Рамону, кабатчицу, Магда встретила у колодца.
— Зачем тебе два коромысла? — ляпнула ведьма прежде, чем сообразила поздороваться. Рамона никогда не являлась на ночные обряды. Она не была такой уж набожной, как Одила, хотя неукоснительно соблюдала все заповеди. Просто она была исключительно мирским человеком. Во всём. С ведьмой, однако, всегда приветливо здоровалась.
— Думала Куно отыскать, — отозвалась кабатчица. — Мальчишка большой, помогать должен, так нет ведь — всё бегает. А воды в кабак много надо, каждый раз не находишься.
— Я помогу, — предложила Магда.
— Помоги, — улыбнулась женщина. Ведьма неожиданно почувствовала себя... успокоившейся. После всех колдовских дел и бесед поговорить с... мирянкой... было неожиданно приятно.
Дома Магда нечасто ходила за водой, всё-таки хватало кого послать к колодцу и без неё. Здесь — за водой ходила Вейма, которая шутя поднимала всё коромысло одной рукой. Поэтому путь до кабака проделали молча. Куно быстро вырастет в очень сильного юношу, если матери удастся его приставить к делу. Вёдра в кабаке были большие, прямое коромысло ужасно давило на плечи.
— Ну, вот, — выговорила ведьма, ставя коромысло, куда показала Рамона. В кабаке было пусто: люди подтянутся к вечеру. — Послать тебе Куно? Он, наверное, всё у знахаря вертится, а, может, опять к пастухам убежал.
— Погоди, — остановила её кабатчица и пристально вгляделась в лицо девушки. Магда забеспокоилась, но тут Рамона спросила:
— Ты осунулась. Ела сегодня? У меня с утра каша осталась, ещё не остыла.
Ведьма удивилась, но отнекиваться не стала.
— Спасибо, не откажусь. Я... ну, вчера днём, кажется, что-то ела. У меня кусок хлеба оставался.
Рамона покачала головой и поставила на стол тарелку с кашей.
— Так чего ж не пришла? Кабак разве для господ поставлен?
— Не подумала, — призналась Магда и уселась на лавку. Мало где в деревне женщина могла поесть за настоящим столом, обычно столы и лавки оставались для мужчин, а их жёны и дочери присаживались с мисками у очага. Но в кабаке всё было иначе. В доме у Магды — тоже, поэтому она благодарно кивнула и взялась за ложку.
— Ты что — вообще не готовишь? — неодобрительно спросила кабатчица.
— Нет, — покачала головой ведьма, облизывая ложку. Каша была что надо — в меру разварившаяся, с пряными травами, с растаявшим уже в тарелке куском сала. — Просто сейчас нельзя. Нельзя готовить на одном очаге еду и зелья.
— И часто ты варишь зелья? — не отставала женщина.
— Случается, — неопределённо пожала плечами Магда. Интерес женщины её настораживал.
— Вот что, — решительно заявила Рамона, накладывая вторую порцию каши. — Я не могу за тобой бегать каждый раз, а случайно мы редко сталкиваемся. Не глупи, приходи сюда. Поешь, с людьми пообщаешься, ко мне и с утра заходят. Подругу-то твою, небось, в замке кормят, а ты сидишь весь день над своими травами.
— Ну, если не помешаю, — благодарно улыбнулась Магда. За несколько лет, проведённых в деревне, она знала всех её жителей и... никого не знала. Они просто были... людьми. Неодарёнными. Не прозревшими. "Слепыми", как их называли проклятые. Задачей Магды было знать о них всё, смягчать тяготы их жизни и пытаться открыть им глаза. Сейчас ведьма вдруг задумалась, не была ли она слепой в большей степени, чем преданная оковам мира Рамона. Магда знала, ведала, но не видела. Просто не видела окружающих её людей. Проклятой, вроде бы, было и не положено к ним присматриваться, ведь все они обмануты Надзирателем, которого называют Заступником и которому молятся, умоляя усилить оковы.
— А ты вовсе не страшная, — вдруг сказала Рамона, которая пристально разглядывала лицо девушки. — Зачем прячешься в лесу?
