Приёмыш

Иван засмеялся и, скоро умывшись, начал одеваться. Завтракать он не стал. На охоту, как и на войну, надо идти с пустым желудком, считал Иван, и не понимал присказки Суворова про: "... ужин отдай врагу". Он утром не завтракал, чтобы не клонило в сон, обедал не плотно, а вот ужинал хорошо. И считал, что так — правильно. Главное — поесть до девяти и лечь спать в десять вечера. Так делали здесь все.

* * *

Первого "буряка" взяли в берлоге, придя по его свежим следам.

— Спускай собак! — Бросил Иван. — И отходите.

Псы метались вокруг ямы, засыпанной валежником, лаяли, но медведь не выходил. Отверстие, ведущее в логово было огромным, как и сама берлога. Валежник над ямой, глубиной метра четыре, высился ещё метра на два. Какой великан валил тридцатисантиметровые в обхвате стволы и таскал их в яму, охотникам предстояло увидеть и встретить.

— Давай, Прима. Работай! — Скомандовал он Приёмышу, который, как оказалось, был "девочкой".

Собачка радостно, и бодро побежала к берлоге, но со стороны входа лезть не стала, а нашла какую-то щель в валежнике с тыла, разгребла лапами мох и проникла до медвежьей спины.

Послышался рёв, и буряк, с повисшей на его хвосте Примой, вылетел из берлоги, и поднялся. Грохнул выстрел, другой. Громадная туша завалилась вперёд.

— Ух ты моя умница, — подняв собаку на руки, похвалил её Иван.

Получив ответный "поцелуй", он взобрался на Негра, и тронул повод. Второго бера взяли, выгнав собаками из зарослей терновника. Можно было стрельнуть и так, медведь был хорошо виден, но продираться через колючки дикой сливы не хотелось.

За день добыли пять здоровенных бера. Не меньше лежащего в кабинете. А первый, выгнанный Примой, был всех больше.

Туши свежевали сразу. На такую охоту выходило всё мужское население города. И посмотреть, как охотится маг, и зная, что добычи и работы будет много. Иван почти не прятал свой "вепрь", а лишь разрисовал его краской под дерево.

Мясо медведя тоже брали и, хорошо выварив, готовили тушёнку. Иван, плюнув на "конспирацию", построил на берегу реки консервный завод, закупил в своём мире жестяную банку, установил закаточный станок, автоклавы.

Деревянный корпус завода делился на несколько частей: в закаточный и варочный цеха Иван никого не пускал. Уложенные банки проталкивали по проволочному желобу в окно цеха, в котором работали два человека, приведённые Иваном сюда из его мира. Там, эти, никому не нужные люди, жили скудно, но имели большой опыт в рыбном и консервном производстве.

Одного из них Иван постоянно встречал по утру возле своего дома, сидящим на крыльце магазина, другой иногда помогал ему в мастерской, когда не пил. Сейчас они оба жили и работали здесь. И очень неплохо себя чувствовали. Крепкого алкоголя тут не было, а Гостомысл мог заставить работать любого.

А когда Иван показал им серебряные рудники Раммельсберга, они попросили оставить их здесь, мотивируя тем, что: "консервы, — как-то привычнее".

Мясные консервы, в большой жестяной банке, Иван складировал, постепенно создавая стратегический запас. Часть консервов, из судака и плотвы, делали в стекле и горожане использовали во время зимы.

Также в стекло катали и овощные закуски и приправы. Капусту, лук, морковь, свеклу и огурцы выращивали уже четвёртый год. На картофель и злаковые не хватало рук. Зерно возили с юга, картофель Иван закупал в будущем.

За пять лет столкновений славяно-русских племен не было. Иван периодически посещал всех вождей. Провёл разъяснительные беседы с теми, кто в Ростоке на празднике не был. Двоих пришлось отправить на Валгаллу. Это были вожди небольших, меньше, чем у Ивана племен, и их людей он увёл к себе в город.

