Лично Марвину это не говорило ни о чем — в колонии кротокрысы шли за милую душу. Мясо их ценилось наравне с кроличьим. Лобарт также поведал, что в последнее время на прилавках появилось даже волчье мясо, а уж о такого не припомнят даже старики, хотя у стариков с памятью всегда проблемы.

— А ты чего хочешь? — внезапно Лобарт уставился на Марвина подозрительным взглядом, — что-то не похож ты на крестьянина? Видишь, какие у тебя руки?

— Это потому, что я много играю на рояле! — отбрехнулся наш герой.

— Ну-ка, сыграй что-нибудь? — попросил подозрительный землевладелец, — люблю живую музыку.

— У тебя есть рояль? — смертельно удивился Марвин. Он и впрямь мог изобразить "Собачий вальс", да из полузабытой школьной программы сыграл бы пару гамм в ре-миноре.

— А у тебя он не с собой? — в свою очередь удивился Лобарт, — барды обычно носят инструменты с собою...

— В кустах оставил! — нервно хихикнул наш парень, — ты вообще, когда-нибудь видел рояль? Эта штуковина весит, как три мешка с пшеницей!

— А на лютне сможешь? — не отставал Лобарт, — лютня у меня есть.

— Я — королевский менестрель! — гордо заявил Марвин, — играю только на рояле. А в данный момент я озабочен поиском работы. У тебя нет ничего такого?

Лобарт смерил его оценивающим взглядом. Парень был довольно крепкий, хоть и несколько исхудавший. Но вот глаза... в глазах у него читалось такое!

— Еще один холоп мне не нужен, — наконец произнес он, — но разовая работа найдется. В данный момент нужно, чтобы кто-то пошел и повыдергивал репу, которая уже давно созрела. Интересует?

— Мне дергать репу? — побагровел Марвин, — да ты знаешь...

— Боишься пальчики повредить? — спросил Лобарт, — тогда извини, но...

— Где поле? — вздохнул, смирившись, парень.

— Прямо сзади тебя. Дерзай!

Марвин глубоко вздохнул, прогоняя гнев и стыд, затем закусил губу и перемахнул через плетень. Батюшки! А урожай то совсем дерьмовенький! На площади в пять соток росло всего несколько десятков корнеплодов. Он легко их выковырял за какой-то час и очистил от пожухлой ботвы волчьим ножом. Затем собрал все это дело в большой полотняный мешок и отнес к Лобарту.

— Вот тебе твоя репа! — сказал он, — сбрасывая мешок под ноги землевладельцу.

— Надо же! — покачал головой тот, — оказывается, и менестрели работать умеют. Особенно, если жрать охота.

— Я могу тебе еще чем-нибудь помочь? — спросил Марвин, — может, нужно плетень подправить...

— Нет! У меня работы больше нет, — хмыкнул Лобарт, — но ты можешь спросить у моей жены, не нужна ли ей помощь. Так же, можешь поинтересоваться у работников на полях. Кстати, мешок с репой отнеси на кухню — моей жене. И держи подальше от нее свои холеные лапы, иначе не то что, на рояле — на барабанах играть больше не будешь!

Марвин хмыкнул про себя, но все же отметил тот факт, что в этом мире известны барабаны. А жена у Лобарта видимо еще та штучка, если он откровенно намекает на возможность адюльтера. Он вошел в полумрак хижины с мешком на плечах, но едва его не выронил, когда кто-то в темноте вцепился ему в промежность.

— Заходи, красавчик! — прошептал истомленный низкий голос, — неужели, мой муженек прислал мне новую утеху? Этот старый скряга жалеет денег на то, чтобы купить зелье выносливости у Ватраса, поэтому перекладывает свои мужские обязанности на собственных работников. А те после дня работы в поле и вовсе никуда не годны...

Марвин, слушая эту тираду, ощутил, как у него забрали мешок и спустили штаны самым бесцеремонным образом. Еще через миг он уже вовсю работал бедрами, подстраиваясь под бешеный ритм согнувшейся и изголодавшейся самки. В придачу ко всему, жена Лобарта вцепилась зубами в его ладонь и в тех местах, где обычно кричат, лишь крепко сживала зубы. Марвину казалось, что его жрет голодный глорх, но он нашел в себе силы принять этот неожиданный подарок судьбы и довести дело до логического конца.

