| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Едва успела задремать, как меня начал тормошить кто-то, матерясь на языке темных эльфов, нагло переворачивать и щупать пульс на шее. Я вяло отмахнулась локтем от наглеца, пробормотав с жутким акцентом на языке темных 'оставьте меня в моей луже, тут хорошо и прохладно! Я тут посплю, если вы не против'. Руки, на мгновение оставив меня в покое, опять принялись тормошить, на сей раз подымая с пола, отрывая мою примерзшую одежду от каменных плит. Кто-то, пахнущий почему-то Торденом, прижал меня к груди и, шипя сквозь зубы проклятия всему племени безмозглых магов, потащил из уютного зала, хрустя тонкой коркой льда на подмерзших лужах.
— Торден, ну я вас прошу, ну положите меня обратно, вам же не сложно? Там так хорошо было, холодно... Не трясло...
— Леди, я вас сейчас куда-нибудь в другое место... положу, договорились? Пока вас кто-нибудь другой не нашел, и пока у вас болевой шок не прошел... Вы скандал — хотите?
— Не плохо было бы... Только если я сама его устраиваю, ладно?
Темный, двинувшийся на выход из зала, держа меня на руках, фыркнул и сделал верный вывод:
— Что, допекли вас сегодня?
— Ага. С детства приемы ненавижу!
Глаза открывать было трудно — кожу на лице пекло, голос сипел. Я спросила темного:
— Торден, я сейчас — красавица, да?
Темный опять фыркнул и честно признался:
— Не то слово! Но мазь от ожогов есть, лекарства для вас подготовлены, пока метался под дверью маг-зала и думал, что делать... 'Земля' у нее, понимаешь ли, следующая! — проворчал темный, сворачивая 'тайными тропками' в неизвестном мне направлении, — Как не стыдно так нагло врать-то было? Высший эльф, принцесса, маг!
— Я и не врала, я только не все сказала! Сначала — 'Огонь', а последняя — 'Земля'. Они — самая сложная для меня. Что, книжку нужную нашли? — подколола я воина.
— Нашел. И принял меры. Заказали галлон мази для вас. И вашу одежду для тренировок пропитал специальным составом... Вы, кстати, не желаете узнать, что с вашими волосами?
— К троллям подробности, сударь! Просто скажите — есть ли у меня волосы?
Дроу засмеялся и, сделав эффектную паузу, ответил:
— Есть, и даже в хорошем составе! Ну ресниц почти нет, и брови забавно выглядят... В целом вы сейчас... Зрелище для стойких духом. Но волосы — на месте, уверяю вас.
— Дайте угадаю, вы еще и в крема, и в ополаскиватели для волос что-то добавили?
— Именно. А еще во все шампуни, мыла, духи... Так что пострадала только кожа на руках и лице, ступни. Да и то не сильно, местами.
— Сами догадались добавить? — я разлепила-таки один глаз. Болели глаза нещадно, а кожа отозвалась таким зудом, что я зашипела. Контроль это, конечно, хорошо, но если тормошить тело, боль прорывается.
— Нет, лорд Дарриэль в письме подсказал и рецепт, и решение.
— Оооо!.. Так вы все-таки на меня жаловались, сударь?
— Конечно, леди, а как же? Вы же временами ведете себя просто несносно! Должен же я хоть кому-то пожаловаться на вас?
— Ну тоже верно, — примирительно заметила я, — А вы вообще куда меня несете? — я скосила глаз и огляделась вокруг, — Это не похоже на мои покои!
— К супругу, куда же еще? Сами вы сейчас, со своими руками, банку с мазью не откроете, и бинты не сможете наложить. А я этим заниматься не намерен!
Я задергалась на руках.
— Ээээ неееет! Лучше я так... Как нибудь... Сама! Дня четыре-пять отлежусь и буду, как новенькая!
— Хватит дергаться, Дарриэль вас не съест! — шикнул на меня темный.
— Да вы его просто плохо знаете! Еще как съест! — я попыталась пошутить, но воин шутку не поддержал. Опять на меня шикнул.
— Не шипите на меня! И оставьте лорда в покое, он устал!
— Лорд уже почти час, как для вас все подготовил. Я его по тревоге поднял, когда вы светящейся кометой через двор летели!
Я тихо выругалась сквозь зубы.
— Кто еще заметил?
