На будущее, следует за метлой получше следить. Коллектив подобрался сплошь и рядом из девушек а они создания нежные, грубости и солдатский юмор не оценят. " Надо с людями полегше а на вещи смотреть поширше " — моментально вспоминается бессмертная фраза великовозрастного киношного хулигана. Впрочем это не к месту. Но какой-то сермяжный смысл здесь все равно присутствует, надо постараться им проникнуться.
Закапывать трупы не стал, много чести да труда, за ночь шакалье степное все едино растащит. Пока то да се, двое недобитков еще по дороге окончательно зажмурились. По делам им и награда. Освобожденная от страшного груза лошадка двигалась назад бодро и весело....
Свету похоронили вечером, в другой стороне от бандитов, на ровном хорошем месте. От гостиницы примерно с полкилометра. Могилу выкопал как положено, в полный рост. Привезли Свету на Фольксвагене Гольцев, девчонки переодели ее в чистое, завернули в покрывало. Собрались все за исключением дозорной и Ирмы, оставшейся с ранеными. Все хлюпали носами, всхлипывали, первой заплакала одна из сестер Храмцовых, по моему Вика. Остальные словно только этого и ждали.
Мне тоже стало тоскливо и тяжело на душе. Мы здесь всего два дня, а уже одной из наших нет. Что будет дальше неизвестно, но надо готовиться к худшему. Если недостреленный доскачет до своих и расскажет про нас, то жди беды. Если даже не доскачет, то все равно, пропавший отряд будут искать и рано или поздно наткнутся на нас. Лучше конечно бы поздно, там мужики в себя придут, в плане подратся станет легче. А то девчонки хоть и снайпера, но стрелять в людей не каждый сможет. И никак это не проверишь. Только в бою. Вот Лена смогла и Света тоже. Эх Света, Света, нет слов. Как жалко, такая молодая, жизни толком не видела...
Но пора заканчивать, а то уже подзадержались. Засыпал могилу, лопатой выровнял контур, отбил края. Затем сказал небольшую речь.
— У нас случилась первая потеря. Пусть она же будет и последней. Света прожила недолгую, но достойную жизнь. В нужный момент не струсила, стреляла до последнего. Погибла как герой, в бою, с оружием в руках. Пусть земля ей будет пухом. Мы будем помнить о ней.
Женщины снова заплакали, настроение у всех было подавленное. Я хмурился, часто моргал, прогоняя слезы, было тошно и тягостно. Стараясь не смотреть на женские лица, закапывал в ногах могилы, заранее сбитый из брусков найденных в сарае, православный крест. По всей длине верхней перекладины ножом вырезал надпись.
Светлана Бойко. 19 лет. Погибла в бою.
Пауль.
Пауль Гольц считал себя весьма прагматичным человеком. За всю свою жизнь он не совершил никаких необдуманных поступков. Даже будучи подростком, юношей и молодым человеком, он не вытворял никаких глупостей, не дрался с мальчишками, не бил мячом стекол и не курил тайком от родителей. Жизнь его текла размеренно и предсказуемо. Детство, учеба в школе, колледж, работа, женитьба, снова работа, дети, опять работа. Все ровно, без метаний и юношеских протестов против несправедливостей этого мира. А также слюнявых самоисканий и глубоких размышлений о смысле жизни.
Начав трудиться барменом в пивной, он постепенно все больше вникал в ресторанный и гостиничный бизнес. И вот промежуточный итог, ему 52 года, он является хозяином гостиницы и кафе недалеко от Оберхофа, в красивом месте, в горах, где проходят многочисленные спортивные соревнования международного уровня. Спортсмены, болельщики, туристы, просто проезжающие мимо, будут непрерывным потоком перетекать туда-сюда, оставляя Паулю свои денежки. Есть чему радоваться.