— Есть хочешь? — спросила его женщина, когда он наконец вошел на кухню и осмотрелся.

— А и пожрал бы! — с вызовом сказал Марвин, — после такого нежданчика.

— Держи вот!

Наш герой присел на тяжелый громоздкий табурет и с аппетитом принялся уплетать обжигающую похлебку, заедая ее ломтем теплого и приятно пахнущего хлеба.

— Вообще, я хлеб не всем даю! — хмыкнула женщина, — так что цени!

— Вообще, я в поисках работы заглянул! — в тон ей ответил Марвин, подчищая хлебной коркой миску.

Вместо ответа жена Лобарта протянула ему небольшой кожаный мешочек.

— Что это? — удивился он.

— Не бойся, не мошонка мракориса! — хихикнула проказница, — здесь двадцать золотых! Надеюсь, тебе на первое время хватит. А у меня ты всегда можешь получить сытный обед... и кое-что другое.

— Мадам! — обиделся Марвин, вставая, — за кого вы меня принимаете. За это гусары денег не берут!

— Ого!!! — удивленно воскликнула она на манер Эллочки Щукиной, — я не знаю, кто такие, эти гусары, но мне уже они нравятся. Как зовут тебя, красавчик?

— Хо-хо, — улыбнулся наш герой, — Марвином меня кличут.

— А меня звать — Хильда. Очень приятно. Может, ты будешь настолько добр, что сходишь и купишь мне сковородку? Здесь поблизости остановился странствующий торговец... тебе ведь все равно нужно денег заработать, а так Лобарт ничего крамольного и не подумает...

— Конечно! — воскликнул Марвин, — конечно, я сбегаю за сковородкой!

Он схватил кожаный мешочек с монетами, и рысью припустил из жилища, бормоча при этом:

— Марвин сбегает за сковородкой, Марвин всю жизнь мечтал работать мальчиком на побегушках. Но что поделать, если в Трапезунде нету другой работы для офицера!

Увидав бегущего парня, Лобарт крикнул ему:

— Чего долго так?

— Репу сортировал! — ответил на бегу наш герой и поспешил дальше.

Найти бродячего торговца оказалось не так сложно. Он сидел на лавочке прямо напротив дороги, что ответвлялась от основного тракта и вела во владения Лобарта. Рядом стояла его тележка, до самого верха заполненная всяческими тюками и свертками. Марвину даже показалось, что он учуял знакомый запах смолистых косяков с болот Миненталя.

— Ага!— воскликнул торговец, — кажется, я нашел дешевую рабсилу!

Марвин смерил его неприязненным взглядом. Торговец ему сразу не понравилось. Невысокого росту, кряжистый, сальные волосы аккуратно подстрижены, в глазах — извечный еврейский вопрос: как бы кого нае...ть. Но на поясе у торговца болтался неплохой меч, стоимостью едва ли не превосходящий лежащие в тележке товары.

— Я не Захар! — ответил парень высокомерно, — ты ошиблась, солдатка.

— Не понял? — чуть опешил торговец, — какая солдатка, какой, к Беллиару, знахарь?

Но Марвин решил покуражиться до конца. Он схватил лежащую сверху на тележке лютню и, забыв о недавних уверениях Лобарта, запел мужественным голосом:Свадьба в Хоринисе, в Хоринисе свадьба!

Эх, веселится и пляшет усадьба!

Вряд ли такое еще повторится,

Ты только утром не забудь похмелиться!

— Ё мое! — присел обратно на лавочку торговец, — видал я бродячих менестрелей, но чтобы в таких шмотках и так петь... хочешь, пойдем вместе со мной? Нет, бля, какой слог! Мы с тобой заработаем кучу денег, соглашайся!

— Не могу, — помотал головой Марвин, — маменьке обещал на смертном одре, что никогда за это не стану брать денег.

— Жаль! — искренне опечалился торговец, — меня вообще Кантар зовут. А с чего ты выскочил на меня такой веселый?

— Да хозяйка попросила сковородку купить.