— Никто. Я замок по периметру, по крыше обходил — заметил... А все остальные — счастливчики, и спят по своим кроваткам... кроме нас с Дарром!
Торден, перехватив меня, постучал в какую-то деревянную панель в коридоре. Она отъехала в сторону и из темноты высунулись две руки, в которые он меня и передал, с облегчением выдохнув: 'Все, Дарр. Я пошел, разбирайся с ней сам!' и очень быстро удрал.
Глава 4.
Рацек-охотник
Рацек шел лесом. Если дичь идет дорогой, догонять её надо лесом, не верите? Зря! Во первых, дичь Рацека — колдун — и ему не надо знать, что за ним идут. Во вторых, Рацек родился в лесу, вырос в лесу — в лесу он дома. Колдун устанет, разведет костер, выставит свою колдовскую охрану и завалится спать. Сколько он их таких уже положил? Чародеев, магов всех мастей, вот теперь колдун... Все они одинаковы, надеются на свою силу, не ожидают от нее подвоха, а зря. Мудрые люди говорят, что такой, как Рацек, один на сотню лет рождается, ну да ладно.
Колдун действительно сошел с дороги верст через десять, правда костра жечь не стал, да и охраной не озаботился, просто отошел от дороги саженей на пятьдесят, да и сел под кустом на полянке. Глаза закрыты, но сам сидит такой, подобранный, как вроде прыгнуть с места собрался. Рацек обошел его кругом, и ничего! Ничего вообще! Ни охранных контуров, ни следов силы. Давить нечего! От колдуна тянет тихонечко, но от них всегда тянет. Пора, наверное. Вышел из подлеска — тихонько, ни веточка не хрустнет, ни птичка не вспорхнет — и направился к цели. Чуток сбоку, для того чтоб лицо видеть и если глаза откроет на самом краю оказаться, если что — шмыг в кусты, и там лови ветра в поле, а Рацека в лесу! Но это на самый крайний случай, а так никуда он уже не уйдет от него. Подходил противу заката, там само солнышко поможет, ежели чего. Тесак в руке, веревка во второй. Рукоятью оглушить, веревкой связать, и к местному корольку на поклон, мол: 'Вот дичь! Давай награду!'. Оставался шаг. Последний. Рука с тесаком уже взмыла вверх...
— Жить хочешь? — Спросил колдун, не открывая глаз.
— Что? Да я! — Рацек аж поперхнулся.
— Если жизнь дорога, медленно опусти руку, отойди на шаг назад и положи веревку и оружие, — колдун открыл глаза.
Странные глаза — один голубой, второй зеленый, как у соседской кошки в далеком детстве, она еще мышеловка была, за то мать её и прикармливала... И тут Рацек почуял, почуял силу. Тихую, спокойную — прямо внутри себя, напротив сердца. Но оттого и страшную, что проглядел. 'Как? Когда?'
— Как же это? Как же так?! Что ты сделал?
— Если успокоишься и положишь оружие — останешься жить. Выполняй, что велено.
Его спокойствие убивало всякое желание спорить. Рацек сделал шаг назад, швырнул веревку, а тесак аккуратно положил справа... 'Ну а что? ну а вдруг?'
— Теперь подойди и сядь.
'Ага вот и не вдруг. Ладно, я тебя руками придушу если что!' — подумал Рацек, сделал шаг вперед и присел напротив странного типа.
— Ты жив потому, что мне нужен. Ты хорошо ходишь, я тебя заметил всего час назад. Ты хорошо чувствуешь магию. Ты слабо к ней восприимчив. Слушай внимательно, делай как велено, останешься жив и станешь богаче, — а странные глаза говорили: 'Как ты себя поведешь, забавный зверек? Поиграем? Я — кошка, ты — мышка!'
— Сделку с таким, как ты, я не приму, ты враг! Таких как ты, я давлю! — Рацек знал, что в такой ситуации надо соглашаться на все, а потом всаживать нож, и желательно в спину. Да и сделки с простыми людьми эти твари не признают, но иногда, редко, даже платят, и даже оставляют в живых, чтоб охотники не переводились. Шанс паскудный, но он есть.
— У тебя нет выбора, и такие, как ты, шкуру и золото ценят превыше прочего.
