* * *
Новолуние девятого месяца года белого быка. В деревнях годы не считали по Императорам, в ходу оставался старинный циклический календарь. В эту ночь у Банжассы начались схватки, и свекровь побежала за повитухой. Хоть роды были первые, закончились они достаточно быстро и благополучно. Ребёнок напоминал маленького бычка, и назвали его Урсом. Так у семейства Ликаринов Старших появился наследник ещё в одном поколении. Через семь дней после родов, когда зажила пуповина, Урса положили на землю надела (на которую, правда, подстелили соломки) и стали с песнями ждать, когда новый хозяин её оросит. Случилось хорошее предзнаменование: он её не только оросил, но и удобрил.
— Добрый крестьянин будет! — вымолвил староста Строн Ликарин из младших.
Принято было: когда хозяин чувствует первые признаки старческой немощи, он передаёт надел наследнику, а сам остаётся в доме на правах отца хозяина. Это почётное положение, староста и старейшины чаще всего не хозяева, а их отцы. Но некоторые, передав надел сыну или зятю, уходят в монахи. Может быть, отец Сина Крон не слабел ещё, но, когда второму внуку исполнился год, он передал надел Сину, Урс стал его первым наследником. Это полностью соответствовало обычаям.
Младший брат Крона Хинг теперь полностью освобождался от ограничений положения запасного наследника, но кто же выйдет замуж за сорокалетнего безнадельного? А к монашеской жизни Хинг не тяготел. Ему вроде бы оставалось лишь продолжать быть членом своего большого семейства. Тем более что состарившийся запасной наследник почти приравнивается к отцу хозяина. Но через год Хинг пошёл своим путем. У смерда Куса Иллоэра не было сыновей, зато четыре дочери. Старшая ушла в монастырь, а на девятнадцатилетней второй дочери, переговорив со своей семьёй, согласившейся выкупить поборы у графа, женился Хинг. Жене его, естественно, хотелось стать гражданкой и сделать своих детей гражданами, так что девушка-смерд с радостью вышла за крепкого сорокалетнего Хинга. Поскольку зять был по сословию выше, хозяин сразу же передал надел ему. В деревне стало одиннадцать дворов граждан. Теперь Ликарины Младшие стали называться Ликаринами Средними, а Хинг Ликарин — Ликарином Младшим. Но своему бывшему семейству вновь обретённый надел он ни при каких обстоятельствах передать не мог, , даже приёмного сына должен был взять из другого рода, если придётся это сделать Законы и обычаи препятствовали даже мысли о создании латифундий.
Крестьянские женщины, не вышедшие замуж до двадцати лет, обычно сразу либо в сорок лет отправляются в монастырь. Возраст у невесты Хинга был критическим, это тоже облегчило ему задачу. Если у незамужних гражданок рождаются дети, их отдают в монастырь либо в приёмные дети смердам. Но если отец их узаконит, они становятся младшими детьми в семье отца независимо от их фактического возраста. А девицы из смердов порой даже продают своих детей в рабство, если никто их не примет в семью как приёмных или отец-смерд их не узаконит. Очень редко гражданин женится на дочери смерда (почти всегда так же, как сделал Хинг: чтобы стать самостоятельным хозяином), и страшным позором считается, когда гражданка выходит замуж за смерда.
С раннего детства Урса брали с собой на надел во время полевых работ. Малыш привык, что сначала нужно немного поработать, затем идти играть. Конечно, помощь ребёнка была чисто символической, но зато он осознавал, что главное в жизни.
