Тени Персея-2

Четыре оборотня. Человекоподобные. Один — растерзанный. Мёртв. Мертвее не бывает, потому как съеден наполовину. Второй беззвучно задыхается: глотка разодрана, из безобразно раскрытой раны мелкая кость наружу и выплёскивается кровь. Кажется, его минуты сочтены: грязные тощие ноги слабо дёргаются, елозят по полу. А двое быстро передвигаются перед забившимся в угол Исидором, стремясь выискать лазейку в его обороне коротким мечом и ножом, как у Бланш. Странно, куда он дел огнестрельное или лучевое оружие?

Исидор судорожно вздрогнул, в очередной раз отпугнув оборотня резким выпадом. Оллфаг на его затылке еле удержался, но не слетел.

Начало сцены я теперь предполагал. Исидор услышал шорохи и полез посмотреть. А поскольку начальство дало добро только на короткий отдых, то он решил не беспокоить остальных. Но почему сейчас не стреляет? Ну и что встревожит наших? Теперь всё равно деваться некуда — надо. Живым от этих вечно голодных не уйти.

Присевшая под моей рукой Бланш глянула на меня снизу вверх. Но сказать чего не успела. За нашими спинами на пол рухнуло что-то громоздкое. Мы подскочили. Громоздкое с приглушёнными ругательствами поднялось на ноги и оказалось Барри. Почти одновременно мне пришлось налечь на дверь, в которую с другой стороны с кошмарным визгом врезалось тяжёлое тело.

От визга и стука Барри попятился к окну, бормоча:

— Что тут у вас? А? Что тут у вас?

— Оборотни тут у нас! — раздражённо ответил я.

— Впускай! — скомандовала Бланш, отскочившая от двери подальше с двумя готовыми к бою луч-пистолетами.

— Не-ет! Сейчас будут смерти!

В лучших традициях комедии положений сириусец пыхтя полез на стену, к окну, словно незадачливый любовник, спасающийся от разъярённого мужа.

— Впускай! — жёстко повторила брюнетка. — Барри сойдёт как приманка!

— Опять! — взвыл сириусец, услышав о "приманке".

Мало ли что — опять! Я уже просто физически не мог сдерживать напор оборотня. Громадный экземпляр попался, мощный. Он бил и бил плечом о дверь. И я мгновенно шагнул в сторону от двери после очередного стука.

Блин!.. Да оборотень, ворвавшись к нам, просто оцепенел при виде толстого зада и дрыгающих ног подвывающего Барри, повисшего вцепившись в подоконник! Оцепенел на пару секунд, хвативших Бланш, чтобы перерезать ему шею двумя лучами. Оборотня, чья морда так и осталась ошарашенной, только повело падать в сторону, как брюнетка подскочила и ногой врезала ему в бок, очищая пространство перед дверным проёмом. Едва успела.

Второй оборотень, уже трансформированный в ящера, пулей влетел в комнату, чтобы напороться на два моих меча. Одно движение — вогнать клинки по рукояти в горячее тело — и он, хрипя, обвалился на пол. Я еле отскочил — он чуть не задавил меня весом, падая вперёд. Чёрт, штаны забрызгал кровью... А какие они огромные! Питаются неплохо? Не шутка: после недолгого времени проживания на Персее мы заметили зависимость величины оборотня от количества поедаемого им. И нам повезло, что они с самого начала встречи оказались человекоподобными: с ящерами справиться труднее. За всё время мутации они научились двигаться в новой форме и стали неуловимо вёрткими и быстрыми.

— Барри, спускайся, — деловито сказала Бланш, присаживаясь на корточки перед пристреленным телом. — Благодаря тебе, мы их сделали.

Барри ворча, спрыгнул и на подгибающихся ногах подошёл к ней.

Пока они тихонько переругивались над застреленным чумовиком и удивлялись его размерам, я вытер мечи от крови ветошью с убитого ящера и заглянул в соседнюю комнату. Неподвижный труп. Слабые конвульсии умирающего оборотня. Исидор, осевший в углу. Лицо закрыто руками.

— Прикрой меня, — велел я Бланш и насторожённо шагнул в комнату.

Не спуская глаз с неподвижного Исидора, я склонился к умирающему оборотню и коротким ударом отсёк ему голову. Его тощее тело легло свободно, словно с облегчением.

