Ксенос и фобос

— И что происходит?

— А ничего не происходит… Никто не отвечает. А этого просто быть не может! Там же начальник с заместителем, там смена дежурная… Человек восемь там должно быть постоянно!

— И что же, шума никакого не было?

— Да, не было шума, не было!

— Что вы стали делать, когда не смогли дозвониться до начальника смены?

— Ну… Это нарушение, конечно…

— Вы понимаете, что о нарушениях уже разговор не идет?

— Ну, мы мобильники-то не сдаем, а с ними ходим, чтобы связь поддерживать. Ну, и вообще…

— То есть, у вас с собой был мобильный телефон. Так?

— Ну, так…

— И что вы сделали?

— Я Сашке позвонил, другу своему. Он на другом углу дежурил.

— Александр — как его по фамилии?

— Корнеев его фамилия. Была.

— Почему — была?

— По кочану…

Человек замер, угрюмо уставившись на свои руки.

— Еще раз давайте повторим: вы позвонили Александру Корнееву. Так?

— Ну.

— Что он вам ответил?

— Сказал, что от него света не видно в центральном корпусе. Темно.

— Что вы сделали тогда?

— Стал пытаться прозвонить кому-нибудь в центральный корпус, на посты.

— Никто не ответил?

— Никто.

— А потом?

— А потом я позвонил Сашке. Он хотел выйти и дойти до дверей, глянуть внутрь — ему там близко было.

— И что?

— Что, что… «Абонент вне зоны доступа»…

— То есть, его аппарат не отвечал?

— Я же говорю — вне зоны доступа.

— А до этого он отвечал…

— Вот именно. А потом никто не отвечал.

— И вы думаете…

— Ничего я не думаю! Чего тут думать? Научники какую-то хрень намудрили опять, а ребята пропали…

— А вы, значит…

— Я дальше всех был, на самом углу. А как рассвело — за помощью. И с тех пор вот у вас. Все спрашивают, спрашивают, спрашивают… А посмотреть самим? Съездить и посмотреть?

— Да, понимаете ли, мы бы с удовольствием посмотрели. Только, понимаете, одна проблема у нас: никакого секретного объекта «Звезда» в нашем городе нет.

— А в каком я городе?

Запись закончилась. На экране пошла белая муть.

По звонку опять появился референт:

— Слушаю, товарищ генерал?

— В какое отделение милиции он сдавался?

— Ни в какое.

— Не понял… Он же из милиции попал в психушку?

— Говорят, что привезли на машине оттуда, из милиции. Но в журнале не зафиксировано номера отделения, нет фамилий сопровождавших. И у нас нет данных о сданном на хранение оружии. Оперативники пытаются разобраться, опрашивают персонал.

— Это все, — ткнул пальцем в экран начальник управления, — когда было?

— Съемка трехдневной давности, товарищ генерал.

— Угу… Три дня, значит — и ничего?

— Ничего.

— Мистика какая-то. И что аналитики? Опять говорят, что, как там у них…, — он заглянул в бумаги. — Рационального объяснения нет?

— Просят вас через Москву на всякий случай…

— Что — через Москву? Что — через Москву? — встал из-за стола генерал в штатском. — Они понимают, что Москве дай только повод, зацепку любую… И что я их спрошу? Мол, у нас в психушке больной, утверждающий, что сдал пистолет в нашу милицию? А мы найти не можем?

Он встал у окна, кинул через плечо:

— Идите.

— Есть!

— Стоп! Диск вернуть аналитикам. Пусть привлекают, кого сочтут нужным. Разбираться надо. Мало ли, может и правда эти, как он там сказал, «научники» намудрили.

— Есть!

Легкий щелчок замка подтвердил, что дверь закрыта.