В четыре года у него началась учёба. Монах повёл его вместе с другими четырёх-пятилетними детишками (были и мальчики, и девочки, и граждане, и смерды) через лесок к озеру в двух верстах от деревни по тропе, называющейся Азбучной, потому что на деревьях нарисованы буквы. Пока шли на озеро, называли буквы и по временам бежали, а монах подсказывал, как правильно бегать. На озере уже умеющие плавали, а ещё не умеющих, как Урса, учили плавать, хотя вода была довольно холодная. На берегу был сделан очажок, дети натаскали хвороста, монах вскипятил травяного чаю, чтобы как следует согреться. Проделав согревающую гимнастику, помолившись и выпив по нескольку глотков чая, дети двинулись в обратный путь. Такие занятия, если позволяла погода, велись три дня в неделю. А в непогоду порою устраивались походы на полдня через лес и луга, чтобы учить противостоять погоде. После одного из таких походов простудилась и умерла девочка-гражданка Кринисса, а вскоре в озере утонул мальчик-смерд Трин, не рассчитавший силы и вдобавок заплывший туда, где бил сильный холодный источник. За это монаху даже не пеняли, умерших как следует оплакали и похоронили с почестями, как погибших славной смертью при обучении.
В шесть лет через день Урс стал ходить на военные упражнения. Их по очереди вели мужчины из гражданских дворов. Тут уже не было девчонок и смердов. Отец стал его вводить в основы ухода за полем, а молитвы, полагающиеся при работах, Урс почти выучил раньше, помогая семье и слушая, как старшие молятся. Занятия с монахом стали более серьёзными: учили средний язык и Высокие знаки, арифметику и начала геометрии, астрономию, чтобы ориентироваться и определять время по звёздам, солнцу и лунам. Попав в непогоду в пути или походе, нужно уметь восстановить счёт дней, чтобы не спутать посты с праздниками и правильно молиться. Для плавания бегали на реку за десять вёрст, и обратно тоже в основном бежали. На войне придётся плыть уставшими, а от быстроты бега часто зависят победа и добыча или же спасение жизни после поражения.
* * *
Прадед Урса Кор практически не болел. Он заплетал роскошные седые волосы в короткую и толстую косу, а чтобы не быть похожим на шжи, снизу закреплял её пряжкой, не бантом. Урса прадед полюбил, мальчик каждый день приходил к нему, слушал стихи и песни. Кор часто декламировал стихи своего деда Крона (вернее, брата деда, но он всегда называл Крона почтительно дедом). Некоторые из стихов и песен предка разошлись по Империи, но большинство остались лишь в деревне и в семье. Да и у Ликаринов помнили не столько, сколько прадед. Кор говорил о тетрадке, где Крон записывал стихи и мысли, и куда после его смерти добавили ещё. Она до сих пор хранится где-то в домах их надела. Но сегодня утром Кор не встал с постели. Он попросил привести монаха. Всё стало ясно, и женщины, обняв своего патриарха семейства, выбегали во двор и на улицу как следует попричитать: при умирающем много плакать было нельзя, чтобы не смущать душу уходящего. А уж вопить: "На кого ты нас покидаешь?" было недопустимо даже при смерти кормильца. Монах прочитал отходные молитвы и помог душе выйти. Кор с улыбкой умер. Вот после этого женщины ворвались в дом и вовсю отвели душу в рыданиях. Жена Кора Аркинисса почти не плакала. Она стирала слёзы, которыми орошали лицо супруга, с кем прошли почти семьдесят пять лет жизни, и говорила: "Жди меня, мой муж! Совершу, что нужно, и приду к тебе". Справив сорок дней после кончины, она объявила:
— Надо было бы мне дожить ещё до годовщины, но сил уже нет ждать. Завтра зовите монаха, отправлюсь вслед за самим!
На следующий день она так же тихо и благостно преставилась. Перед смертью она улыбнулась, и монах сказал:
— Муж ждёт её, она его увидела. Их души уйдут к лучшей участи вместе.
Такая кончина запала в душу Урсу. Его мечтой стало уйти из жизни столь же достойно после того, как с честью её прожил. Ему даже стало сниться, как он умирает, окружённый большой семьёй и друзьями-соседями. Когда мальчик проговорился об этом монаху, тот наложил на него епитимью и строго отчитал:
— Сейчас ты должен думать о жизни, а не о смерти. А если уж вдруг придётся встретить её, встречай достойно! И не обязательно умирать в постели, как Кор и Аркинисса. Главное: умирать с честью и с молитвой. Так что не допускай мыслей, которые могут искривить линию Судьбы, она у тебя и так непростая.
