Решала

Хватаю ее за локти и прижимаю к животу спинкой. Мы ерзаем и тремся влажными телами продолжая наш страстный танец. Она мягкая и тепленькая. Мои руки мнут ее груд. А губы ловят мочку ушка. С ее губ срываются хрипловатые стоны. Мне хорошо. Второй рукой я истязаю ее нежности внизу. Теперь внутри нее еще и мой средний палец, пока большой ласкает самое отзывчивое к ласкам место женщины. Внутри нам тесновато, но она вся очень влажная и ей это по нраву. А значит можно все что угодно. Мои губы путешествуют уже по ее шее. Черт, первым делом сделаю ей нормальную шею. Отрываю руку от груди, и ухватив за подбородок, властно поворачиваю лицо, чтобы впиться в губы. Ненасытная малышка вместо поцелуев принимается всасывать мой язык. Ай, больновато, но по ее настойчивости я вижу что девочка любит когда ее ротик занят.

Да. Хороша и я хочу излиться. Толкаю ее вновь на четвереньки и ожесточенно жарю, сладенькую. Она отзывчиво толкает попу назад. Я почти готов. Но оставлять булочку без сладкого первый раз не стоит. Немного сжульничаем. И вот Мил запульсировала, затрепетала, ноги задрожали, она все более ожесточенно нанизывается, из ее горла вырываются непривычной тональности звуки, рука мнет грудь. Она падает на плечи, высвобождая вторую руку, которую тут же подносит к губам. Я знаю, малышка, чего тебе сейчас хочется и магичу ей перед лицом теплый и упругий аналог ее порочных желаний. Мил, не особо осознавая берет это в рот и ей хорошо. Она мычит насасывая моего помощника, а я хватаю ее за бедра и беру дело в свои руки. Несколько уверенных и властных движений устремленных в податливую нежностью. С рычанием наваливаюсь на нее всем весом вжимая в постель, и долблю. Губами в жарком поцелуе прижимаюсь к затылку. Все эти действия приводит к кульминации: Мил дрожит и содрогается, я наконец изливаюсь, она смешно не то стонет, не то мычит со штукой во рту. Мы замираем расслабленными.

Переворачиваюсь на спину и сразу же ощущаю на груди горячую Мил. Приобнимаю ее. Она прижимается к груди и глупо лыбится. Спустя какое-то мгновение уже сопит. Заснула. Повезло же, блин, с типажом милашка-ленивец. Лучше бы сорока-болтунья была. Но я доволен. Мне было хорошо. Можно вздремнуть пока. Часок.

Ближе к отбою проводил Милдред к общежитию воронов, нежно поцеловал, не обращая внимания на шепотки окружающих. И на прощание, поцеловав руку, громко сказал больше для публики:

— Мис Найт, я был рад нашей прогулке. Сладких снов, дорогая.

Мда. Не стал ее проверять. Знаю же, что какую-нибудь грязь нарою, а так — побуду несколько дней влюбленным юнцом. Нет, не то чтобы Милдред Найт была пределом мечтаний или чем-то выдающимся. Но мой обширный опыт, отчетливо говорит: красивая, завораживающая, яркая, интересная, манящая, харизматичная девушка — имеет, в большинстве своем, скелеты в шкафу. Она не плывет по жизни, а прогрызает в ней себе путь. Поэтому, у нее какой-никакой опыт в мерзостях, может уже быть. И такие для меня — скорее работа. А вот, какая-нибудь невнятная никакушка может быть тихой гаванью, каникулами. А внешность? Тю, да я из нее за пять минут могу такое сделать, что никакая супер красотка и рядом не станет. Причем она сохранит свою индивидуальность и особенности. Просто все станет гармоничным и идеальным, что ли. Пухляшка Милдред — мой отдых.

Ну что же отдохнули, пора за работу.

— Ты уже тут, швабра? Ну хрена ты стоишь? Бегом зашла, шевели костями. Так. Разделась бегом. Соси пока, мне надо подумать.

Приведенная, еще вчера в порядок и уже без шнуровки на губах, и лишь с умышленно оставленными петлями-сосками, Мириэм старательно меня ублажала ротиком, а я активировал голема плоти и подключился к управлению. Так. Все созрело и вышло уже на рабочий режим. Да ну что ж такое-то?

