С чем вы смешиваете свои краски?

Думаю, что со временем отношения у Ильи с роднёй наладятся и старые обиды позабудутся, пока же он сосредоточился на учёбе. Всю весну учился как проклятый и меня донимал английским, заставляя тренироваться с ним в диалогах. Дядя Вова за всё это время пришёл один раз. С показным радушием (мне так подумалось) стал просить показать рисунки.

Принёс. Показал.

Особого разнообразия в натурщиках у меня не было, потому работы получились однотипные: 'Бабушка вяжет', 'Бабушка читает', 'Илья читает', 'Илья пишет конспекты', 'Илья в бабушкином фартуке готовит борщ'. Вообще-то в роли натурщика Илья идеален. Вроде неброская внешность — блондинистые волосы, голубые глаза. Таких парней на улицах Москвы сотни. Но как художник, я отметил идеальную правильность черепа. Сделал Илье комплимент на эту тему и почему-то вогнал его в краску. Это я ещё ровный нос и форму раковин ушей не похвалил. Думаю, иначе бы он отказался от позирования.

Гость заметил, что на портретах Илья очень похож и вроде как даже чувствуется характер. Про мои успехи в английском дядя Вова был в курсе, заодно решил проверить, как я в математике секу, и попросил посчитать до ста. Я на него снисходительно глянул и сообщил, что педагог в лице Марии Васильевны меня уже таблице умножения научил.

— А вот такое ты можешь решить? — вынул дядя Вова из своего портфеля листки, явно выдранные из учебника. Похоже, к разговору он подготовился заранее и его вопрос не был спонтанным.

— Это что? — с интересом посмотрел я.

— Дифференциальные уравнения, — просветили меня.

Похоже, он меня по всем пунктам решил прощупать. Словосочетание 'дифференциальные уравнения' я слышал в далёкие школьные годы. Ни разу в жизни мне эти знания не пригодились. На подсунутом мне листке я узнал только символы, включая интеграл, и благоразумно промолчал на эту тему. С другой стороны, мне нужны комитетчики для личных целей. Мысль о неординарном мальчике нужно постоянно поддерживать в голове майора. Потому я ему сообщил, что если он мне даст учебник, то мы с бабушкой постараемся разобраться в этой теме.

Учебник по алгебре Илья мне потом принёс, чем сильно озадачил бабушку.

— Дядя Вова попросил меня порешать, — пояснил я, листая учебник и охреневая от того, что видел.

Нет, здесь нужно с самых азов начинать. Наскоком это дело не покорить. У бабушки в голове тем временем что-то щёлкнуло, переключая тумблер. Глаза пожилой дамы засверкали, спина выпрямилась. Пробормотав что-то про Ломоносова и таланты, бабушка отправилась в кабинет. Следующий час она перебирала на стеллажах книги и учебники, сортируя в каком-то только ей понятном порядке. Меня же стопки книг на столе стали немного пугать. А как же 'детство золотое'? Не перегнул ли я с созданием образа гениального ребёнка?

Но деваться было некуда, пришлось разбираться в математике. Вначале простые уравнения (на радость бабушке я их с первого раза усвоил), затем с двумя неизвестными и так далее. На моменте объяснения мне, что такое синусы, я решил притормозить родственницу, напомнив ей, что у меня в планах стать художником. Математику я в школе буду изучать и лишние знания мне сейчас не нужны.

Мои доводы подействовали (но дяде Вове она отчиталась по телефону), и бабушка вспомнила о летнем пленэре. В моё время в художественных салонах всё более-менее нужное было страшным дефицитом. Помню, как мы студентами ожидали очередного завоза и передавали друг другу новости: 'В салон цирулеум завезли!', 'Я холст грунтованный достал!' Но больше всего радости было урвать беличьи кисти.

В это время дефицита, по крайней мере в Москве, на художественные принадлежности не было по той причине, что студенты, основные потребители этого добра, были нищими. Члены союза художников отоваривались по своим спискам и конкретно мне конкуренции не составляли. Как я давно уже понял, обеспечение у нас с бабушкой хорошее. Отец перечислял приличную сумму тёще на сберкнижку, и та распоряжалась деньгами по своему усмотрению. Транжирой бабушка не была и, по её словам, хотела сэкономить часть средств. На мне экономить бабушка передумала.

