— А нам не обязательно его продавать. Вникни в тонкий нюанс: мы говорим о транспортном средстве, которое ездит намного быстрее саней. Километров сто в час выдавал — прабабушка говорила, что во время езды стрелка в районе цифры 'сто' была. Это с четырьмя людьми в кабине — прапрадед подобрал по пути молодую пару и тем самым спас их, а они потом забрали к себе прабабушку, когда его не стало... То бишь, после обработки временем и нашего ремонта его характеристики могут сильно упасть, а если движок совсем в хлам, то двигатель от генератора потянет максимум двадцатку... Но восстановить его полностью — вопрос только времени, и мы с этим справимся. И, в общем, вот у нас есть автономный, быстрый и, что очень важно, комфортный транспорт. Поездка на почтовом караване — испытание не для слабых, а с торговцами — медленно. Соответственно, мы можем возить экстренные грузы — например, лекарства. Почту, естественно. Снарядить почтовый караван — это дорого, сам понимаешь. Мы не сможем привезти такие грузы, как транспортники и торговцы возят, но что помельче — легко и с доплатой за скорость. Это предприятие — золотое дно. И, собственно, тут нам еще раз нужен ты. Такое дело, что мы — это как бы мы, мы никто. У нас спокойно можно отобрать снегоход. Допустим, вот заходят щас уроды из охранки, зачитывают бумагу — мол, руководство Метрополии приняло решение изъять снегоход. И что мы сделаем? Ничего. А ты... с тобой даже не то что побоятся связываться — снегоход не стоит ссоры с тобой, особенно если снегоход и так будет у тебя, а ты на Метрополию работаешь, и шишка немаловажная. Получается, что снегоход и так у Метрополии, все счастливы. Опять же, простой рейд, в который ты с женой ходишь иногда по заказу 'дальней', превратится в поездку. Комфортную поездку. Ну а мы наконец-то заполучим хорошо оплачиваемую работу и не на износ, потому что тебе понадобится механик с собой в поездке и по возвращении — обслуживание и профилактику снегохода. Все счастливы, нет? Бездонный источник патронов и прочих благ.

Пустынник несколько секунд сидел молча, а затем медленно покачал головой.

— Боюсь, все не так радужно, верней, совсем плохо. В твои планы закралась критическая ошибка, даже не ошибка, а... упущение.

— Какая? — мрачно спросил Степан, а его товарищи вполголоса ругнулись.

— Ты все учел по своей специальности, но упустил вещи, очевидные для людей иных профессий. Ты никогда не думал, почему почту возят караваном, а не отдельной упряжкой?

— Ну так грузы же дополнительные, посылки, передачи, охрана...

— Это сопутствующие последствия. Главный груз любого каравана — сами караванщики. Если караван попадает в передрягу и теряет часть упряжек — ну там, бандиты убили в перестрелке — с остальных сбрасывают все лишнее и караванщики выбираются на тех санях, что остались. Если ты поехал на одной упряжке и бык погиб посреди пути — ты, скорей всего, тоже покойник, если не умеешь выживать в пустошах, и даже если умеешь — не факт что выберешься. В снегоходе была польза в старую эпоху, когда были средства связи вроде спутникового телефона, по которому застрявший водитель мог вызвать помощь, и вертолеты, способные эту самую помощь оказать, и при этом не было разбойников. Если ты попадешь в засаду на снегоходе и он будет выведен из строя — все, ты свое отъездил. Если бы таких было несколько — можно было бы организовать из них караван. Но он один, да еще и прототип.

— Ты тоже не учитываешь один момент, — не сдавался Степан. — Имея козырь в виде высокой скорости и способности идти по любому снегу с одинаковой скоростью, ты не зависишь от проложенных путей и волен идти к цели произвольным маршрутом, вдали от проторенных дорог и разбойничьих засад на этих дорогах, понимаешь? Ты не можешь попасть в засаду там, где на десятки и сотни километров никого живого нет.

