Неприятель выстроился в боевой порядок, его силы состояли из 7 батальонов, по 600 человек в каждом. Так как им нужно было пройти через некоторые теснины, они двигались походной колонной, оставив промежуток в 30 шагов между каждыми двумя батальонами, и могли в самом широком месте ввести в бой только два батальона одновременно. Дон Антониу Маскареньяш и Антониу да Мота Гальван, капитан-майор полевых войск, решили, что каждый из них должен атаковать батальон, который находился перед ним. Голландцы прямо с марша, идя обычным шагом, обрушились на наших людей, которые выстроились на квадратном участке земли, и после обмена первыми залпами мы атаковали их с мечами в руках, и разгромили бОльшую часть этих двух неприятельских батальонов. Но поскольку наши люди чересчур увлеклись их преследованием, другие пять голландских батальонов обошли нас с фланга, после чего атаковали нас, перейдя на быстрый шаг.

Наши ряды в этот момент находились в беспорядке, мы бегали туда и сюда, убивая тех (голландцев), которые спаслись из двух разгромленных батальонов, и не успели заново построиться в боевой строй для отражения их атаки. Неприятель после двух залпов обрушился на нас с такой яростью, что каждый, кто не был убит пулей, предпочел довериться быстроте своих ног. Дон Антониу Маскареньяш и капитан-майор полевых войск, видя, что все потеряно, бросились в самую гущу врагов с немногими последовавшими за ними солдатами, и дорого продали свою жизнь.

Голландцы, продолжив следовать своим путем тем же форсированным маршем, достигли крепости, в которую они сразу же вступили (1), так как единственный гарнизон, оставленный для ее защиты, состоял лишь из нескольких инвалидов. Капитана, защищавшего ворота, так изрешетили пулями, что его невозможно было узнать из-за полученных им ран, и менее чем за три часа, с десяти утра и до часа пополудни, ни одного португальца не осталось в живых ни в армии, ни в крепости.

Тем временем восемь наших рот форсированным маршем продвигались вдоль этого труднопроходимого берега, на протяжении пяти лиг состоявшего из рыхлого песка, где так же сложно идти вперед, как и назад. На полпути, в месте под названием "Маленький источник" (2), мы встретили беглецов с трагическими новостями об этой злополучной катастрофе. Мы прошли вперед еще примерно половину лиги, чтобы попытаться собрать кого-нибудь из наших людей, но, узнав от нескольких ласкаринов, что поражение было полным, мы остановились до тех пор, пока наш командир не получил от капитан-генерала приказ немедленно возвращаться; что мы и сделали, добравшись до города только через три часа после наступления темноты.

В этом сражении пали несколько капитанов и офицеров, и капитан-майор полевых войск, который был касаду Коломбо. Весь город был погружен в печаль, и когда капитан-генерал увидел это, он рано утром облачился в свои самые дорогие парадные одежды и проехал по городу; останавливаясь везде, где он слышал плач и причитания, он отправлял капитана своей гвардии, чтобы тот передал плачущему, что нет причин для слез, а, скорее, (есть повод) для большой радости, что такие достойные рыцари так счастливо пожертвовали своими жизнями, сражаясь с врагами нашей веры за своего короля и страну. Действия генерала и его послания произвели такой результат, что никто больше прилюдно не выражал своего горя и не носил траур, и это было отличным средством для того, чтобы не позволить отвлечь их внимание, когда победоносный враг был так близко.

Капитан-генерал немедленно приступил к реорганизации того, что осталось от армии своего брата дона Антониу и отряда капитан-майора Антониу да Мота, из которых он сформировал восемь рот общей численностью в 280 человек, — наши потери в бою составляли такое же количество; с ними у нас было в общей сложности шестнадцать рот общей численностью в 580 человек. Капитан-генерал назначил Жуана Алвариша Бельтрана капитаном полевых войск — должность, которую он уже когда-то занимал, до тех пор, пока вице-король не назначит кого-либо другого на эту должность. Он разместил эту армию у Соленого озера (3) рядом с городом, а три роты вместе с ласкаринами, которые остались верны нам, он разместил в проходе Беталь. Он поблагодарил всех туземцев изъявлениями глубокой благодарности, похвалами и своими собственными деньгами за то, что они остались с нами; ибо, как правило, они дезертируют всякий раз, когда мы терпим поражение.

(1) Падение Негомбо произошло 9 января 1644 г.

(2) В оригинале "Pocinho". Место не идентифицировано.

(3) В оригинале "Tanque Salgado", на месте современной верфи в Коломбо.

Глава XV

Попытка неприятеля достичь Коломбо. Посольство, которое мы отправили к королю Кандии, и осада, в которую мы взяли Негумбо

После захвата Негумбо голландцы двенадцать дней занимались укреплением этой позиции и превращением ее в настоящий форт; они снесли фортификационные сооружения, которые построили там, когда заняли этот город в 1640 году, оставив в целости только несколько старых домов. Затем они возвели четыре бастиона в каждом углу квадрата, который они собирались укрепить, и расставили на каждом из этих бастионов по восемь пушек калибром в 8, 10 и 12 фунтов. Они соединили бастионы стеной, состоявшей из глины и вязанок хвороста и, завершив эту работу, двинулись вдоль морского берега к Матуалу, где попытались переправиться через реку, но выяснили, что мы способны им помешать.

