Рукопись, найденная на заброшенной станции. 4. Пират

Финансовые итоги. Аварцы безусловно проиграли. Хотя торговцы должны получить компенсацию со страховой компании — возможность раскрутиться у них будет. Кстати страховая компания принадлежит аграфам и имеет филиалы во всех человеческих государствах. Торговец и аварский приватир считаются трофеями Благочестивого Шакирамра. Нам остаётся наш корабль, но, в связи со смертью нашего капитана, их капитан Кадерли, в обмен на преимущественное право распоряжения имуществом нашей ЧВК, считай побитым кораблём, принимает на себя все его обязательства перед экипажем. Я толком не понял зачем именно это нужно, в порыв благотворительности я не верю, так что думаю Кадерли в накладе не останется.

4.7. Переформирование.

До Рауса мы дотелюпали. Картриджей для медкапсулы хватило — через неё прошли все, кому это было нужно. Долечились, конечно, не не до конца, так что по прилёту половина отправилась в госпиталь, а остальные, кого не привлекли к хозяйственной деятельности, — в бордель. Благочестивый Шакирамр прибыл немного раньше, и Умида меня ждала. Вида она не показала, но на письмо моё по прилёту откликнулась сразу. На мою игривую фразу она откликнулась с несвойственной многим женщинам прямотой:

"Если ты серьёзно настроен стать моим близким, то я буду ждать тебя в..."

От своих я приотстал и удрал. Мне — в гостиничную часть развлекательного комплекса.

"Уже лечу." — Отписался я и зарулил в душ. Спасибо лекциям на Алатезе: "прийти к женщине грязным — это показать, что ты её не любишь и не ценишь". С корабля я сошёл в боевом скафандре, бывшим когда-то розовым. Сейчас он розово-чёрный. При ремонте я повреждённые части менял, так что иду пятнистый. Вообще, хождение в боёвке в Комплексе не приветствуется, и раньше боевой скафандр я оставлял на корабле, но сейчас корабль почти не наш, что и как будет дальше — не ясно, и я переодеваться не стал. На меня косились, но замечаний не делали.

Умида встретила меня в небольшом номере — где-то два на три метра. Она была в закрытом под горлышко облегающем комбинезоне. Номер был обставлен по-аратански: два раскладных кресла и раскладной столик.

— Я не слишком смущу тебя, если вылезу из скафандра?

— Вылезай, конечно. — Согласилась Умида наливая мне чай по-галифатски — в пиалу.

Я остался в тонком тельнике. Хорошо, что я после душа сменил его на новый. Умида махнула рукой на кресло, и я в него сел. Потом "воспользовался её девичьей наивностью", и усадил её к себе на колени. Кресло под двойным весом заскрипело. Умида позволила себя поцеловать, но на поцелуй не ответила.

— Ты слишком торопишься.

— Проявляю разумную настойчивость. — Процитировал я её.

— Ну-ка, ну-ка.

Умида расстегнула мой тельник, провела пальцем по моей груди и принюхалась:

— Совершил омовение?

Я процитировал ей галифатское изречение, прямо по галифатски.

— Ты не плохо знаешь наши обычаи.

— Не особенно. Так, верхов из адаптационных лекций нахватался. Но в них есть очень соблазнительные детали.

— Это какие-же?

— Если б мы пили чай сейчас по галифатским обычаям, у меня было бы гораздо больше возможности для манёвра.

— И ты хочешь сказать, что меня любишь?

— Люблю тебя сказать лишь могут руки, снимающие паранджу, — перевёл я как смог на галифатский Есенина. — Это строчка из стихотворения с моей родины. А любовь... Любовь она не всегда появляется сразу. Часто зарождается постепенно и потом крепнет.

— И погибает. — Вставила Умида.

— Бывает что и погибает.

— Так значит ты меня не любишь? Зачем тогда пришёл?

— Я не знаю, люблю ли я тебя, но меня к тебе тянет.

— Любовь — как цветок, не поливай его вниманием и она как цветок засохнет. — Процитировала что-то Умида.

