Ландскнехт. Часть шестая

— Ай! Нет... Ну нет же.. Ну.. не надо! Нельзя!

— Чего это — нельзя? — спрашиваю, ничуть развратных действий не останавливая.

— Ну... я...у меня... — совсем засмущалась девица. Аж прекратив сопротивляться, мордочку лапками прикрыла. Пришлось подтормозить и учинить блиц-допрос. Выяснилось обыденное — женские дела, красный день календаря. Ха, эка невидаль. Огляделся — погреб — место такое... Ага, вота оно, что мне надо.

— Не беда — говорю ей, — Это не беда. Сейчас устроим. Давай-ка вот так... Стой смирно, говорю!...

— Ай! Разве это можно? Так же нельзя!

— Это кто тебе такое сказал?

— Ну, это...Я никогда еще.

-Ну — все бывает в первый раз, ну-ка выгни спинку посильнее...

Ну, что сказать. Не то чтоб барышне сразу понравилось, но потом разошлась. И для первого раза — неплохо. Отдышавшись, спрашивает меня:

— Так что же госпоже Олли передать? Вы же за этим меня сюда звали?

— Вовсе нет — нагло отвечаю, и серебрушку в декольте ей засовываю — Я тебя сюда позвал вот затем, что было. А госпожа Олли... Ты — сама что-то придумай, что ей передать. Ты девушка, надеюсь, умная, книжки читаешь поди всякие. Вот, и скажи, мол, изъяснялся как в книжках, очень красиво, но ничего непонятно. Запомнила?

— — Запомнила — отвечает. И уже меня за дверь выпроваживая, тихонько говорит — Приходите еще!

Как же! Ноги моей не будет больше в этом логове разврата, в этом гнезде порока! Фу такими быть. Нельзя, нехорошо, некрасиво. Чорт знает что творится, спокойно пройти мимо черного хода невозможно — обязательно затащат, и изнасилуют! Как в том анекдоте — 'И завтра — тоже здесь пойду!'.

* * *

Приезд преподобного Берга был обставлен торжественно. И снова как с Вергеном — от города официоз довольно сухой и скромный 'по чину' но не более того. И от 'влиятельных граждан' и 'благодарной общественности' всякие пышности. И халява — раздача пива, плюшек и кренделей, и ожидаемое швыряние монет в народ. Посему за халявой, да и просто посмотреть на это все — собрались натурально толпы. Центр Рюгеля конечно это не средневековый город. Широкие проспекты, лишь местами присутствуют куски старинных укреплений, интегрированных в застройку — в основном башни и ворота. А рвы и стены давно снесены, эспланады и гласисы засажены деревьями, превратились в бульвары и скверы. При этом все равно для охраны от покушений — а как я от Аллерта понял, что-то такое предстоит — как во время войны в Улле какого-то священника взорвали, например — местность очень непростая. Ну и народу много. Гвардия, конечно постарается, да у самого преосвященства какие-то ликторы есть. Но только если захотеть — хрен его что спасет, я так думаю. Правда, непонятно мне вот что: по всем рассказам преподобный — человек просто параноидально подозрительный. Никому не верящий, злой и расчетливый, чисто паук. Какого хрена он поперся сюда, если есть информация, что возможно покушение? Он, говорят, и при меньших подозрениях отменял всякие визиты и переносил их, или требовал согнать всех с улиц, и ставни на все окна понавесить...

