Что оставим мы после себя?

Дело было за Лениным. И Ильич ответил. Он выпустил работу "Детская болезнь левизны". (Знакомой мне работы, которую я изучал ещё в институте, в этой истории не появилось.) Там была только лишь теоретическая критика левацких загибов РСПИ. Но стало ясно — бросаться, сломя голову, на помощь Ленин не рвется.

Я долго думал, почему, но потом сообразил. Ильич, возможно, был романтиком-утопистом, так сказать, в глобальном смысле. Но конкретный политический расклад просекал хорошо. Он-то достаточно много провел времени в Италии, и тамошние дела понимал.

Перспективы у Бенито были сомнительные. Лезть в центральную Италию у леваков явно не было сил. Да, он мог попытаться закрепиться на севере. А дальше-то что? Если даже не вмешается Франция, то что жрать-то рабочие будут?

Так что в Италию направили лишь некоторое количество "специалистов" — из анархистов и левых эсеров. Ну, и пресса писала о героических борцах за рабочее дело...

Зато Сталин увидел, так сказать, врагов в лицо...

Для кого катастрофа, для кого — пропаганда

"Голод в Поволжье — это наказание, посланное Господом неблагодарному русскому народу за то, что он предал своего Государя".

Во как! Экс-императрица Александра Федоровна была в своем репертуаре. А что с неё взять? Она совершенно искренне считала, что русский народ совершил чудовищную неблагодарность, отвернувшись от царственной семьи. Хотя, если так подумать — а за что люди должны их благодарить? А за то, что Николай II болел душой за судьбу России. Александра Федоровна, как нормальный доктор философии, решительно не понимала разницы между душевными порывами и реальными делами.

Что же касается голода — то Советская власть делал всё возможное и даже несколько больше, чтобы минимализировать его последствия. Там справлялись и без меня. Я успел подсуетиться, и структуры, осуществлявшие продразверстку, не разогнали. А они работали эффективно. В Шатуре началось строительство торфяной ЭС, на Волхове — строительство ГЭС. Рабочей силой были главным образом мужички из голодающих регионов.

А меня же было иное дело. В той истории большевики в смысле пропаганды действовали в вопросе о голоде очень грамотно. Мне оставалось делать лучше.

Я изучил все материалы, связанные с головками 1891-1892, 1897-98 годов, а также всех остальных. Список впечатлял: 1901, 1905, 1906, 1907, 1908, 1911...

Более всего меня интересовал грандиозный голод 1891-1892 годов — тот самый, который Алексанр III изволил объявить "недородом". С точки зрения информационной войны — ход совершенно провальный. Что такое недород? В России — дело житейское. Значит, масштабы надо всячески занижать, а лучше вообще — делать вид, что ничего особенного не происходит.

Но оппозицию-то заткнуть было непросто. Тем более, что флагманом там шел Лев Толстой. А западные издания, разумеется, с энтузиазмом перепечатывали опусы наших либералов. Картина была нарисована невеселая. Из многочисленных публикаций следовало:

— Власти были неспособны ничего сделать ввиду собственной бездарности, к тому же они воровали и покрывали спекулянтов. Не забесплатно, конечно.

— Те же самые власти всячески мешали "общественности" сами наладить помощь голодающим.

Насчет воровства всё было верно, куда ж без этого. При Александре III, которого в моё время некоторые считали чуть ли не идеалом царя, тоже очень не любили привлекать крупных начальников за злоупотребления. Хотя такого беспредела как при его сынке всё-таки не наблюдалось. А раз никто ничего не боялся — то и воровали.

Хотя более всего бросалась в глаза именно беспомощность властей. Все их мероприятия безнадёжно запаздывали. Потому что круговорот бумаг в природе ускорить не мог ни Бог, ни царь и не герой. Большевикам в этом деле было проще. Гражданская война закончилась недавно. И такой мощный аргумент как стучание рукояткой маузера по столу был ещё не забыт. Как и ну очень упрощенное судопроизводство, которое стало применяться для пойманных хапуг.

А вот что касается визгов дореволюционной интеллигенции, что им самим не дали... Уж они б организовали. Как удалось узнать, все самодеятельные комитеты помощи голодающим занимали тем, что бесконечно заседали.

При Николае II никаких мер против голода вообще не предпринимали. Его величество не верил, что в России такое может быть. А раз не верил — значит, этого и не было. Соответственно, царский официоз о голоде не писал вообще, а другим всячески мешала цензура. А ведь до революции журналисты тоже умели писать эзоповым языком. А публика умела этот язык читать. Да и слухи куда денешь?

Мы же и не скрывали масштабов катастрофы. В конце концов, в чём были виноваты большевики? В том, что за четыре года не смогли обеспечить всем райскую жизнь? Наша пропагандистская машина всячески раскручивала тему помощи голодающим. И ведь действовали не только наши работники и те, кто с нами постоянно сотрудничал. Так, многие издания перепечатали хит Велимира Хлебникова.

Вы, поставившие ваше брюхо на пару

толстых свай,

Вышедшие, шатаясь, из столовой советской,

Знаете ли, что целый великий край,

Может быть, станет мертвецкой?