— Разумная мысль, откуда она?

— Из Великих Старцев конечно, откуда ещё?

Мы помолчали.

— Мужчины обещают женщинам долгую и счастливую жизнь.

— Увы. Я авантюрист. Вчера мне повезло, и сегодня я жив, а завтра может не повезти. Так зачем обещать то, что гарантировать я не могу. По крайней мере на время контракта.

— И что, ты думаешь меня это радует?

— Нет, но врать я не хочу.

— Что ж, по крайней мере честно. Отпусти меня!

Я Умиду отпустил. Она выбралась, встала и глядя на меня спросила:

— И так вот просто меня отпустил?

— А что делать? Насильно мил не будешь.

— Ладно... убирай стулья.

На освобождённое место из стенки выехал матрас. Из стенного шкафа Умида достала подушку. Она позволила мне снять с неё комбинезон и осталась в толстых плотных с геометрическим рисунком чулках выше колен и перчатках до локтя. Она была типичной галифаткой с оливковой кожей, аккуратным пупком на тонкой талии, широкоформатными бёдрами и крупной грудью. Пока я сбрасывал остатки своей одежды, она устроилась на спине, закинув правую руку, ту что с протезом, засунула под подушку. Когда я добрался до неё, левой рукой она упёрлась мне в грудь:

— Не торопись, я должна к тебе привыкнуть.

Она сняла перчатку с левой здоровой руки и прикоснулась ко мне кончиками пальцев. Мы целовались и гладили друг-друга кончиками пальцев, исследуя и привыкая.

...

— Проверяешь, нет ли там овощерезки?

— Тебе это не приятно? — Спросил я её, лишь бы ответить. Нейросеть мне подсказывала...

...

Как мужчину Умида меня приняла. Оказывается ей очень не хватало мужской ласки.

* * *

Голод заставил нас одеться и спуститься в ресторан. Только мы уселись за столик, как в ресторан вломилась толпа наших сослуживцев. Нас окружили и хлопали.

— Я никому ничего не говорил(-а). — Произнесли мы одновременно с Уми глядя друг на друга.

— А вам и не нужно было никому ничего говорить. — Выступил Арибли, командир абордажников корабля Умиды. — Сначала наглый аратанец демонстративно оказывает знаки внимания нашей красавиице-недотроге, потом они оба синхронно пропадают, не отвечая на сообщения, затем появляются под ручку с довольными лицами, собираясь позавтракать, хотя пора обедать. Не нужно быть семи пядей во лбу чтоб сложить один плюс один — сладились. Вот народ и собрался чтоб вас поздравить. И ещё, Казак, Умида. Если собираетесь дальше нормально служить, быстро регистрируйте брак — мой вам совет. Кадерли — правоверный галифатец и прелюбодеев покрывать не будет.

"Казак, ты как?" — Написала мне Умида.

Я открыл нужный раздел в административном искине, закинул наши имена в форму стандартного временного брака. Ну не имена конечно, а зарегистрированные отклики нейросетей. И скинул ссылку Умиде.

"Казак, ты уверен?"

"Уверен."

Умида кусала губы. Пауза затягивалась.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

То, чего я не слышал.

"Стандартные условия временного аратанского брака без каких-либо подводных камней и ловушек. Подписывай смело: если что не устроит — просто разведёшься. Здесь это просто. И помни, если что не так, наши ему лишнее оборвут и скажут, что так и было."

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Умида зажмурилась. Потом лицо её стало решительным. Мне тренькнуло сообщение об изменении семейного статуса. Я встал из-за столика и протянул к Умиде руки, она тоже встала, пришла ко мне в руки, обняла за шею и мы поцеловались долгим поцелуем.

— Так-с. Молодые сейчас слишком заняты, — взял командование в свои руки Арибли, — между тем свадьбу сыграть нужно. Скидываемся на банкет и подарок!

Мы перешли в банкетный зал, Арибли организовал гостей. Народ появлялся и исчезал. Мы по команде вставали и целовались, кланялись и садились. В перерывах, когда про нас забывали, мы даже перекусили. Потом на этом празднике жизни мы стали лишние и незаметно свалили в номер, гуляющей свадьбе это не помешало.

