Танго с призраком. Том 3

— Это все, что от жилички осталось?

Платье она не слышала. Но подозревала, что все не просто так. Она бы такую вещь не оставила, это уж точно. Может, и незнакомая ей девушка тоже ушла не по своей воле...

— Да так... почти и ничего. Тряпки-побрякушки.

Тони внимательно проглядела оставленное.

Определенно, не по своей. Тоненькое, словно паутина, нижнее белье, несколько дорогих даже на вид платьев, два костюма для танца...

Вот и шкатулка.

Побрякушки, говорите? Тони открыла небольшой деревянный ларчик и провела рукой по дешевеньким украшениям. И даже не удивилась, когда одно из них отозвалось покалыванием в пальцах.

Жемчужинка на тонкой цепочке. Недорогая, даже дешевенькая, если бы не приятный розовый цвет. Тони знала уже от Риты, такие надевают девочкам на шею в бедной семье. Как талисман.

Чтобы море спасло и уберегло...

А сейчас цепочка разорвана. Жемчужинка держится на ней только потому, что два узелка не дают ей двигаться. Тони коснулась ее — и провалилась в небольшую комнатку.

* * *

— Зачем ты меня сюда позвала?

Мужчина стоит напротив, вглядывается в женщину, сдвинув брови. Где-то Тони уже его видела. Где-то...

Или нет?

Неважно, сейчас это неважно...

Губ женщины касается грустная улыбка.

— Раньше ты не брезговал сюда приходить.

— Ты забыла? Мы расстались.

— И ты готов так легко отказаться от нас? От нашего ребенка?

Женщина касается рукой живота. Мужчина недовольно кривится, впрочем, Тони тоже отлично видит — врет! Эта женщина врет.

Это не Гвинневер, которая действительно любила. У этой все рассчитано. Кстати, об этом говорит и ее гардероб. Даже кричит!

Вещей немного, но все изящные и подобраны с большим вкусом. У девушки большие запросы, и она собирается их удовлетворять за чужой счет. В частности, за счет этого мужчины.

Ну где же Тони его видела?

Где!?

— Мне плевать на этого ребенка. Разбирайся с ним сама, денег я тебе дал. Разберешься — приходи, но не раньше. Поняла?

Женщина грациозным движением опускается на колени, приникает к ногам мужчины.

— Я тебя люблю! Умоляю, позволь мне сохранить дитя нашей любви!

Мужчина пытается высвободиться из рук хищницы, которые оплели его, словно лианы. И душат, душат...

— Я все уже тебе сказал...

— Ты боишься жены? Она бесплодна, а я могу подарить тебе счастье!

Резкое движение — и мужчина все же вырывается на свободу. Рука его идет наотмашь. Нет, не потому, что ему хочется ударить. Просто — от отталкивает женщину от себя.

Она ему НЕ НУЖНА.

Ему приятно было развлечься, ему было легко и удобно, но строить с ней какие-то другие отношения? О, нет!

Для этого есть другие. Породистые, ухоженные, с отличным происхождением, да, как собаки или лошади... этот мужчина никогда не подберет на улице щенка и не пожалеет ломовую лошадь. Он просто не поймет, что и так тоже можно.

Для него чистота крови — мерило и точка отсчета.

Женщина пытается его удержать, и все получается как-то удивительно неловко.

Он теряет равновесие. Вскрикивает, падает... все бы обошлось. Если бы не вешалка. Такая надежная, тяжелая, с металлическим основанием и крючками в виде рогов... мужчина сам не понимает, как...

На пол падает уже его мертвое тело.

Женщина сидит на полу, на попе, с выражением то ли изумления, то ли злости на лице.

И медленно катится по полу жемчужинка, которая висела у нее между ключицами. Оборвалась, неудачно мужчина рукой махнул.

Вообще неудачный вечер.

* * *

Тони вынырнула из воспоминаний. Жемчужинка не показывала, что было дальше, но девушка и так это знала. Почему нет?

— Скажите, все побрякушки были в одном месте, а вот это вы нашли где-нибудь под столом?

