"Встречный курс" (Академия #1)

Выражение лица Сарэка выдало почти подсознательное чувство замешательства.

— Эмоции не имеют никакого отношения к этому. Спок когда-нибудь станет великим ученым. Ради всех тех людей и всех миров, которые извлекут пользу из его открытий, будет логичным, если мы сможем удалить это препятствие с его пути.

Аманда улыбнулась: Сарэк наконец-то понял.

— Кто-то должен поехать туда. И помочь все выяснить.

— Я приму необходимые меры.

— Я люблю тебя, — сказала Аманда.

Лицо Сарэка осталось нейтрально спокойным:

— Ты — моя жена, — согласился он, — А я твой муж.

Аманда широко улыбнулась, потому что она почувствовала его страсть в этом простом и одновременно сложном утверждении. Ее муж и сын были ее жизнью. И ничего не делало ее более счастливой, чем осознание того, как близки были все трое, объединенные такой любовью и пониманием.

Скоро все будет сделано так, как надо.

12

Сэм Кирк проснулся поздно днем с головной болью и сухостью во рту. Он сполз со смятой зеленой кушетки, поднял пустую бутылку Старка и выругался про себя, за то, что не догадался вчера оставить себе хотя бы каплю, которая бы помогла ему проснуться.

Он уронил голову, пытаясь вспомнить, что же вчера он хотел сделать. Было что-то, что он забыл. И это было очень важным.

Он услышал звук позади себя и неловко обернулся.

Джорж Джозеф Кирк, его отец, все шесть с половиной футов роста и двести пятьдесят фунтов веса, нежно окроплял рыбок в аквариуме рыбьим кормом.

Он оглянулся на своего сына, и Сэм, сфокусировав взгляд, увидел выражение неодобрения на мрачном, испещренном морщинами, загорелом лице отца.

— Я сам открыл, — его голос был глубоким и хриплым. Холодным.

Это было банально. Сэма занимал другой вопрос:

— Что ты здесь делаешь?

Он посмотрел через дверь в прихожую и увидел старую звезднофлотовскую сумку отца.

— Джим арестован.

— Что?

— Ты слышал меня, — Джо Кирк выдавил тюбик рыбьей еды и тщательно закрыл аквариум.

Сэм вскочил, задрожав. Он затянул петлю на шее. Он посмотрел на настенные часы, которые подарил Джимми какой-то старик в одном из тех магазинчиков, в которых он подрабатывал на Новой Объединенной Площади. Они показывали земное и марсианское время, совместив два разных по долготе дня и календаря. И они были полностью механическими, как сказал Джимми и какими-то особенными. Как бы то ни было, он потратил целую неделю, чтоб восстановить их и вновь заставить работать.

— Уже больше четырех.

— Мама здесь?

Джо подошел к окну, дернул, с усилием открывая металлические жалюзи.

— Кто-то должен управлять фермой.

Сэм не понимал ничего. Он говорил с отцом меньше минуты, и должен был начать снова.

— Подожди, — он, шатаясь, побрел в ванную. Он был уверен, что у него был блок ингаляторов, которые успокоят его и облегчат необходимость иметь дело со стариком.

— Когда ты последний раз видел брата?

Сэм проигнорировал его вопрос. Он рылся в аптечке в душевом модуле в поисках одной вещицы. Наконец, он нашел маленький цилиндрик ингалятора, встряхнул его. По крайней мере, одна доза осталась. Нужно было покупать новый.

Он сунул нос в мягкую пластиковую чашку, включил цилиндрик и вдыхал, пока тот не перестал жужжать.

Когда он открыл глаза, головная боль прошла. Он увидел отца в дверях и почувствовал себя достаточно хорошо, чтоб улыбнуться.

Отец, как всегда хмурился.

— Смотрю на тебя... — сказал он с отвращением.

Сэм качнул рукой мимо крана, включая его.

— Ты зашел... — он плеснул в лицо водой.

— Когда ты последний раз видел брата? — повторил Джо.

Сэм вытер лицо потрепанным полотенцем:

— Вчера вечером. С его подругой.

— Во что ты втянул его?