Одно племя, жившее выше по течению реки, на которой стоял город Росток, здесь её называли "Ворона", присоединилось добровольно, после того, как в Росток сходил их представитель и посмотрел на "нормальную городскую" жизнь.

Сейчас в Ростоке проживало пятьсот сорок человек. У самого Ивана было уже двадцать пацанов и восемнадцать девчонок. Последние новорожденные шли то дуплетом, то тройней. Правило, помогать безмужним бабам плодоносить, в городе прижилось и не считалось зазорным. Но разврата и насилия не было.

К слову сказать, в "цивилизованной" Европе более поздних времен, не считалось преступлением "приласкать" чужую, идущую без мужа, женщину прямо на улице, среди бела дня. Насильственным способом. Иван это знал и из общих понятий того времени не выбивался, но делал всё по согласию.

Мужское доминирование везде было гипертрофировано. Иван его сглаживал, поднимая статус женщин в "своём" городе уважительным к ним отношением и уничтожением всеобщей безграмотности. Все получали обязательное начальное образование: и дети, и мужчины, и женщины.

В качестве учителя, Иван пригласил своего друга, милицейского пенсионера, учителя физики по первому образованию, Николая, тоже одинокого, всеми забытого и никому ненужного, который согласился на этот эксперимент с интересом, и теперь нисколько не жалел.

Никому из своих современников правды Иван не рассказывал. Для всех он оставался магом и чародеем. Вновь прибывшие для местных становились пришельцами из неведомого мира и получали статус, чуть ниже статуса Ивана.

Для викингов существование многих миров — это реальность, о которой им всю жизнь рассказывали жрецы, волхвы и старики. И когда Иван и Николай стали им рассказывать о других мирах и летающих железных машинах, они не удивились.

И если есть существа, прибывшие оттуда с новыми знаниями и умениями, то там должны быть и боги. Таким богом они Ивана и считали. Пришельцы из будущего их в этом не разубеждали, так, как и для них Иван был не совсем человеком.

За зерно Иван рассчитывался серебряными дирхемами, штампуемыми им самим сначала из покупаемого им серебра в будущем, по тридцать четыре тысячи рублей за килограмм, а потом из добытого на горе Рамельсберг, что находится в западной Германии.

На горе Рамельсберг работали шахтёры. Это была самая дальняя во времени точка. Как оказалось, если кнопку на агрегате продавить дальше, первая цифра выскакивала со знаком минус, и можно было уходить в годы до рождества Христова. Рудник поставили в минус десятитысячном году.

Территорию горы огородили забором, завезли оборудование и работали вахтовым методом. На первых порах добыча серебра велась открытым способом, а затем были проложены шахты. Работали профессионалы, но совершенно безработные и голодающие в своём времени люди.

С золотом история вышла интереснее и детективнее.

* * *

В 1907 году Вторая Гаагская конференция одобрила предложенную российским Императором Николаем II идею о создании Международной валютной системы, чтобы обеспечить торговые и финансовые сношения между странами мира, основанные на наднациональной денежной единицей, привязанной к золотому стандарту.

В том же году представители 48 государств на заседании в Париже утвердили процедуру создания организации, названной Международной финансовой системой, с золотым пулом, в который каждая страна должна была внести определённую массу золота.

Местом хранения мирового золота выбрали Нью-Йорк. Свои обязательства по отправке драгметалла выполнили только Российская империя и Китай. В 1908-1913 годах из России в Америку на хранение было вывезено 48,6 тонн золота, которое в 1913 году по договору использования было предоставлено в качестве уставного золотого капитала при создании Федеральной резервной системы США.

Вклады России и Китая составили 88,8 % и 11,2 % соответственно. Это произошло потому, что другие страны мира так и не сделали вкладов в создание мировой валюты.

