегу Янтарного моря, лето семьдесят пятого, — согласно кивнул генерал. — А кем в сопротивлении был Федя?
— Новобранцем.
— То есть информацию о ходе боевых действий вы скрывать не будете. И список погибших тоже готовы мне передать, — покосился на "собеседников" Русаков.
— Прямо сейчас не готовы. Но в другой раз обязательно возьмём его с собой. И список, и отчёт.
— В другой раз, говорите. Откуда такая уверенность? А вдруг моё руководство прикажет вас ликвидировать?
— Тогда мне станет грустно, — пожал плечами Федька. — Папа говорил, что обещания нужно выполнять, а тут такая засада!
— Как я понимаю, это выражение сомнений в нашей возможности воспрепятствовать вашим планам? — Русаков намеренно обостряет разговор, провоцируя паренька на проявление горячности.
— Не дразните Нах-Наха, Евгений Иванович, — одёргивает его Мелкая. — Не знаю почему, но ещё ни разу это никого до добра не довело. Нейтральный тон, чётко сформулированные вопросы, уважительное отношение — и он вам всё выложит. Всё, что можно, конечно. А что нельзя... то нельзя.