После смерти прадеда и прабабки Урс частенько вспоминал их рассказы о предке-монахе, его стихи и песни. Но, конечно же, постепенно всё забывалось.
* * *
Пока всё складывалось счастливо в жизни Урса. Он жил в состоятельной и любящей семье, взаимоотношения внутри которой были не идеальными, но вполне нормальными. Он получил неплохое для крестьянина образование и не подозревал, что линия Судьбы может его навсегда увести из деревни и с надела.
Однажды зимой года синей щуки пришёл подвыпивший отец вместе с соседом.
— А ну-ка, иди сюда, мой бычок! — подозвал отец. — Мы выпили с Куном и решили, что пора тебе невесту подыскать. Как ты насчёт соседочки?
Дочь соседа Лурунисса была маленькая светловолосая смешливая девчонка, которую совершенно не портили веснушки и вздёрнутый носик. Урс имел право отказаться, и по законам чести должен был отказаться, если невеста не нравится, несмотря на то, что тогда сосед должен был отругать его и побить, а отец выпороть. Но после этого никто не имел права вспоминать об отказе, а если кто напоминал, на него ополчались за неприличное поведение и обе семьи сразу, и остальные соседи.
— Да вы что! Я сам выбрал бы её! — обрадовался Урс.
— Очень рад, что угодил! — расхохотался сосед. — Садись, выпей! Ты уже жених, можно немного. Радуйся, что три поколения наши дворы не роднились.
И Урс уселся пить домашнее сухое вино. Влили в него действительно "немного": всего кувшин.
Сосед был намного беднее Ликаринов, но у крестьян из-за невозможности объединить наделы богатство невесты стояло, как у нормальных людей, на последнем месте, чуть ниже красоты, а на первых добронравие, здоровье и трудолюбие.
На следующий вечер Урс с трепетом подошёл к своей невесте, а та расхохоталась, схватила его за руку и потащила потанцевать с подружками. По дороге домой они целовались. Словом, Урс влюбился.
В восемнадцать лет Урс ушёл на военную службу для войны с северными варварами. Обязательного призыва не было, но, когда король бросал военный клич, граждане должны были выставить одного ополченца с четырёх дворов. Три других помогали ополченцу снарядиться в поход. Урс пошёл бы сам, но его послали граждане трёх соседних деревень, бросив жребий среди младших из достигших возраста военной службы. А вот дядя его отца Хинг сам вызвался, хотя возраст его приближался к шестидесяти. Ему хотелось ощутить себя полноправным и полноценным гражданином. Это сослужило плохую службу Урсу. Его определили помогать деду, из почтения к возрасту поставленному начальником конвоя обоза. Хинг шпынял обозников, ругался со снабженцами, а Урс скучал, шагая рядом с возами и помогая грузить, разгружать и вытаскивать из колдобин.
Так что сражаться юноше не пришлось, если не считать полукомического-полутрагического эпизода. После проливного дождя обоз еле-еле дотащился по отвратной дороге до подрядчика. Крун Тукуруй, рыжеволосый, плосколицый, низкого роста, светлокожий, весь в веснушках, явно из степных варваров, вовремя перешедших на сторону королевства и приобретших гражданство, говорил по-старкски неважно и с ужасающим акцентом, зато прекрасно всё понимал, а глаза у него были хитрые-хитрые.
— Дарагой, я вижу, ты очэн устал. Дарога плахая, адни колдоё..ины, — приветливо сказал он Хингу.
Хинг расхохотался от такого искажения слова. Они действительно чертовски устали и грязные были тоже как черти.
— Скажи лучше: выбоины! — ответил он, смеясь.
— Ну если вас на дарогэ сюда вые..али, то на пути назад аграбят, — уверенно заявил Крун.
Хинг хотел было оскорбиться, вызвать Круна на поединок как обозвавшего его содомитом, но Крун, увидев, как обиделся обозник, сразу предупредил дальнейшее:
— Баня гатова, дарагой! Чача гатова. Шашлык жарицца. Памоешься, выпьем и закусим, лучше тэбэ будэт.