— Я тебе не разрешал ублажать себя, дрянь ты порочная. Отстегнула конечности, бегом.

Теперь передо мной «пенек» из плоти. Жалкий и беспомощный кусок похотливого мяска. Ноги и руки в сторонке, а балансирующий на ягодицах, с уже закрывшейся кожной защитой пазов, торс Мириэм рьяно насасывает высочайше доверенный ей, объект ее сучьего преклонения. Наконец устроившись поудобнее, она отдалась всецело процессу, радуя меня неопытным напором, но старанием. Надо же, как забавно балансирует и не выпускает изо рта. Ладно, помогу. Ее петли из сосков послужили экстравагантным способом удержания. Подвесил ее на пальцах. Как забавно она свисает на своих оттянутых сиськах, а когда двигаюсь, раскачивается и смешно всасывается, чтобы не выпустить лакомство изо рта в этот момент. Хотя и неудобно ее так таскать.

— Тебе удобно, обрубочек. Может оставить тебя тут в углу на ночь? Или тебя лучше повесить на гвоздики? А может насадить на штырь? Чего тебе больше хочется, червяк Ми?

— Насадить, я хочу внутрь себя все, что пожелает Темнейший.

Ладно. Поднимаю ее за мясные петельки на уровень глаз. Ее мордашка принимает наиграно дурацкое выражение лица.

— Я не уверен, что ты заслуживаешь этого, обрубок?

— Обрубок грязной суки, все сделает, господин, прошу раздери мне всё там, молю, наполни меня.

И грязная сука скорчила самую потаскушью рожу вывалив язычок и закатив глазки. Ну что ж, за артистизм стоит наградить. Опускаю на пол, подвешенную ранее на моих больших пальцах тушку Ми.

— Что разлеглась? Вон лежат твои запчасти. Можешь насладиться насадив попку на одну из них, на твою девственность у меня планы. Ну же ползи или я передумаю.

И полудева поползла забавным червем. Жалкое беспомощное создание на одной лишь невероятной похоти ползла к своим конечностям. Когда цель была уже близко, я подошел к похотливой полусуке и отодвинул ее ногой назад к исходной. Ладно, пока червяк ползает займемся ее будущим наказанием.

Возвращаюсь в управление големом. Так, мне надоело отсутствие сисек, я уже начал жалеть, что замарал зоо заданием конедавалку По. У нее роскошные и уже не доступные мне сиськи. Значит вырастим весомую компенсацию. Они будут большие. На костистом, как и у Мириэмно, не тощем торсе голема налились огроменные титяндры, опускающиеся до ребер. Большие и налитые, манящей тяжестью. Огромные пухлые розовые ареолы и крупные массивные соски. Грудь обладает теперь таким же функционалом, как и у По, до того как я все убрал перед зоо туром. Мне понравилось пить Бордо, потрахивая титёху. Теперь: пони-тело. Оно останется девочкой, но крупный клитор станет огромной ребристой, как гофрированная труба, упругой сосисищей полуметровой длины и 5 дюймового диаметра. Есть планы на эту имитацию.

Помещаем голема на поне-тело. Запуск, синхронизация. Готово.

Тем временем кусок Ми добрался до своей ноги и старательно напихивал попкой свой обрубок со стороны бедра.

— Как, интересно, ты себе это представляешь, жадная ты скотина? Ты бы и с руками на месте не смогла впихнуть в себя подобное.

— Голем, нарекаю тебя Поня. Поня, помоги мамочке засунуть себе в зад ее ногу.

Безмозглое создание подошло к извивающемуся, в бесперспективных попытках присунуть себе, обрубку, и наступив копытом на спину, безжалостно начало пихать ногу в нежную и незнавшую проникновений дырочку Ми.

Ни у одной, ни у дрогой — мозгов нет. Все приходится делать самому.

— Смочи в себе сначала, Поня.

