Тьма

— Да, да, — я качаю головой и делаю попытку улыбнуться, — Такое ощущение, будто задремал прямо за столом.

— Угу, — Ватрушка кивает и напряжение на её мордашке исчезает, — Глянь, какую мне мороженку принесли

Вечером мы занимаемся любовью, а потом пьём вино, сидя на балконе и глядя на звёзды. Вареник совсем захмелела и прильнув к плечу, рассказывает, как в детстве хотела стать космонавтом и полететь на одну, из звёздочек. Там она собиралась найти единорога и привезти его родителям в подарок.

— Интересно, — она кладёт подбородок на сгиб моего локтя, — А единороги действительно есть?

— Это — очень серьёзный вопрос, — я обнимаю её, — Учёные всей планеты трудятся над его разгадкой уже несколько столетий. Кажется, скоро эта загадка окажется раскрыта.

— Ты — дурак! — императивно заявляет Вареник и тянет меня за руки, — Пошли!

Мы опять занимаемся любовью и в этот раз совершенно измочаленная Варвара засыпает. Сразу после того, как успевает, довольно больно укусить меня за предплечье. Некоторое время смотрю на сопящий вздёрнутый носик, а потом тоже отключаюсь.

Среди ночи у Вари вновь приключается приступ желания и растормошив меня, она в полном мраке садится сверху. Движения женщины быстрые и резкие, а руки кажутся непривычно сильными.

Сон ещё не успел полностью покинуть голову, поэтому всё происходящее видится, точно сквозь розовую дымку. Потолок, по которому мечутся сполохи от фар проезжающих машин; бледный отсвет луны на стене и тёмный силуэт с распущенными длинными волосами, решительно опускающий бёдра. Мы очень редко занимаемся любовью, именно так; без подготовки, прелюдий и прочих мелких радостей, но в этом тоже имеется определённый шарм.

Продолжая пребывать в полусонном блаженстве, кладу ладони на обнажённые бёдра, ощущая движение сильных мышц. Какая у Вари холодная кожа! Но это сознание отмечает как-бы мимоходом, фиксируя лишь вспышки удовольствия и тяжёлое дыхание партнёрши. Внезапно я слышу глухое подвывание и это в миг прогоняет остатки розового тумана: никогда прежде не слышал, что Варя издавала подобные звуки! Что-то случилось?

В этот миг очередной луч света проходит очень низко, озаряя лицо партнёрши. Это — та самая женщина, которая снилась накануне, а после привиделась в ресторане. Глаза незнакомки вспыхивают оранжевым и склонившись, она впивается холодными упругими губами в мои. Поцелуй внезапно превращается в болезненный укус и вскрикнув от боли, я отталкиваю женщину прочь.

И просыпаюсь...

— Ты чего? Вареник стоит на пороге спальни и в свете, падающем из коридора, я вижу выражение недоумения на сонной мордашке. Тупо гляжу на неё, пытаясь сообразить, что происходит и куда Варя могла ходить в ночной рубашке.

— Сон приснился, — тру глаза, — А ты чего?

Ватрушка хихикает и садится на кровать.

— В туалет ходила, Отелло ты мой. Доказательства предъявить?

Не удержавшись, хихикаю, ощущая некий дискомфорт. Мотаю головой из стороны в сторону.

— Ну, слава Богу. Потом пошла воды попить, слышу, а ты тут кроватью скрипишь, да подвиваешь. Что снилось то?

— Ерунда какая-то, — почему то не хочется пересказывать любимой этот странный сон, — Ладно, давай спать.

Уже после того, как вся иллюминация погашена и Вареник принимается похрапывать на моей груди, я наконец понимаю, в чём заключается ощущаемый дискомфорт.

Нижняя губа прокушена в двух местах и сочится кровью.

УПРАВЛЕНИЕ. ПАПА. НАСТЯ

Ватрушка называет меня предателем и изменщиком. Однако, работа — есть работа и если Папа присылает персональное приглашение (демонстрирую Варе экран, на котором шеф лихо отплясывает лезгинку с текстом извещения в зубах. Картинку, в своё время, запилил Егор, за что был жестоко выпорот и поставлен в угол), значит дело того стоит.