— Верно, но и тут есть проблема. Идя по самым пустынным местам, ты подвергаешься ничуть не меньшей опасности со стороны техники. Твоему прапрадеду и прабабке безумно повезло, что снегоход сломался в тридцати километрах от цели и они добрались к рассвету. Тогда, в начале, мутанты еще не видели ночью. Если бы пройти нужно было бы не тридцать километров, а сорок — рассвет застал бы твоего прапрадеда вдали от периметра военных, ждать алчущих ему бы долго не пришлось, и ты сейчас тут бы не сидел. Караваны ходят в таких местах, где в случае беды есть хоть какие-то шансы спастись. Города и поселки — это не только прибежища разбойников и людоедов, но и укрытие для терпящего бедствие караванщика. Если снегоход сломается посреди бескрайнего белого поля — тут и я могу не выжить, о тебе и говорить нечего. Ты сможешь взять с собой столько всего инструмента и материалов, чтобы осуществить ремонт в пустоши? Думаю, что нет.

— Да господи... Пустынник, а как ты с такой-то логикой в Москву аж ходил, я не пойму! Вот идешь ты такой, споткнулся, упал, сломал ногу — и все, поминай, как звали. Это ведь с каждым может случиться, а не только со снегоходом.

— Верно, — кивнул Пустынник, — как раз поэтому, идя в рейд, я прокладываю маршрут таким образом, чтобы даже при серьезной проблеме поблизости всегда было что-то, что поможет выжить и куда можно добраться хотя бы ползком. Да, кстати... Мало кто знает, но я в рейды хожу с телескопической тростью, которую можно использовать как костыль, пику и еще кучей способов.

— Ох, блин... Ну и такой весь предусмотрительный ты боишься поломки снегохода? Лады, сломался. Лады, засада. Но ты же и так ходишь пешком и попадаешь в засады!

— Когда я иду в рейд или из рейда — при мне только оружие и патроны, пусть и дорогие очень, но за них еще надо повоевать со мной. Желающих мало. Когда у тебя появится снегоход... Признаться, ты прав, он дает очень большие преимущества тем же разбойникам, пусть только до одной поломки, но все же. И потому за тобой будут охотиться целенаправленно. Опять же, вездеход сломался где-то в пустоши, ну выбрались мы — и с чем мы остаемся? Ни с чем. Снова за ним экспедицию организовывать? Это сейчас он стоит в гараже, в темноте и тишине, где можно обустроить жилье и мастерскую. А как ты будешь обустраивать мастерскую посреди поля? Вездеход сломался, еще пока был новым — сломается снова. Прототипы ненадежны, к сожалению.

— Ну так то да, но...

— Советую хорошо обдумать мои слова: не факт, что риск стоит того. В общем, мы пас. — С этими словами Пустынник встал и пошел к двери.

— Есть один маленький нюанс, дружище, — сказал ему вдогонку Степан, и теперь его голос прозвучал угрожающе. — Понимаешь, нет никакого вездехода. Я его выдумал.

Пустынник остановился и обернулся.

— И зачем тебе понадобилось так долго морочить мне голову? — спокойно спросил он.

— Потому что нам все-таки нужна твоя помощь в кое-каком деле, но мы знаем, что ты добром бы не согласился. Пока мы тут беседовали, мои люди уже похитили твою жену и вывезли за пределы города. И теперь тебе придется немножко на нас поработать, смекаешь?

— Это вряд ли, — все так же спокойно ответил Пустынник

В его руке невесть откуда появился пистолет с глушителем, и последним, что увидел в своей жизни Степан, была бездонная чернота дула.

* * *

Служба в охранке — обычно скучная, но далеко не всегда.

Ковалевский, сидя в своем кабинете, преспокойно наворачивал казенные бобы с тушенкой, закусывая принесенным из дому свежим огурцом. Вообще-то он всю жизнь исповедует принцип 'из дому — ни крошки', но есть одно 'но'. Казенные пайки, выдаваемые для служебного питания, учитывают калории и вкусовые качества — никто в здравом уме не рискнет кормить свою охрану плохо или невкусно, а в Ратуше сидят не дураки — но вот про витамины никто не подумал. Да, в общем-то, никто и не должен был: Ковалевский и его подчиненные получают и пайки, и завидное довольствие, так что о такой малости, как огурец к тушенке, ну или кому что по вкусу, вполне могут сами позаботиться.

