Ага. Ваш выход, Сергей Александрович. Лозоход-первопроходец, итить его. Народ страхует, я ищу. Пошли на свежий воздух. Будем круги нарезать как спаниель в поисках следа.

Раз, два, три, четыре, пять, а я ход иду искать. Ход запрятан, я не виноват...

Время умеет хранить тайны.

Ну-с, господа, с чего начнем?

А включим-ка мы голову и подумаем, а где...?

Скрытно — раз. У воды, поскольку на лодке ушел — два. Близко кони, люди, лодки, так выше возможность смыться — три.

У мельницы? Подходит. И по легенде пан вышел к речке где-то в этом районе. Дальше.

Мельница, а конкретнее — где...?

Прямо у водяного колеса? Бред. У болота? В лесу? В овраге? Могут найти. Те же дети вездесущие, подростки случайно наткнуться. В колодце?

Але, выбираться-то с семьей, значит должно быть удобно. Женщины и дети не могут вылезать, им надо именно выходить. В подвале?

Интуиция — ты как? Три к одному, говоришь? Подвал на мельнице не нужен, думаешь? А я что, мельник? Может и нужен. И как капитально сделан... Капитально! Слишком капитально для мельницы. Как каземат какой-то.

Стоп, народ. Вертаем назад в этот цоколь-полуподвал. Там сперва глянем.

Ай спасибо тебе, Мишка, в смысле Шунга. Хоть не вслепую тыкаться будем. Кстати, а что это слово-то значит? Клички просто так не даются. Хруст и Бут — это я знал, и то и другое — 'рубль', только один серебряный, а другой бумажный. Цена одна, а вес разный. Ну да, один постарше другой помладше будет. Видно всегда в паре работают хлопчики. А Секарь? Догадаться не трудно — топор. К Гавриле подходит. Но спрошу попозже, сейчас не до того.

Работаем.

Достаю рамку, которую сварганил у медника еще в Смоленске. Лоза — это хорошо, но что-то мне подсказывает, что медная рамка почувствительней будет.

Перекрестился и пошел вдоль стены от лаза по часовой стрелке.

Помещение довольно обширное. Десять на двенадцать метров примерно. Пустое, если не считать самодельного стола из двух обгорелых досок поставленных на козлы из жердей связанных лыком да опорного столба посередине. Лавками служили жерди, скрепленные между собой тем же лыком. Их укрепили на кирпичах, сложенных как опоры. Удобно вышло. Вдоль восточной стены брошены три охапки травы, служащие временными ложами.

У стен на востоке и на западе — чисто, обломков не было. А вот со стороны лаза, это южная сторона и у дальней стены обломков хватает. У северной вообще до потолка. Вроде как часть стены здания сверху вниз провалилась.

Все, мысли отбросили. Иду приставным шагом, держу настройку на пустоту. Рамка неподвижна. Я сжимаю ее довольно жестко, пусть реакция будет достаточно сильной, наверняка.

Ничего. Ничего. Ничего. Все. Восточная стенка пройдена. Под ногами валяется битый кирпич. К самой северной стене не подобраться. Двинулись вдоль обломков.

Шаг. Второй.

Рамочка поехала вправо. Ах, ты моя умница!

Еще два шага, теперь рамка пошла чуть влево, как стрелка компаса работает. Еще два шага. Еще. Рамка четко указывает на стену, где-то на две трети от восточной стены и на треть от западной. Есть пустота.

Есть, ребята! Сто процентов есть! Надеюсь это именно ход, а не еще один подвал, что тоже вероятно.

Перепроверимся. Нормально. Ход там. Весь обломками завален. Не прокопаться. И отлично. А мы и не будем. В ход ведь не только через двери можно попасть. А как еще? Спросите у бывшего спелеолога, то есть у меня. Да прокопаться, конечно. Через свод и пролезем. Сейчас проследим, куда он идет, да местечко найдем поглуше и прокопаем. Далеко ходить не стоит, во-первых уже голова болит, а во-вторых землю выносить тяжело будет. А тут в реку смоем, без следа.

Все — на свежий воздух.

Башка трещит. Прежде такой беды не было, ну да ладно — потерплю. Работаем дальше.