Милая кобылка с огромными титечками, вот чего мне не хватало, завалилась на бок, вывернув зад копытами вверх, а человеческую част развернула так, чтобы дотянуться ногой Ми к своим уже разверзнутым, пышущим жаром, и сочащимся нетерпением, понячим глубинам. Клитор, словно здоровенный кол вздымался вдоль живота и гибкий хвост уже вовсю им занимался. Поня с размаху всадила в себя ляжку мамки и принялась долбить ей, неакуратно разбрызгивая свои кулинарно пахнущие, соки. Обрубочек страдательно застонал и по-червячьи заспешил к самому сладенькому и «проплывающему» мимо нее.

Решив форсировать драму, подбуцнул ее поближе к поне-деве.

— Поня, раскрой для мамочки «звездочку».

Розовая прелесть, заметно выступающая из-под хвоста, разверзлась в, умопомрачительной привлекательности, дыренью с темно розовыми глубинами. Ми уже добралась ко всем этим сладостям. Буквально сладостям. Я же чистюля. И как только звездочка в попке дочи разверзлась, мамка с хлюпаньем нырнула в нее головой. Забавно.

— Поня, сожми ей голову.

Капкан захлопнулся.

— Попульсируй и погоняй ее туда-сюда. Но не дай задохнуться.

Не отвлекаясь от ублажения ногой своей сочной «девочки», Поня принялась волнообразно сокращать мышцы своей полости-попки, из которой сейчас торчал обрубок мамки. Ми: то затягивало почти по пояс, вот это да, то выталкивало, давая вдохнуть, но лишь ртом, чтобы ее не выпулило из дырки. Не думал, что там такие могучие мышцы. Поняша силой мысл… точнее мышц попки — трахала себя обрубком мамки, всасывая и выталкивая ее. А та, в момент появления из звездочки, вместо того чтобы вдохнуть побольше воздуха, вопила: «Еще!»

Я решил смиловаться над обруком Ми. Не пихать же ей в ее нежную попку сразу ногу. Нужно подготовить, начав с чего-то не столь разрушительного. Я даже шипы не стану выпускать. Сразу.

Обойдя эту инсталляцию больного художника, я опустился перед, периодически появляющимся из нутра Пони, обрубком. И прицелившись, занял такое положение, что бы всадить ей в розовую дырочку, когда Поня очередной раз ее вытолкнет. Есть! Попал с первого раза. Обрубок на этот раз, задыхаясь, даже завопил не «еще», а «даа-а-а-ааа!», окончательно лишая себя запасов воздуха в легких.

— Ненасытная тварь. Поня, придави ее там сильнее.

Тесная и сухая попка девочки еще не была усовершенствована мной, поэтому все было весьма жестко. Ну точнее биореактор и безотходность у нее уже были. Но коммуникации от дырочек не были ни укреплены, ни улучшены в плане чувствительности. И испытывала она стандартные ощущения растрахивания попки. Мириэм уже не задорно вопила, а жалко хрипела, но мы и не думали сбавлять темп.

— Поня быстрее, да не себя ляжкой, а обрубок пошустрее гоняй. Вот так. Какая тесная эта тварь. У твоей мамочки совсем не подготовленная попка, Поня, так что смачивай как следует ее окорок, скоро я закончу и приступим.

Мясные петельки растянутых сосков милой белой грудки Мири, так задорно мотылялись когда их обладательница ныряла раз за разом в нутро Пони. Не удержался и ухватив их, продел в них бубенцы. Ох, как музыкально. От восторга я подался вперед, и засадив в нутро максимально глубоко, излился. Не удержавшись, даже выпустил шипы. И когда обрубок обратно засосало в Поню, ее мясное нутро вывернулось и осталось на моей шипастой дубине. Вот незадача. Но не страшно. Заправлять назад я ничего не стал, просто убрав шипы, встал на ноги. А мясной мешочек забавно волочился за засасываемой в дочку мамкой. Когда же я наступил на него ногой, подловив момент, то к хрипам обрубка добавились еще и судороги экстаза. Вот же грязная потаскуха. Ладно, пора.

— Поня всаживай. Мамка готова.