В этот год я отправлялся на летнюю дачу к всё той же Дарье Ивановне, упакованный по самое не хочу. Даже этюдник бабушка купила. Таскать эту бандуру я физически не мог, но это было неважно. Было кому помочь мне в этом деле. Альбомов и пачек с рисовальной и акварельной бумагой тоже было закуплено с большим запасом.

Для доставки нас со всем добром был подвязан Илья. Парень ничуть не сопротивлялся. Даже остался доволен, что его взяли на дачу, и пообещал приезжать каждую субботу, а в воскресенье вечером возвращаться домой.

Деду наличие у нас на хозяйстве молодого, крепкого парня очень нравилось. Они там между собой что-то обсудили и договорились, что, как только у деда закончится отпуск, он поживёт в нашей квартире, а Илья в это время (у него тоже будет отпуск) отправится на дачу. За мной присмотрит, женщинам поможет, закрутки и варенья домой отвезёт, ну и отдохнёт сам, конечно.

В посёлке меня помнили. Мы ещё от станции не отошли, а уже все местные были в курсе нашего приезда. Димка первым делом прискакал, интересуясь, когда я начну портреты рисовать.

— Не скоро, — сообщил я. — У меня другие планы. Буду технику гуаши осваивать.

Димка прибалдел от незнакомых слов и ничуть не расстроился. Между прочим, я чистую правду сказал. К тому набору гуаши, что дед подарил на Новый год, я докупил несколько цветов и, конечно, белил взял с запасом. Что в масле, что в гуаши белила больше всего расходуются. Кроме того, у меня теперь имелись профессиональные планшеты, а не фанерка. Ватманских листов я целый рулон приволок. В этом году планировал выйти на новый уровень. Не тяп-ляп этюды, а серьёзные работы на несколько часов и дней.

Знакомый самовар я оглядел с любовью. Для него я специально вязанку баранок прикупил. Натюрмортик поставлю в русском стиле. Видел где-то у Дарьи Ивановны рушник, использую его для фона.

Илья с завистью посмотрел на наше обустройство на даче и поспешил вернуться в Москву, пообещав, что свой отпуск во второй половине июля он обязательно проведёт здесь.

Дед приехал на дачу через неделю. Вот уж не знаю, что там бабушка ему внушила, но все мои пожелания он исполнял без нареканий. Сидел, позируя с удочкой на мостке, все время, что я просил. Три дня потратил я на эту картину. Скольких нервов это мне стоило, и вспоминать не хочу!

Создавалось впечатление, что поселковой ребятне нечем заняться, кроме как за мной ходить и наблюдать за художественным процессом. Они вставали за моей спиной и сопели в затылок, наблюдая за каждым движением кисти. Те, кому не хватало места, занимали пространство впереди. Для чего, понять я так и не смог. С их позиции мою работу не было видно. Скорее всего, детвору привлекало чувство сопричастности к творчеству. Стоящие сзади корректировали впереди сидящих, чётко отслеживая, сколько мне нужно видеть, чтобы никто не загораживал изображаемое. Дед всё это время меланхолично сидел с удочкой. К моему удивлению, он там ухитрялся что-то ловить.

На завершённую картину пришли посмотреть даже соседи. Переговаривались почему-то шёпотом и косились на меня. С прошлого лета я несильно подрос. Такой же мелкий и невнушительный. Однако мои работы качественно стали лучше и произвели впечатление на местных. Бабушка особенно прониклась.

— Сашенька, не поднимай ведро, тебе руки нужно беречь! — кричала она, заметив, что я наклоняю ёмкость, чтобы сполоснуть ноги.

— Так я же не музыкант.

— Руки нужно беречь.

Мои доводы на бабушку не действовали, от любой тяжёлой работы меня освобождали заочно. Красота!