Еще толком не выветрился запах отделки в номерах, как в гостинице вынужденно остановилась часть русской девчачьей сборной, застигнутой в дороге сильным туманом. Кафе и гостиница были безукоризненны и по домашнему уютны. Завтра должно было состояться официальное открытие. Нанятые работники прибудут рано утром и начнется очередная глава его жизни, спокойная, ненапряжная и сытая. А пока на месте только он, жена шеф-повар, да старшая дочка с двумя внуками, которая решила сменить работу и попробовать себя в семейном бизнесе. Прежнее занятие ее разочаровало. Так все хорошо начиналось! Очень реалистичный, грамотный бизнес-план, кредит под небольшой процент в Райффайзен-банке, свои сбережения, вложенные в дело.
Все испортил этот дурацкий перенос. Пауль был реалистом до мозга костей и поэтому не находил себе места, все пытался найти ответ на вопрос.
За что ему такие испытания? Бог, если он есть, должен понимать что Пауль Гольц не заслужил такого отношения к себе.
Невозможность найти ответ на вопросы. Кто виноват? Как вернуть все назад?, выводила педантичного немца из себя. В первый день этого нелепого " попадания ", все женщины вокруг искрили эмоциями и истерили и он невольно поддался общему настроению. Неизвестность всегда пугает, даже больше чем понятная и объяснимая опасность. Но потом понемногу успокоился. Ну да, перенеслись черт знает куда, это плохо, неопределенность нервирует и не дает сосредоточиться на главном.
Но все живы и здоровы, продуктов достаточно, скважина с водой функционирует как прежде, значит голод и жажда им не угрожает. Дом добротный, энергоустановка из солнечных панелей работает должным образом. Есть транспорт. Русский тренер и водители, адекватные и крепкие мужчины. Самый младший так и вовсе, здоровенный, широкоплечий парень с мощными руками и внимательным взглядом серых глаз. Больше на немца похож, чем на русского. Хотя много ли он видел русских? Нет, не много.
Вот дед Пауля, тоже Пауль ( это в его честь назвали внука) в свое время повидал русских достаточно. Дед воевал с ними на восточном фронте три долгих года. Обморозил ноги, был контужен и часто рассказывал своему сыну а затем и внуку, как он трясся от страха, сидя в окопе, переживая артобстрелы и бомбежки. Мало того, еще и мерз от невыносимого холода в дикой большевистской России. Пауль-дед закончил войну на западном фронте, куда его отправили после госпиталя.
После того как Германия объявила о капитуляции, он сумел припрятать свою винтовку и пистолет-Парабеллум, который выменял на сигареты у пройдохи Фрица из второго взвода. Когда из Западной Германии янки вывели свои войска, дед съездил и забрал из захоронки свое оружие. Очевидно контузия сильно повлияла на мировоззрение боевого деда, что-то сдвинув в его мозгах.
Он частенько повторял сыну и внуку.
— Русские придут! Русские придут! Надо быть готовым дать им отпор!
Русских, дед считал опасными противниками и серьезно готовился для встречи с ними. До самой своей смерти доставал с чердака дома сверток с оружием, чистил, смазывал и осматривал винтовку и пистолет, изредка докупал свежие патроны. Его отец, а затем и повзрослевший Пауль, относились к чудачествам старика спокойно. Из своего оружия старший Пауль никогда не стрелял и вообще был покладистым и спокойным человеком. После его смерти в 2002 году, баул так и лежал нетронутым на чердаке старого дома, пока благополучно не переехал вместе с прочим скарбом в новую гостиницу. Винтовка и особенно Люгер, считались раритетами в среде коллекционеров-реконструкторов и их можно было продать за хорошие деньги. Но в семье Гольцев бережно хранили память о деде-фронтовике и поэтому не трогали мужские игрушки, решив передать их потомкам, как часть истории своего рода...
Занятый в котельной отладкой инвертора, Пауль не сразу сообразил что за шум на площадке, а когда вышел, то впал в легкое оцепенение. Перед недостроенным летником остановился отряд всадников, вооруженных холодным оружием. Двое в кольчугах, остальные в чем попало, но с копьями, топорами и кинжалами. У некоторых имелись арбалеты. Одного внимательного взгляда было достаточно, чтобы понять что это не новомодные ряженые реконструкторы а настоящие головорезы, взоры которых не отягощены интеллектом. Мощный мужчина в кольчуге с черной бородой, на вороном коне, заговорил зычным голосом.
