Асикаби но Синоби

— О боги, Наруто-сама, это так приятно, — ухитрилась выпалить она между поцелуями. Подобное впечатляло: хотя они уже достигли отметки в двадцать минут, никто из них в ближайшее время, похоже, не собирался останавливаться. Те же несколько раз, когда им всё же потребовался воздух, они ни разу по настоящему не разделились, взамен даря друг другу между вдохами прерывистые поцелуи, чтобы, так сказать, не остыть. — Не знаю, почему, но это очень, очень приятно.

Если в прошлый раз слова Мусуби произвели эффект наполненного льдом ведра, свалившегося на голову, то теперь Наруто почувствовал себя так, словно кто-то посреди зимы оставил его совершенно голым за северным полярным кругом. Он оторвался от её губ и сделал несколько глубоких вдохов, чтобы взять под контроль тело. Получилось так себе, ему ещё придётся залезть в холодный душ, но хотя бы к нему вернулся разум. А с возвращением разума он ощутил новое чувство, то, с которым в настоящее время был уже тесно знаком.

Сожаление.

— Наверное... Наверное, нам надо остановиться, — сказал он, проклиная себя за то, что почти потерял контроль. Он не должен быть таким, он НЕ БЫЛ таким. Если уж на то пошло, Наруто очень гордился своим самоконтролем. Он пережил все эти тысячелетия вовсе не благодаря импульсивности или тому, что думал чем-то помимо головы.

Да что же такое было в этой молодой девушке, отчего он вот так забылся?

— Что? Почему? — спросила Мусуби, а её глаза расширились и увлажнились. Её слова с разбегу остановили все мысли Наруто и заставили его посмотреть на неё. Вскоре он об этом пожалел. — Разве вам не понравилось, Наруто-сама?

Глаза Наруто расширились, стоило ему увидеть щенячий взгляд, устремлённый на него. Прежде такому взгляду он никогда не мог сопротивляться, и уже чувствовал, как тот ломает всякое сопротивление, какое у него ещё оставалось.

— Нет, мне понравилось, — торопливо сказал он. Снова действуя на инстинктах, вроде бы давно забытых, Наруто быстро чмокнул её в губы, подбадривая, а затем прижался к её лбу своим, чтобы обеспечить контакт кожи.

Он вгляделся в её глаза, такие широкие и невинные, но и с налётом боли. То, как сжалось его сердце, когда он увидел эту боль и понял, что виноват он, почти привело его в смятение. Он не хотел видеть такой взгляд на её лице, тот был противоестественен, как подсказывал ему разум. Мусуби должна быть всегда счастлива, всегда улыбаться и радоваться жизни. Ну не странно ли: он очень мало о ней знал, но вот каким-то образом — каким-то образом он инстинктивно догадывался, что взгляд этот противоестественен для неё.

— Это никак не относится к тому, нравится мне, чем мы занимались, или нет, — попытался объяснить Наруто. Часть его отметила, что ему совсем необязательно объясняться: сколько бы ни утверждала Мусуби обратное, они недостаточно долго знакомы, что любить друг друга. Но эта часть была настолько мала, что её всё равно как не существовало. Жалкая тень, что нашёптывает в ухо не слышащего её. Куда большая его часть, часть, что возникла из ниоткуда, ощущала желание, нет — потребность — предоставить девушке, всё ещё сидевшей на нём, какое-то объяснение. — Но мне кажется, для нас пока неуместно заходить та далеко, потому что мы только встретились, а мне ещё многое о тебе неизвестно. Вдобавок, ты не знаешь, что такое секс.

— Секс? — предыдущий взгляд исчез настолько быстро, что это просто поражало. Мусуби, более не производя впечатления, будто её хомячка закололи в сатанинском ритуале, выглядела любопытной. Голова её была склонена набок, губы — слегка поджаты в задумчивости, а тёплые карие глаза смотрели с неудержимым любопытством на Наруто. Такое её выражение лица разгорячило его кровь, и снова Наруто пришлось с яростным, свирепым остервенением противостоять новым своим переживаниям.

Господи боже, да делала ли она хоть что-нибудь не эротично?

Разум его, пытаясь привыкнуть к вновь пробуждённому либидо, наконец, умудрился уловить то, что сказала Мусуби.

И вот на сцене появляется ведро холодной воды.

— Ты что, хочешь сказать, что никогда раньше не слышала про секс? — почти нервно спросил он. Ладно он почти потерял самоконтроль таким неприглядным образом, но почти начать что-то по природе своей близкое к полноценному половому контакту, когда девушка эта ничего о сексе-то не знала, — от этого его бросило в холодный пот. Даже если Мусуби на всё шла добровольно, это было слишком близко к изнасилованию, чтобы чувствовать себя уютно.

— Конечно, я слышала про секс! — заявила Мусуби, подняв кулак на несколько дюймов над головой, чтобы придать веса словам. Потом, меньше чем через секунду, лицо её приняло сконфуженное выражение, а она снова стукнула костяшками пальцев себе по голове и высунула язык. — Я только не знаю, что такое секс.