* * *

Я проснулся, а Умида тихонько посапывала рядом. Вчера, когда мы поднялись в номер и начали устраиваться она устало уселась на матрас и сказала:

— Ну что, муж, помнится ты говорил, что принимаешь меня такой, какая я есть. — И, не дав мне времени ответить и запаниковать, продолжила: — Помоги снять железки, мне нужно от них отдохнуть.

Реальной помощи Умиде не требовалось. Я достал из встроенного шкафа специальную сумку, вытащил из неё заглушки.

— Хочешь посмотреть как всё устроено? — Угадала Умида. — Посмотри.

Она протянула мне руку-обрубок.

— Здесь под кожей у меня цилиндр-переходник, стандартное протезирование. Заглушки — чтобы ничего лишнего внутрь не попало. Совмещай и придави — не бойся, не той стороной не вставится.

Заглушка с лёгким щелчком втянулась в переходник, встав вровень с краем кожи. Затем я справился с ногами, уложил снятые протезы в сумку-чехол, убрал его обратно в шкаф и приглушил свет.

— Ну и как тебе? — Продолжила Умида.

Отвечать мне не хотелось. Но по требовательному взгляду я понял, что ответить придётся.

— Сейчас узнаешь.

Я добрался до Умиды и навалился на неё.

— Хорошая вещь поцелуй. — Вставила очередные три копейки Умида. — Им можно рот закрыть и не отвечать.

— Угу. — Согласился я. Продолжить целовать её мне не удалось. Она упёрлась в меня руками и потребовала ответа.

— Что ты хочешь от меня услышать?

— Зачем я тебе такая? — Голос у Умиды был настойчивый.

— Чёрт побери! Что ж ты мне мозги всё выкручиваешь? Ты вот все свои поступки по полочкам раскладываешь? Меня к тебе тянет. И ты уж определись наконец. Примешь меня со всеми моими особенностями и недостатками или вон выгонишь.

Я выпустил Умиду, перебрался на край матраса и сел отвернувшись. Умида лежала молча. Секунды тянулись и падали из настоящего в прошлое вязкой капелью. Наконец она пошевелилась, села, придвинулась, обняла меня сзади и прошептала мне на ухо:

— Не обижайся.

И, подумав, добавила:

— Пожалуйста!

Оказывается я был весь напряжён и мышцы у меня закаменели. Я начал расслабляться и ответил:

— Хорошо.

— Пойдём назад.

Мы снова устроились на кровати. Я лежал на спине, она устроилась на боку, головой на моём левом плече. Левой рукой я её обнимал, а она прижалась, закинув на меня здоровую коленку, и водила по мне своими пальчиками. Потом она накрыла меня ладошкой и как-то сразу уснула. Я по нейросети скомандовал выключить свет. Умида зашевелилась, но не проснулась и снова задышала ровно.

Темнота, её ровное дыхание и мерный шелест вытяжки воздуховода. Я лежал и думал: "Вот я снова и женат. Интересно, надолго ли? То, что мы вчера поссорились — нормально. Так всегда и бывает — как на качелях. То слишком близко, то слишком далеко. И так пока всё не устаканится. Я резко вошёл в её жизнь, для неё, наверняка, слишком резко. Как там Арибли говорил — недотрога. Но Умида не недотрога. Протезов она стесняется и себя она стесняется, и сама себя не принимает. Если правильно помню, она рассчитывает от протезов избавиться. Может быть так всё и связано: у неё был чёткий жизненный план — избавиться от протезов, стать "нормальной" и можно начинать жить. И я в этот план вломился... Ладно. Так можно слишком много напридумывать. Жизнь покажет." Сон мягко принял меня в свои объятья.