Выждав, я разогнулся. Почти одновременно в наушниках негромко прозвучало:

— Имбри. Говорить можешь?

Майор.

— Могу. Коротко.

— Что у вас?

— Оборотни. Мёртвые.

— Исидор жив?

— Да. Минуту, Брент.

Майор послушно замолчал, но теперь я помнил, что по общей связи нас слышала и слушает вся команда.

— Исидор.

Охранник из группы доктора Кейда не шелохнулся. Только из-за его головы высунулся оллфаг и сонно оглядел нас.

Мы ещё ни разу не видели, что бывает с человеком и его оллфагом, если человек подвергся нападению тени. И ни разу не видели и не слышали, чтобы человек продержался долго, не трансформируясь в одну из форм чумовиков. Но тени тоже могут со временем мутировать. Наверное. Поэтому спокойствие оллфага ещё ничего не значит.

— Я не могу стрелять в них, — внезапно сказал Исидор, не поднимая головы.

— О! Оно ещё и говорить может! — раздражённо и с облегчением сказал Бланш. — Давай лапу, страдалец.

Она сунула луч-пистолеты в набёдренные кобуры и протянула ему руку. Подняла рывком, по-мужски. Впрочем, Исидор и сам бы встал неплохо — толчком с пола. Он, видимо, начал приходить в себя. Узковатые глаза смотрели оживлённей, да и крепко сжатый рот расслабился.

— Что — натерпелся страху? — фыркнула Бланш, встряхивая его ладонь и отпуская.

— Есть немного...

Он обошёл её и встал между двумя мёртвыми телами. Если не следить, то мы, конечно, не заметили бы, что он коротко вздохнул. Он словно принуждал себя к чему-то, чего не хотел. Потому и вздыхал. Наконец он опустился на корточки перед наполовину съеденным и, неловко протянув руку, повернул голову оборотня лицом кверху. Грязновато-чёрные пятна на оскаленном лице, кажется, не помешали бывшему охраннику определить, что чумовик не тот, кого он ищет. Исидор было потянулся встать, но вдруг быстро приподнял плечо мертвеца и осмотрел его. Потом встал и перешёл к оборотню, которого я добил. Тот же внимательный осмотр. Снова не то.

Исидор оглядел нас.

— Те двое... Они убиты?

— Нет. Мы деликатно оставили их в соседней комнате умыться и переодеться, — не удержалась Бланш. Но пошла следом, насторожённо похлопывая ладонями по кобурам.

Тем временем одно из окон в комнате с мертвецами потемнело раз, другой... Вскоре в помещении стало тесно: вся наша команда оказалась в сборе.

— Имбри? — вопросил майор.

— Два оборотня завалили двоих послабее. Одного, — я кивнул, показывая — кого, — уже подъедали, когда к ним спрыгнул Исидор. Они переключились на него. Мы прыгнули в соседнюю комнату и успели подготовиться. Перебили всех. Теперь Исидор кого-то ищет.

— Брата и сестру, — из комнаты с убитыми чумовиками отозвался Исидор. Никто не успел и слова вставить, как он добавил: — И не надо говорить мне, что для них, если они стали оборотнями, всё кончено. Если рядом с профессором Кейдом я ни на что не надеялся, то теперь у нас есть энергогностики. — Он впился в меня сумасшедше страстным взглядом. — А вдруг есть возможность поймать их и держать взаперти, пока Мастера не найдут возможности освободить их от теней? Вдруг есть надежда? Ведь получилось же у Аты и драко освободить кого-то!

Я скосился на Батиса. Юный драко тоже бросил на меня надменный взгляд. И насупился... Одним из этих "кто-то" был именно мальчишка. Но... Большое такое "но". И парень-таксист, и повелитель оллфагов не поддались воздействию тени. Они сопротивлялись. Один — сам. Сила воли сильнейшей оказалась. Да и то под конец совсем плохо стало. А мальчишке-драко агрессора заблокировал прямо в мозгах отец, Матвей Иорданец. Да и Батис неплохо тренирован, чтобы сопротивляться пойманному в блок. В обоих случаях тени не успели произвести в голове необратимых изменений. А таковые — это, напрямую говоря, сгнившие мозги.