— Под диваном. А вы откуда знаете, ритана?

— Порвано же, — показала цепочку Тони. — Значит, потеряли, валялась... а это ж талисман на счастье?

— Ну да. У меня тоже такой...

— Вот. Добровольно такое не оставляют, а потерять могли, — кивнула девушка.

Женщина свела к переносице густые черные брови и пожевала нижнюю губу.

— Думаете, ритана, случилось с жиличкой чего?

— Скорее всего, — кивнула Тони.

Что с ней могло случиться? О, что угодно! Она могла попасться, когда вытаскивала труп. Могла просто все бросить и сбежать. Могла... к примеру, если мужчина приехал не один, а с водителем... вот тогда ей точно пришлось бежать наспех. Потому и бросила большую часть вещей. И побрякушки... что поценнее она взяла с собой, а тут... серебро, перламутр, то, что стоит медяки на побережье.

Тони решила рассказать обо всем Эрнесто Риалону, а костюмы купила. Оба.

Зачем?

Да кто ж его знает! Захотелось...

И жемчужинку получила в довесок. Тоже захотелось.

* * *

Рейнальдо покупку одобрил.

Тони разложила ее в магазине на прилавке и принялась подкалывать булавками — прежняя владелица в некоторых местах была немножко объемнее. В груди, например. Надо сейчас сколоть, а потом хоть как-то но прошить. Чуть-чуть, чтобы не болталось все, как у козы вымя. Не вату же подкладывать?

Выпадет еще, народ насмешит.

Тихонько звякнул колокольчик.

— Добрый день, ритана.

— Здравствуйте, синьора.

Вошедшая женщина была удивительно хороша собой. Черные волосы уложены в сложную прическу, дорогое платье, черные глаза, точеное лицо...

Таким место не в ее магазинчике, а где-то в дорогих лавках на центральной улице.

И все же, все же...

— Я могу вам чем-то помочь? — дружелюбно спросила Тони.

— Не знаю, — честно ответила дама, прошлась по магазинчику, пожала плечами. — Не знаю. Говорят, у вас встречаются интересные вещички...

— Для вас? Для подарка? Для супруга? — подметила Тони обручальное кольцо.

Синьора снова пожала плечами.

— Не знаю...

Тони задумчиво хмыкнула. Самый худший вид покупателя. Не знающий чего изволит.

Все-то у дамы есть. А что ей нужно? Чего она хочет?

Не ясно даже ей самой.

Чего-то...

Дети? Судя по всему, дети у нее есть, но ими занимаются служанки. А что остается делать синьоре? Ухаживать за собой?

Ходить в гости?

Гулять по театрам и балам?

Да, многих это устраивает. Но не эту даму, нет... слишком сильная и цельная у нее натура. Такие любят от души и ненавидят до боли. Такие не готовы всю жизнь прожить певчей птичкой на ветке... даже не на свободе, нет. В клетке...

Она так не сможет. Вот и остается — ездить по магазинам, что-то искать, или искать себя... она сама пока не знает.

Тони улыбнулась.

— Кажется, у меня есть то, что вам нужно.

— Неужели?

Девушка пожала плечами.

— Для дамы с вашим вкусом, вашим изяществом — несомненно. Пройдемте, прошу вас...

Старый станок.

Не ткацкий, нет. Удобная распорка, на которой покоится круглая подушка, аккуратно приколотый на ней сколок, даже уже начатый, тихо побрякивающие коклюшки...

— Что это?

— А вот это — папка. Поглядите, пожалуйста.

Тони протянула женщине сколки, но папка повисла в воздухе.

— Откуда вы знаете, что я плела кружева?

— Я не знаю. Просто у вас такое... одухотворенное лицо. Мне показалось, что это вам подойдет... не вязание или вышивка, они банальны, а именно кружевоплетение.

Тони лично ни вязать, ни вышивать, ни кружева плести не умела, но чувствовала, что именно надо сказать этой милой и грустной женщине, которая пытается найти хоть какое-то дело в своей жизни.