— Так безопасней, — нехотя пробурчала Магда. — К тому же...
Ведьмы отличались от чёрных волшебников. Те грубо вскрывали законы мира, заставляя его повиноваться своей воле. Ведьмы же, как и колдуны, старались почувствовать, договориться, приладиться и понять. Понимать мир можно было только вдали от людей, там, где суета повседневных занятий и желаний не отвлекали от пения птиц и шелеста листвы. Иногда Магда думала — зачем же всё это, если мир был сотворён Создателем на горе свободным душам, насильно заточённым в ловушке плоти? Но ни учителя в Бурой башне, ни старая Верена ничего ей не отвечали.
— Красиво, — оценила Рамона, когда Магда постаралась донести до неё то, что любая ведьма чувствует, оставшись наедине с природой. — Да, в лесу хорошо. Я туда и сама хожу, если время выдаётся. А ты добрее, чем Верена.
— Она была очень старой, — заступилась за наставницу Магда.
— Когда я выходила замуж, ей было столько же, сколько мне сейчас, — возразила Рамона. — Я была девочкой, когда она впервые появилась. Старую ведьму уже и не помню, она померла, потом несколько лет никого из ваших не было, а потом пришла Верена. Красивая была, наглая. И уже тогда — очень злая. Без мзды и говорить-то откажется. А уж на свадьбу не позовут или на праздник какой — уж как ярилась! Состарилась быстро, как будто год за два жила. Видать, злоба её тяготила.
Магда пожала плечами.
— Надеюсь, со мной так не будет, — предположила она.
— Магда... а почему?.. Ты молодая, красивая, работящая... любой бы в жёны взял. А людям помогать и так можно. Зачем?
Ведьма вздохнула.
— Отец выгнал меня из дома, — сказала она. Рамона подтолкнула к ней ломоть хлеба и Магда, круто посолив, стала отщипывать по кусочку. — Сначала сестру выгнал, за то, что с пришлым путалась. А меня до полных лет дорастил и сказал — или в монастырь или за ворота. Братик у меня маленький, отец всё ему хотел оставить. А если бы мне приданное выделил — брату пришлось бы под руку к... к кому-нибудь идти.
— А ты не из простых, — отметила кабатчица. Магда, чуть помедлив, кивнула.
— Это уже неважно, — сказала она. — Все, кто по дорогам скитается, все они без роду-племени. А потом у меня дар открылся. Слишком много у меня злости было, чтобы белой магии учиться.
— Ищешь сестру? — тихо спросила Рамона. Магда подивилась проницательности этой простой женщины. Всё-таки, что-то они теряют в своих башнях, какое-то человеческое понимание. Стоит ли оно того?
— Ищу, — созналась она. — Только... Я думала, дар мне поможет. Но мы же проклятые. Для одного только нельзя дар использовать — что больше всего на свете хочешь. Если и попытаешься — не выйдет ничего.
Кабатчица молча подвинула стакан разбавленного вина. Магда благодарно кивнула.
— Знаешь... последние дни у меня предчувствие. Как будто скоро решится что-то, да только вот что — не знаю. Может, и сестра моя отыщется. Не верю я, что она просто так сгинула. Не верю.
— И не верь, — поддержала Рамона. — Сердцу своему верь. Если ищешь, если любишь — обязательно найдётся.
В кабаке распахнулась дверь и в неё ввалились младший пастух Натес и Куно. Натес был пьян, Куно трезв, но веселился не меньше приятеля.
— Бездельники! — заругалась Рамона и схватила полотенце. — Дармоеды!
Куно увернулся и удар пришёлся на пьяного Натеса. Тот запоздало отшатнулся и схлопотал второй удар.
— Я полы собралась мыть! — сердилась Рамона, — А воду кто натаскает? Столы кто поставит? А ну, живо за работу!
Натес подхватил вёдра и попытался шмыгнуть за дверь, но был изловлен разгневанной кабатчицей за ухо.
— Ку-уда?! Ищи-свищи тебя по всей деревне! Куно! Бегом немедленно. А ты столы поставь!
Потирая ухо, Натес принялся снимать столешницы с козел и ставить их вдоль стены.