Рисовал я в это лето много и в разнообразных техниках: пастель, сангина, гуашь, акварель. Разве что уголь с собой на дачу брать не стал по той причине, что сохранять работы в этой технике довольно сложно. Это в моё время угольную графику фиксировали обычным женским лаком для волос, сейчас же перекладывают калькой, но это несильно сохраняет рисунок при перемещении. Пастельные портреты я не раздаривал. Кого такой расклад не устраивал, автоматически вычеркивался из списка натурщиков. Зато маленькие карандашные наброски по-прежнему отдавал всем желающим.

Отдыхать, конечно, я тоже не забывал. Но самый кайф наступил, когда приехал Илья.

— Братишка, я договорился, нас на лодку возьмут, порыбачим, — обрадовал он меня уже на второй день.

Ловля с мостка не считалась в посёлке полноценной рыбалкой. Другое дело — где-то в озёрных зарослях! Илья скорешился с кем-то из соседей, имеющих лодку и нас обещали взять с собой.

К слову сказать, обращение ко мне 'братишка' Илья использовал давно. Поселковые решили, что так оно и есть — он мой старший брат. Масти мы были одной, голубоглазые блондины, а на нюансы внешности никто внимания не обращал. Неожиданно я вызвал зависть у пацанов наличием взрослого старшего брата. Илья это заблуждение не развеивал, похоже, ему быть моим родственником тоже нравилось.

Червей на рыбалку мы накопали с вечера. Удочки были свои (дед купил в этом году), снаряжение и обувь тоже имелись. И на рассвете с угрюмым соседом поплыли на рыбалку.

— Сидеть тихо, — предупредил нас дядька, когда прибыли на место. — Будете раскачивать лодку или громко переговариваться, больше не возьму.

Мы с Ильёй покладисто угукнули, подразумевая, что тише нас на этом озере вообще никого нет. И надо ж тому случиться, что Илья, махнув рукавом, опрокинул банку с червями за борт.

Дядька этого конфуза не увидел и начал забрасывать свою снасть. Илья жестом изобразил пантомиму полного отчаянии. Я пожал плечами и посмотрел на крючок своей удочки. Засохший на нём кусочек червя выглядел на мой взгляд неплохо, осталось рыбу уговорить. Недолго думая, я забросил удочку с тем, что было. И каково же было моё удивление, когда через пару минут клюнуло! Карасик оказался некрупный, но хоть что-то.

Илья со своего места не разглядел как следует мою хитрость. Для него крючок был пустым, потому он прибалдел и на всякий случай закинул свою снасть. Дальше настала моя очередь удивляться тому, как можно на пустой крючок что-то поймать.

Следующие минут пятнадцать поклевок не было. Рыба-то не совсем дура. Зато комары жрали неимоверно. Здоровые такие. Илье эти комары, напротив, понравились. Шмякнув пяток у себя на лице, он собрал их, а затем вырвал из своей чёлки волос и примотал пучок комаров к крючку.

И дело пошло! Комаров рыба хавала как дурная. Карасей и краснопёрок мы наловили полное ведро. Дядька, не видевший нашего конфуза с червями, невольно позавидовал (у него почти не клевало) и через пару часов заявил, что, мол, плывём обратно, рыбалка завершилась.

Едва сойдя на берег, мы с Ильёй уже не смогли сдерживать смех и ржали всю дорогу до дачи. Я чуть не уписался, вспоминая пустые крючки и нашу рыбалку. Но улов был хорош, бабушка нас похвалила и занялась чисткой. Она тех карасиков нажарила по-всякому. И просто в масле, и с томатной зажаркой с лучком, и на уху осталось. Весь день ими обжирались и нет-нет вспоминали детали нашей рыбалки.

С Ильёй мне бабушка разрешала гулять без ограничений, правда, местные девицы на видного парня сразу глаз положили, но Илья был непреклонен, заверяя, что присматривает за братишкой. Думаю, ему хотелось погулять с девушками и даже больше чем погулять, но последствия этого могли быть самыми непредсказуемыми. Комсомолец и будущий комитетчик соблюдал 'облико морале'. Отпуск закончился, и Илья уехал в Москву без 'невесты', зато поволок много чего из солений, которые бабушка успела сама запасти или купить у поселковых.