И вообще. Мозг человека-оборотня, о чём Исидор прекрасно знает, постепенно гибнет под гнётом тени. И чумовик умирает, освобождая тень для поисков нового тела-носителя. Хотя Ата однажды предположила, что мозг может умирать ещё по одной причине, имя которой — Маугли. Всем известно, что дети, с малолетства попавшие к дикому зверю на воспитание, долго, как человек, не живут. Без человеческого общества, без развития детёнышу уготован недолгий век того же зверя.

А что такое чумовик, как не дикий зверь?

Но пока это только предположение.

Хуже, что у меня тоже появилось предположение. А если у Исидора бзик на этом деле? Он истово верит, что найдёт брата и сестру именно в облике оборотней. Поэтому он не только не сможет стрелять в чумовиков. В следующий раз он и сам стрелять не будет, и другим не даст. А если ситуация будет аховой? Что тогда? Не положит ли всю нашу команду этот придурок за просто так?

Внутри начала подниматься злоба. Знал я за собой такое: накручу себя до психа — держись потом, чтоб беды не наделать. Я смотрел на Исидора, который, вздыхая, топтался рядом с трупами оборотней, и весь кипел от бешеного желания немедленно отправить его, потенциальную беду, в Колесо. Жаль, я не майор... А то бы...

Оллфаги — часть опавшей листвой слетела с плеч команды, часть влетела в окна — взметнулись под потолок комнаты и снова воронкой закружили над моей головой. Изумлённый, я опять почувствовал, как мой собственный оллфаг топчется на моём плече, растопырив крылья, чтобы не упасть, и крылом же то и дело задевая щёку.

И вдруг подумал, что, случись ситуация, которую я встревоженно проигрываю в воображении (отказ Исидора стрелять в оборотней и его помеха нам), крыланы каким-то образом смогут его нейтрализовать... Я задрал голову к потолку. Сверкающая золотом-серебром воронка вызывала странные, противоречивые ощущения. Она усыпляла. Она тревожила. И от равномерного верчения многих птиц захватывало дух.

— Что, чёрт побери, снова происходит? — заволновался Брент.

Батис встал рядом со мной и быстро заработал руками, будто отвечая. Закончил — и вопросительно огляделся.

— Батис, мы не поняли, — мягко сказал Дирк.

Батис улыбнулся и снова взялся за карандаш и стопку бумаги. "Птицы реагируют на воображение Ника" — вот что он написал. Я хмыкнул. Остальные, кажется, восприняли запись вообще как шутку. Бланш, например, не преминула спросить:

— Ну, Имбри, колись, чего ты там навоображал?

— Бланш, ты ещё спрашиваешь? — галантно подхватил Барри. — А ведь рядом с тобой воображение работает только на одну тему. — И помчался от вмиг разъярившейся брюнетки. Два оллфага — следом.

— Ладно. Оставим загадки, — сердито сказал майор. — Пора двигаться. А то с вашими психическими прибамбасами до темноты не успеем до лаборатории дойти.

Он развернулся и, бросив: "Идём!", зашагал к выходу. Команда, уже в сопровождении оллфагов, — за ним. Обняв за плечи Исидора, Дирк лично увёл его. Кажется, бывший начальник охраны лаборатории Кейда чувствовал ответственность за бывшего же подчинённого.

Через секунды в комнате остались я и Батис. Да в соседнем помещении всё ещё слышались азартные и испуганные вопли и топот.

"Ата сказала — ты не испугаешься", — услышал я. После некоторого ошеломления понял, что со мной мысленно говорит Батис. Он стоял напротив и сосредоточенно смотрел мне в глаза. Вихрастые волосы лохматились, почти скрывая его полуприкрытые, будто сонные глаза с зелёной вертикалью зрачков.

— Я постараюсь не испугаться, — осторожно сказал я. — И я рад, что ты можешь говорить хотя бы таким образом.

"Отец научил. Но я не знал, слышишь ты меня или нет".

— То есть считывать ты не умеешь?

"Нет".

— Как с остальными? Ты с ними тоже будешь разговаривать?

"Я пробовал. С лейтенантом. Но Тайгер меня не слышит. Тренировок не хватает".

— А почему ты открылся мне?