— Таким как я надо зарабатывать на жизнь! Тварь ты эдакая! Не тебе, убийца, меня судить! Ты мерзкая погань! — 'Ой, а не перегнул ли я палку? А вот возьмет да и спустит ту беду что, напротив сердца усадил, с поводка. И тогда — был Рацек, да нет уже Рацека.'
Колдун молчал и ждал, а Рацек, решив попытать счастья, 'пошел на попятную':
— Ну добро. Скажи что тебе надобно. Небось крови детей малых не затребуешь, а там мож и сговоримся.
— Нет, эта дрянь мне без надобности. Требуется передать одну вещь, одной личности, задание простое, но путь не простой. Вещь будет заговорена на тебя, пока не отдашь, а отдать абы кому нельзя — умрешь, рассказать о ней нельзя — умрешь, самому посмотреть нельзя — умрешь. Когда передашь — тебя наградят. Но чтоб идти не скучно было... сколько там за меня живого ваш местный 'владыка' давал?
— Десять золотых.
— Аж десять! — восхитился колдун, — Во дает! Дурак! Людей на смерть за такие гроши посылать! Ну уже наверняка увеличил награду, ты у меня уже третий от города, и первый пока живой. Охотников — меньше, награда — выше. Вот тебе пятьдесят. — Он швырнул увесистый кошелек на землю между собой и Рацеком.
— Это на дорогу. Вот тебе вещь. — Небольшой сверток из простой мешковины, запаянной сургучом по краям, полетел сверху на деньги.
— Пойдешь на северную оконечность хоббитского Долла, там в горах найдешь замок. Имя его потеряно, но назывался он 'Замок заката', это так, для справки, под ним никто его уже не помнит. Найдешь эльфийку, с золотыми волосами — раз увидишь, не спутаешь уже ни с кем, отдашь сверток, дождешься когда вскроет, при тебе или нет, неважно, просто не отходи больше чем на версту от свертка, заберешь награду и свободен. Дорога долгая, дорога сложная, сроку тебе 3 года на все. Почему так много? Потому что её может там не оказаться, за ней идет славная охота, прийдется искать, если она умрет до того, как ты передашь посылку — ты труп. В твоих интересах её найти быстрей. Если ты что-то сделаешь не так, тварь под сердцем шевельнется — не приятно, но не смертельно. Если ты продолжишь поступать неверно, она тебя убьет. Это мелкий демон — по вашему, у него своя воля, но подчиняется он мне, эльфийка его прогонит, когда откроет сверток, даже если не захочет, все равно прогонит. Демона не убить, ну задавить-то его, конечно, можно, но перед смертью он заберет тебя с собой. Все понял?
— Да че уж тут не понять? Слушай, а убей меня прям здесь! Че тянуть-то? Это ж ты мне через земли белобрысых идти предлагаешь? Они меня так почекрыжут, что смерть от разрыва сердца мне покажется детским лепетом! А то еще в 'работники' определят, что в тысячу раз хуже. Не, не пойду! Валяй, отдавай команду своей твари!
Колдун глядя на Рацека поднялся, отвернулся и пошел в сторону дороги.
— Ты куда? А умирать? Нет уж! Стой, скотина!
Рацек повернулся к тесаку. И протянул руку.... Когда он очнулся, уже светало. В груди еще неприятно шевелилась тварь, но было не так больно, как вчера, так как вчера ему давно больно не было — с той памятной вылазки к эльфам, где он потерял глаз. 'И далось нам тогда эльфийское золото?.. И вообще, о чем я думаю? Я труп! Труп! Который знает об этом! Ходит! Но все равно — труп!.. То задание, что дал колдун, выполнить невозможно! Точка. Большая жирная точка в жизни охотника на магов Рацека, что рождается раз в сто лет. И все-таки как же он так меня? Ни у кого не удавалось! Ни у кого! Как щенка, ей богу. Лара, Лара, не дождешься ты Рацека, не будет у вас своего дома, своей земли, кончилось, все кончилось. И все эти чванливые отпрыски магических наук погибли зря! Вообще все зря!'
Рацек упал лицом в траву, покрытую холодной, жгучей рассветной росой. Тварь шевельнулась в груди, напомнила: 'Надо идти!'
Спальня в доме, Лара сидит на краю кровати. В серебристых волосах играет луч рассвета.