Женщина кивнула. Уселась на банкетку рядом с подушкой, ласково провела пальцами по коклюшкам.

— Кому они принадлежали?

— Одной мастерице. Она больше не могла плести, и продала все.

— Именно так?

— Именно так. Сказала, кого узор позовет.

Мастерица, собственно, умерла, подушку продала ее семья, да и слова Тони придумала. Но здесь и сейчас ей казалось, что так — правильно. Вот именно так.

— Пожалуй... Сколько я вам должна?

Женщина все же приняла папку и теперь перебирала сколки. Что-то вызывало в ее глазах искры интереса, что-то явно откладывалось 'на потом'...

Тони улыбнулась и назвала цену.

Кажется, она угадала. И в этот раз — угадала.

* * *

Эрнесто Риалон ласково коснулся ладонью отполированного человеческого черепа. Ночи он ждать не собирался, есть время — надо работать. Есть ритуалы, для которых важно и время, и место. Есть те, которые хоть ты на рассвете проводи. Вот, у него сейчас был второй вариант, когда нужен только реквизит — и некромант.

И вот не надо! Приличные некроманты давно уже с лопатой по кладбищам не ходят и могилы не разоряют!

Анатомический театр и только анатомический театр!

И даже специальные разрешения на использование частей трупа.

Эррнесто надо было решить отложенную 'на потом' задачу. Не хотелось, но надо, честно говоря.

Барбара.

Он еще женат — или уже нет? И что с его супругой? Она сбежала, или еще что-то произошло, или...

Надо бы, конечно, раньше этим заняться. Но будем честны, ритана Барбара в жизни тана Риалона была даже не на сотом месте. Где-то там, далеко, после хорошего кофе и удобных тапочек.

Шуршит что-то такое в доме — и пусть ее. Статус обеспечивает, опять же, попользоваться иногда можно. Да и сыну мать нужна...

М-да.

Лоб здоровый, скоро своих детей наделает... ладно!

Эрнесто понимал, что поступал по-свински. Или нет? Барбара получала, что хотела, он получал, что хотел. А с чувствами и эмоциями это не сюда, это в соседний вольер.

Это сейчас ему захотелось чего-то другого.

Мужчина поверил, что может быть счастлив, что его могут любить, что можно как-то иначе... когда от тебя не шарахаются, как праведник от демона, когда доверчиво прикасаются к руке, когда ищут защиты и помощи...

Да, нормальные человеческие отношения, которые раньше ему были просто недоступны. Вот и выбирал, что попроще.

А сейчас... человек такое создание. Покажи палец, так он руку по плечо отгрызет и за ногами потянется. Хотелось большего.

А есть ли повод и возможности?

Итак, что же с Барбарой?

Череп, семь свечей, волосы...

Слов — и тех не требовалось, слова нужны для концентрации. А когда некромант привыкает работать со своей силой, когда она становится привычной и послушной частью его естества, тут и жестов-то не нужно. Одно движение ресниц.

И, повинуясь воле мага, загораются черные свечи. Холодным, синеватым пламенем.

Синеватое пламя светится в глазницах черепа, синеватым пламенем вспыхивают волоски... но Барбара не отзывается.

Душа не приходит.

Ритуал для мертвых не срабатывает. Тут одно из двух. Или она мертва прочно, так, что даже душа уничтожена (второй вариант — ушла на перерождение). Или она жива.

Попробуем ритуал для живых.

Вот уж определить жив человек или мертв, может каждый некромант. Кто-то, с подходящей специализацией, и вовсе делает это одним движением руки. Просто холод чувствует.

Эрнесто так не мог. Он боевой некромант, ему сложнее. Потому...

Дагерротип. Из тех, которые сделал Лосано.

Свечи, зеркало, горстка могильной пыли. Сила, вложенная в заклинание.

И медленно, очень медленно, на листке бумаги с раскованной картинкой начинает формироваться из песка черный крест.

Стыдно сказать, но Эрнесто выдохнул даже с каким-то облегчением.

Мертва.

Стыдно, но радости было больше, чем грусти. Проверим второго?

Сначала ритуал с могильной пылью. Тут крест формируется практически мгновенно.

Потом ритуал с черепом.

И снова нет ответа?

Та-ак...

Эрнесто потер лоб. А интересно получается, правда? Что нужно сделать с двумя людьми, чтобы они не отозвались на призыв некроманта? Пра-авильно...

Другой некромант нужен.

Или что-то такое... вот, как с жертвами этого, измененного. Но тут не проходит мамонт в дверь. Нет, никак не проходит.

Измененный в городе пока только глотки рвал. А записок он точно не писал. И таких инсценировок не устраивал.

Значит — некромант.

А кто у нас в городе? Опять правильно, опять, молодец, Эрнесто.

Тан Карраско у нас в городе. Единственный, у кого хватило бы сил и умений. А вот желания... на кой демон Освальдо убивать Барбару? Да он наоборот, о ней заботиться должен! Пылинки сдувать! Чтоб соперник не освободился.

Опять не лезет предположение ни туда, ни сюда.

Эрнесто подумал немного, а потом принял решение. И начал готовиться к более сложному ритуалу. Освальдо, конечно, профессионал. Но тут надо учитывать одну деталь. Эрнесто — практик. Практик, который работает каждый день, в самых свинских условиях, иногда вообще на голой силе. Практик, который привык хвататься за любые зацепки.

Освальдо во многом теоретик.

У него есть сила, есть знания, но вот такого опыта просто нет. Неоткуда его при дворе взять. А значит...

Чтобы не пришла душа, ее надо или уничтожить, или отправить на перерождение. И то и другое требует много сил. Оба действия оставляют свой отпечаток на ткани мира. Можно узнать, кто к этому причастен. Еще месяц будет можно. Недаром же — три дня, девять дней, сорок дней...

Но это намного сложнее. И своих сил придется вложить больше. И обратку получить можно. Не любит мир и таких действий, и когда во все это грязными лапами лезут... образно говоря, человеческие души — часть этого мира. Вырвал, уничтожил — это как царапнул. Ранка хоть и крохотная, но болит! И вы в эту ранку пальцем лезете, мол, покажи, чем царапнули.

И?

Ответ себя ждать не заставит. То, что для мира даже не движение, а так... ерунда, для Эрнесто может оказаться и фатальным. Но выбора нет, делать надо.

Тан Риалон достал новые свечи, зеркало, дагерротипы, к которым наверняка прикасались и Барбара, и Лосано, добавил несколько капель крови Барбары, и достал ритуальный нож.

Уверенно коснулся запястья.

Кожа послушно разошлась под напором тонкого лезвия, закапала кровь...

И Эрнесто полностью отдался потоку силы, позволяя унести его вдаль. Туда, где собираются души умерших. В сизую дымку, в которой нет ничего. И есть ли он сам? И свет, пронизывающий каждую частичку его души? Или это только кажется?

Туда, где... стоит женщина с зелеными глазами.

Женщина в черном.

Женщина, с лицом-черепом.

Ла Муэрте.

Эрнесто даже понять не успел, что происходит, но уже упал на одно колено.

— Повелительница.

Ла Муэрте качнула головой.

— Ты зря сюда пришел. Уходи.

— Но...

— Ты правильно понял. Их нет в живых. Ты правильно догадался о виновнике. Но здесь и сейчас уходи.

— Но... почему?

И как так получилось у богини показать свое недовольство?

— Потому что если ты выполнишь задуманное, ты будешь слабее котенка. А ты не можешь себе этого позволить — сейчас. Ты очень нужен моей девочке.

Эрнесто отлично понял, о ком идет речь.

— Я... нужен?

Хотя спрашивал он совсем о другом, на самом-то деле.

Нужен ли?

Получится ли?

И снова — как так выходит у женщин? Богиня не улыбнулась, но словно теплом от нее повеяло.

— Будь рядом. И не требуй ничего, все сложится само. И — правильно.