Сцепив руки за спиной, покачиваясь, перекатываясь с каблука на носок и обратно, начальник управления смотрел на вьюжный город за стеклом. Его задачей, как он ее понимал, было сохранение порядка и спокойствия в городе. Поддержание общественной безопасности на должном уровне. А какой может быть уровень, если станет известным истинный масштаб происходящего? Ну, если станет известным в городе… Паника, толпы на вокзале, штурмующие поезда, пробки на выезде из города… Зимой, через лес. Нет, этого допускать никак нельзя.

А если узнает Москва? Не его непосредственный начальник, старый служака, все понимающий в их работе, а политики гребаные? Армия? КГБ? Хотя, эти, наверное, и так все знают. У них своя информация и своя статистика.

Он смотрел в темное стекло и убеждал себя:

«Я все делаю правильно. Мы всё делаем правильно. Нельзя допустить паники. И нельзя допустить, чтобы решение принимали в верхах. Необходимо просто закрыть город. Отсечь информацию. Не выпускать ее в центр. Нам здесь виднее».

Зима. Глава 5

Я, честно говоря — шокирован. Настолько реально и просто. Оно ведёт себя очень разумно, вначале скачет, как мячик на резинке, а потом начинает манёвры, то влево, то вправо. Расстояние до объекта — примерно 350-400 метров. Такого видео я ещё не встречал...Объект имел форму правильной сферы. Наличие чёрного цвета, в который была окрашена сфера — подтвердил местный житель В, сделавший съёмку. В. пришёл на это место один, чтобы снять на видео кедровое дерево — единственное в этом районе. Камеру он позаимствовал у своего знакомого, только на время съёмки. Отсняв минут пять видеоизображения, В. вдруг заметил недалеко от себя какое-то движение. Когда он понял, что это НЛО-объект, немного растерявшись, стал наблюдать за ним.

С Интернет-форума, посвященному съемкам НЛО в Молотовской области

Три Александра, три Сашки, старые товарищи и давние партнеры по преферансу, сидели вокруг треугольного журнального столика, приобретенного самым младшим из них именно за его такую удобную форму. Раздачи с самого начала шли скучные, потому что карты были давно «наигранными», сто раз перемешанными. Тут ни с того ни с сего мизер или десятку не закажешь. Тут только потихоньку, под разговоры неспешные, под пивко, под гренки чесночные, еще горячие, только со сковородки.

Не покупали они всякие магазинные сухарики. Все делалось просто: буханку черного рубили кубиками с палец толщиной, в сковороду щедро лилось подсолнечное масло — то, что неочищенное, с сильным запахом семечек, в масло шипящее и брызгающее высыпался хлеб, а сверху выдавливалось несколько зубчиков чеснока. Оставалось помешивать, чтобы не получились совсем угольки, да подсаливать. А как только — так сразу в миску, и на край стола, чтобы любой мог дотянуться. Ну, и еще можно пару луковиц порубить дольками и солью же посыпать на отдельном блюдце. И хрустко и едко, и полезно против гриппов разных.

Друзья в последнее время собирались не часто, примерно раз в две недели, иногда раз в месяц. Двое были давно женаты, и им приходилось преодолевать нешуточное «семейное сопротивление», чтобы вырваться в чисто мужской коллектив. Третий, у которого сегодня как раз и сидели, был с недавнего времени в разводе, какое-то время крепко пил по этому поводу, но, вроде, постепенно входил в нормальную колею, и эти посиделки должны были еще больше ему помочь, как считали друзья.

— Пас.

— Двое нас.

— Распасы, значит, опять? Ну, попробуем, попробуем, — бурчал только что раздавший карты Сашка-капитан. Невысокий, рыжий, крепко сбитый, весь свинцовый какой-то, тяжелый на вид, он служил в спецназе УИН, регулярно выезжал из города в служебные командировки, после которых замыкался, пил водку, а потом вызванивал друзей, чтобы просто посидеть в компании, покидать карты, попить пива, поболтать ни о чем, отойти душой. Работой, орденами, медалями не хвастался. Просто о жизни поговорить, о семье, о детях…

— А вот так если? Кстати, а что там за слухи идут по городу, ребята? У меня в школе училки самые старые про новые репрессии сплетничают. Говорят, людей уже по спискам вывозят… По ночам, естественно, — смотря в свои карты, нейтрально бросил реплику Сашка-учитель, хозяин квартиры.