Однако, за всеми этими мыслями, я прогуливаюсь себе по Капитанскому спуску. Широкая мощеная улица спускается мимо остатков Старой Крепости — несколько разбросанных хаотично башен, облепленных домами — к Золотой Пристани. Туда прибывает корабель с преподобным, там выгружается его раззолоченная карета, свита и эскорт — и оттуда они следуют далее в город. Чорт его знает, чего потянуло поглядеть. Так-то я к Барту собирался. Хотел попросить поднатаскать в морском деле. Да и с паровиками чтоб тоже. Чую — пригодится. Да вот что-то завис, наблюдая за происходящим. Корабль преподобного Берга, откровенно-то говоря здоровенное пузатое корыто, я бы сказал речное даже, как оно сюда морем дошло? Только в хорошую погоду же можно на таком. Борт конечно повыше, но в целом сильно похож на американские речные пароходы. Колесный, две трубы по бортам. И весь с потугами на презентабельность и шикарность. Везде позолота, короны на трубах, тенты какие-то растянуты чуть ли не их бархата... И все это великолепие — уже тащат буксиры с широкими гребными колесами на корме к пристани. Величественно и несуразно. Наверное, засмотревшись на это, и подтормозил. А потом решил досмотреть до конца. Меня уже трижды останавливали патрули — дважды полиция, разок гвардейцы в форме. Благо, объявляли заранее — я с собой ничего из оружия не взял, кромя дубасила ментовского. Мало ли, задержусь, на извозчике, конечно, поеду, но все же. А огнестрел и ножики — не. Потому отстали быстро. Тут смотрю фильтруют всех, бо народу здесь не так негусто — вся халява дальше в городе, Как раз наверху спуска уже и собралась толпа — оттуда и начнут раздачу слонов. А тут просто в горку проедут — под трубы ликторов и со звоном копыт. По мне так охерел вовсе, служитель культа хренов. Не силен я в религии, но вроде как тут выглядит все скорее по-лютерански, так на наши деньги если. Старая религия, что в Валаше было — она попышнее, но все же роскошь в храме, но не в миру. А этот павлин всегда демонстрирует — кто тут самый крутой и богатый. По мне так неуместно сие для попа. Впрочем, священник он, походу, только по названию, а так — барыга, а то и вовсе сказать бандюган. Но в авторитете — и много силы и денег за ним... Может, и надо бы покушение какое, чтоб удачно? Меж тем, прогуливаясь — успел узреть и знакомые лица — одного из оперов Аллерта, кажется, Серг его зовут — в штатском, он и вида не подал никакого что меня узнал. Я, конечно, тоже не переспросил — но вроде он. Проскакал от пристани верхами наряд гвардии — о, вот и Аксель, видимо инспектировал посты. А потом узрел и младшего — тоже в форме, но уже просто на посту, держит сектор. Ему кивнул — не палевно, так-то и не понять, кому я это. А он только глазом покосил, но не шевельнулся. Ладно, погуляю еще, скоро наверное уже и начнется. Корабль притащили боком к пристани, и вязали вирофками к кнехтам. С борта подавали натурально раззолоченный трап, а рядом, открыв люки в борту — выгоняли нервничавших коняшек охранники в белоснежной форме, в сияющих золотом кирасах, с красными плюмажами на шлемах. Потом выкатили и карету, стали торопливо выстраивать кортеж.

Народу в последние минуты изрядно прибывает, смотрю — полицаи нервничают, гвардейские патрули ушли наверх к толпе, вот уже и выстроили оцепление вдоль проезда, перейти улицу уже не пускают. Жаль, я ж хотел на другую сторону перескочить, отсюда солнце в глаза, а так бы и вовсе в тенек вон у той башенки... Присмотрелся повнимательнее — что за чорт? Нет, глаза у меня все хуже с годами, а от яркого солнца и тем более, но все же... Постоял, как дурак, раздумывая — не, ну глупость же, да и мало ли... А потом рванул стоявшему на посту Ханну. Он все ж не в оцеплении, там полицаи и жандармы спешенные, а он позади их. Наплевав на все, подошел, встал, по карманам себя хлопая, словно потерял чего, и мимо глядя, говорю:

— Если можешь, иди проверь на той стороне. Меня не пустят. У той башни, видишь? Человек стоит. Выше среднего ростом, лицо скучное, выправка военная. Сапоги на ем кавалерийские. Могу морду и точнее описать, да он там один такой. Видишь? Надо б его проверить. Просто проверить хотя бы, пока время есть.

— Нету там никого — спустя несколько секунд так же мимо меня отвечает — Вообще сейчас у башенки пусто...

Выругавшись под нос, оборачиваюсь, словно глядя — не обронил ли чего. Точно, нету никого, но не померещилось мне, глаза конечно сдают, но тут шагов с полсотни, все же не ошибся я... А отчего-то чую, не спроста.

— Сходи, поищи — говорю в сторону — Надобно найти его. Неспроста что-то так думаю.

— Да кто он? С чего искать надо?