— И что это должно означать? — он протиснулся мимо отца обратно в комнату и зашел на кухню

Отец схватил его за плечо огромной мозолистой рукой и развернул к себе:

— Ты выслушаешь меня, Джорж.

— Сэм, — выкрикнул он это имя, словно плюнул ядом.

— Меня не волнует, как ты хочешь называться, — Джо Кирк обвел взглядом неприглядную обстановку жилища его старшего отпрыска, — Меня не заботит, что ты живешь, как животное. Мне наплевать, что ты слил в канализацию свою жизнь...

— Хорошо. Ты можешь уехать хоть сейчас, — Сэм попытался вырваться, но отец не отпускал его.

— Другой вопрос — Джим.

— Тогда почему ты не с ним?

Кровь бросилась Джо в голову. Он схватил сына за грудки и приподнял:

— Если б твоя мать только могла услышать как ты...

Сэм уперся обеими руками в широкую грудь отца:

— Отпусти меня!

Джо не сдвинулся с места:

— Если Джим попал в беду, то я знаю, кто виноват, — он встряхнул Сэма, — Ты.

Наконец, он отпустил его, и Сэм едва не упал, — Говори, что ты сделал на этот раз?

— Ничего. Это была идея Джимми.

— Что за идея?

Сэм понял, что сказал уже слишком много и попытался возразить:

— Если у него неприятности, то я ничего об этом не знаю. Они со своей подругой кое-что задумали.

— Твой брат никогда сам не впутывается в неприятности.

— О, это ты так думаешь!

— Он всегда слушает меня и мать.

Сэм отмахнулся от него, как будто пытаясь забыть все предыдущие слова:

— Это было давным-давно, папа? И знаешь, кто в этом виноват? Не я. И не мама.

Он повернулся к маленькому холодильнику, посмотрел на открытые контейнеры с синтетической едой. Ничего натурального или аппетитного.

— Я дал вам обоим все, что мог.

Сэм захлопнул дверцу с такой силой, что услышал, как упали внутри контейнеры. Он развернулся и выкрикнул отцу в лицо:

— Прекрати! Ты никогда не слушал нас. То, что нам было нужно. Ты дал нам все, что ты хотел! Пол жизни тебя даже не было рядом!

— У меня была работа. Я работал на Звездный Флот, чтоб ферма моего отца могла стать вашей.

— Но я никогда не хотел этого! И Джимми тоже!

— Но она осталась в семье.

— Ты думаешь, что мы все еще семья? После всего, что произошло?

Джо качнулся к сыну и поднял руку, но так же резко опустил ее.

— Посмотри на себя, — выкрикивал обвинения Сэм, — Ты готов был ударить меня и ты еще спрашиваешь, почему я уехал из Риверсайда?

Глаза Джо метнули молнии. Сэм зажмкрился — они были такими же, как у Джимми.

— Я никогда и пальцем тебя не трогал. Как и твоего брата.

— Правда, папа? А не ты ли послал Джимми на Тарсус IV?

Джо мигнул.

— Это было давным-давно.

— Три года мпрошло. А его до сих пор мучают кошмары. Я его слушаю. А ты — нет.

Сэм увидел, как его отца сотрясла дрожь, и на всякий случай приготовился.

— Ты старший, — выдавил хрипло Джо, — ты должен был поехать.

— Правильно. Обвиняй меня.

— Некого винить, — Джо Кирк несмел поднять на Сэма глаза, но почему: из-за стыда или горя, его первенец не понял.

Сэм яростно выкрикнул:

— Джимми рассказал мне о том, что там произошло. Не сразу. Ему совсем не нравится об этом рассказывать. Но знаешь что, папа, если бы я оказался там, то я бы сделал то, что они приказывали. Как тебе это нравится? Как ты думаешь, что я должен был чувствовать? Я бы сделал то, что они приказывали...

Сэм покачал головой. Его пыл угас. Ему хотелось есть и пить. И не хотелось больше ни о чем говорить. Он схватил куртку и кинулся к дверям.

Джо с удивлением уставился на него:

— Ты уходишь? Мы собирались навестить твоего брата.