— Это Хильда, что ли? — плотоядно облизнулся Кантар,— как она?

— Да по всякому. Вот, за сковородкой послала.

— Слушай, парень, — нерешительно начал торговец, — ты мне спой еще что-нибудь, а я за это дам тебе сковородку для Хильды. Скажешь, что от Кантара подарок. Деньги сэкономишь...

— Ладно! — согласился Марвин, — слушай!

И слегка поднастроив струны, запел длинную балладу из прошлой жизни:

Вдаль мчались стаи зимних птиц

Дым гнал их прочь быстрей лисиц

Дым плыл над всей землей

Лютый сброд закатил пир горой

Где тот воин, что крикнет им:

"Стой!"

Марвин закончил петь под всхлипы и стенания Кантара. Бродячий торговец вытирал слезы носовым платком величиной с портянку (состояние было такое же) и приговаривал:

— Как жаль, что ты поклялся, тебе бы цены не было. Вот тебе сковородка, и еще десять монет лично от меня. Пусть никто не смеет сказать, что Кантар не заплатил менестрелю, который спел лично для него. Хочется еще чем-то помочь, но ума не приложу, чем. Парень, ты в Хоринис не собираешься?

— Хотелось бы посетить сей центр культуры! — признался Марвин.

— Тогда вот, возьми пропуск. Мне он не нужен (меня всякая собака знает), а тебе пригодится. Удачи, парень! Уходи, я все еще под впечатлением!

Пожав плечами, наш герой побрел обратно на ферму Лобарта. Законов стихосложения в эту эпоху еще не вывели, поэтому каждая рифма казалась манной небесной и чудом Инноса. Надо будет здесь "Священную войну" в оборот запустить. Только сымпровизировать что-нибудь типа "Драконы смертоносные не станут здесь летать, противным оркам... ни к чему поля наши топтать". Что-то в этом роде, только слово "противные" убрать. Нехорошее слово.

— Золотая рыбка исполнила второе желание, — проворчал, проходя мимо подозрительного хозяина, Марвин.

— Ну, что, принес сковородку? — спросила Хильда, обворожительно улыбаясь, — отлично! Потом посмотрю, на что она сгодится. А сейчас нашему противному мальчику полагается награда...

— Отвратительное слово! — простонал Марвин, когда цепкие пальчики спускали с него брюки, — и нравы здесь отвратительные. Лобарта, что ли, кликнуть?

Но Хильда его не услышала. Она занималась тем, что потомки-саперы будут писать на табличках, оставленных вдоль разминированных мест. "Мин нет". И больше никогда не будет.

...Наполовину выдохшийся Марвин подошел к ковыряющемуся в земле Вино и сказал:

— Бог в помощь. Как дела?

Вино поднял на него глаза хронического алкоголика и философски ответил:

— Как всегда. Утром встаем, весь день вкалываем, вечером выпиваем, ночью спим. И так уже двадцать лет, с тех пор, как меня перевели сюда из подпасков. У Малета и то жизнь интереснее. Блин, приятель, я уже забыл как выглядит мир за километр от фермы Лобарта!

— А ты бываешь в городе? — полюбопытствовал Марвин.

— Очень редко. В город обычно хозяин отправляет Малета. Я же говорю: у него жизнь поинтереснее.

— А может, вам нужна помощь? Меня как раз сюда отправил Лобарт...

— Ха-ха! Помощь! А что ты знаешь о работе в поле? — засмеялся Вино.

Марвин набычился.

— Да хули тут знать! — Хули да не хули! — фыркнул Вино, — знаешь, давай мы с тобой договоримся так: ты мне быстренько находишь что-нибудь попить, а я в самых ярких красках расписываю Лобарту, как ты весь день работал в поле. Годится?

— Годится! — облегченно произнес парень, которому действительно не хотелось ковыряться в земле целый день, — но под словом "пить" ты понимаешь не воду, конечно?

— А ты догадливый!

Марвин снял с плеч свой чудесный рюкзак и принялся в нем ковыряться.

— Вот тебе бутылочка вина! — сказал он, протягивая треть от презента Малета, — а ваш чабан говорит, что вы днем не употребляете...