Я знаю, кожа ушей ваших, точно у буйволов

мощных, туга,

И ее можно лишь палкой растрогать.

Но неужели от "Голодной недели" вы

ударитесь рысаками в бега,

Когда над целой страной

Повис смерти коготь?

Это будут трупы, трупы и трупики

Смотреть на звездное небо,

А вы пойдете и купите

На вечер — кусище белого хлеба.

Вы думаете, что голод — докучливая муха

И ее можно легко отогнать,

Но знайте — на Волге засуха:

Единственный повод, чтобы не взять, а — дать!

Несите большие караваи

На сборы "Голодной недели",

Ломоть еды отдавая,

Спасайте тех, кто поседели!

Волга всегда была вашей кормилицей,

Теперь она в полугробу.

Что бедствие грозно и может усилиться -

Кричите, кричите, к устам взяв трубу*!

(* В РИ это стихотворение было напечатано в сентябре 1921 года)

Что меня поразило. Я поэзией Хлебникова никогда особо не увлекался. Лично я встречался с ним в двадцатом году. И сделал вывод — он был из тех поэтов, которые пишут только то, что хотят. Работать в качестве агитатора и пропагандиста Хлебников не мог просто в силу своей душевной организации. А вот тут... Стихотворение было не совсем в его стиле. Но вот человека пробило...

Честно говоря, я не слишком верил в реальную эффективность массовой кампании по сбору средств в помощь голодающим. Особо много таким образом не соберешь. Так что, цинично говоря, это была в значительной степени пропаганда. Пропаганда чего? А того, что как у нас в стране рабочих и крестьян. Когда кому-то плохо — то мы все вместе приходим на помощь.

С западной помощью вышло куда хуже, чем в той истории. Лиги наций-то не было, и не могло быть. Впрочем, и тогда западники больше шумели, чем реально помогали. Хотя вот американцы посуетились. "Американская администрация помощи" реально работала. Они сумели завезти 35 миллионов пудов продовольствия*. У американцев явно имелись далеко идущие планы в отношении СССР.

(*В РИ — 29 миллионов).

Но самое главное — в этой истории был не настолько развален транспорт. В тот раз главные проблемы были как раз в этом. Ведь продовольствие надо не только добыть — но и доставить до деревень.

За бугром же кроме всего прочего мы очень внимательно следили за реакцией наших врагов. А она была разная. Александра Федоровна — с ней понятно, от этой стервы никто ничего иного и не ожидал. Но примерно таким же образом повели себя многие. В эмигрантских и правых газетах появились многочисленные публикации, авторы которых откровенно злорадствовали. Дескать, вот хорошо-то — большевички дохнут. То, что умирали крестьяне, среди которых партийных было очень мало, таких господ не волновало. Логика была та же, что и у экс-царицы. Если нас выпихнули коленом под зад из страны — так и пусть она горит огнем.

Кроме того, наши люди, не засвеченные в сотрудничестве с левыми, брали интервью у западных политиков насчет голода. Фритьоф Нансен старался организовать кампанию помощи. Он говорил:

"Положение таково: в Канаде нынче такой хороший урожай, что она могла бы выделить зерна втрое больше, чем необходимо для предотвращения страшного голода в России. В США пшеница гниёт у фермеров, которые не могут найти покупателей для излишков зерна. В Аргентине скопилось такое количество кукурузы, что её некуда девать и ею уже начинают топить паровозы. Во всех портах Европы и Америки простаивают целые флотилии судов. Мы не знаем, чем их загрузить. А между тем рядом с нами на Востоке голодают миллионы людей."

Так что вполне можно было задавать вопрос: а как вы относитесь к инициативам Нанесена?

И очень многие проговаривались. "Пусть эти русские передохнут", — сказал один из депутатов британского парламента.

В нашу же задачу входило, чтобы все эти милые мнения не остались незамеченными. Тем более, что параллели были очевидны. В прошлом веке в Ирландии был страшный голод, который, как были уверены ирландцы, англичане сознательно организовали. А теперь на островах действовала ИРА. Так что данное высказывание ирландские бойцы восприняли очень близко к сердцу. Депутат получил заряд картечи из обреза. В листовке ИРА было сказано:

"Они хотели уморить голодом ирландцев, теперь они хотят это же сделать с русскими. Значит — у нас общий враг."

Рок-н-ролл ходил по миру

Как всегда бывает, у кого голод — а у кого неплохая жизнь. Объявили нэп — так он стал разворачиваться на полную катушку. Первым делом, разумеется, открылись кабаки. Возле нас на Большой Никитской тоже нарисовалось заведение. Держали его армяне. Откуда они брали ингредиенты для изготовления блюд кавказкой кухни — было не очень понятно. Ну возьмем, к примеру, барана. А много ли было баранов в окрестностях Москвы? Вот именно. Их там крестьяне не разводили. Почему не разводили — как мне объясняли, это тонкости сельского хозяйства, а я лично в этом деле полный ноль. В той жизни я разве что ездил "на картошку". А в этой когда попытался разобраться, то там такое нарисовалось... К примеру, можно, если деньги есть, купить лошадку или корову. Не так уж дороги они были.