Сэм со злостью пнул отцовскую сумку:

— Иди, встречайся. Я не могу. Кое-кто должен поступить правильно!

13

— Садись, парень, — Мэллори указал на стул напротив, — Ты Джеймс? Или Джим? Может быть Тиберий?

Кирк уселся, откинувшись назад и скрестив руки на груди:

— Это имеет какое-то значение?

Мэллори кивнул на агента Джилфиллан, которая выглядела очень утомленной после бессонной ночи и допроса Кирка. А Кирка распирало от гордости, что она выглядела так потрепанно. В семнадцать лет он чувствовал себя в зените игры, победителем.

Джилфиллан вышла в коридор и коснулась панели управления, чтоб запереть за собой дверь комнаты для допросов.

Мэллори подождал, пока закроется дверь и начал:

— Тогда, Джеймс. Ты не похож на Тиберия.

Кирк пожал плечами. Оценка этого человека не имела для него никакого значения.

— Старое родовое имя? — спросил Мэллори.

— Мой дед его придумал.

— В честь императора?

Кирк подумал, что это довольно странный вопрос:

— Да.

— Ты знаешь, ведь был и другой. Не такой известный и не такой кровожадный.

Кирк не знал этого:

— Другой император Тиберий?

— Нет. Политик. За два столетия до императора. Защитник крестьян. Я подумал, что возможно это связано. Твой дедушка ведь был фермером, правильно?

Кирк кивнул, заинтересованно:

— И не было других императоров?

— Римских императоров? Нет. Но был Византийский император, которого звали точно также. Он жил примерно через пятьсот лет.

— Вы хорошо знаете историю

Мэллори одарил его полуулыбкой, значенние которой трудно было понять:

— Немного. Это имеет какое-то значение?

Кирк понял, что его поддразнивают, но проигнорировал это, и продолжил обмен любопытными подробностями, корые его заинтересовали:

— Мой дед, определенно, имел в виду римского императора Тиберия.

— У тебя есть какие-нибудь идеи, чем он его очаровал?

Кирк поерзал на стуле, поняв внезапно, что изучает Мэллори, так же как Мэллори изучал его. Кирк понял, что каждый из них пытается понять другого.

— Жизнь противоречива — говаривал мой дед. Полна уроков.

Мэллори, казалось, искренне заинтересовался уловкой Кирка сменить тему разговора и заставить того говорить об истории.

— Каких уроков?

— Блестящий полководец, который превратился в развращенного и ненавистного правителя. Понимаете, вы находите то, что важно для вас и следуете этому. Такая штука.

— И что же важно для тебя?

Так вот куда мы клоним, подумал Кирк. Но он не собирался позволить этому старикану так легко победить. Он указал на падд Мэллори:

— У спецагента Джилфиллан на ее падде была история моей жизни. Вы — ее шеф, значит и у Вас тоже есть.

— Я не ее шеф.

На сей раз, Кирк не стал задавать очевидный вопрос. Джилфиллан манипулировала им всю дорогу, и он не собирался позволять делать это снова.

Мэллори не позволил воцариться тишине. Словно, принимая стратегию Кирка, он включил падд.

Кирк пробежал глазами. Даже вверх тормашками он узнал в изображении ИД принадлежность к пилотам. Но он не узнал форму, которая была на дисплее, хотя увидел, что сверху на форме была эмблема Звездного Флота.

— Я — лишь тот, кому нравится история, — сказал Мэллори, отвечая на немой вопрос, он показал на дисплее падда несколько других разновидностей, словно анализируя их. Но тем не мене у Кирка появилось ощущение, что, несмотря на то, что было там записано, Мэллори был очень похож на его отца и запомнил каждое слово, — ты можешь предположить почему?

Кирк попробовал другую стратегию:

— Вам нравится жизнь в прошлом?

— Образцы, — сказал он, — Ты слышал старинное изречение: Тот, кто не помнит прошлого, обречен повторять его ошибки.

— Я полагаю, — Кирк задавался вопросом, что это относилось именно к нему.