— Это, — говорю, уже раздражаясь, что время зря-то идет — Бывший капитан в армии барона, Кане его звать. Я под его началом служил. Не перепутал я, и не начинай. Вот неспроста он тут появился, чую. А если и просто совпало — то беды не станет его проверить, да в сторонку отвести. Ни за что не поверю я, что он пришел на пышную церемонию смотреть. Никогда за ним такого не водилось. Какбы тут бордель в голом виде маршировать выгнали — поверил бы. А чтоб на дармовую выпивку или просто глазеть на преподобного — ни в жисть.

— Ну, может...

— Не может! Иди, сука, быстро! — зло шиплю на него. Проняло — сначала неуверенно, а потом четким шагом, не бегом, гвардия бегает только в атаку, понятное дело, но по-деловому рванул малец на ту сторону. Я, дабы не спугнуть капитана, даже не оборачиваюсь, хотя что-то прям аж адреналином пробивать начало. Ой, неспроста он тут, нечего ему тут делать...

— Нету там никого такого — чуть растеряно говорит столь же стремительно вернувшийся Ханну — Нет вообще никого у башни считай, народ весь ниже стоит, а там никого... Наверху у башни только старик сидит. Одноногий, с костылем...

— Тьфу, демон! — отвечаю, и тут что-то в голове щелкать начинает. Кане... старик... одноногий... — С костылем! Сука!

— -А? — паренек на меня в ответ смотрит оторопело, а я уже наплевав на всякое его за рукав хватаю:

— Давай, бегом тащи меня на ту сторону! За руку возьми и веди! Надо их брать, обоих, и знак подай, чтоб еще подошел кто.

— Так некому... Тут только полиция, они и так подчинятся...

Внизу, у пристани уже взвыли трубы — бросил взгляд — ага, построились, расстелили дорожки ковровые, на корабле уже выходят какие-то распорядители, чи как их там правильно...

— Веди, быстро — командую парню. Тот, проникнувшись видно, уже не споря меня за плечо, и потащил, распихав полицаев. Пропустили нас, хотя, смотрю, сверху от толпы жандарм конный и хотел к нам ехать — его дело чтоб на проезде никого не было. Но обошлось. Протолкались, взобрались по лесенке к основанию башни.

— А... Вот, тут он сидел — растеряно показывает на нишу, бывшую некогда амбразурой а теперь окошком какого-то помещшения в основании башни, Ханну — Вот...

— Тьфу! — в сердцах сплевываю — И этот ушел!

— Да кто? Он же старик, говорю! И на одной ноге!

— Ага. Такой добрый на вид, глаза наивные, как будто беспомощный дедуля? А на щеке шрам?

— Ну... да. А кто это?

— Дед Пихто это... Кличут его Костыль, и не приведи Бог с ним в рукопашню схватиться, да и в перестрелке тоже... Тоже — баронский. Точно, если их тут двое — что-то будет. Давай сигнал тревоги. Это-то хоть предусмотрено?

— Да, но...— малой прикоснулся к латунному свистку на шнуре — Это значит что отменят церемонию... И нас тогда за одни лишь подозрения...

— А, чтоб тебя! — я его тоже понимаю, но неспроста же тут эти двое. Если только двое? И куда могли деться? Может... в башню? Вон поодаль дверь на улочку. Ну и дальше что?

— Давай, тащи сюда полицаев, или ваших в штатском, я тут видел. И поскорее!

Малой унесся, а я уселся на место, где он видел Костыля, в нишу. Попытался представить, куда он мог уйти, и как. По всему выходило — в башню. Ну или... или просто по кривой улочке — за следующей башню завернул, метрах в сорока — и не видать его. Что делать? Надо башню эту проверять. Как хошь. Но как? Даже пистолета паршивого нет... Придется ждать — вон малой что-то втирает усатому дядьке в штатском, вон к ним кряжистый полицейский подскочил.