— Брехня-а-а-а-а…, — протянул третий Сашка, который работал участковым. — Дама!

— Да, что брехня, это ясно. А что там на самом-то деле творится? Или совсем-совсем все — брехня?

— Да почти все — брехня, что эти бабы треплют… Оп-па... А пиво-то у нас, того — закончилось. Вот это — факт.

— Это потому что слишком медленно сегодня играем… Я говорил, надо новую колоду купить!

— Так, и принес бы сам! Он говорил, он говорил… Командир, блин.

— Мужики, ну, я же прямо с работы. У нас там карт не продают. Так что, извините.

— Ну, и ладно. Пусть себе — долго. Спешишь ты куда сегодня, что ли?

— Да, нет. До понедельника я совершенно свободен, — хохотнул Сашка-учитель.

— А раз так — тогда тебе за пивом. И вот эти вот, кстати — тоже все твои взятки. Смотри, смотри.

— Во, подсадили опять, гады. Надо было мне шестерную заказывать и без двух уходить — меньше была бы гора… Да, кстати, а почему это — мне за пивом?

— По возрасту, мила-а-ай, по возрасту, — пропел довольно капитан. — И по званию. Ты у нас кто — старлей в запасе? Ну вот. Пару полторашек «Рифея» в киоске возьми, а мы пока покурим у тебя на кухне.

— Блин, мужики, вы со своим курением тут, а мне потом как спать? И может, все-таки «Губернского» лучше?

— Да, мы в форточку дымнём, аккуратно, потихоньку — не отравишься. А ты бери, что там будет. Беги уж. Начинаем ждать тебя с нетерпением. Уже скучаем!

Хлопнула дверь в прихожей. Два капитана стояли под окном кухни, неторопливо и со вкусом пуская дым на улицу.

— Слышал, что в городе говорят?

— Угу. Чего только теперь не говорят…

— И что думаешь?

— Да, бред все. Бред и фантастика какая-то.

— У тебя у самого-то все нормально?

— В том-то и дело. Кто-то где-то от кого-то слышал что-то о ком-то… Кому-то кто-то сказал, что у кого-то знакомого есть какая-то родственница, которая слышала, что… А у меня, у моих знакомых, у знакомых моих знакомых — все в полном порядке. Так что странно все это. Странно и непонятно.

— Вот, и у меня такая же картина.

— Но слухи все равно ходят нехорошие. Слышал, что Сашка спросил? Совсем уж бредовое в народе ходит.

— Ну, не бредовее, чем «врачи-убийцы». Не считаешь?

Они сделали еще по одной затяжке, синхронно пустили дым в форточку.

— Что-то, кстати, его долго не видно…

— А он разве не выходил еще?

— Глянь на снег.

Со второго этажа отлично было видно легкое свежее снежное хорошо освещенное полотно улицы перед подъездом. И — ни следа на этом белом.

— Оп-па… Может, что случилось? Ты там в подъезде наркош разогнал, когда шел?

— Да не было никого. Та-а-ак. А, ну-ка, разом, вдвоем.

Распахнув дверь квартиры, они скатились с грохотом вниз. Света в подъезде не было, но не было и младшего товарища. За раскрытой, слегка покачивающейся на петлях железной дверью — чистый нетронутый следами снег.

— Не понял…

— Шутит, гад. Небось, уже дома сидит, над нами смеется.

Они поднялись обратно, зашли в квартиру — никого.

— Знаешь, что, Сань… А, ведь, кажись, оно… Слухи эти, мать их…

— Думаешь?

— Ты вот что, сходи-ка пока наверх, на всякий случай. Я подежурю тут у окна. А через полчаса буду звонить своим. Кажется мне, мы с тобой жидко вляпались…

— Ч-черт. Ну, не может этого быть. Мистика какая-то! Вот же, только что же… Я сейчас, быстро: наверх — и обратно. Одна нога там…

Подкованные ботинки зацокали вверх по лестнице.

