Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
С безмятежно-безразличным выражением лица, перевел взгляд на чайничек и стал ждать, пока мадам начнет беседу.
— Узнаешь меня? — после продолжительного молчания спросила та
— Нет, — ответил ей я и отрицательно покачал головой, — но врач мне сказала, что вы моя родственница.
Снова повисла тишина.
— Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо. Но если бы я покинула это замечательное место, то чувствовала бы себя вообще отлично, — без эмоций ответил я.
— Знаешь, что это за место?
— Да, — ответил я.
— Помнишь, что натворила и почему тут оказалась?
— Нет, но мне рассказали, какую глупость я сотворила.
— И что думаешь, по этому поводу? — пожилая мадам налила себе чаю
— Мне очень стыдно, что я совершила такую глупость...что еще я могу сказать? — не меняя выражения лица ответил я, пожав плечами, — но сделанного не воротишь, так что, надо жить дальше.
— Во времена моей молодости, барышня, которая бы устроила такой позор своей Семье, какой устроила ты, просто исчезла бы из мира живых, и никто более не стал бы о ней спрашивать, всем было бы все понятно. Но сейчас времена поменялись. И нравы.
— В таком случае, — ответил я, — мне стоит порадоваться, что те прекрасные времена безвозвратно ушли.
Снова наступила тишина. Секретарь пожилой мадам с недовольством глянула на меня. Я проигнорировал этот взгляд.
— Ты и впрямь изменилась, стала другой, как и говорил Лев. Совершенно на себя прежнюю не похожа. Как будто и не ребенок уже вовсе.
Я пожал плечами, ничего не ответив.
— Ты была очень убедительна, в разговоре со Львом. Тебе удалось его напугать. Знаешь, как он планирует с тобой поступить, если ты останешься в его заведении?
Я пожал плечами и ответил:
— Думаю, что пропишет мне процедурки, которые превратят меня в "овощ" и запрет в каком-нибудь чулане. На веки-вечные.
Пожилая мадам смотрела на ребенка, которая говорила такие вещи, с таким спокойствием, будто обсуждала только что съеденное мороженное, и у нее "засосало под ложечкой".
— Ладно, — наконец сказала пожилая мадам, — что у тебя за план? Хочу посмотреть, что ты мне хочешь такого сказать, отчего у меня может появиться желание тебя отсюда забрать.
Сказав это, мадам закинула одну ногу на другую и откинувшись на спинку диванчика стала наблюдать за мной.
— А у меня нет никакого плана, — ответил я честно, впервые улыбнувшись собеседнице, — как вы знаете, я не помню никого из тех, кого знала раньше. А стало быть, как я могла что-то спланировать? Единственно, если бы вместо вас приехал мой отец, возможно, его могли бы тронуть мои слезы. Вас, я уверена, это не растрогает. Так что, можно сказать, я пошла ва-банк. В любом случае, нет принципиальной разницы в том, как именно существовать в такой тюрьме. Единственное, что могу сказать, это то, что, если меня отсюда заберут, я сделаю все возможное для того, чтобы в дальнейшем Семья могла гордиться мной.
— Не тронули бы. Будь уверена, — ответила мадам, после некоторого молчания, — и пока единственное, что ты сделала, это то, что при упоминании нашей Семьи — вспоминают то представление, что ты устроила. Так что, твое нахождение здесь — твердая гарантия того, что моя Семья более никак не пострадает от твоих выходок.
— Если посмотреть на это с Вашей точки зрения, то оставить меня тут — разумный выбор. Но! Мадам...
— Не называй меня мадам, я твоя бабушка!
— Хорошо, бабушка, — согласился я, — но оставив меня тут, вы не дадите мне возможности искупить свою вину перед Семьей. Да и когда выяснится, а про это рано или поздно обязательно узнают, что один из членов вашей Семьи заперт в сумасшедшем доме...
— Я совершила ошибку, — перебила меня бабуля, — приняв тебя в свою Семью. Для всех, в том числе и для тебя, было бы лучше, если бы ты до совершеннолетия находилась в приюте.