Народ страхует, со мной только Гаврила, Толик включился в периметр наблюдения. Гляди ты, а с Хрустом взаимодействует без малейшего напряжения, не то, что с драгунами. Даже скорей с удовольствием.

Иду среди деревьев, рамочка играет роль проводника. Гаврила меня поддерживает, под ноги ведь не гляжу совсем. А ход чувствую. Вот он, подо мной. Чуть отклонюсь, рамочка сразу реагирует.

Очень интересно. Метров пятьдесят на север прямо, а после резкий поворот, как раз в направлении фольварка. А до него далековато. Полторы версты верных будет. Неслабо копали поляки. А говорят, не любят работать. Впрочем, жить захочешь и не такие ходы пророешь. Осмотримся.

Класс. Чащоба. Кусты и деревья. На месте поворота и будем копать понОр — лаз с поверхности к предполагаемой пустоте. Аккуратно и с минимумом следов.

Благо мне не придется. Все. Выдохся.

Мою тушку бережно усаживают спиной к замшелому стволу. Я отдыхаю, а клановые и Толик пашут. Вроде лопат нет, а роют как кроты. Топорами вырубывают корни и суглинок, а дальше — руками. Без поправки на темноту. Причем, не абы как. За маскировкой смотрят в первую голову. После окончания работ ландшафт восстановят до листочка. Дерн с пеньком вместе вырубили перед тем как начинать копать, потом им понор прикроют. Землю ссыпают в расстеленное на палых листьях рядно. Потом бережно относят к реке и ссыпают в воду.

Партизаны.

А ночь-то уже на исходе. Пора Гавриле на баржу топать. Если можно выдернуть еще двоих диверсантов, надо их выдергивать. Если нельзя, что я подозреваю так и есть, поставить им задачу по взрыву баржи. Вдвоем-то сподручнее выйдет. Вот только в схрон как их отвести потом? Или пусть с Черкасовым уходят? Нет, с Черкасовым не выйдет, придется вытягивать мужиков самому.

Сговорились о сигналах. Если все пойдет путем, действуем завтра в ночь по моему плану. Надо Черкасова поставить в известность о возможной коррекции операции.

Ага, в смысле перед фактом, пусть готовится. Злиться будет... Ничего, переживем. Если выживем.

Да! Дель-Рея принести, чтоб не позабыл, я без своего талисмана как-то неуверенно себя чувствую. Даже сбрую, позволяющую носить шпагу на спине, для него за время плавания на барже сварганил. Конечно, так ее не выхватить, но пусть будет при мне. Сабли Виверры тоже пусть прихватит. А тотошка и так со мной. Кроме Гаврилы о нем никто не знает. Давай, Гаврила Савельич, действуй. Время тикает. А мы ход проверим.

Что он полностью уцелел шансов пятьдесят на пятьдесят. Хотя сейчас тяжелая техника по дорогам не шастает, сейсмики в этом районе нет. Больше шансов, что уцелел. Вот только существует ли на сегодняшний день вход, или как выход у мельницы не доступен? Тогда через стены пойдем. Чего загадывать раньше времени, там поглядим. Свечи есть, хоть и не много, для разведки хватит.

Ну что, мужики? Как там у вас? Копают сейчас только двое, Вивер и Шунга, братья стали в охрану. И то. Светает уже. Лучше подстраховаться, хоть и глухое место, но все же.

Дзень! -Топор по кирпичу скользнул. Докопались. Метра полтора, даже чуток поболее грунта прорыли. До свода пробились, а теперь потихоньку начнем кирпичики вынимать.

Ну, строители..., трах тибидох. Потихоньку не слишком-то выйдет. Умели кладку делать. Это что же за раствор тут применялся? Не вгрызешь. Приходится чуток пошуметь, выбивая и выцарапывая по одному кирпичику. Двести лет в земле пролежали, а крепкие заразы. Нам много не надо, абы протиснуться, но все равно работа больше двух часов времени забрала.

Шшшшшурх...

Это грунт из под ладоней вниз ссыпается. Стоп. Теперь я.

Почему, почему? Шунге по качану. Теперь и провалиться можете. Брысь из понора, службу нести. Разпочемучкались.