Золото вывозили военными кораблями. Один из них "Цесаревич", должен скоро в Гибралтар, привезти пять тонн золота и перегрузить его на пассажирский лайнер "Республика" английской судоходной компании "Вайт Стар Лайн", который должен доставить груз в Нью-Йорк.

Иван находился в Гибралтаре с конца января 1908 года. На руках у него была бессрочная паспортная книжка и заграничный паспорт Российской Империи, номер две тысячи триста сорок восемь, выданный на имя потомственного дворянина, сына надворного советника, коллежского регистратора Василия Сергеевича Веселова, в Саратове марта 27 дня 1906 года. Род занятий — лекарский помощник, мичман, фельдшер 1 статьи 29 флотского экипажа . На первой странице имелась его фотография, скреплённая по углам круглыми печатями. В Гибралтаре он ждал прибытия Российского эскадренного броненосца "Цесаревич".

Доложившись капитану порта Гибралтар, он попросил его по прибытии броненосца дать сигнал "кило" , и передать что на берегу ждёт пассажир.

— Вы были у русского консула Пауэра? — Спросил капитан порта.

— Я перво-наперво, как человек военный, посчитал необходимым доложиться вам, господин вице-адмирал.

— Похвально, господин лекарь. Как идти к консулу, надеюсь, знаете?

— Мне сказали, это с восточной стороны скалы.

— Верно! Не доходя до дома губернатора.

Взяв извозчика за "полпени", Иван доехал до консульского особняка. Особняк консула, как и все остальные особняки на этой стороне "камня", как местные называли стометровую скалу, стоял на крутом склоне. Справа, метрах в сорока от дороги был обрыв к морю.

— "Ну и местечко, — подумал Иван, но наверное, тихое, раз здесь же стоит дом губернатора. С той стороны горы порт и казармы... Вероятно, не очень безопасно, — подумал Иван, — а мне надо быть там. "Цесаревич" наверняка задержится с целью проведения разведки Гибралтара, а вот "Республика" уйдёт. Возьмет пассажиров и уйдёт.

Он видел "Республику" на внутреннем рейде.

— Я мичман Веселов, российский подданный, доложите господину консулу, — попросил он открывшего дверь мужика в ливрее.

— Господина Пауэрса нет дома. Они у губернатора обедают.

— Извольте сообщить, господину консулу, что мне необходимо проштемпелевать проездные документы и испросите его, коли он не может сейчас, когда мне будет оказана честь с ним встретиться.

— Проходите, господин мичман. Сейчас прислугу пошлём.

Пройдя в небольшой двухэтажный особняк, с наружными стенами без изысков, под четырёхскатной крышей, Иван присел на предложенный ему стул и попросил воды. Воду, со льдом и кружком лимона, принесла в стеклянном кувшине и налила в стакан молодая темноволосая смуглолицая девушка, стрельнувшая глазами так, что Иван привстал и склонил голову. Девушка рассмеялась.

Иван успел выпить всю воду, и ему принесли ещё один графин, когда появился посыльный.

— Господин консул, говорют, чтобы господин офицер шли к губернатору. Штемпель у него с собой.

Иван пошёл по указанному ему направлению. Особняк губернатора стоял метрах в ста, и Иван задумался, где мог шляться посыльный всё это время. Но он не расстраивался. При повторном подносе воды он успел сговориться с испанкой о вечерней встрече.

Дом-особняк губернатора отличался от дома консула только двускатной крышей. На пороге его встретил молчаливый мулат, который принял у Ивана шляпу и трость, проводил в гостиную.

Губернатор и консул радостно приветствовали гостя.

— Рад Вашему, господин губернатор, приглашению, и премного, за него, благодарен. Разрешите представиться, лекарь 29-той Севастопольской флотилии, мичман Веселов Василий Сергеевич, — по-английски доложился Иван.

— Присаживайтесь, господин мичман, — по-английски ответил губернатор. — Прошу без церемоний. И расстегнитесь, у нас ужасно жарко сегодня.