"Я не всегда могу писать. Если вдруг случится что-нибудь, лучше, если кто-то скажет вслух то, что скажу я. И ещё... Ата сказала, ты будешь меня... — Он помедлил явно в поисках нужного слова. — Будешь охранять".

Сначала я удивился. Потом сообразил, что во взаимоотношениях и в языке довольно аскетичных драко, наверное, не существует понятия "присматривать", как выразилась недавно Ата. Поняв его примерное значение, мальчишка подобрал близкое по смыслу слово. Молодец, вообще-то.

— Хорошо. Буду твоим переводчиком.

"Надо убрать тела".

— Что?

"Уходя, открыть двери. Оллфаги приведут лисов".

— А почему сами не съедят?

"Я запретил. Сытые — плохо работают".

— Ладно. Сейчас сделаем. Эй, Бланш, Барри! Как вы там, живые?

Мы с Батисом заглянули в комнату, где парочка игравших в догонялки подозрительно притихла. И наткнулись на две пары блестящих от любопытства глаз.

— Вы чего?

Бланш потеребила кончик куцей, но толстой косички и выпалила:

— Ты говорил с Батисом!

— Мы слышали, как вы разговаривали! — добавил Барри и с надеждой спросил: — Батис, ты умеешь говорить?

Мальчишка еле улыбнулся и покачал лохматой головой — сначала утвердительно, потом отрицательно. Ишь, как вывернулся. А мне объясняй. Потому как после качания головой он обернулся ко мне и кивнул. "Скажи".

— Батис говорит мысленно — я его слышу.

— Телепатия! — сообразил Барри. — А...

— Барри, давай догоним наших. По дороге всё объясню. Да! Пока не забыл. Нам надо раскрыть все двери, чтобы в помещение не побоялись войти лисы. И лучше, если об этом не узнает Исидор. Ну, о том, что здесь будут лисы.

— Будем молчать, как рыбы! — поклялся Барри и сладко улыбнулся: вспомнил про Барракуду.

А Бланш опять фыркнула. На этот раз презрительно: мол, я — да проболтаюсь?!

Сосредоточенный до жёсткого напряжёния, Батис первым пошёл на выход. Наши оллфаги с интересом смотрели вслед летящей за ним и над ним стае, но ни один не рванул за ней. Выдрессировал их мальчишка неплохо... Я глянул на своего крылана. Едва повернул голову, он немедленно обернулся ко мне. Мы встретились взглядами. Угадайте, кто первым отвёл глаза? Правильно, я. Чёрт, что же в них такого, что я боюсь их?..

9.

Ко всеобщему изумлению, Бланш предложила Барри сесть на её скутер. В качестве пассажира, естественно. Сириусец, слегка озадаченный, обернулся ко мне.

— Она хочет, чтобы я рассказал ей про Голконду.

— И? Расскажи, конечно. Все уже давно знают про наше путешествие, так что...

Толстяк немедленно утопал к маленькой брюнетке — сесть не успел, как у них завязался оживлённый разговор. Вообще, заметил, что Барри и Бланш чаще остальных ведут себя как дети: то играют в неприязнь, дуясь или вопя друг на друга на потеху всем, то вместе устраивают некий заговор, то придумают какую-нибудь затею, в которую вовлекают остальных. Не знаю, договорились они или нет, но, кажется, такие отношения стали для обоих лучшим способом сбрасывать напряжение каждого дня. Ведь, несмотря на охраняющих нас оллфагов, опасность чумы никуда не исчезла.

Теперь маленькую кавалькаду повёл Дирк Монтего, темнокожий гигант широкой кости, а потому несколько неожиданно гибкий. Лейтенант уступил ему свой скутер, забравшись в аэротакси к Батису. Я же, как всегда, замыкал группу, прикрывая сзади. Арьергард, так сказать.

Майор хорошо изучил местность вокруг Колеса, но плохо знал город. Зато Дирк буквально чувствовал город поверху, понизу, поскольку в течение трёх лет до нашего появления использовал подземные коммуникации для перемещения по Андромеде. Но сейчас коммуникации медленно, но неуклонно наполнялись подземными водами: установки, следящие за уровнем воды в городе, останавливались с течением времени. Не будь этой напасти, до лаборатории вдвое быстрее доехали бы под землёй. Без препятствий и опасности нападения теней.