Осторожно расширяю отверстие будущего лаза. Нюхаю воздух подземелья. Пахнет чуть затхлостью и тленом и самую малость влагой. Огнем сквозняк пока не проверишь, это надо изнутри делать, но вроде тяга есть. Хотя из любого подвала холодом тянет, но надежда более чем реальна. Обломки скидываю вниз. По звуку падения ход невысокий.

Ну и хватит, пожалуй. Плечи пройдут и ладно.

— Вивер, ко мне. Поддержишь. — Толик появился в секунду. Пусть подстрахует на всякий случай. Ну, я полез.

Сперва глянем, проверим, че там. Засовываю голову и одну руку в отверстие. Моя зажигалочка скоро прикажет долго жить, газа совсем мало, но для такого дела не жалко. Пол ровный. Теперь башку вынимаем и ногами вперед.

— Толик, держи за руки. — Я повис над полом. — Отпускай.

Подошвы ударились об пол. Я внутри. Зажигаю свечу, хоть света и так достаточно. На улице утро в разгаре. Осматриваюсь. Отлично. Это поворотная площадка-тамбур. Круглая. Четыре шага в диаметре. На нее выходят два черных зева ходов. Один — к мельнице, один — к фольварку. Видимо, здесь что-то когда-то хранили, но теперь только хлам от этого чего-то остался.

— Толик! Тьфу ты, Вивер. Кликни хлопцев. Весь мусор вниз и пусть маскируют лаз. А мы с тобой и кто-то один из них — на разведку. Свечи все собери, какие есть. У нас с тобой только по одной, а без света под землей остаться — последнее дело. Делай. Да! Если есть у них веревка, тоже прихвати и флягу с водой не забудь.

— Есть.

Вот за что люблю военных. Лишних вопросов не задают.

Пока суд да дело, обследую ход к фольварку на пару шагов вглубь. Низковато. Идти придется чуть согнувшись. По ширине... Два человека разминутся здесь с трудом. На кирпичной кладке следы копоти. Ходили с факелами? Значит, вентиляция была когда-то сносная. Сухо. Свод полукруглый искусной кладки, пол тоже кирпичный, вдоль правой стены выложена канавка для стока воды, сейчас сухая и забита какой-то пылью. Кирпичи нестандартные, поменьше немного. Впрочем, кто его знает какой в древности стандарт был.

Н-да. Бункер какой-то. Это сколько труда? А сколько бабок в такой метрополитен вбухали, ведь все вручную...? Да такой ход еще и атомный взрыв переживет.

Возвращаюсь в тамбур. Так. Тут, скорее всего, хранили все нужное на случай экстренной эвакуации. Вон та куча хлама — бывший сундук. Деревянный каркас обшитый кожей, а внутри наверное лежала одежда. А этот железный лом когда-то был оружием. Аркебуза и пистоль. Остались только проржавевшие чуть не насквозь кованые стволы да позеленевшие бронзовые кольца крепежа, дерево струхло. Вот еще у сундука, вроде бренные останки арбалета и арбалетных болтов.

Ясно, одно время сюда попадала влага, но сейчас от нее и следа нет. Ну, относительно, конечно. Как для подземелья. Вот и пара кинжалов, совсем ржавых, а ножны расползлись.

В стене небольшая ниша с изваянием Божьей Матери. Оно мраморное, сантиметров тридцать в высоту. Хорошо сохранилось, только все в пыли, мусоре. Не дело это.

Бережно беру статуэтку и полегоньку очищаю ее головным платком. Неизвестный скульптор сотворил чудо. Мадонна с младенцем смотрелись как живые. Поставил статуэтку на место. Помимо воли вспомнилась икона Одигитрии Смоленской из Успенского собора, где меня наставлял отец Андрей.

— Царице моя преблагая, надеждо моя Богородице, приятелище сирых и странных предстательнице, скорбящих радосте, обидимых покровительнице!

Зриши мою беду, зриши мою скорбь, помози ми яко немощну, окорми мя яко странна. Обиду мою веси, разреши ту, яко волиши:

яко не имам иныя помощи разве Тебе, ни иныя предстательницы, ни благия утешительницы, токмо Тебе, о Богомати, яко да сохраниши мя и покрыеши во веки веков. Аминь.