Я проснулся. Будить Умиду не хотелось, она тихо посапывала, лицо у неё спокойное и умиротворённое. Я начал шерстить сообщения. Кучу сообщений "Ты где?" и разных поздравлений-пожеланий удалил. Из серьёзных — анкета-опросник от Кадерли и сообщение о переформировании ЧВК. Заполнил анкету, отослал, видимо шевельнулся неудачно или просто время пришло — Умида проснулась.

— Давно не спишь? — Спросила она и включила свет.

— Не особенно.

— А что не встаёшь?

— Тебя будить не хотел.

— Ладно, чего уж там.

Умида поднялась и на коленях пошла в туалет.

— Помочь? — На автомате спросил я.

— Не сейчас. — Откликнулась Умида. — Лучше сполоснись.

Я отправился в душ, не торопился, давая ей время привести себя в порядок, но много времени Умиде и не понадобилось — также на коленях она зашла в душ.

— Двусмысленно получается, да и не поговоришь с тобой так. — Прокомментировала она разницу в росте. — О глупостях не думай, спинку мне потри, потом в комнату отнесёшь.

"Потереть, так потереть; спинку, так спинку; отнести, так отнести." — Подумал я.

Помытую, спинкопотёртую и высушенную я подхватил её на руки. Умида прижалась ко мне, обхватив руками за шею. Нести её было не тяжело. Я аккуратно опустил её на матрас, Умида шею мою не выпустила, и я автоматически оказался сверху.

— Тебе никуда не нужно бежать? — Поехидничала она.

— Сейчас нет.

— И ты решил воспользоваться...

— Ну, если уж мне подвернулась такая прекрасная возможность.

— А если я против?

— А ты против?

— А если я всё же против?

— Тогда ты об этом мне скажешь.

На поцелуй Умида ответила...

* * *

— Какие у тебя на сегодня планы? — спросила она у меня, когда мы наконец позавтракали, если называть завтраком первую еду после сна, или пообедали, если учитывать время после пробуждения.

— Через пару часов сбор.

— Я пока на корабль схожу, напиши мне, как всё у вас закончится.

— Договорились.

Умида ушла, а я устроился почитать.

На сборе остатков нашего экипажа "официальный доклад" сделал Дьярви. Итак: свободных денег на счете ЧВК нет — они ушли на погашение кредитов, корабль требует серьёзного ремонта, можно отдать его в качестве компенсации оставшихся долгов и ликвидировать корпорацию. Долги не самые большие — корабль даже в его нынешнем состоянии стоит больше, но юридическое сопровождение в отсутствие прямых наследников владельца должно съесть большую часть средств. Или можно корпорацию сохранить и приватизировать, перейдя под общее руководство Уважаемого Кадерли. Взамен он предлагает помощь — выплату долгов и своих юристов взамен "получая пай корпорации согласно понесённым расходам". В качестве нового капитана и своего заместителя в корпорации Кадерди предлагает Уважаемого Аязли, хорошо себя зарекомендовавшего где-то там и когда-то ранее... Нас всех ждёт собеседование с Уважаемым Кадерли. Он, в смысле Дьярви, собеседование уже прошёл и согласился остаться на должности завхоза. Стратегические решения в корпорации будут приниматься голосованием с учётом пая в корпорации.

Нас начали вызывать на собеседование.

— Казак! — Кадерли встал, оказывая мне уважение, и предложил сесть. — Вам предлагается остаться в досмотрово-абордажной команде, если у Вас нет других планов. Это договор о намерениях. Точная должность и круг обязанностей будут оговорены позже.

— В целом меня это устраивает, но есть ряд важных для меня условий.

— Слушаю.

— Я проходил службу взамен военной службы в Аратане. С учётом день за пять.

— Этот вопрос с Аратаном я решу.

— Второй вопрос касается не только меня.

— Желаешь на один корабль с женой? Пусть Умида подаст мне просьбу о переводе и я её удовлетворю. — После моего согласия Кадерли перешёл на ТЫ, я же продолжил называть его на ВЫ — это нормально для начальника и подчинённого.

— По окончании годового контракта я собираюсь учиться.

— К этому моменту оргвопросы будут решены. Если захочешь, пай я выкуплю.