Хинг опять рассмеялся и отправился в жаркую баню, затем в одной простыне ел шашлык с зеленью и пил огненную чачу. Наутро у него адски болела голова, и он подписал передаточную бирку, почти не считая и не проверяя товары. Крун дал ему немного опохмелиться и вручил большую бутыль лучшей чачи.
— Только в дороге нэ пэйтэ, дарагие! А то вас голымы рукамы вазмут. Чача нэ пратухнэт, выпьетэ кагда приедэтэ.
После такого обозникам, которых тоже как следует напоили, везде чудились засады. Когда в лесу справа от дороги раздался шум, все стали стрелять туда из луков и пращей. Но шум удалился: видимо, убежал напуганный зверь. Так что можно считать, что две стрелы в "бою" Урс все-таки выпустил.
Главное похмелье настало по прибытии. Сотник принца Клингора Лис Астарон заметил недостачу провианта. Мешки с мукой, ячменём и рисом были наполнены не до конца. И в мешочках с маком было не по десять фунтов, а примерно по семь. И окорока были меньше указанного веса. И сахар был подмочен. Сотник набросился с кулаками на растерянного Хинга, начал вовсю ругать, обещая немедленно донести принцу, направить на родину требование конфисковать имущество растратчика, а самого Хинга отдать под суд. Когда Хинг рассказал разговор с подрядчиком, Лис оценил солдатский юмор и долго хохотал, повторяя две шедевральные фразы Круна. Настроение его улучшилось, и он предложил Хингу выбор:
— Или ты идёшь под суд, или я тебя сейчас как следует выпорю, чтобы на будущее урок был, а затем выпьем чачу, подпишу бирку и забудем обо всём. Недостачу с врагов возьмём. А этого Круна теперь не достанешь: ты же сам подписал, что товары получил полностью и надлежащего качества.
Хинг предпочёл быть выпоротым. Добровольно согласиться на такое гражданина не позорило. Лис от всей души его отделал, потом полил спину чачей, чтобы раны не воспалились, и пришлось Хингу выпивать стоя и неделю спать на животе.
"Провоевав" чуть меньше года, ратники возвращались домой. Шли в наилучшем расположении духа. Оба они пару раз видели самого принца Клингора. Хинг избежал суда и позора и теперь мог гордо смотреть полноправным гражданам в глаза, как стоявший в строю на настоящей войне. Урс получил право жениться, оставалось потерпеть пару месяцев. Если бы ему довелось участвовать в битве, он мог бы потребовать свадьбы немедленно, а сейчас придётся подождать всех ритуалов.
Словом,
Вне всех событий
Тихо деревня живёт.
Войны обходят,
Земля тучнеет,
Люди довольны судьбой.
— Глава 4. Возвращение принца
Принц Клингор, ныне Пятый наследник королевства Старквайи, после победы над северными варварами и мятежниками из провинции Саколина, вновь посетил на пути в свою провинцию Карлинор деревушку Колинстринна в Ломо, где год назад пережил несколько счастливых недель. Настроение победителя было совсем не триумфальное. Он уже отодвинулся на пятое место в цепи возможных наследников, поскольку, хотя один из престарелых претендентов умер, две жены короля родили ему ещё двух сыновей, а третья беременна. Воевать приходилось за свой счёт, поддержки от столицы почти не было. За победу его вознаградили так, что не хватило на компенсацию собственных расходов. Король Энгуэу Красгор был молод, болезнен и слаб, всю власть держал в руках старый канцлер Чунь Линьсиньлиньс, занимавший пост уже третье царствование. А король был под пятой этого проходимца, женился на трёх его внучках, и скоро в славном королевстве будет править род Линьсиньлиньсов. Кстати, три жены... Королю, конечно, разрешалось с самой коронации иметь две жены для поддержания династии и дружбы с соседями, но три, внучки одного и того же? Беззаконие это, как такой непорядок Великий Монастырь разрешил?!