Капитан милиции остался у форточки, упершись лбом в стекло. Вот тебе и все в порядке. И что теперь?

* * *

Мело, мело по всему городу, уже который день. Если сначала снег был влажный, залеплял окна машин, витрины магазинов и цветные глаза светофоров, то потом слегка приморозило, и теперь мелкий холодный снег, если выйти на улицу, сёк щеки до красноты и заставлял щуриться, как на солнце.

Но это если выйти на улицу. В субботу утром выходить на улицу не хотелось. Хотелось лежать в кровати, посматривать сквозь дрему в потолок, и мечтать о том, как через пару рабочих дней, а в самом крайнем случае — через неделю, он окажется дома, в Москве.

— Товарищ майор, товарищ майор! — кто-то стучал в дверь гостиничного номера, дергал ручку вверх-вниз. Но если вверх она еще поднималась, то вниз — никак. С вечера он по старой привычке ставил под дверь стул, а на ручку снаружи вешал трафарет: «Не беспокоить».

Их группа уже вторую неделю работала в этом уральском городе. Были сигналы с мест, и, видимо, сигналы не слабые, вот их и послали.

Здесь они листали бумаги, опрашивали работников управления и оперативников. По вечерам майор Степанов обобщал результаты работы за прошедший день, давал направление на следующий и распускал подчиненных, и два его капитана шли в ресторан на ужин или сразу в свой номер, где перекусывали быстро и заваливались спать. А Степанов отсылал пару страничек текста по электронной почте, ужинал чаще всего в номере, выделенном ему лично, и тоже засыпал.

Спать хотелось все время. Усталость накапливалась. Усталость и какое-то недоверие к фактам, которые, казалось бы, так и лезли в руки. Было такое ощущение, что участвуешь в какой-то непонятной игре. То есть, карты вроде те же, что и всегда. Те же картинки. А вот правила — какие-то совершенно другие. Раз за разом возникал вопрос: разве так еще играют, разве это все не прошло лет двадцать, а то и больше назад?

Ну, кто там еще?

Он лениво поднялся с кровати, на которой валялся, раздумывая, как провести выходные дни, сунул ноги в белые гостиничные тапочки и прошлепал к двери:

— Кто?

— Товарищ майор, товарищ майор! — зачастили за дверью. — Вас в управление приглашают. На совещание.

— Какое, нах, совещание? Суббота же!

— Не знаю, сказано: пригласить. Начальник управления лично сказал.

— Ну-у-у, — неуверенно протянул Степанов. — Ну, ладно. Скажи, что подъеду. Пока туда-сюда, через полчасика, скажи…

— Машина внизу, товарищ майор. Сказано — привезти.

— Вот, черт… Хорошо. Пять минут — и спускаюсь.

Он зашел в ванную, сполоснул заспанное лицо, глянул в зеркало: свитер и брюки не выглядели слишком мятыми. Надев пиджак, обувшись и накинув на плечи кожаную зимнюю куртку с высоким цигейковым воротником, он открыл дверь и вышел в коридор, прихватив с полки под зеркалом кожаную папку. Прямо у двери стену подпирал высокий и плечистый прапорщик в отглаженной форме, сразу вытянувшийся и козырнувший:

— Товарищ майор — ждём!

Проезд по субботнему полупустому на вид городу в служебной «Волге» от гостиницы до управления занял каких-то минут десять, не больше. Все это время Степанов пытался понять, что за совещание и по какому поводу могло оно быть устроено в управлении в выходной день.

Из внутреннего двора, на котором цепким взглядом он выловил пару-тройку «начальнических» автомобилей с замершими за рулем водителями, через пустые коридоры, лифты, еще коридоры, его быстро провели в приемную начальника областного управления УВД. Вместо привычной блондинки-секретарши сидел какой-то капитан, сразу махнувший рукой на двери — проходите.