Тогда они поставили на якорь свои корабли и ланчеи в устье реки и с помощью корзин, которые привезли с собой, построили батарею из восьми кулеврин, огнем которой надеялись выбить нас с занимаемой позиции. В ответ капитан-генерал как можно быстрее прислал из города кое-какую артиллерию, которую мы расставили на платформах на небольшой возвышенности. Голландцы упорно оставались на своей позиции десять дней, но понесли тяжелые потери, так как они стояли на открытом берегу, где каждый наш выстрел забирал чью-то жизнь; и так как капитан-генерал принимал личное участие в обороне, многие из виднейших жителей города присоединились к нам, и бастионы города охранялись большим количеством самих горожан. Когда неприятель увидел потери, которые они несли без всякой пользы, на рассвете 27 января они, наконец, погрузили свою артиллерию обратно на корабли и вернулись с ними в Негумбо. Здесь они высадили 600 человек, чтобы оставить их в гарнизоне, после чего отплыли в Батавию. Капитан-генерал, поняв, что мы избавились от неприятеля, выплатил солдатам жалование и отправил их в Четыре корала; и так как мы не нашли здесь наших врагов, мы вернулись в лагерь в Маникаваре, где и оставались до середины апреля, занимаясь тем временем приготовлениями к осаде этой крепости (Негомбо).

Но прежде чем предпринять ее, капитан-генерал отправил посольство к королю Кандии, прием которого был более удовлетворительным, чем достигнутые им успехи; хотя генерал действительно достиг цели, на которую надеялся, а именно — чтобы король не тревожил нас во время осады, в которую мы намеревались взять Негумбо. Далее он умолял короля заключить вечный мир, хотя он прекрасно понимал, что король не может этого сделать из-за своего союза с голландцами; но он попытался запросить больше, чтобы получить то, что он нам дал.

Он послал королю дорогой подарок, который был принят; но на предложение о заключении мира король ответил, что это не устроит ни португальцев, ни его самого, поскольку он не может порвать с голландцами без всякого повода с их стороны. Наша жестокость и алчность заставили его искать кого-нибудь, кто бы помог ему избавиться от угнетения, которому он подвергался от нас. Из-за своей привязанности к нам он сожалел о наших бедах, поскольку всегда имел больше общего с португальцами, чем со своими соотечественниками; он вырос среди нас с младенчества и не знал ничего, кроме того, чему его научили мы. Но теперь иного выхода не было. Он вспомнил, что мы сами в прошлом году из желания удержать Галле нарушили перемирие, которое заключил король Португалии сроком на десять лет, и в результате потеряли Негумбо вместе со многими храбрыми людьми. Урегулирование вопроса должно быть сделано в Португалии, и оно, несомненно, дойдет до нас в конце года. Он также хорошо знал, что король Мальваны ничем не пренебрегает, и для него было выгодно вернуть эту крепость. Насколько это было возможно для него, он поможет нам тем, что не будет беспокоить наши территории, чтобы мы могли обеспечить себя провизией, воинами и рабочими для выполнения нашего предприятия. Что же до всего остального, что касалось его личных дел, король Мальваны мог обратиться к нему за помощью, и он ни в чем ему не откажет.

Он подарил послу несколько драгоценностей и отослал его с этим ответом, который оставил генерала очень довольным, поскольку это было всё, чего он желал.

В конце марта Фернандо де Мендоза, который раньше был пленником в Уве, вернулся из Гоа в Коломбо; он был теперь назначен капитан-майором полевых войск и к середине апреля находившиеся под его командованием силы состояли из 400 солдат, в том числе некоторых фидалгу. Капитан-майор выступил из Коломбо с этими силами, тогда как армия из Меникавары сделала то же самое; мы встретились 18 апреля в Пассо-душ-Лагартес (1), а на следующий день появились перед Негумбо. Неприятель встретил нас залпом всей своей артиллерии, и мы начали обустраивать наши позиции. Туземцы приносили фашины, наши люди работали до изнеможения, и в результате мы за три дня закончили работу. Еще три дня были потрачены на рытье апрошей к форту, где мы поставили две батареи, одну оснащенную восемью пушками, а другую — четырьмя, среди которых было два фальконета.

25-го числа мы открыли огонь, выпустив (по крепости) 950 ядер и 150 зажигательных снарядов, или, скорее, того, что было похоже на них, чем было ими в реальности, ибо благодаря своей изобретательности наш капитан-генерал создал импровизированную мортиру, а вместо бомб у него было большое количество кокосовых орехов, начиненных порохом, и обмотанных паклей, пропитанной смолой и другими материалами, и хотя наши враги смеялись над этими бомбами, они причиняли им немалое беспокойство. Ибо церковь и дома в старом форте с трудом могли вместить 200 человек, а остальные 400 были размещены в соломенных хижинах, которые легко можно было поджечь, поэтому им всегда приходилось обходить их с ведрами в руках, чтобы защитить хижины от этих огненных ядер, которые едва ли могли причинить им какой-либо другой ущерб.