Обедавшие уже перешли к десерту, так что Иван от обеда вынужденно отказался, попросив и себе, сливочное мороженное и кофе. Коньяк ко всему этому прилагался.

Ивану пришлось рассказать, что он с супругой, детьми и тёщей путешествовал по Европе, но его командировали в американские штаты в Нью-Йорк, и семья вынуждена продолжить путешествие без него. А он рад сменить обстановку, потому что две недели под тёщиным присмотром были невыносимы.

— С какой целью, направляетесь в штаты? Если это не военная тайна, конечно, — спросил губернатор.

— Да, какая военная тайна в лекарском приказе, — пошутил Иван. — Лекарство закупаем. На "Республике" иду туда, погрузимся, и сразу обратно.

Консул и губернатор переглянулись.

— "Республика" разве ещё не грузится пассажирами? — Спросил губернатор.

— На рейде чалится.

— Давно стоит, пассажиры извелись. Он из Лондона сюда зашёл и стоит. Не знаете почему? — Спросил консул Ивана. — Русские подданные измучили меня вопросами. От них тут и скрываюсь, — хохотнул консул, пригубляя после кофе коньяк.

Иван тоже отхлебнул.

— Неплохой бренди, — сказал он и добавил. — Узнавал. В компании говорят, ждут русский груз. — И заговорщицким шёпотом добавил — деньги за лекарство, наверное. Америка на слово не верит... Только — баш на баш.

Консул и губернатор снова переглянулись.

— Заявлена приёмка груза пять тонн, — сказал губернатор.

— Значит не деньги... — задумчиво произнёс Иван, — а оружие.

Потом, вроде, как опомнившись, что сболтнул лишнее, обозвал себя клистерской трубкой и замолчал.

Свернули разговор и остальные. Консул проверил сопроводительные документы Ивана и паспорт, хмыкнул, увидев надпись рукой какого-то русского таможенного начальника: "без штампа консула Гибралтара визу не давать", "штампанул" сопроводиловку, в которой было написано куда командируется Василий Веселов.

* * *

"Цесаревич" пришёл завтра и сразу пришвартовался к причалу, на котором его встречала довольно большая группа гражданских лиц с офицерской осанкой и выправкой, разговаривавших по-английски.

Ивана на охраняемый пирс допустили по пропуску капитана порта. Ожидая спуска трапа, Иван наблюдал, как "вираются" лебёдки.

Подойдя к сбежавшему по трапу вахтенному матросу с повязкой, он доложился ему и увидел спускающегося следом старшего офицера. Погоны он не видел.

— Господин контр-адмирал — командир корабля, господин мичман с 29 флотилии просют аудиенции.

Офицер остановился, глянул на Ивана, потом на ожидающих его "штатских" и нахмурился.

— Что тебе, мичман. Почему в гражданском?

— В отпуске был, теперь командирован в северные штаты. Пойду на пароходе "Республика". До Нью-Йорка. Подошёл представиться.

Командир корабля чуть вздрогнул, разумно предположив, что это представитель контрразведки, тайно сопровождающий груз, и сказал:

— Рад видеть, вас, мичман, но у меня гости, и мы сейчас же отчаливаем на рейд. Только груз, — он кивнул на ящики, стоящие на борту, — сбросим, бумаги подпишем, и на бочку.

Он козырнул.

— Служба!

"Штатские" и командир корабля поднялись по трапу, а через тридцать минут спустились два деревянных ящика с мощным основанием. Возле них сразу же занял пост солдат в форме английской гвардии.

Уже через полчаса буксиры тащили корабль на рейд. После его отхода, едва ли не ему "в хвост", пришвартовался пароход "Республика", и забрал груз на борт. Иван подошел к трапу и передал грузовому помощнику капитана свой паспорт, билет, пропуск капитана порта и сопровождающие документы.