— Верно, — Мэллори глянул на него с хмурым любопытством, — На протяжении примерно семи тысячелетий люди жили в состоянии постоянного забвения. Семь тысячелетий минуло от первых аграрных обществ до великих урбанистических центров двадцать первого века — ни одно поколение не было свободно от войны, голода или несправедливости. И тогда мы очнулись. Прозрение вызвала худшая из войн, которую мы когда-либо переживали. А потом появился Кокрейн и новое поколение, которое впервые помнило. Система была сломана. Больше никаких войн. Никакой нужды. Никакой несправедливости. Мир, наш мир стал сегодня таким, потому что мы помним прошлое, и не повторяем его.

— Вы можете пропустить лекцию, — сказал Кирк, — я не воровал кар Звездного Флота.

Мэллори внимательно посмотрел на него с холодным изумлением:

— Я не спрашивал тебя, делал ли ты это?

Кирк понял, что завяз в более тонкой технике допроса. Впервые он почувствовал, что кто-то переиграл его. И не было никакого представления, о том, что было известно Мэллори. Он знал только, что у следователя был какой-то план, пока что неизвестный ему.

— Вы говорили.

Но Мэллори покачал головой:

— Ты четыре часа отрицал все агенту Джилфиллан. Зачем бы мне тратить время, и идти опять тем же путем?

Кирк сузил глаза. "Что еще сделает этот парень? Что ему нужно от меня?"

— Поскольку я разыскиваю образцы, — сказал Мэллори, отвечая на собственный вопрос. Он погладил край падда, — У меня есть все жизнеописания для исследования. По крайней мере, большинство.

Кирк был уверен, что это была угроза. Он напрягся, ожидая и сомневаясь.

— Посмотри в лицо фактам, парень. Совершил ты это или нет — кража кара — вот причина, по которой ты оказался здесь.

"Совершил ты это или нет". Кирк никак не мог взять в толк это утверждение.

— Поэтому, во-первых, КССЗФ сделал то, что делается при ведении любго следствия: изучил записи о тебе, чтоб увидеть привлекался ли ты раньше когда-нибудь к чему-нибудь.

Кирк выпрямился:

— Они проверяли записи вулканца?

В ответ Мэллори упрекнул его:

— Мы не говорим сейчас о вулканце.

Кирк угрюмо ссутулился на своем ужасно неудобном стуле:

— Хоть что-нибудь скажите.

Он смотрел мимо Мэллори на одну из камер, установленных высоко на совершенно простых и унылых синих стенах. Камеры позволяли наблюдать за всем, что здесь происходило, и ужасно надоели ему.

— Итак, есть небольшая проблемка. В файлах о тебе бессмыслица.

— Я в этом не виноват.

Мэллори держал падд таким образом, чтоб Кирк ничего не смог увидеть, даже вверх тормашками.

— Продолжим. Ты когда-нибудь покидал планету?

Кирк почувовал, что у него засосало под ложечкой. Началось.

— Да, конечно. Был на Луне с классом.

— Парк Транквилити? Внеземные руины?

Кирк кивнул.

— Где-нибудь еще?

— На Плутоне. В музее.

— Корабль Джонатана Арчера?

Кирк покачал головой. Он озирался кругом, в поисках других камер. Мэллори повторил вопрос.

— Нет.

— Я думал, тебе не нравятся звездолеты.

— Нет.

— Странно, — сказал Мэллори. Он водил пальцем по невидимому дисплею падда,— Здесь сказано, что ты стал Звездным Кадетом, когда тебе исполнилось восемь. Установил рекорд, заслужив знак отличия в своей возрастной группе. А перед этим был в Младших Исследователях, — он перевернул падд, и Кирк помертвел, увидев себя в пятилетнем возрасте в мешковатом синем комбинезоне с откинутым шлемом, с торчащими ушами, похожими на деформированные гондолки. Отец держал его за руку. И в этой картинке был весь Джо Кирк.

— Это твой отец?

Кирк взял себя в руки:

— Послушайте, если Вы хотите что-нибудь мне сказать, говорите. Я не собираюсь вспоминать здесь обо всей глупой чепухе, которой занимался в детстве, понятно?