Илья, может, ещё бы отдохнул, но в этом году летние отпуска всем сократили. В конце июля в Москве открывался Всемирный фестиваль студентов. Насчёт 'всемирного' я бы оспорил заявление, но фестиваль был. Курсантов школы отправляли на усиление милиции столицы, и Илье пришлось возвращаться. Меня этот фестиваль несильно заинтересовал, а Илья с горящим взором вещал, как там всё будет круто.

За программой и событиями фестиваля я не следил. Это только бабушка с Дарьей Ивановной слушали радио. Они же просветили меня, что золотую медаль и звание лауреатов фестиваля получил наш ансамбль 'Дружба' и Эдита Пьеха. Из танцоров, участвующих в конкурсе классического танца, золотая медаль досталась Марису Лиепе. Мы же вернулись в Москву, когда все фестивальные страсти отгремели.

И снова в сентябре началась очередная эпопея с запасами дров, угля, картофеля, капусты и прочих овощей. У Ильи продолжалась учёба и у меня всё было в привычном уже режиме рисования и занятий английским.

Пятница четвёртого октября запомнилась мне тем, что дикторы радио сообщили о заявлении ТАСС после десяти часов вечера. Мы с бабушкой от радио не отходили весь день. Невольно я заволновался, поскольку не помнил ничего выдающегося. Мелькнула мысль, что я не в своей реальности, а в параллельном мире, и здесь другие события и люди. Илья вернулся с учёбы в приподнятом настроении, но молчал как партизан, обещая, что мы всё услышим. Чуть позже он сознался, что не только сам не в курсе, но и преподаватели, которые рекомендовали всем сегодня слушать радио. В общем, полный сюрприз.

И только когда в половине одиннадцатого вечера прозвучало обращение ТАСС: 'В результате большой напряжённой работы научно-исследовательских институтов и конструкторских бюро создан первый в мире искусственный спутник Земли...', я заорал: 'Йес, йес!!!'

По радио сообщили, что над Москвой спутник пройдёт пятого октября дважды: в 1 час 46 минут ночи и в 6 часов 42 минуты утра.

— Сашка, понял?! — выражал восторг Илья. — Космос наш!

Космос наш! — поддержал я и запрыгнул на диван.

Илья подхватил меня поперёк туловища и с завыванием 'у-у-у' закружил.

— Я спутник, бип-бип-бип! — хохотал я в ответ.

— Внимание, первый советский спутник выходит на орбиту Земли! — раскрутил меня по комнате Илья.

— Бип-бип-бип! — кричал я.

Бабушка, смеясь, отшлёпала нас слегка полотенцем, сообщив, что мне пора спать.

— В какое мы великое время живём! — не переставал радоваться Илья. — Жаль, облачно. Я бы сходил ночью на небо глянуть.

— Наш человек первым полетит в космос, — авторитетно заявил я, попутно прикидывая для себя перспективы.

Кажется, я знаю, какие будут мои живописные работы в ближайшем будущем. Ещё нет снимков с орбиты и никто не знает, как это выглядит на самом деле. Тема космоса долго будет популярной, и я преподнесу его широкой публике.

Глава 7

Не знаю, в какой момент Илья перестал воспринимать меня как ребёнка. Думаю, он и сам не понял, что случилось. Дядя Вова наверняка запудрил ему мозги об интересном мальчике, за которым нужно присматривать. По прошествии времени Илья не то что позабыл о задании, скорее поменял отношение ко мне. Мы с ним на полном серьёзе обсуждали революцию на Кубе, спорили и доказывали своё мнение, играли в шахматы, гоняли друг друга по грамматике английского языка, просто гуляли по городу и ходили в кино. Посетили открытие памятника Дзержинскому на Лубянской площади. Через тридцать три года скульптуру демонтируют, я помню те кадры, транслирующиеся из Москвы в августе 1991. Сейчас же подножие памятника завалено цветами и венками, а сам КГБ набирает силу.