— Отрабатывает, — усмехнулась Рамона, перехватив ошарашенный взгляд ведьмы. Хоть и молод был Натес, но всё же не мальчишка, чтобы терпеть такое обращение. Хотя характером младший пастух был на диво покладист. Бывают такие люди, толку от них никакого, но и вреда обычно не бывает. — С тех пор как у Рига корову волки заели, а у Меты воры двух коз увели прямо с пастбища, Натесу ничего за работу не полагается, а есть-то надо ему.
— И пить, — поморщилась Магда. От пастуха разило так, что чувствовалось даже в кабаке. Само по себе достижение.
— И пить, — кивнула Рамона. — Эй, не спи! Или пока дров наколи, я полы вымою, обратно столы поставишь.
— Спасибо, — поклонилась от порога Магда.
— Вечером приходи, — улыбнулась кабатчица. — Не забудь, смотри!
Вечером в кабаке было людно. Магда сама не знала, зачем пришла. Возможно, хотела посмотреть, как люди живут... на самом деле. Люди же наверняка собрались посмотреть как ведьма ест. Судя по их заинтригованным лицам, они ждали, что Рамона поставит сейчас перед Магдой тарелку свежевыкопанных червей. Судя по спокойному лицу кабатчицы, она бы безо всякой брезгливости накопала бы и червяков, если бы считала, что кто-то без них жить не может. Но вместо этого перед ведьмой на стол был поставлен хлебный горшок с густым супом. Магда благодарно кивнула. Она полдня варила зелье предвидения у себя дома (его нельзя готовить больше, чем три раза подряд, иначе будет беда). Зачем — она не знала, но чувствовала, что это нужно сделать. Сейчас. Скорее. Оно понадобится. Скоро. Оставив котёл над тлеющими углями в очаге, ведьма пошла выполнять своё обещание и сытный ужин был очень кстати.
Бездельник Натес поставил столы криво, нарушив их обычный порядок. Рядом со столом, который облюбовала себе ведьма (который стоял в стороне и за которым никого не было) кидали кости на тавлею Риг и Креб, большими глотками вина сопровождая каждый удачный ход. Чуть подальше пристроились Липп, Натес и Виль-батрак. Перед батраком стоял стакан с тёмным как кровь вином, Натес вовсю уплетал кашу, а Липп завистливо наблюдал за ними обоими.
— И не проси, — отрезала Рамона, пробегая мимо. — Пусть тебя отец кормит, дармоеда! Как только земля носит? Здоровый парень, а весь день незнамо где шатается!
Насчёт здорового кабатчица погорячилась: Липп был такой низенький и худенький, что без труда сошёл бы за ребёнка или переодетую девушку.
Виль поднял на Рамону мутные глаза.
— Эй! — окликнул он, рывком переставляя стакан к юноше. — Мне ещё раз того же самого. Жрать хочешь, парень?
— Да с чего ты взял, что я буду... — начала кабатчица и осеклась. На столе перед батраком кругами каталась золотая монета.
— Держи, — кивнул на монету батрак. — Так ты жрать хочешь, парень?
— Не, — помотал головой Липп и жадно схватил стакан. — Дома поел.
— Украл небось, — неодобрительно проворчала кабатчица, но деньги взяла.
— Не у тебя же, — отмахнулся батрак. — Неси вина. И брату неси.
Только сейчас Магда вспомнила, что где-то слышала, будто бездельник и пьяница Натес приходился трудолюбивому батраку братом. Похоже, пьянство у них было семейное.
За столом подальше сидел Вилли-кузнец и наблюдал за сыном с большим неодобрением, однако разговор с мельником прерывать не стал. Ведьма прислушалась. Разговор был вечерний, жуткий, о том, что случается по ночам, когда кузница и мельница стоят без внимания и кто приходит из темноты, чтобы помочь мастеру своего дела. Истории лились с двух сторон. Магда доподлинно знала, что все они — выдумки. В кузнечном деле, как и в мельничном, хватало и настоящих чудес, но о них вслух говорить было не принято. Рядом пристроился Куно, жадно внимая россказням старших.