Руслан, работая челюстями, привычно поглядывал в окно, и тут его внимание привлекла группа из трех человек, выносящих из города носилки с четвертым. Хм... Носилки? Из города — наружу?! Если снаружи в город — еще понятно, бывало пару раз, но наоборот?

Он протянул руку к телефону.

— Василий, а кого это там на носилках вынесли только что, ты не в курсе?

— Да бабульку ту...

— Какую — ту?

— Дней шесть назад — да, точно, шесть — ее привезли в город. Я как раз был на выдаче пропусков.

— Так а что за бабулька?

— Ну бабулька и есть. Не местная. Привезли внуки в нашу больницу на операцию, видать, стоящая женщина, раз ради нее так заморочились и даже сумели довезти.

— Что-то быстро повезли обратно...

На том конце провода Василий флегматично хмыкнул.

— Ну, либо померла, либо патроны кончились, либо там и было не бог весть что серьезное и наш светоч легко справился. И правда, тяжелобольную санями с чертовых куличек не довезешь.

Руслан быстро выбросил бабульку из головы: его ждет очередная проверка, надо прикинуть, все ли везде образцово... да, и заставить парней вынести из пустой каптерки весь хлам и мусор. Потому что если с проверкой придет майор — проблем не будет, а вот если та очкастая курва, которая года два назад пыталась Руслана клеить... Ну, она не преминет отыграться за то, что Ковалевский ее отшил, и будет доколупываться до всего, до чего сможет.

Неторопливо доев и бросив пустую банку в мусорное ведро, Руслан тяжело вздохнул: жизнь такая штука, вредная. Чтобы случилось что-то хорошее — мало этому хорошему просто произойти, надо, чтобы произошло вовремя, а если хорошее случается не вовремя — то это уже не хорошее, а порой и откровенно плохое. Еще лет пять назад он бы эту очкастую стерву трахнул за милую душу: она, конечно, тощая и без бюста, но не страшная. И все были бы счастливы. Но два года назад Руслан уже был женат, и лишние проблемы в семье ему не нужны. То есть, он, конечно, не святой и один раз жене изменил, но там-то было ради чего рискнуть: шикарный бюст, приятное лицо, фигура — как в древних журналах... К тому же девчонка была не местная и вскоре уехала, оставив после себя исключительно приятные воспоминания. А стерва из Ратуши — та еще змея, вполне могла бы и пакостью 'отблагодарить'. Не из вредности, а просто чтобы развалить Руслану семью и сделать его 'незанятым'.

И в тот момент, когда Ковалевский, задумчиво глядя в окно, задался философским вопросом о том, отчего одни женщины — как чудо, а другие — как чума, через КПП поспешно, почти бегом пронеслась знакомая фигура. То есть, фигура как фигура, высоких сталкеров много, но 'винторезы' далеко не у всех. Интересно, куда это Пустынник так резво поскакал, да еще и без Рыси?

Потом Руслан выбросил из головы и Пустынника, но в тишине просидел недолго: зазвонил телефон.

— У нас 'чэпэ', шеф, — сообщил старший охранник из 'постоялого двора'. — Только что Пустынник угнал чужие сани вместе с ямщиком.

— В каком смысле — угнал?!

— В прямом же. Свидетели говорят — видели направленный на жертву пистолет...

— Якорь тебе в бухту, еще и жертвы есть?!

— Ну, ямщик, в смысле. Похищенный который.

— Тваюжмать... Ладно, народ там успокой, порядок наведи, я сейчас позвоню в 'дальнюю' и попытаюсь выяснить, что к чему, может, они знают...

Но выяснил он только то, что перед угоном саней Пустынник совершил тройное убийство.

Кажется, очень скоро настанет то еще веселье, и теперь у Руслана остается лишь одно слабое утешение: все в порядке с интуицией, не ошиблась.