— Неправильно! — радостно изрек Вино, вцепляясь крепкими зубами в пробку, — это Малет не употребляет. Потому, что если он уснет, то овцы разбегутся. Прикрой меня от Лобарта — эта свинья смотрит в мою сторону. Хм, знакомый аромат! Малет угостил?

— Ты прав. Угостил.

— Я свою выпивку из тысячи узнаю! — самодовольно оскалился Вино, — знаю один... хм, секрет. А ты что шаришься по ферме? Вроде, как и работу ищешь, а вроде, как и неприятности.

Марвин вздохнул.

— Вообще-то, я собрался в город. А для того, чтобы туда попасть, мне необходима приличная одежда — в моем комбидрезе там делать нехрен.

— Однозначно! — оценил наряд парня Вино, — но я тебе обещал... Лобарт зарыдает от умиления, когда я ему расскажу о твоих подвигах. Ладно, болтать времени нет. Что-нибудь еще?

— Какие новости в последнее время? — тихо спросил Марвин, но Вино напротив, громко расхохотался:

— Ты че, мужик, спятил? Это в городе — новости. А у нас все тот же день, что был вчера. Хотя... я мог бы поклясться, что вон там, на опушке леса я позавчера видел орка. Вот уже две ночи я сплю с одним широко раскрытым глазом.

— Тебе, наверное, показалось, — мягко сказал Марвин.

— Да ну тебя! Если уж орки чудиться начинают, значит я слишком много диких ягод в вино положил. Иди лучше назад и подумай, как тебе переночевать. Так, чтобы и холодно не было, и старушка Хильда ночью тебя не нашла. Мы с ребятами давно в бараке не ночуем, а тихаримся за старой мельницей. Можешь там располагаться.

Марвин смущенно поблагодарил за науку и огородами пробрался к старой мельнице, что стояла неподалеку от основного строения. За ней было оборудовано нечто вроде гвардейского бивака: кострище, настилы из хвойных лапок, искусно спрятанный кальян. На его счастье, Хильда не выглядывала из дома, очевидно, боясь Лобарта. Ближе к вечеру, когда с гор потянуло сыростью, а на небе стали зажигаться первые звезды, с поля вернулись трое батраков с Вино во главе. Они тут же принялись тянуть соломинки, выбирая жертву — того, кому пришлось отправиться на кухню за ужином. Предложили соломинку и Марвину, но тот сослался на небольшое недомогание.

— Спасибо, с меня хватило завтрака и обеда!

Работники весело засмеялись, а затем тот из них, кто вытащил самую короткую соломинку обреченно поплелся к господскому дому.

— Намочи штаны водой! — посоветовал ему вслед Марвин, — пусть она решит, что ты малость обоссался. Ей станет гадко, и ты уйдешь невредимым.

Работник послушался доброго совета и намочил штаны. Вопреки обыкновению, его пришлось ждать почти час. Он появился, с ненавистью глядя на Марвина, и бросил наземь четыре котелка с рагу.

— Жрите! Что касается меня, то я сегодня хочу сдохнуть.

Вино, к тому времени опустошивший цельную бутыль с емким названием "поросенок", бросился с расспросами. Рыдая, работник рассказал, что подвергся насилию в самой извращенной форме.

— Противоестественно это все! — сказал он, удобно располагаясь в своем гнездышке. Взял котелок с рагу и медленно начал есть, тщательно пережевывая кусочки баранины.

Плотно пожрав, все заговорили о войне. О бабах на сытый желудок толковать было неохота, да и Вино резко пресек разговор в завязке.

— Не к ночи! — выговорил он Марвину, — парни за день навкалывались — дай бог, отдохнуть за ночь. Если тебе так нужны острые ощущения, то сходи — переночуй в бараке.

Но Марвин решил не искушать судьбу и задремал у костра. Снились ему в эту ночь толпы голодных женщин, и у каждой было искаженное страстью лицо Хильды. Под утро, когда он познал сладость греха со многими из них, за ним принялись гоняться стада разъяренных Лобартов, а он скрывался от них в пещере. Вскоре его поймали и понесли на костер. Пережив собственную мучительную смерть, он внезапно заснул крепким сном, безо всяких сновидений.