Но! Животные, сволочи такие, каждый день просят жрать. Это вам не автомобиль, который можно запихать в гараж, он там стоит и ничего не требует. И вот откуда вы возьмете жранину для своих животных? Травку косить? Так практически вся земля, была распахана. Когда крестьяне захватили землю у помещиков, её тоже распахали. Негде было косить! А бараны, говорят, ещё и не всякую травку жрут.

В общем, в сельском хозяйстве сам черт ногу сломит. Но кормили нас в этом кабаке хорошей кавказской кухней — и армянской, и грузинской и кулинарными изысками северокавказских народов. Я это мог оценить — бывал я на Кавказе и в той жизни, и в этой.

Цены были в этом кабаке... Даже квалифицированному рабочему и зайти-то страшно. Члену партии, казалось бы, тоже. Существовал закон о партмаксимуме — согласно ему члены ВКП(б) не могли получать зарплату больше квалифицированного рабочего. Но имелись и обходные пути. Гонорары за разные публикации под пармаксимум не попадали. А мы-то все были журналистами!

Так что если хочешь хорошо посидеть — напиши заранее статью. К тому же всем ребятам из РОСТА там делали большую скидку.

А вообще-то я понял многие вещи, которые раньше... ну осознавал умом, но по-настоящему не врубался. Это была бешеная ненависть к нэпманам. Данные типы и в самом деле являлись отвратительными персонажами. Для сравнения. Бандюки начала девяностых были своеобразными ребятами. Но трусами они точно не были. Их было за что уважать. Это были серьезные парни, готовые убивать и умирать. В данном времени большинство таких ребят было среди наших или околачивались у Махно. А кто не понял политическую ситуацию, так вечная им память.

А тут вылезла какая-то мерзкая мразь. После общения с которой хочется вымыть руки. Ну, в самом деле. Как рассказывали, в том самом кабаке на Большой Никитской Сергей Есенин возил одного такого буржуя мордой по салату — а его трое спутников сидели на ж... ровно и ничего не сделали.

А вот о Есенине. Имелся в Москве кабак на Тверском бульваре. Там располагалась Российская и Московская ассоциации пролетарских писателей. Этот дом описан Булгаковым под именем "Грибоедов". Так вот, при этом заведении имелся и кабак. Он ничем не напоминал то, что описано в знаменитом произведении. Туда пускали всех — и выглядел он как обычный привокзальный шалман. В небольшом зале имелось столько столиков, что не повернуться. Оно ясно — налог-то с данных мест брали исходя из площади помещения, так что владельцы старались максимально использовать доступное пространство. Подавали тут пиво, водку и самую немудреную закуску.

Вокруг столиков кучковались кампании, которые чуть ли облепляли столики. Время от времени тот или иной человек перемещался от одной кампании другой. Это была своя тусовка. И ведь там пьянствовали ТАКИЕ люди...

К примеру, в это кабаке Есенин утверждался в имидже пьяного скандалиста. На самом-то деле пил он в это время не слишком много. И никогда не докапывался до тех, кто может ему всерьез навалять. И для тех, кто может ему испортить карьеру — тоже.

Вот мы зашли со Светланой в данный кабак. Есенин был в своем репертуаре. Он наезжал Осипа Мандельштама.

— Это кто тут поэт? Я поэт! А ты вообще не знаю кто!

Есенин явно держался в определенных рамках. Он-то был здоровенным парнем — и, если бы захотел, хлипкого Мандельштама мог бы смести одним ударом. Но Сергей просто "бычил", демонстрируя, кто в этом кабаке главный. А будущая "жертва сталинского режима" выглядел полным чмошником. Он откровенно ссал. Глядел, как вокруг его морды машут кулаками и не пытался защищаться. Хотя бы словесно.

— А вот я сейчас тебе объясню, кто такой настоящий поэт, — продолжал орать Есенин.

Я бы не вмешивался. Я испытывал рефлекторное отвращение к Осипу Мандельштаму. И поэт не виноват. Меня его стихи вообще не трогали. Ну, сочинял чтой-то человек. Мне-то какое дело? Тем более, кто он по сравнению не только с Маяковским, Блоком, Брюсовым, Хлебниковым — так даже с Асеевым или Тихоновым? Или если уж зашла речь о евреях — так Багрицкий, который пока что не проявился — но будет покруче него. В эту эпоху на такую мелочь как Мандельштам просто внимания не обращали. Но вот визг, который подняли по поводу Мандельштама в моё время всякие либерасты... Я очень хорошо знал по именам этих тварей.

Так что я собирался попить пивка и поглядеть, что случится дальше. Если даже Есенин выбьет Мандельштаму пару зубов — мировая культура от этого ничего не потеряет.

Но вмешалась Светлана. Она Мандельштама не уважала, но Есенин ей тоже не очень нравился. Именно за то, что раскручивал свою популярность на богемных скандалах. "Богема — это мелкобуржуазная мерзость" — говорила моя подруга. А ведь в данное время слово "мелкобуржуазный" среди коммунистов означало примерно то же, что в моём времени "пидор".