Он знал, что когда-нибудь все вот именно так и повернется.

* * *

Ольга с трудом разлепила глаза и несколько раз моргнула, пытаясь побороть сильное головокружение. Полутемная комната, низкий потрескавшийся потолок, облезлые стены — что за наваждение?

Следом пришло понимание: она не дома и не помнит, как оказалась тут, в этой комнате. Хреновый признак: она ведь не пьет, значит, попасть сюда добровольно не могла. Так, вроде бы в ботинке на такие случаи припасен ножичек...

— Оля?

— Артур?! — пробормотала Рысь непослушными губами. — Где это мы?!

— Недалеко от города... Как ты себя чувствуешь?

— Со мной что-то нехорошо... Мутит. Голова тяжелая.

— Это пройдет, могло быть и хуже. Тебя чем-то подпоили и вывезли из города.

Артур сел на край ветхой кровати, нежно взял ее за руку и принялся считать пульс.

— Пятьдесят пять... маловато. Что последнее ты помнишь?

Ольга закрыла глаза. Мед... Дом... Чай... Крученики... Или нет? Она не помнит, как делала крученики, только собиралась... Чай... Чай как чай... с медом...

В голове щелкнуло, части головоломки образовали четкую картинку. Мед. Старая сука, продавшая ей две банки по очень низкой цене — и двое покупателей, которые отошли от старухи, не купив мед. Потому что им она сказала завышенную цену.

— Старая сука, — простонала Ольга, — она продала мне мед задешево... В него что-то было подмешано... Знала, что я часто хожу на рынок за медом... Ждала меня специально... Только зачем? Кто? Чья она сообщница?

— Это тот, что назвался Степаном, — спокойно сказал Артур. — Он долго морочил мне голову, а потом признался, что это был повод выманить меня на разговор. Тем временем его сообщники похитили тебя. Сложный план, что и говорить. Запросто мог и не удаться.

— Вот ублюдок... Ну ничего, доберусь я до него...

— Маловероятно, — возразил Артур, — даже если загробная жизнь есть, тебе придется еще как-то попасть с ним в один котел.

— Блин... Ты поспешил. Надо было узнать, зачем...

— Он сам сказал. Хотел, чтобы я на него поработал, но знал, что добром я не соглашусь, конец цитаты.

— А что было дальше?

— Тебя вывезли из города. Я погнался следом.

— А где похитители?

— Сложил на улице за домом.

— Понятно...

— Все хорошо. Спи дальше, я с тобой.

Ольга послушно закрыла глаза и успела почувствовать, как Артур подоткнул край плаща, которым она была укрыта.

* * *

— Мы на месте, — сообщил возница.

Ковалевский тяжело вздохнул, постаравшись, чтобы это не было заметно, и махнул рукой:

— Выгружаемся, парни. Серго и Супчик остаются здесь и стерегут транспорт, остальные за мной.

Итак, вот тебе вводная, капитан Ковалевский: где-то в этих руинах сидит Пустынник со своим 'винторезом', будь так любезен найти и доставить в город. Времени до сумерек — часа четыре, а если с учетом на обратный путь, то у Ковалевского и его парней всего два часа на операцию. Температура — минус пятнадцать, но будет снижаться. Еще стоит учесть, что тут где-то четыре тысячи домов, в которых может сидеть что угодно помимо Пустынника, а у Руслана всего тридцать человек.

Пока все напяливали разгрузки и проверяли экипировку, Стас подошел к командиру и негромко сказал:

— Шеф, как думаешь, зачем Пустынник сюда приехал?

Руслан задумчиво взглянул на сержанта:

— Намекаешь, что он не прятаться здесь решил?

— Прятаться в тридцати километрах от города — ну такая себе затея. Смотри, Пустынник приезжает сюда, явно торопясь, а затем отпускает заложника и все. Если бы он хотел драпануть — надо было бы драпать и драпать, а он взял да отпустил транспорт. Есть идеи, почему он порешил тех троих?