— Я барон Карл Кригс! Вы находитесь на моей земле. Кто дозволил построить здесь харчевню?
Немецкий язык незнакомца был весьма странен, хотя если внимательно слушать, то вполне различим. Тщательно подбирая слова и не торопясь, Пауль начал осторожно отвечать.
— Господин барон, примите наши искренние извинения, мы никак не хотели оскорбить такого знатного рыцаря. Непонятно, по божьей воле или наущению нечистого, моя гостиница со всеми постояльцами ночью перенеслась из окрестностей Оберхофа, что находится в центре Германии, на земли вашей милости. Мы не виноваты, что мой дом встал на этом месте.
— Ты трактирщик?— так же громко спросил бородатый.
— Да господин.
— А где могучий маг, который перебросил твою харчевню на мою землю?
— Здесь нет никаких магов, господин барон, мы простые люди и не занимаемся никаким волшебством.
Взгляд сурового всадника слегка смягчился, он усмехнулся и переспросил. — Ты утверждаешь, что здесь нет ни воинов, ни магов и вы не собирались напасть на меня?
— Именно так Ваша Милость, я мирный трактирщик, это моя семья, а эти люди обычные путники, остановившиеся на ночлег.
Казалось ответ успокоил грозного рыцаря. Сошедшие с коней воины с интересом пялились на необычный дом с огромными стеклами, на ярко расписанные автобус с грузовиком и необычно одетых молодых девушек. Лицо главаря еще раз изменилось, вдруг стало злым, его взгляд ожег холодным презрением Пауля. Он крикнул своим людям.
— Ловите и хватайте их всех, это глупые сервы, вяжите, но до смерти не бить!
Дальше все смешалось в голове бедного отельера. Подручные главаря кинулись с хохотом на девчонок, те завизжали и бросились врассыпную. Тренер русских оскалившись, выхватил откуда-то снизу ракетницу и в упор выстрелил прямо в лоб подскочившему к нему налетчику. Главарь соскочил с коня, махнул мечом и голова отельера взорвалась фейерверком нестерпимой боли...
Из небытия, сознание Пауля выплыло от негромкого голоса дочери, она что-то говорила, ей так же тихо отвечал голос мальчика-подростка с тем же странным акцентом, что присутствовал в речи бородача бандита. Сильно болела голова, уловить смысл слов было невозможно, мысли путались и не хотели выстраиваться в логический ряд.
Где я? Лежу на мягком, запахи вокруг знакомые, так пахнет собственная спальня и еще отдает лекарством, как в больнице. Наверное я ранен и меня лечат. Дочь находится рядом, это хорошо. Подвигал руками — не связаны. Попробовал приоткрыть глаза — получается, но все равно ничего не видно. Да это просто ночь, то есть вечер, от задернутого шторой окна пробивался тусклый свет. Некоторое время лежал и смотрел в темный потолок, затем негромко позвал.
— Ирма!
— Отец. Очнулся бедненький — подскочила, включив неяркий светильник, склонилась над кроватью. На него смотрело лицо дочери с большим синяком под глазом, на скуле алел слегка подсохший кровоподтек. Даже в темноте заметно, машинально отметил он.
— Что произошло, дочь, мы в плену у этих негодяев, где Магда, она жива? Что с детьми?... Не молчи, говори!
У Ирмы задрожали губы, она зачастила. — Все хорошо, отец, все живы, здесь лежат раненые. Эти бандиты вначале нас победили и взяли всех в плен, даже убили одну девочку. Но потом вернулся большой русский, Андрей с Хеленой и они убили всех разбойников. Ты не переживай, мама не пострадала, мне только лицо разбили... — в ее глазах появилась влага и голос задрожал, она немного успокоилась и продолжила.