В глубине кабака устроились Мета и Врени, жена Рига, а с ними Эрма, сестра Креба, которую он никак не мог пристроить замуж. Остальных Магда знала только в лицо. Кабак был построен давно, когда деревни ещё не было, а был большой перекрёсток между дорогой с севера и дорогой с запада. После смерти Старого Дюка дорога с запада захирела, а деревня, напротив, разрослась. Но и сейчас места в кабаке хватало для того, чтобы за большими столами сидело по двое-трое едоков. Сложен кабак был из камня и полы были каменные. Чистоплотная Рамона мыла их раз в три дня и всё ругалась на это большое неуклюжее строение. Зато зимой со всей деревни сносили дрова, протапливали кабак, раздвигали столы и устраивали пляски до упаду. Места хватало.
Пока Магда ела, разглядывая собравшихся, Липп умудрился облиться вином. Вроде бы он схватил стакан, потом отхлебнул, потом поставил, потом опять схватил, потом решил залезть на стол и произнести благодарственную речь... А потом наевшийся Натес вытащил его, мокрого, из-под стола и, смеясь, высказался в том духе, что парню пора спать, а не сидеть за столом со взрослыми. Юноша обхватил шею младшего пастуха и радостно кивал. Все дружно покосились на кузнеца, но тот демонстративно повернулся к мельнику и начал рассказ о том, как по ночам у него пропадают готовые гвозди.
— Так проводи его, дурень, — буркнул Виль-батрак, и Натес поволок Липпа к выходу.
— Глава четвёртая. Колдовской напиток
Магда успела доесть суп, отказаться от добавки и медленно, с удовольствием ела хлебный горшок. Все в кабаке дружно делали вид, будто в визите ведьмы нет ничего особенного. А, может, ничего особенного и правда не было, и жадные взгляды ей почудились с непривычки. Рамона поставила перед ведьмой подогретое вино. Магда успела выпить больше половины, когда распахнулась дверь, впустив в кабак свежий ночной воздух и запах перегара.
— Проводил! — радостно доложился младший пастух. — Спать уложил! Вилли, должен будешь.
— Спасибо, — саркастически ответил кузнец. — Куда бы мы без твоей помощи?
— Да не переживай, — с той же радостной улыбкой заявил младший пастух. — Помнишь, у тебя над дверью была баклажка припрятана? Так нет её теперь там, твоей баклажки! В расчёте будем. Липп сейчас свою долю допивает.
Кузнец поспешно выскочил за дверь.
— Вы бы не напивались лучше, — бросила Магда в воздух. — Вам ведь вампира сторожить, а вы без всяких чар с ног валитесь.
— Мы? Мы бодры как никогда! — возразил Натес и рухнул на лавку. Виль молча подвинул ему стакан.
Магда не сразу обнаружила, что в кабаке стало очень тихо. Все бросили свои разговоры, Риг и Креб оставили игру и все молча смотрели на неё.
— А что думаешь, устережём? — выразил общее мнение мельник.
— Молитесь Заступнику, — вместо ответа посоветовала Магда. — Молитесь, вдумываясь в свои слова, и смотрите по сторонам. Тогда он не сможет вас усыпить. И, конечно, вам надо собраться вместе.
— Странный совет от ведьмы, — хмыкнул мельник.
— Ты спросил, как устеречь вампира, а не как тебе жить, — в тон ему ответила Магда.
— Легко устережём! — выкрикнул за своим столом Натес и со стуком поставил стакан на стол. Рука его обвисла и всё с той же улыбкой он повалился на пол. Собравшиеся, оглянувшиеся было на стук и крик, отвернулись. Обычное дело: Натес напился. Магда вскочила на ноги. Что-то было не так в этом падении.
— Виль! Помоги! — тихо окликнула она, распахивая на пастухе рубашку. На грязной шее юноши выделялось пятно чистой кожи, которую украшали две алые точки. Виль грязно выругался, поминая и Врага, и Заступника, и Создателя в самых гнусных выражениях.
— Брезгливый... — передёрнуло Магду. Почему-то сам тот факт, что вампир аккуратно вытер место предполагаемого укуса, разозлил больше всего. Виль выругался ещё грязнее.