Тем не менее, нам никто особо не мешает, поэтому неторопливо завтракаем, сидя на балконе и созерцая городской пейзаж. Варя пересказывает некую историю о несчастной любви, а я стесняюсь спросить, о чём идёт речь: об очередном "плакательном" сериале или о какой-то, из её подруг, напрочь одуревших от безделья. Да и то, у одной супруг — дальнобойщик бронекаравана, а у второй — оператор боевого дрона. Оба пропадают неделями и приносят благоверным большие тысячи.

Впрочем, все эти сюжетные перипетии мне до лампочки и я просто наслаждаюсь утренним воздухом, чашкой горячего кофе и журчанием Вариного голоса Всё это, в совокупности, успокаивает нервы почище вдумчивого психоанализа и точечного массажа. К этим вещам нас постоянно склоняет Папа, тщательно следящий за психическим состоянием своих людей. Сам он, впрочем, пренебрегает собственными рекомендациями, отчего часто срывается на крик и грозится размазать всех по стене.

— А сам то, как думаешь? — вопрос Ватрушки врывается в мой медитативный мир, не нарушая, впрочем, царящее там равновесие.

— Абсолютно с тобой согласен.

Вареник, в замешательстве, хмурит брови, а потом её мордашка светлеет, приобретает черты классической злодейки и Варя понимающе кивает.

— Короче, ты не слышал ни единого слова?

— Ага, — я ставлю пустую чашку и тяну Варю к себе, — Прости, дорогая, ты так забавно бормотала, даже вслушиваться не хотелось.

— Ах ты гад! Я ему тут распинаюсь, войны с мирами описываю, а он бормотание слушает! Ну ладно, будешь ты в следующий раз про работу рассказывать — ни словечка не выслушаю.

— Вот и хорошо, — я целую розовую щёчку, — Сама знаешь, работа у нас секретная, мы подписку о неразглашении даём, поэтому сделай мне скромное одолжение — погладь рубашку.

Ватрушка несколько раз стукает меня пустой чашкой по лбу и удаляется с торжествующим видом победителя.

Тщательно проверив внешний вид перед зеркалом (Папа ненавидит, когда к нему приходят небрежно одетые подчинённые), целую Вареника в щёчку, делаю короткий заказ на вечер и выдвигаюсь. Солнце на улице пылает так, что больно глазам, поэтому надеваю очки, которые сунула Ватрушка перед выходом. Она говорит, что в них я похож на адмирала из какого-то фильма. Надя же вечно фырчит и называет тонтон макутом. Кажется, так называли полицейских на Гаити.

Пока я сажусь и завожу авто, пара соседок отрывается от палисадника и принимается рассматривать мою машину. Потом отворачиваются и начинается оперативная сводка. Апогея она достигнет ближе к вечеру, когда длинная лавка перед подъездом заполнится до отказа и информация хлынет полноводной рекой. Давно хотел съехать из этого муравейника в частный сектор, но Вареник упёрлась; сказала, дескать привыкла к многоквартирным домам. Ладно, отгуляем отпуск, попробую уговорить ещё раз. Скачаю фотки Папиной обители, пусть полюбуется на бассейн, японский садик и насыпную горку у ограды.

Уже почти трогаюсь, когда телефон извещает о том, что звонит номер из тайного списка. Ха, да это же — девица, так лихо ломанувшая защиту моей машинки! Время ещё не давит, поэтому включаю приём и наблюдаю на экране симпатичную мордашку. Обладательница оной смотрит на мой прикид и заметно офигевает. По крайней мере, глаза у неё становятся большие-пребольшие.

— Охренеть!

— И тебе: доброе утро. — откликаюсь я. — Чем обязан, милое видение? Желаешь извиниться за вторжение в частную жизнь?

Как же! Видение, очевидно, имело намерение подшутить над бравым капитаном и лишь его вил, при всём параде, несколько сбил с толку. Слышу оживлённое шушуканье за кадром и различаю пару советов. Вот чертовки!