После чего замолчала.
— Ты вполне адекватна, — наконец сказала она, — насколько сильно ты хочешь покинуть это место?
— Очень сильно, — честно признался я
— Значит так, — сказала она и вперила в меня свой взгляд, — ты сможешь покинуть это место. На условии полнейшего послушания.
— Послушания кому? — уточнил я
— Мне и твоему деду.
— Я согласна, если то, что мне будет сказано делать, будет разумно, само собой, — ответил я
Бабуля ухмыльнулась моим словам и ответила:
— Кайа, Главный врач этой больницы сказал мне, что планирует с тобой сделать, если я соглашусь на твое дальнейшее пребывание тут. Кажется, он назвал это "консервацией".
Слово это мне очень не понравилось, как и то, что оно, скорее всего, означало. Но виду не подал.
— А ты, я вижу, — продолжила бабуля, — не очень хочешь съехать отсюда. Раз планируешь сама определять, что разумно, а что нет, из того, что от тебя потребуют.
— Но бабушка, — заметил я, — не могу же я вредить другим членам Семьи или себе, даже если ты этого потребуешь...
Я не договорил, она перебила:
— Никто подобного не будет требовать. Так как в Имении тебя видеть не желают и раз ты все-таки способна к обучению, ты будешь жить и учиться в Пансионе воспитанниц Министерства Войны. Причем будешь делать это как мышка, чтобы о тебе ничего, во всяком случае нехорошего, не было слышно.
— Пансион, так пансион, всяко лучше, чем тут, — ответил я
— А по достижению 16 лет ты выйдешь замуж....
— Замуж? — перебил я ее, — за мужчину?
— Ну не за женщину, же! — недовольно сказала она, — муж твой будет, скорее всего, намного старше тебя. Но тут ты сама виновата, на хорошего молодого жениха, ты можешь не рассчитывать, после того, что ты устроила.
Я выпал в некую прострацию, спокойствие сохранять было весьма трудно. В своей жизни я был готов столкнуться с разными бедами и неприятностями и много лет, собственно, ожидал их. Но замужество в их список совершенно точно не входило.
— Ты меня слушаешь? — вырвала меня из раздумий бабуля, — я тебя не заставляю. Можешь остаться тут.
Таким образом я попал в нехитрую вилку возможностей. Налево пойдешь — "законсервируют". Направо — Дерьмовочкой станешь. Слепого и богатого старого крота мне предоставят.
Но до замужества с "кротом" — еще минимум два года. А за это время, как говориться, или ишак или Падишах. Короче говоря, можно будет как-нибудь отвертеться.
А "консервировать" меня будут уже завтра. А может быть даже сегодня.
— Хорошо, — ответил я и сказал слова, которые я не планировал говорить никогда, — выйду замуж за того, за кого вы мне скажете.
— Очень хорошо, — ответила бабуля, — запомни хорошенько свои слова. Нарушь их и увидишь, что старые недобрые традиции порой могут вернуться.
— Я поняла, — ответил на угрозу я
— Через месяц ты переезжаешь в Пансион, — сказала она и один из охранников позвал кого-то за дверью, после чего, в комнату вошла Марина и взяв мою руку, утащила из помещения.
Тем же вечером. На "минус первом" этаже. В помещение, обитое мягкой тканью и без какой-либо мебели, вошла Марина. В дальнем углу комнаты сидела, обхватив свои колени руками, женщина. Она смотрела в одну точку, а по ее щеке стекал небольшой ручеек слюны.
Марина подошла к ней и с улыбкой сказала, вытирая салфеткой ее щеку:
— Кайа скоро нас покинет. Так что, Маргарита, остались только ты и я.
После чего, сделав очередной укол, вышла из помещения.
Глава 7
"Праздник к нам приходит, праздник к нам приходит...!!!" И грузовики мчатся, с Кока-Колой... Почему у меня в голове всплыла новогодняя реклама газировки, хотя до Нового Года еще шесть месяцев? Все потому, что на следующий день, утром, когда проснулся, я обнаружил страшное.