А трубы уже надрываются, и от пристани слышен звяк подков — пошел эскорт, а значит и карета уже загружена этой сранью господней. И точно — звук все ближе, тут в горку, но и расстояние всего ничего. Вдруг подумал — а если по-простому — сотня пудов взрывчатки? И фитиль уже горит? Ноги неприятно затяжелели, и адреналином прокололо — но успокоил себя. Если сто пудов, то уже что беги, что не беги... Вот смотрю троица — Ханну с подмогой уже ломятся ко мне. А первые эскортники уже и мимо проезжаю. Нарядные до отвращения. Белое, красное, сияющее золотое. Блестящая сталь клинков палашей. Трубящие горны... Все! Время вышло, вот и карета! И... ничего. Проехала мимо, вот уже десять метров вперед, пятнадцать, двадцать... Твою ж мать... И лица у полицая и усатого такие, что предчувствую дооолгие и неприятный разборы, по поводу моей паранойи. И Ханну, выходит, я подставил... Но ведь, зачем-то...

Знакомый тугой сверлящий просвист заставил тело среагировать раньше, чем я башкой сообразил, что происходит. И думать пытался уже распластавшись, там же, где стоял. Вжавшись ногами в амбразуру — хотя и довольно бессмысленно. А пулемет, стандартная, судя по звуку, армейская картечница, продолжал поливать. Но не равномерно, так, как он стреляет, когда работают двое, слаженный расчет. А скорее живо вспомнились валашские поделки, не самого хорошего качества — немного рваный темп, такими сериями по четыре патрона, то ускоряясь, то замедляясь. Как ручку крутишь. Неизвестный стрелок лупил из какого-то окна почти прямо напротив пристани. Лупил хорошо, кучно и грамотно — по золоченой карете. По карете, но прилетало и по эскорту, по следовавшей верхом за каретой прислуге... Красавцы в белой форме валились на мостовую, лошади орали, от кареты летели щепки, от брусчатки — рикошеты. Мельком подумал — зевак-то там нет считай, дальше пустая улица. Зацепит разве кого из оцепления — ну и в кораблик перелетами и рикошетами придет что-то. Кабы взяли иначе — то жертв бы в толпе нарезали немеряно, а так... Пулемет молотил — все же картечницы нескорострельны, два-три выстрела в секунду от силы. А, раз не затыкается постоянно — эта машинка не с дурацким магазином-рейкой, а с лентой. Двести патрон — минуты полторы может лупить. Если наглости хватит. Народ уже опамятовал, повалились на землю, побежали и поползли прижиматься к стенам, полицейские, гвардия и жандармы рванули к дому — уже ясно видно, откуда бьют, по расплывающемуся облаку дыма. Вот и первые выстрелы по позиции пулемета загремели — опомнились все, и давай давить огнем. Правда, толку от этого не то чтобы много, думаю. Но — вскоре пулемет замолчал. Вряд ли дострелял ленту — скорее пулеметчик начал отход. Собственно — он свое дело сделал. Карета расхерачена вхлам, лошади убиты, как и кучера, им больше всех досталось. Примерно половина ликторов на земле валяется, правда многие шевелятся. Несколько лошадей унеслось к пристани, какая-то дурная скотина топча людей умчала улочками в город... Ханну с подмогой тоже подняли головы, давай осматриваться. Усатый уже с наганом в руке. Оборачиваюсь я посмотреть на дверь, куда идти хотели, с мыслями — что ж дальше делать. И наблюдаю, как из нее выходит... нет ну я его и со спины узнаю. И сапоги кавалерийские...

— А ну, стой! — ору, да пытаюсь вылезти. И семафорю усатому, бо он, походу, самый ушлый тут. Но тот на меня смотрит с недоверием — и на Ханну косится, видимо, не в курсе ситуации.. А Ханну пока-то расчехлится... А, пес с вами! — и рванул я бегом, только и крикнув им — Башню проверьте!

И на бегу уже думаю — ну и куда я с кожаной дубинкой? Что я этим фаллоимитатором сделаю Кане? Ну не верю я что тот пустой. Да и с пустым-то драться тоже... Это вам не салага какой-то. А где-то тут еще и Костыль. Который своим костылем поди кому хошь накостыляет... да и спрятать в костыль можно всякое, и кто его вообще обыскивать станет-то? Думаю себе так — а бегу... Кане впереди, метров двадцать ушел, и на бегу пытаюсь рассмотреть — показалось мне, или в руке у него что-то есть? Нож, пистоль, али граната какая? От же влип...