Неприятель построил на небольшом островке посредине реки форт, который занимал капитан с 50 солдатами и двумя легкими полевыми пушками. Владея этим фортом, они причинили нам много потерь; ибо они могли обстреливать наши траншеи с флангов и заставляли нас в такой же степени защищаться от цитадели, как и от этого форта. Капитан-генерал приказал капитану авангарда захватить его однажды ночью, и выделил ему для этой цели еще две роты. В утреннюю стражу мы переправились на островок и взяли расположенный там форт штурмом, убив весь гарнизон, кроме пятерых неприятельских солдат, которые переплыли реку вплавь.

Убедившись затем, что наши батареи находятся слишком далеко от форта, мы перенесли их ближе и добавили еще две. В то же время мы поменяли пушки, так как из-за непрерывной стрельбы они пришли в такую негодность, что можно было просунуть руку через запальное отверстие. Из-за того, что мы вели огонь с расстояния, стены (крепости) не выглядели поврежденными. Наш капитан-майор, я полагаю, никогда раньше не видел осад, но считался себя первостепенным генералом и самым храбрым из всех ныне живущих людей, и был уверен в том, что может взять сильнейший город, который когда-либо был построен. Его тщеславие вызывало всеобщее недовольство, и из нежелания служить под его командованием все начали открыто говорить о необходимости снять осаду. В ответ на это капитан-генерал созвал военный совет, на который были приглашены все офицеры. Среди них был один немец, находившийся на службе у сеньора дона Дуарте (2) и приехавший в Индию по суше, чтобы служить этой короне. Он прислушивался ко всему, что говорили наши офицеры, и когда увидел, что каждый проявляет больше храбрости, чем военных знаний, обратился к ним со следующими словами:

"Господа, я немец, и моя привязанность к португальцам привела меня из моей страны в эти далекие земли только для того, чтобы служить вам, ибо меня привез один из ваших принцев, и поэтому я искал возможности (отличиться), и первая, которая представилась после моего приезда в Гоа, была эта, в которой я постарался принять участие вслед за его светлостью капитан-майором, присутствующим здесь. Во время службы моему господину у себя на родине я присутствовал при нескольких сражениях и осадах, где применялась тактика, отличная от той, которую я вижу здесь. Я говорю об этом не потому, что испытываю сомнение в храбрости дворян-португальцев; скорее, ее у них с избытком. По моему мнению, мы должны продвинуть вперед наши траншеи как можно ближе к крепости. Сейчас мы находимся на значительном расстоянии от нее, и рельеф местности не позволяет нам быстро достичь врага. Нам следует выбрать один из трех планов, не только для того, чтобы захватить крепость, но и полностью уничтожить неприятельский гарнизон. Первый план таков: генерал должен отправить вниз по течению реки определенное количество балок и построить из них деревянный замок. Если мы это сделаем, то, поскольку их позиция мала и не имеет никакого укрытия, неприятель не сможет избежать потерь от нашего мушкетного огня, которым мы будем накрывать их сверху. Если этот способ действий вам не подходит, то у нас есть 20 000 вооруженных людей и такое же количество обозной прислуги. Когда мы подступим к подножию крепости, представляющей собой небольшой квадрат из фашин и земли, мы должны взять с собой такое количество вязанок хвороста и поленьев, сколько у нас есть под рукой, сложить их у бастионов и стен и поджечь. Это вынудит врага спасаться бегством на берег, и, поскольку храбрость ваших милостей не позволит вам закончить дело, кроме как с оружием в руках, мы можем, стоя у подножия крепостных валов, выбрать наиболее удобное время и час, поскольку тот, кто находится сверху, может с легкостью атаковать. Но если мы будем находиться на таком расстоянии (от крепости), как теперь, они не почувствуют себя вынужденными сдаться, и у нас нет никаких средств принудить их к этому; потому что, в конце концов, у них три гарнизона общей численностью шестьсот человек".

Я не сведущ в подобного рода вопросах, но, по-моему, иностранец был недалек от истины, когда говорил о том, чтобы приблизиться к стенам (неприятельской крепости) через наши окопы; ибо наш последний окоп остановился на расстоянии двух конных галопов (carreiras de cavallo) (?) от форта.

Ответ, данный немцу, заключался в том, что португальцам не нужны воздушные замки и не нужно ходить вокруг да около; штурм должен был произойти на следующий день при дневном свете, чтобы дать каждому возможность проявить свое мужество. Приказы об этом были отданы немедленно, и всем (солдатам) дан приказ приготовиться, что они и сделали, исповедавшись и приняв причастие. Враг закрепил на краю рва, глубина которого не превышала четырех пядей, несколько заостренных кольев длиной в две пяди, чтобы они служили им в качестве "чеснока". Каждую ночь некий сингалец, которому они дорого платили за услугу, выходил и собирал большое их количество; от него враг также узнал о наших передвижениях, ибо все планы наших офицеров были известны всем солдатам. Соответственно, они были готовы встретить нашу атаку, поскольку даже в ту ночь они не преминули отправить его на выполнение задания.