— А как зовут такого красавца?

— Как записано в его учётной записи, так ловко взломанной неведомой почитательницей. Как, кстати зовут её, напомни?

— Кароль...Каролина, — она вновь теряется и начинает пунцоветь. Ей это очень идёт, — Леонид, значит? Красивое имя.

— Взаимно. Так чем обязан? Дама попала в беду и нуждается в срочных действиях российской армии?

— Э-эм...А Леонид не желает более тесного знакомства? — за кадром — настоящий шабаш юных ведьмочек, с хохотом и падениями на мягкие поверхности, — Тихо! Так как?

— То есть мою новую знакомую не смущает статус: "женат"? — я тоже улыбаюсь, а уши Кароль становятся огненно-красными, — Решила подшутить над стариком? Поманить молодым телом? Неужели я так похож на сатира под прикрытием?

— Ну да, — она машет рукой, — Нет, не про сатира, про шутку. Но не только. Короче, Леонид, вы мне очень понравились и если вдруг... Ну, если в семье не то...Короче!

И девица, с видом заправской индианки, обрывает связь, оставив меня хохотать в одиночестве. Что это было, Холмс?

Эк мне сегодня все настроение поднимают. Лишь бы Папа не испортил.

Папа не портит. Папа пребывает в задумчиво кофейном настроении, приправленным толикой благодушия и ароматизированным буддистским спокойствием. Он сидит за столом и лениво рассуждает о будущих отпускниках, которым до отдыха осталось всего ничего, а то и меньше. Пространной лекции внимают пять пустых чашек из-под кофе, одна полная, ну и я, не совсем понимающий, к чему всё это.

От обсуждения отпуска разговор плавно съезжает к средствам, необходимым молодому капитану, который едет на юга в сопровождении ещё более молодой супруги. И чем больше будет этих самых средств у означенного капитана, тем лучше для него и его очень молодой жены.

Так, становится интересно. С этого момента подробнее, пожалуйста.

Впрочем, Папа не долго ходит вокруг, подобно коту из поэмы. Он размеренно добивает порцию кофе и рассказывает о неприятной, но необходимой процедуре прослушивания ежеквартального отчёта исследователей управления. Обычно подобные мероприятия посещает руководитель группы, за что ему полагается дополнительная копеечка.

— Не очень большая, — глубокомысленно цедит Папа, гадая на кофейной гуще, — но — чувствительная. Особенно, в качестве прибавки к отпускным.

Фёдор сегодня занят. Кумовья повезли сына в какой-то диагностический центр, поэтому принято решение послать другого кандидата. Впрочем, и Папа прищурившись смотрит на меня, возможно всё дело в грядущем повышении. И это, так сказать, одна из многочисленных тестовых проверок на профпригодность. Видимо, на усидчивость.

Перспектива двухчасовой лапши на уши, естественно, не радует, да и в командиры я совсем не рвусь. Но, раз уж приехал, да и к Насте один чёрт придётся заходить. Ну и плюс прибавка к зарплате.

Прочитав всё это по моему лицу Папа довольно кивает и приказывает топать в актовый зал, не забыв отметиться в журнале присутствия. До означенных лекций остаётся чуть более пяти минут.

Напрягаться не приходится. Как и толкаться в огромной очереди у дверей актового зала. Пока секретарь фиксирует отпечаток моего пальца на мерцающем экране, остаётся вполне достаточно времени, чтобы окинуть зал взглядом, оценив "наплыв" посетителей. Три-четыре десятка, не больше. В основном — из научного блока. Тем — только позволь, сразу найдут повод отлынивать от работы. Ну, и с десяток незнакомых офицеров в возрасте, при параде. Должно быть, министерские. Поневоле ощущаешь себя белой вороной. Остаётся посочувствовать Фёдору, которому приходится регулярно посещать подобные праздники жизни.