— А ребятишки сразу спрятались, так что у нас все нормально и спокойно. Девочки постоянно ходят со своими ружьями, на крыше дежурит караульный, охрана ведется круглосуточно. Татьяна лечит раненных, Андрей у нас главный по обороне, он все контролирует.
Дочь и дальше что-то говорила, поглаживая его по руке, но Пауль уже не слушал, тихо уплывая в мир грез. Голова еще болела, но потише. Он уже почти уснул, когда в сознании сверкнула мысль. А ведь получается что дед Пауль не был странноватым чудаком, над которым они за глаза посмеивались. Он правильно говорил.
— Русские придут! Русские придут!
Старый солдат был совершенно прав. Русские пришли. И защитили немцев ценой своей жизни, от таких же немцев...
Утром Пауль почувствовал себя намного лучше, осторожно сел, спустил ноги с кровати, огляделся. Из спальни вынесли плательный шкаф, большую кровать и комод, поставили четыре одноместные кровати, на одной из них он и лежал. На остальных, поверх покрывала, замотанные бинтами лежали тренер и водитель, а на последней, незнакомый мужик с седой головой, тоже перевязанный. На стоящем в проходе между кроватями шезлонге, дремал молоденький паренек с подбитым глазом в старинной одежде. В такой же примерно были одеты напавшие на них преступники. Нас занесло в Средневековье, сложилось в голове у него, все выглядит логично, хоть и тревожно. В похожем одеянии был и лежавший раненный седовласый незнакомец. Вот с каким мальчишкой разговаривала дочь вчера вечером. Наверное раненый его родственник, может даже отец, черты лица у них схожи.
Пауль вставая, невольно застонал, голова сильно зашумела. Снова присел на кровать. Паренек тут же открыл глаза, встревожился и приподнялся, тихонько заговорил.
— Вам нельзя вставать, господин Гольц, целительница велела лежать.
— Мне уже лучше сынок — так же тихо ответил ему Пауль, затем поднялся, потрогал повязку вокруг лба, отозвавшуюся дергающей болью на прикосновение. — На свежем воздухе мне будет совсем хорошо.
Потихоньку, придерживаясь рукой за стенку, сходил в туалет, потом вышел на задний двор. Подышал, наслаждаясь свежестью погожего утра, ему действительно стало легче. Солнце уже встало, ни туч, ни облаков на небе не было. Это хорошо, значит батареи зарядятся полностью, обойдемся без генератора. Это еще больше придало ему хорошего настроения. На стоянке, возле грузовика возился Андрей, позвякивая железом, судя по всему ремонтировал колесо КАМАЗа.
Сломалась техника, усмехнулся про себя Пауль, техника у русских так себе. Зато люди, это да, настоящие люди, с большой буквы! Продолжил мысленно и пошел не спеша к хозблоку. В дальнем углу нашел заветный баул с дедовским оружием, тщательно замаскированный картонными коробками. Вытащил его на проход, снял часть упаковки и побрел к молодому водителю. Андрей сидел на корточках и озадаченно разглядывал ключи балонники, словно видел их впервые. Увидев подходящего Пауля улыбнулся и поприветствовал.
— Гутен морген, комрад!
Голова у него забинтована, тоже получил ранение, отметил Гольц и заговорил.
— Гутен морген, Андрей. Это настоящее оружие солдат Вермахта, им воевал мой дед, может даже против твоих родственников. Но сейчас у нас один общий враг а ты настоящий боец. Пусть это оружие будет твоим, ты найдешь ему достойное применение!
И вручил сверток из грубого брезента обалдевшему парню.
Кажется, он меня понимает!
Гельмут.
Гельмут остался предан своему сюзерену до конца. Возвращаясь с десятком дружинников из недолгого путешествия, на въезде в замок обратил внимание на стражника у ворот. Он был не из их дружины и даже надвинутый на глаза шлем не мог скрыть чужое лицо. Поэтому командор не стал заезжать в раскрытые ворота надвратной башни заподозрив неладное, а спешно надел уже снятый шлем и опустил забрало.