— Я самая неумеха, по нашим меркам, мать меня отдаст. Но потребует доказательств, что ты меня не в халупу ведешь. Нужно крепко стоять на ногах, чтоб с ней сговорится. Рацек, я хоть и слабая, но провидица, я вижу, что ты сюда вернешься, не знаю зачем и когда, но то, что вернешься, это точно! И я верю — ты прийдешь за мной, и уведешь меня в странный мир людей. Я могу ждать долго, мы долго живем, но у тебя нет столько времени. Тебе надо уходить. Сегодня. Сейчас. Мать увидит. Она долго в неведении о том, что в её доме происходит, не останется. И тогда тебе будет плохо. А её силу ты уже понял. Твой амулет на столе в гостиной. Иди, только вернись. Вернись за мной.
Новолуния он так и не дождался, когда из трех лун осталась на небе одна, да и та ущербная, он тихо ушел на рассвете. Пошел в людские земли, пошел зарабатывать на выкуп Лары у сварливой матери.
'Дааа вот незадача! Третьи сутки под боком белобрысые. Надо пройти дальше. И ведь НАДО! Тварь дает о себе знать все чаще. Гонит.' Как пройти, Рацек не знал. Он только разъездов и патрулей насчитал почти дюжину, да как грамотно поставлены! За одним он уже проходил в глубь на три версты, но нарвался на встречный разъезд, и как его гнали! Страшно было, аж жуть! Белобрысые гнались молча и неутомимо. Но! Они временами его теряли! Раз за разом, стоило чуть оторваться и замереть, они как будто сбивались со следа. Нет, следов-то, он и так не оставлял, все же лесовик, да и разрыв держал порядочный... Но стоило замереть, и его принимались беспорядочно искать. Стоило сдвинутся и его как будто начинали видеть, прям сквозь чащу и расстояние. Страху натерпелся, как ни разу за свою жизнь. Эти же не убьют, по крайней мере — не сразу, эти вволю поизмываются, а фантазии к этому делу у них — хоть отбавляй!
Тварь опять уколола рядом с сердцем. Рацек пожевал последний кусок вяленого мяса и понял: 'Если не сегодня, то никогда! Придется вернутся за припасами, а дрянь в груди не даст ему отклонится от курса, свалит жуткой болью и вынудит идти прямо в лапы к дроу. Вариантов нет!' Он поднялся, критично осмотрел поляну. 'Через час никто и не узнает, был тут кто-то, или нет. Пора. Рассвет. Самое вялое у дроу время, как были ночными, так и остались. В темноте как кошки видят, а с рассветом, что малые дети. Но это не надолго, встанут те, кто отдохнул в ночь, и граница опять будет заперта как на гномий замок. Опять рассвет, опять идти, третий раз уже, судьба-шутница...'
Шел быстро и не сильно скрываясь, чем больше он пройдет за час, тем меньше ему потом красться перебежками. 'Хорошо хоть лес тут густой. Кустарник опять же. Был бы бор, и все — приплыли, хотя и так затея безнадежная. Почему же они его теряли?' Так размышляя он и наткнулся на белобрысого, прям вот лицом, можно сказать, к спине. Тот стоял и старательно что-то приматывал к ветке — ловушку что-ли мастерил? Рацек видел их ловушки — не сильно замудренные, но убийственно эффективные и хорошо замаскированные — если бы не детство и юность в лесу, попался бы как пить дать. Размышлять было некогда, да и его присутствие явно заметили. Дроу молниеносно выхватил кинжал, но тесак у горла дальнейшие действия пресек.
— Тихо, не буянь малец! — То, что дроу молодой, совсем зеленый, было видно — не попался бы опытный так легко, да и явно не воин, его снаряжение не состояло из узких длинных мечей и гибкого хитрого доспеха. Скорее это была добротная дорожная одежда из мягкой кожи.
— Ты мертв! Ты кусок мяса! Человеческий выродок! Если ты прямо сейчас не уберешь свою нелепую железку от моего горла, ты умрешь такой смертью, что заплачут небеса над твоим трупом! — Дроу было страшно. Страшно и стыдно. Он попался человеку! Это приговор. Это позор! Это конченная жизнь и карьера. Человека, конечно, убьют — за такое убьют страшно, но ему теперь не отмыться никогда. И плевать что он некромант 4 круга, и ни разу не воин. Такое не прощают ни одному из темных.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