Слова легко, словно сами собой слетают с губ. Нам сейчас любая помощь нужна. Да и положено так, если образ с места стронул, надо прочесть молитву. Так когда-то учила меня вторая бабця, добрая старушка-украинка. Правда, тогда эту науку мимо ушей пропускал. А вот сейчас вспомнилось. Даже молитва, хоть никогда и не знал ее на память. Надо же.

Зашуршала ссыпающаяся земля, вниз спрыгнул Хруст, а следом за ним Толик Виверра. Потом сверху стали передаваться обломки кирпича и дерюжные узелки с землей. Все следы наших ночных и утренних работ убирались вниз и аккуратно ссыпались к стене.

Хруст между тем готовился к штурму подземного хода. Как говорится — нет слов. Веревка, крепкий волосяной аркан оказывается, уже был при нем обмотанный вокруг тела под рубахой. Это раз. Складной слюдяной фонарик с медным рефлектором тоже при нем. К нему — толстенная короткая свеча. Это два. Кожаный мех с водой разбавленной вином, куда вместительней фляги. Да и поудобней будет. Это три. Чисто юный пионер. Всегда готов! Интересно, сколько еще снаряги у него под широкой навыпуск рубахой находится?

Хруст разложил фонарь, который в сложенном виде напоминал по размерам небольшую книжечку, поместил внутрь свечу и зажег ее. После приподняв фонарь за кольцо на крышке, ожидающе взглянул на меня. Я сказал:

— Сейчас двинем. Осмотрись тут, пока наверху все не закончат.

Скомороший сын врубился сразу, как только его глаза углядели развалившийся от времени сундук. Правильно мыслите, товарищ.

Для бегства при большой угрозе пану и сопровождающим могла понадобиться масса вещей. Например, оружие и одежда. Правильно? Правильно.

А что еще? Презренный металл? Вот пусть Хруст и пошурует. Подобное к подобному. Раз ты у нас по погонялу — рубль серебряный, то глянь своим оком. Может чего и углядишь.

Иван Силантьевич и углядел. Вот чутье у них! Я еще у Гаврилы приметил, когда мы с ним татар, наших неудавшихся убийц в Полоцке, типа грабили. Надо было создать видимость налета шпыней. Гаврила в их жилище без рентгена сквозь стены видел, все тайники сумел вычисть. И это у них явно — семейное.

Хруст нашел тайник играючи. Просто подошел и вытащил кирпич под нишей со статуэткой. Рукой в образовавшееся отверстие не полез, сперва попробовал ножом. Потом посветил фонарем, хмыкнул и, засунув руку внутрь, вытащил увесистый кожаный мешочек.

Глянул внутрь и опять хмыкнул.

— Правду брат говорил, удачлив ты, Вран. Дублоны еще со времен голландской войны с испанцами и камни зеленые с дюжину. На вид — изумруды. Доброе начало.

— Пока спрячь, сейчас времени нет. Как нашел-то?

Опять хмыкнул, убирая мешочек под рубаху в потайной карман.

— Так люди — везде люди. Хотят и от святых защиты, оттого рядом с образом и прячут. У нас за божницей каждый второй хоронит, а тут у Богоматери. Наука нехитрая... Сколько лет пролежало-то, пока ты ход не нашел... Много заначил кто-то, а досталось нам.

А я че, виноват? Где споткнусь, там и деньги. Подожди, то, что ты взял — это мелочь. Вот в фольварке там действительно капитал. Хоть и липовый сармак (фальшивые деньги) по вашему, но от настоящих не отличимы. Будем считать это разминкой и действительно добрым началом.

Шагнул в ход. Хруст с фонарем следом, Вивер замыкает. Почапали, ребята.

Аккуратненько, не торопимся, но и не филоним. Просто сбегаем и глянем, есть выход в фольварке или нет.

Идем уже метров пятьсот. Ход без ответвлений, относительно сухой. Воздух сносный, затхлость есть, но не слишком сильная. И сквознячок есть. Время от времени зажигаю для пробы свечу от фонаря и проверяю. Язычок пламени исправно изгибается, чуть заметно кланяясь легкому ветерку.

Не, но кто же этот метрострой отгрохал? Фольварк это просто ферма, хоть и укрепленная на манер крепости. Не слишком ли большая роскошь для нее? И что за кресты на стенах в виде барельефов, через каждые двадцать шагов? Специально считал.