Не лежи Наруто в тот момент на земле, он бы упал. Поскольку положение сложилось такое, что сделать этого он не мог, взамен он лишь закрыл лицо ладонью в раздражении.

— Я помню, как моя настройщица об этом мне, кажется, однажды рассказывала, — Мусуби посмотрела на потолок с задумчивым выражением лица, приложив указательный палец к губам. Секунду спустя она кивнула: — Да, я точно помню, что моя настройщица пыталась рассказать мне о сексе.

— Так как же тогда вышло, что ты не знаешь, что такое секс? — спросил Наруто слегка раздражённым голосом. Честное слово, в положении было всё больше нелепого, а не нереального.

— Э-э, ну, — Мусуби почесала затылок, и в очередной раз лицо её приняло сконфуженное выражение. — Мусуби так переволновалась, когда узнала, что секс — это то, чем она со временем станет заниматься со своим асикаби, что забыла слушать.

Нет слов, которые могли бы описать то, что Наруто чувствовал. Он мог бы попытаться, но всё, что получил бы при этом — головную боль. Во всей этой ситуации было нечто странно знакомое, пусть, возможно, обстоятельства изменились или даже тема, но заявление Мусуби только что напомнило ему кого-то, с кем он водил знакомство давным-давно, только он не мог вспомнить, кого именно.

В будущем, до него в итоге дошло, что к чему, и это было очень неожиданное открытие.

— Да, — не успел он обдумать что-либо ещё, как перед его лицом возникла рвущаяся к знаниям Мусуби — так близко, что нос её почти касался его собственного. — Так что такое секс, Наруто-сама?

— Ик!

Нет, ну правда, как на такое ответить?

— Это... э-эм, просто другой способ показать чувства, — нервно попытался объяснить Наруто, при этом незаметно отстраняясь лицом как можно дальше от Мусуби. Учитывая, что он и так лежал, отстранился он, по его же мнению, совершенно не достаточно. Хуже того, стоило Наруто откинуться назад, как Мусуби склонилась вперёд. В конце концов, у Наруто не осталось, куда подвинуть голову, учитывая, что та была прижата к полу. — Я расскажу тебе после того, как мы найдём себе жильё, — вставил он, надеясь, что это заставит чересчур близко подобравшуюся девушку остановить допрос. — А сейчас у нас есть ещё дела на сегодня, и пора бы нам встречать день.

— Ладно, — сказала Мусуби, её чуть-чуть расстроило, что они не могли продолжить. Ясно было, что она не совсем довольна тем, что у него не нашлось пояснений о сексе, но хотя бы она готова была отложить разговор на потом. Приходилось надеяться, что когда они найдут, где им жить, она забудет о том, что весь этот разговор вообще состоялся.

— Так вот, в шкафчике под раковиной есть ещё немного шампуня, — сказал Наруто, благодарный, что больше они не вторгаются на неизведанные территории. Он мог лишь молиться, чтобы ему никогда не пришлось оказаться в настолько же неловкой ситуации. — По-моему, ты как раз его искала, пока мы не отвлеклись.

— Да, точно, — встала и пошлёпала в ванную Мусуби, Наруто же встал и вернулся к плите, преисполнившись благодарности, когда увидел, что каким-то чудом еда не сгорела за те двадцать минут, что они с Мусуби зажимались.

— Наруто-сама... — сказала Мусуби, привлёкши внимание блондина. Он заставил себя встретиться с ней взглядом. У него скопилось более чем достаточно "сексуальных контактов" Мусубиной степени,2 чтобы питать фантазии, достаточно жаркие для сочинения целого романа исключительно об этом "контакте". — Я хочу спросить на всякий случай: вам же понравилось, когда я вас поцеловала, да?

Наруто улыбнулся ей, он всё ещё не был уверен насчёт, ну, в общем, самой ситуации, в которой оказался; но вот в частности его тревожили собственные отношения с Мусуби. Однако пусть и хотелось ему никуда не спешить, а то и вовсе с места не трогаться, оказалось, что ну не может он ответить никак, кроме как положительно.

— Да, мне понравилось целовать тебя.

— И мне можно целовать вас ещё, да?

Последовала пауза, затем Наруто вздохнул и смиренно улыбнулся:

— Когда пожелаешь.

Мусуби улыбнулась ему улыбкой, которая буквально осветила комнату, и Наруто понял, что несмотря на то, что он встревожен тем, аукнется ему ещё вся эта ситуация или нет, у него духу не хватает жалеть о своём решении.

XoX

Наруто не мог сдержать улыбку, когда он с Мусуби вышел из гостиницы и зашагал по одной из многих улиц, ведущих к торговому району. Его сэкирэй оделась в свой обычный наряд, который у неё был только в одном комплекте. Именно по этой причине блондин решил отправиться с шатенкой в торговый район: хотя у него и сложилось впечатление, что Мусуби не похожа на большинство женщин и, вероятно, ей всё равно, сколько у неё одежды, он решил, что подарить ей побольше одежды не помешает. Особенно если вчерашний казус станет для неё чем-то обычным.