Труселя, бедра и простыня — в крови. Сказать, что я испугался — значит просто промолчать.
Снова болезнь? Я просто застыл от ужаса, не в силах пошевелиться. Хотелось выть.
Закрыв глаза и досчитав до 10, восстановил способность здраво мыслить.
Почему может кровить? Да потому что "те самые" дни у моего тела! Оно ж у меня теперь девчачье. Ужас меня слегка подотпустил, когда я понял, что ничего плохого с моим телом не происходит, скорее всего. А после этого взгрустнулось о том, что моя мужественность меня покидает. Насовсем, похоже.
Платья, юбки, лифчики...теперь вот ЭТО. Не говоря уже о том, с каким ужасом я ожидаю шестнадцатилетия.
Впрочем, странно то, что за все время моего пребывания в этом бренном теле, такое произошло впервые. А я тут уже, между прочим, больше месяца.
Из-за инцидента сбился цикл или впервые это, вообще, произошло? Кайе то скоро будет лишь 14 лет — не важно. Важно то, что надо ликвидировать "протечку".
— Помогите, пожалуйста, — жалобным голосом сказал я в браслет.
Не прошло и минуты, примчалась медсестра. Кратко обрисовав ситуацию, запросил у нее помощи.
После душа, медсестра научила меня пользоваться гигиеническими принадлежностями, которые используют в таких случаях.
Не успел я закончить с этим смущающим делом, как объявилась Марина.
С сочувствием взглянув на меня, та сказала:
— О! Ну теперь ты уже почти взрослая барышня. Как себя чувствуешь?
А как я себя чувствовал? Хреновенько, собственно. О чем и сообщил своей гостье.
— Жаль. Времени у нас немного, меньше месяца, а нам еще тебя подготовить к "свободному плаванию" надо, с твоей амнезией...Отдыхать будешь или будем познавать окружающий мир?
— Познавать мир, — не задумываясь, ответил я.
— Хорошо. После завтрака придешь в 316 кабинет. Это на третьем этаже главного здания.
— Окей, — ответил я, слегка забыв про то, что американизмы тут не в ходу.
Марина приподняла бровь, не поняв, что я сказал.
— После завтрака буду в 316 кабинете, — продублировал "русским по белому" я.
После завтрака. Просторный кабинет в светлых тонах. За длинным столом сидят трое человек, две взрослых женщины и девочка-подросток.
Сижу перед монитором, Марина мне на голову надевает шапочку из проводов. Нина Степановна, — так мне представила Марина свою коллегу — детского психолога, — настраивает на своем ноутбуке программу для снятия мозговой активности
— Итак, Кайа, — сказала психолог, закончив возиться с программой, — с сегодняшнего дня мы будем восполнять пробелы в твоей памяти и готовить тебя к жизни в социуме. Ты, насколько я знаю, будешь жить и учиться в закрытой школе для девочек?
— Да, кажется, в Пансионе воспитанниц Министерства Войны.
Она кивнула.
— Начнем мы, пожалуй, с не очень хорошего, дабы хорошим закончить.
— Ничего не имею против, — ответил я и улыбнулся.
Мне стоит больше улыбаться людям. Я заметил, что Кайа, в моем исполнении, совершенно не похожа на девочку ее возраста. "Очень неприятный ребенок" — подумал я, глядя в свое отражение.
— Хорошо. Покажи свои запястья, — попросила она, что я и сделал, — Какие мысли у тебя возникают, когда ты видишь свои шрамы?
— Я об этом стараюсь не думать. Но жизнь мою они сильно осложнят.
— Сами шрамы?
— Нет, то, что вызвало их появление.
— А ты знаешь, как они у тебя появились?
— Не помню...но одна из пациенток Клиники рассказала мне...одну из версий, — сказал это я и взглянул на Марину, та отвела взгляд.
— И что ты думаешь по поводу действий, которые привели к появлению у тебя шрамов?