На спинке кресла высвечиваются темы лекций. О, а второй будет выступать некая А. Михальчук. И расскажет нам Настя о попытках идентифицировать источник эпидемии. Хоть бы не уснуть до того момента, когда её мордашка сменит усатую физиономию краснощёкого пыхтящего мужика.

Впрочем, всё оказалось не так уж и плохо. Я даже почерпнул кое-что интересное, вслушиваясь в неожиданно красивый баритон докладчика. Темой его повествования оказалась система защитных башен. Её происхождение, достоинства и недостатки. Судя по всему, усатый рассказчик собирался просить денег на модернизацию. И видимо, у тех самых министерских офицеров, которые под конец доклада принялись активно задавать вопросы, в основном — именно в финансовой сфере.

Зато я узнал, как шла борьба между сторонниками проекта "Стена", он же — "Китай", которые намеревались спрятать население городов под землю и теми, кто настаивал, дескать башни контроля способны отследить и предупредить любую опасность. Оба варианта казались одинаково дорогостоящими и ненадёжными, но конец прениям положил инцидент в Хельсинки, жители которого спрятались-таки в своих комфортабельных норах. Инфицированным удалось проникнуть под землю и через неделю город превратился в огромное гнездовье. Его чуть позже выжгли напалмом, не став разбираться, остались там нормальные или нет.

Суть предложений докладчика сводится к оснащению каждой башни ракетной установкой, автоматически реагирующей на любую угрозу. Проблема заключается в том, что во время испытаний автомат один раз поразил гражданский объект, спутав его с врагом. Точная идентификация требует дополнительных вложений, а хомяки из министерства упираются, как могут.

В конце концов спорщики решают, что финансовые и организационные вопросы можно и должно решать в другой обстановке. На этом первая часть мероприятия заканчивается. Поскольку никто расходиться не собирается, я тоже сижу ровно на жопе и ожидаю добавки.

Добавка более аппетитная, чем усатый сторонник ракетных башен. Настя выглядит очень эффектно в белом костюме из облегающей юбки и приталенного пиджака. Пока докладчица готовится, слышу конструктивные предложения из лагеря учёных. Сводятся они в основном к тезисам: "Вдул бы — не вдул".

Когда экран отражает лицо Анастасии, подчёркивая все его достоинства и недостатки, я внезапно понимаю, что бывшая подруга очень устала. Никакая косметика не способна полностью скрыть синеву вокруг глаз, угрюмые складки в уголках рта и какое-то непонятное выражение безнадежной тоски.

Впрочем, на речи это никак не сказывается, и Настя очень чётко и доступно рассказывает о своих исследованиях. Если судить по фотографиям и видео, то работа произведена реально колоссальная. А учитывая, что на многих фото Настя присутствует лично...Бедная ты девочка, как же тебя помотало по всем этим филиалам ада!

Не знаю, как других, а меня особенно впечатлили кадры из Краснодарского края. Туда долго шарашили Солнцепёком, пытаясь выжечь целую сеть гнёзд. Когда экспедиция военных биологов прибыла на место, выяснилось, что некоторые гнездовья находились глубоко под землёй и многие твари сумели пережить огненный шторм. Заодно я убеждаюсь, что наши учёные весьма неплохо умеют обращаться с оружием. Ну и да, вид сверху на вскрытое гнездо, это — нечто!

Сутью рассказа есть предположение, что эпидемия имеет искусственный характер. Прежде такие идеи именовали конспирологической чушью и полностью отметались. Однако же, докладчик очень подробно, едва не на пальцах, со всеми доказательствами убеждает: иного и быть не может.

Мутанты непрерывно изменяются, причём эти изменения происходят одновременно по всему миру, чего, в принципе, быть не может, если взять за основу природное происхождение пандемии. Все изменения так или иначе связаны с нашими попытками обороняться. Если где-то применяют отравляющий газ, следующее поколение нападающих оказывается полностью невосприимчиво к любым ОВ. Если кто-то разрабатывает биооружие, то вирус активен в одном — двух гнёздах, после чего его воздействие прекращается. Точно где-то существует некий центр, откуда внимательно следят за развитием событий, корректируя методы атаки.