И потом, в отличие от большинства мужчин, которые терпеть не могли ходить по магазинам с женщинами, Наруто давно познал достоинства этого деяния благодаря Ино. И Коюки. И Тэмари. Тэнтэн. Анко... он содрогнулся, вспомнив тот раз, когда пошёл по магазинам с повелительницей змей. Это было одновременно и опупеть, как страшно, и настолько эротично, что и навсегда травмировало его психику, и возбудило до такой степени, что они едва не занялись сексом прямо в кабинке для переодевания.

Да всё к тому и шло, и как раз бы этим закончилось, если бы какой-то идиот не помешал им.

Он снова содрогнулся, вспоминая, как тот мужик дошёл до того, что Анко натравила на него своих змей. Беднягу отправили в госпиталь с серьёзнейшим случаем капающего конца в практике Цунадэ.

Эх, славное времечко.

Однако же, улыбался он не тому, что они пошли по магазинам за одеждой. Нет, истинной причиной была лишь заразительно улыбающаяся темноволосая сэкирэй, которая держала его за руку, пока они шли. Он буквально чувствовал её присутствие, примешанное к его чакросистеме. Девушка испускала чистую радость, причиной которой являлось то, что она рядом с ним, — чувство, воспринятое им от неё, заключалось в том, что она счастлива просто быть в его присутствии. То есть, пока у неё был он, остальное не имело значения.

Было оно на удивление заразительным, и Наруто осознал, что он просто не может не быть счастлив в присутствии такой радости.

Пусть у него и были лишь поверхностные знания о том, кто такие сэкирэй и асикаби, он начинал подозревать, что между ними во время поцелуя образовались какие-то узы. То, как её чакра липла к его собственной, придавало теории правдоподобия. Ему, конечно, понадобится больше информации, прежде чем он окончательно во всём убедится, но он уже был уверен, что они создали какой-то контур обратной связи, позволявший им обмениваться потоками эмоций.

Как ещё можно объяснить его внезапный скачок эмоциональности? Или то, что он — хотя только-только встретил Мусуби — уже привязывается к ней так, как ни к кому не привязывался с начала своей жизни? В его представлении это было единственное объяснение странному явлению.

Часть его готова была признать, что это его беспокоит, и часть немаленькая. То, что может существовать нечто настолько мощное, как эти узы, то, что он может соединиться с другим человеком, и это породит фонтан чувств, которые он не переживал тысячи лет, — всё это лишало спокойствия. И, однако же, по какой-то причине, у Наруто всё ещё не хватало духа жаловаться, хоть он и был уверен, что скоро это изменится.

Он посмотрел на молодую девушку, которая снова держала его за руку, и окинул её быстрым любопытным взглядом: "Как странно. Столько лет я избегал человеческого общения настолько, насколько это возможно без того, чтобы жить в глухомани, но тут всего спустя день с этой девушкой я чувствую, словно не хочу никогда отходить от неё". Как может быть такое возможно? Было ли и это частью уз, которые они теперь делили? Вопросы эти быстро мелькали в голове у Наруто. Очень нехорошо, но у него не было ответа. Даже ещё хуже — он сомневался, что ответы для него найдутся у Мусуби.

Так что он пока просто отложил эти мысли. Сейчас они для него были бесполезны, а если бы он продолжил их обдумывать, то — Наруто был уверен — в итоге сошёл бы с ума.

Мусуби заметила на себе его взгляд, потому как обернулась посмотреть на него, а заметив и его улыбку, решила также одарить его своей:

— Я так волнуюсь, что мы идём по магазинам, Наруто-сама! Я никогда раньше этого не делала.

— Правда? Так ты не выбирала одежду, которую сейчас носишь? — спросил Наруто.

— Да нет, её для меня профессор выбрал, — бордо ответила Мусуби. Однако тут же захлопала глазами, когда в ответ на упоминание этого человека из горла блондина раздалось рычание. Она посмотрела на Наруто, увидела слегка рассерженное выражение его лица, и озабоченно сдвинула брови. — Что с вами, Наруто-сама? Я же ничего такого не сказала, или нет?

— Нет, не сказала. Извини, что напугал тебя, просто в горле вот что-то, — солгал Наруто, делая глубокий вдох, чтобы успокоиться. Он не хотел дать девушке понять, как сильно беспокоила его одна мысль об этом человеке поблизости от Мусуби. Уже после единственной встречи — и то не личной — Минака напомнил Наруто некоторых из ужаснейших тиранов, которых он встречал. Даже хуже: пусть люди вроде Мадары и были сбрендившими ублюдками, которые хотели захватить мир, у того же Мадары хотя бы были цель и причина так поступать. Хотя и дурацкая причина.

Минака же, похоже, с упоением забавлялся жизнями людей, словно это была какая-то игра. Это беспокоило Наруто сильнее, чем что-либо ещё. Он просто не мог понять, чего тот в итоге добивается. Было ли всё это для Президента МБИ какой-то разновидностью зрелища? Была ли это действительно "игра", как выразился этот человек, устроенная им для собственной забавы? Всё, что видел Наруто сейчас — действия больного на голову человека, который с упоением игрался другими людьми.