— Каждый человек имеет право на глупость. Я свою совершила, оставшись при этом живой и расплатившись за нее частью своей памяти. Больше глупостей я делать не намерена. Как и вспоминать о ней. У меня есть более насущные темы для размышлений.
Женщины переглянулись.
— Например?
— Например, как мне изменить свою судьбу.
— Очень необычно для тринадцатилетней девушки размышлять о подобном.
— Мне через два дня будет четырнадцать, — улыбнулся я.
— Почему ты хочешь изменить судьбу? И откуда ты знаешь, что тебя ждет? Кто тебе об этом рассказал? Бог?
Я рассмеялся.
— Богиня. Моя бабушка.
Присутствующие улыбнулись моим словам.
— И что же она тебе сказала.
— А вот это уже секрет, — сказал я, — семейные дела. Извините, но я не могу мести сор из избы.
— Ясно, — ответила психолог, — и какой же судьбы ты для себя желаешь?
— Все просто, — ответил я, — я желаю быть счастливым человеком. И построить свой Дом.
— Ммм, хорошее и понятное желание, — ответила она.
— Хорошо, поговорим о твоей жизни в школе. Как ты себе ее представляешь? — поинтересовалась у меня Нина Степановна
— Никак не представляю. Что бы я там себе не надумала, Вселенная найдет способ посмеяться надо мной. Уверена лишь в том, что она будет веселой, а когда стану лучшей ученицей Пансиона, то все заиграет еще более яркими красками.
— А ты станешь? — спросила Марина
— Вне всякого сомнения, — ответил ей я, улыбнувшись "до ушей", — у меня просто нет иного выхода.
Мы проговорили еще минут двадцать, психолог подводила меня к тому, чтобы я не сильно расстраивался, если прочие девочки из Пансиона будут избегать общения со мной. На что я ответил, что ожидаю подобного и меня это не расстроит, так, как и без подружек мне будет, чем занять свое время.
Закончив на сегодня, меня отпустили, и я отправился отдыхать. У себя в комнате, на кровати, свернувшись калачиком заснул. И проспал пол дня и всю ночь.
На следующее утро мне, вроде бы, полегчало, если не считать того, что я ощущал себя глубоко несчастным человеком и был подавлен. Гормоны-с.
"Поклевав" завтрак, я вновь отправился к Марине и психологу. Сегодня мне рассказывали о моей Семье. Общеизвестную информацию.
Семья большая. Дед и Бабушка Кайи — главная ветвь семьи. У отца Кайи шесть братьев и сестер. Детей у них вообще без счета и всех надо будет запомнить...
Потом наступил день Рождения Кайи. А стало быть и мой.
Из родни никто не явился, но приехала одна из служащих Имения. Привезла торт. Бабушка хотела знать, что мне хочется получить на свой День Рождения.
А что мне было нужно? Нужны были телефон, по-местному — видеофон и ноутбук — вычислительная машина или по-простому, ВЭМ.
— Видеофон и ВЭМ — ответил я на вопрос.
После чего посланница удалилась, а я, взяв торт, почапал к Марине и психологу.
Месяц все тянулся и тянулся, не желая заканчиваться, хотелось выбраться как можно скорее. Ничего, что заслуживало бы внимания кого-либо, кроме, разве что, профильных специалистов, не происходило.
Я уделял свободное время спорту, "забив" на сад и грядки. Возражений по этому поводу не встретил.
Пропала Маргарита. Я заходил к ней несколько раз, но никого не застал. Ее горничная-телохранитель также более не приходила. Марина на вопрос о том, куда она делась — ответила кратко:
— Убыла на плановое лечение.
И все, дальше тему развивать не стала.
Прозвучало, как "убыла по приговору". У меня в голове всплыли слова бабушки Кайи: "Кажется он назвал это "консервацией".
Уточнять, отправили ли Маргариту "на консервацию", я не стал. Хотя был уверен, что именно это с ней и произошло.
В конце-концов, я ничем ей помочь не могу, у каждого из нас свои беды и печали. Мне лишь остается надеяться, что с ней все будет хорошо. И сделать все от меня зависящее, дабы подобная история не случилась со мной.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |