| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Тут она прервала свои размышления, потому что чуть не наступила на какой-то гриб, явно уже не мухомор. Инна нагнулась, потрогала — крепкий, ладный, вывинтила из земли, начала разглядывать: похож на моховик или на белый. Местный, но очень похоже на земной, те же поры нежного лимонного оттенка, верх шляпки — шоколадный, бархатный на ощупь. Понюхала — пахнет приятно, даже очень, разломила шляпку пополам — чистая, не червивая, лизнула — приятно, никакой горечи. Разломала ножку, увидела в нижней части обычного белого червяка и решила: ну раз он кушает, значит и мне можно.`Будет белым,` — обозвала гриб Инна и положила в корзину под ворох листьев. Осмотрелась, нашла рядом ещё два таких и в паре метров четыре штуки. Потом внимание привлекло что-то рыжее, подошла ближе — не иначе, как лисички: несколько крупных, пошарила рукой — под ворохом листьев нашлась ещё целая семейка. Взяла в руки, поднесла к лицу — запах дивный, сто процентные лисички, туда же их — в корзину за белыми. На еду уже хватало вполне, но надо было найти питьевую воду, поэтому Инна побрела дальше. Пока шла, набрала ещё порядком белых, которые решила попробовать сушить впрок и в таком виде потреблять по мере надобности. Только надо как-то огонь развести, под солнцем она когда-то пробовала, и ничего у неё хорошего не вышло: все грибы зачервивили. Огонь надо раздобыть, но как? Вопрос о воде уже как-то не особо волновал, потому что пока грибы собирала, между делом и земляники наелась: крупная, сочная, сладкая — красота! И кусты черники Инна приметила: только ягоды ещё зелёные. Но когда-нибудь дозреют.
Тем временем снова начался дождь. Три солнца одно за другим скрылись за тучами, одно осталось где-то в стороне, а двух не было уже около получаса: видимо, в том районе дождь начался раньше, и вот теперь добрался сюда. Корзина под лапухами — ей ничего не сделается, но самой Инне деваться было некуда. Шалаш что ли какой сложить? Сучьев кругом валяется много, однако в основном все короткие, из таких шалаш не сделаешь. А вон и длинная палка, метра два, и ещё одна рядом. Маловато. Даже если к дереву прислонить, потом сверху лапами еловыми обложить — все равно ничего не получится: и долго, и вообще конструкция обвалится наверное сразу. Придется снова мокнуть, а потом высыхать под шестью солнцами. Или под столькими, сколько будет. И камней поблизости не видно, вода не накопится, не попьёшь. Неудачным в этом плане оказалось место. Инна сокрушённо вздохнула и передернула плечами: мокро, прохладно, в туфлях хлюпала и чавкала вода. Посмотрела на ноги и мелькнула мысль: может воды в туфли набрать? Помыть, конечно, предварительно, как следует. Вообще, за неимением лучшего, приспособить туфли вместо стаканов. А ходить босиком. Да... Не весело... По лесу, по корням кочкам... Лапти, что ли, какие себе соорудить... Как раз из березового лыка. Так все равно, никаких приспособлений нет: ни кадача, ни колодки. Можно, конечно, одну подошву сплести, как в Полесье делают, привязать к ноге чем-нибудь, например, от футболки полу оторвать, правда футболка станет короче, но это не страшно, все равно длина нормальной останется. Осталось только лыко содрать неизвестно как: ножа-то у Инны нет. Зато в кармане маникюрные ножницы с пилкой. Хватит их, правда ненадолго, сломаются быстро, дай бог, чтоб на одну пару лаптей хватило. Что ж, на безрыбье и рак рыба, можно будет задействовать.
Воды набралось — полная обувь. Инна напилась из одной туфли и пошла потихоньку босиком, держа в одной руке корзину и пустую туфлю, а в другой неся ту, в которой осталась вода. Идти было бы приятно: мягкая, прохладная моховая подкладка ласково облекала ступни, травинки чуть щекотали кожу, так бы шла и шла. `Однако, как бы не простудиться`, — подумала Инна и пошла быстрее. Когда она уже выбралась из леса на каменистую пустошь, к дальнему солнцу присоединилось второе, совсем рядом, тут же объявилось третье, а за ним и остальные: все шесть очень яркие, словно умытые дождем, и жаркие. По телу прошла теплая волна, на горизонте появилась радуга. Инна поставила корзину и обувь к ближайшему крупному валуну с двухметровой полосой мха вокруг него и засмотрелась на заискрившуюся в лучах трех солнц воду в туфельке. Мелькнула мысль попробовать использовать эту конструкцию в качестве линзы, концентрирующей луч, и попытаться поджечь что-то сухое и тонкое, например мох, когда подсохнет: читала же, что вместо увеличительного стекла можно использовать кусок прозрачного полиэтилена с налитой в него водой и... даже презерватив с, простите, собственной мочой. А у туфельки поверхность гладкая, как стекло, так почему бы не попробовать ею, наполненной той же водой?
Инна сорвала несколько сухих мшинок и поднесла к ним ноовоявленную лупу: держать её пришлось довольно долго: сперва Инна никак не могла приноровиться к такому в кавычках инструменту, чтобы лучи сконцентрировались в пучок, потом долго примеривалась к расстоянию, пока наконец добилась наибольшей концентрации его в одном месте. Через несколько минут кучка моховинок задымилась, показался язычок пламени. Инна загасила его и пошла за дровами.
Пройдясь по опушке, набрала валяющихся на земле веток и сучьев и принесла к валуну. В следующий заход увидела старую берёзу и ободрала с неё несколько кусков бересты: на растопку можно попробовать. Нашла поваленное трухлявое дерево и палкой наковыряла приличную кучу щепок: перенесла часть, вернулась за оставшимися и заметила тонкий сухостой: повалила его и, взвалив на плечо, поволокла к кострищу. Древесина уже была совсем мертвая, высохшая и легкая. Потом донесла оставшиеся щепки.
Вернулась к пожиткам: солнца уже вовсю распалились и просушили скудную растительность вокруг камня. Да и одежда давно высохла. Наломала собранный материал помельче, нарвала побольше сухих моховинок — пойдут за лучинки или бумагу, береста всё-таки более толстая, — и собрала костер на голой проплешине, там, где мшарины уже не было: жалко её было, не хотелось, чтобы погибла от огня.
Снова долго приноравливалась с туфелькой, но всё же быстрее, чем в первый раз. Когда через несколько минут загорелся мох, подложила кусочек бересты, подождала, пока тот займётся, и начала подкладывать мелкие ветки и сучки. Когда разгорелось, Инна нанизала грибы на несколько прутов и стала держать их над огнём. Потом ей это надоело и она прислонила прутья с грибами к стоящей возле кострища корзине, а сама пошла принести ещё дров. Пока ходила, костер почти догорел, как раз успела вовремя. Грибы начали подвяливаться, в воздухе пошёл аромат, а у Инны потекли слюнки, поэтому она решила грибы с однoго прута поджарить прямо над огнем. Через несколько минут она уже уплетала готовые грибы.
После обеда, хоть и не сытного, захотелось вздремнуть: уютное тепло и дымный запах от дотлевающего костра вперемешку с ароматом подсыхающих грибов располагали к отдыху. Инна легла головой в тень от валуна, подложила под голову руку и тут же заснула. Спала без сновидений, все-таки городской она житель, хоть и соображает и знает много, да без практического опыта и сноровки — устала.
Проснулась через два часа, бодрая и свежая, и, ещё лежа, подумала, что пора заняться открыванием лазов: периодически следовало пробовать, вдруг куда-то сумеет прорваться, где есть хоть какое-то население, потому что здесь, в этом мире, чутье подсказывала, кроме неё, людей нет. Честно говоря, здесь было не так уж плохо: свежий воздух, лес, грибы — чем не отдых в отпуске. Но стать одиноким Робинзоном на всю жизнь — такого в её планы никак не укладывалось. Инна села, прислонилась к валуну спиной, вытянула ноги, положив одну на другую. С чего бы начать? Что ж, сперва можно посчитать от миллиона, потом представить снежную черепаху, потом... А если считать, тоже надо что-то представлять или кого-то, а что можно сейчас представить? `Пожалуй, начну с Дмитрия,` — решила она, ведь занесло её сюда как раз после того, как привиделся он. Стала припоминать его черты — и ничего у неё не получилось: никак не могла зафиксировать картинку, лицо всё время расплывалось и превращалось в какую-то светящуюся на черном фоне точку. Несколько попыток ни к чему не привели — Дмитрий никак не хотел возникать в Иннином воображении, пришлось оставить счёт в покое. Также не вышло представить Виктора или Дашу, зато начала побаливать голова. Последней каплей стала неудача с воспоминанием лица мамы, после чего Инна оставила этот способ вызывания мглы, на который убила почти час. Попытка чтения черепаховой мантры тоже не удалась: вместо черепахи и дерева почему-то представлялось море: изумрудное, с белыми кружевными барашками на гребнях волн, искрящееся в закатных лучах солнца. Интересно, это чутье намекает, что надо пойти поискать воду? Подсказывает, что где-то в этом мире есть подобное море? Правда, морская вода солёная, но, может, это не море, а большое озеро? Может, стоит прислушаться к своим видениям и идти искать воду? Тем более, что голова, вроде, уже не болит. Но сперва Инна решила проверить последнее средство — впала в транс на 10 минут, но, проснувшись, расстроилась: ничего опять не вышла, зато голова разболелась в конец, и никакой массаж и нажатие на точки не помогали, через несколько минут голова разболелась вконец. И чем здесь снимешь головную боль? Никаких лекарств нет, траву, что ли, какую поискать? Заодно надо что-то решить с лаптями, точнее — с подошвами, ведь туфельки нужны для других дел. Инна встала и, потянувшись, двинулась к лесу: пока шла, перестала болеть голова, видимо, чутье таким образом пыталось уберечь от безделья. Что ж, тоже правильно, в одиночестве, если ничего не делать, можно быстро сойти с ума.
Березы встретили нежным шуршанием листьев в макушках: там играл верховой ветер, почти не ощутимый под деревьями. Чирикнула какая-то птица, вспугнутая подошедшим человеком, хлопнула крыльями, раскрывая их, и полетела в глубь леса. Инна проводила её взглядом и принялась за дело: из её глубоких познаний следовало, что на один лапоть требуется шесть полос из лыка длинной два метра, причем, лучше всего — из коры липы. Но лип пока в этом мире не видно, значит, надо делать из березы. И длиной хотя бы с метр, ведь ей надо было сплести только подошву. Но промучившись минут двадцать, Инна поняла, что метровые полосы бересты ей не заготовить никогда: кора рвалась, представляя собой куски меньше двадцати сантиметров. Тогда она решила попробовать по-другому: сделать на березе окантовку пилкой двух прямоугольников, желательно, поглубже, и потом эти прямоугольники отдирать, получатся два коротких, зато толстых куска коры, годных на подошвы. Потом ножницами их продырявить в нескольких местах, просунуть в дырочки тряпку, как шнурки, и привязать к ноге. Надолго, конечно, не хватит, но можно по ровному месту, тем более — днём, когда греет солнце, можно идти босиком, а подошвы надевать только когда, когда, например, в лес пойдет и там будет не мох мягкий, а что-нибудь неприятное, или когда холодно станет, или ещё когда — мало ли... Обувь всегда пригодится.
Пришлось сходить поискать камень, не слишком большой, но увесистый, чтобы заколачивать пилку в кору поглубже. Потом Инна долго околачивала контуры, потом подцепляла кору по периметру, потом вгоняла пилочку дальше под кору с помощью того же камня...
Остаток дня ушёл на скручивание шнурков из оторванной от рубашки полосы и продергивание их в бересту. Подошвы получились приятные на ощупь, гладкие, довольно мягкие и гибкие. Инна привязала их к ногам и попробовала ходить: ничего так, вполне можно употреблять, когда надо. Подкрепилась несколькими подсушенными грибами, запив из туфельки-лупы, хотела было попробовать снова прочитать какую-нибудь мантру, да махнула рукой: устала за день, хотя и не ходила почти. Легла спать на то же место, где спала вчера.
На следующее утро собралась в дорогу, высохшие березовые листья переложила в карманы, лапти положила в корзину, привязав сбоку к ручке, туфельки тоже в корзину: воды в той, которая служила лупой, уже почти не оставалось, так что в самый раз было идти на поиски моря или озера — что попадётся, если таковое вообще имеется в этом мире. Но должно же что-то иметься, раз природа почти такая же, как на Земле! Хотя, наличие шести солнц — это совсем не вписывается в облик родного мира.
Пошла краем леса, поглядывая под ноги: попадались грибы и ягоды. Первые Инна аккуратно отчищала от налипшей грязи мхом, а землянику отправляла в рот: и вкусно, и полезно, и какая-никакая вода, без которой, как известно, человек долго не живет. Ещё песенка такая была:
Отдыхаем — воду пьем,
Заседаем — воду льем,
И, выходит, без воды
И ни туды и ни сюды!
Инна задумалась: кто её написал? Ах, да, — Дунаевский! Который отец, Исаак, а сын у него Максим, тоже композитор, его ещё наградили орденом Буратино... Да... Буратино... Сказка детства... мама читала, а папа сидел рядом, что-то мастерил и тоже слушал — посмеивался...
Родители погибли в аварии. Инне тогда было четырнадцать. В детский дом идти отказалась. Наотрез. Опекунство оформила тётя. Два года Инна прожила у неё, потом перебралась обратно в свою квартиру. На квартплату и услуги уходила большая часть пенсии по потери кормильца. То, что она потеряла сразу двоих кормильцев, никого не волновало. Тётя помогала продуктами, готовила Инна сама. Ей хватало, даже оставались деньги на кино. Зато стойкая выросла, живучая, много знает и умеет — во все дырки пролезет, вот, как раз угораздило, и нигде не пропадет, даже в чужом мире. Или пропадет?.. Что ж... Смерть — она ведь одна: после неё уже не страшно. Страшно только перед ней и в процессе... Стоп. Отставить нехорошие мысли. На чем там кончилось перед этим? Песенка о воде? Да... Ни туды и ни сюды без воды. Даша часто напевала эту песенку, когда убирала квартиру. Как она там, интересно? Как Инна уже успела заметить, в этом мире день длился как будто столько же, сколько и земной: часы указывали девять, когда становилось темно и наступал вечер, и семь, когда светлело к утру. Хотя совпадение времени вовсе не означает, что пока здесь проходит суточный двадцатичетырёх часовой цикл, на Земле минует столько же. В этом-то мире двадцать четыре часа пройдут, а там за этот период может всего секунда промелькнуть. А мог пройти и целый год. Чтобы это узнать, надо вернуться в Мир Планета Земля или в Мир Каменное Дерево и проверить, сколько там времени прошло. В этом мире, с момента появления в нём Инны, прошло уже трое суток: если здешняя скорость течения времени хотя бы близка к земной, Даша, конечно, давно поняла, что надо искать хозяйку, и уже должна была...
Ой, наверное, уже весь свет перевернула. Но что она могла сделать? Куда обратиться? В милицию? Ну, это само собой — могла, только вот как раз милиция тут не поможет. Вот если пролазники узнают — тогда да, те, скорее всего, поймут, что их переводчицу куда-то не туда занесло, не даром же они смотрели, как Инна читает их сайт, сквозь пальцы — знали, что любопытством и упорством Бог Инну не обделил, уже тогда подозревали, рано или поздно — но полезет куда не следует и пролезет. Поэтому молчали и не трогали её.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