В следующий момент, без предисловий. Поня, вместо того чтобы в очередной раз жахнуть мамкиной ногой в себя, вогнала ее с необычным звуком в обрубок Ми. Но видимо, что-то пошло не так: вывернутое нутро той, так и осталось торчать из дырки. Хотя нога погрузилась почти по колено.

— Вот это силища у тебя Поня. Отпускай ногу. Это забавно.

Из огромной дырищи лежащей передо мной поне-девы, периодически появлялся безрукий и безногий торс милой девушки с изуродоварнными сосками, и из попки которой торчало розовое блестящее слизью и семенем нутро, а также смешно гнущаяся и колыхающаяся нога, засаженная почти по колено в когда-то розовую и нежную попку, а теперь синеющую гематому. Это не порядок. Биоконструктор. Снимаем все повреждения и останавливаем кровотечения. Улучшать пока не буду, пусть насладится яркими ощущениями обычного человека. Готово.

— Поня «выплёвывай» эту потаскуху. Пора ей избавиться от невинности.

К моим ногам исторгли обрубок с ногой торчащей из дырки. Она задыхалась и хрипела, но ее глаза счастливы. Еще бы, я же тварь, что изменяет предпочтения жертвы перед тем как карать. Созерцание страданий от боли меня не интересуют. Лишь желанные и лелеемые самой жертвой унижения и истязания.

— Что сука понравилось?

Прохрипела что то невразумительное.

— Поня, видимо слизью забило ей глотку, прочисть-ка ей там своей штучкой, — указываю на клитор по сути, а по форме елдак конских размеров.

Поня извернулась и встала. Приблизилась к мамочке Ми. Мясное изобилие внизу понячего тела, без прилюдий ворвалось в рот Мириэм, а Поня присела задними копытами, а передними удерживая обрубок, что бы тот не скользил. Понячая жопень вздымалась и опускалась, долбя пищевод мамки. А я из мягкого кресла отпускал едкие замечания и коментровал события перед моими глазами. Попивая из трансфигурированного бокала Бордо, что Поня мне надоила из своих роскошных и сейчас завлекательно трясущихся титяндр. Лепота. Поня кончила пару раз, сколько обрубок — было трудно разобрать в ее непрекращающихся конвульсиях. Я решил, наконец, приступить к кульминации сегодняшнего вечера.

— Поня слазь с нее уже. Понравилось? Вижу, вижу — хорошо ты мамку отодрала.

Поня не разумна, поэтому все эти разговоры с ней просто антураж и имитация, что бы не опускаться до сухих команд.

Встал подошел попихал ногой грязный обрубок детоубийцы.

— Поня достань из нее ногу, хватит уже ей кайфовать. Да прям так, струси ее.

Поне-дева ухватила эту дикую конструкцию из торса и ноги в неположенном месте и стала стряхивать обрубок, удерживая все это за ногу.

— Да наступи ей на волосы и тяни.

Поня все сделала, как ей и сказали, в итоге, со смачным звуком, из разодранной жопки обрубка была извлечена ее же нога.

— Запихни ей ее потроха, а то вывалила тут, мерзкая дрянь.

Подойдя поближе и повернул ее ногой чтобы удобнее было говорить.

— Ты там еще жива, тварь? Помычи если слышишь меня. Ага, слышу, слышу, сука ты ненасытная. Драть твою девственность сейчас будем. Просила? Получай. Поня пожестче сделай. А давай копытом.

Бессердечный и неумолимый мясной голем приблизился к породившей его. Безэмоционально наступил передними копытами на, заботливо оттянутые мной в сторону, петельки растянутых сосков, так чтобы вдеть в них эти роговые навершия конечностей понячего тела. А одно из задних копыт, без прилюдий всадила в нежную розовую и ниразу никем не тронутую девичью прелесть. Сука Ми заорала и кажется потеряла сознание. Из уже не девственного лона хлынула кровь, но нам такого ненадо. Биоконструктор. Заживить. Копыто все еще там, по моему немому указанию Поне. Оно было всажено настолько жестко и безжалостно, что сейчас находилось в матке девочки-убийцы. Усиливать нутро Мириэм я не стал. Пусть Поня разворотит там все как следует, а тварь все прочувствует. Повреждения я буду залечивать оперативно. Будим Ми.