| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Да ну, не может быть. Искали более рациональное объяснение?
— Как грязи там аргументов... И все подтверждают перенос.
— Что-то кроме человека и документов есть?
— Мудрый начальник всегда зрит в суть, — Владимир чуть повернулся, и посмотрел в глаза друга, — пришелец попался ох..о экипированный. — Заглянув в вытащенную из кармана бумажку, показал, — с автомобилем Toyota, переносным телефоном HTC и компактным компьютером Dell. Это из основного. Кстати, мы пробили — такая автомобильная фирма в Японии существует реально, но ничего подобного не делала. Производителей остального найти не смогли вообще.
— Прямо на целой машине попал?
— Точняк, со всем барахлом, — охотно подтвердил Семичастный. — Еще не все, прекрасная маркиза...
— Этого мало?
— Перенесенный гражданин, попаданец, как он себя называет, вполне неплохо знает нашу будущую историю. В том числе персонально мою и твою.
— Ты молчал??? — Александр Николаевич резко повернулся, и чуть не столкнул Семичастно с дорожки в траву. — Получилось плохо, почти десяток сантиметров разницы роста и двадцать кило веса были не в пользу Шелепина. — Что ты сказал?!
— Нервы береги, Саш. Есть три новости, с какой начать?
— Достал уже!
— Хорошая. Умрем мы с тобой спокойно, от старости, и после 1992, дальше Петр попросту не знает.
— ???
— Плохая. Генеральным секретарем до 1982 года будет Ленька. Нас законопатят по углам, меня на Украину, тебя укреплять профсоюзы. Уже скоро.
— Значит сожрут, козлы старые.
— И еще, херовая... В конце 80-х партия просрет власть, вожди встанут на капиталистические рельсы, и ту-ту! Все понесется в жопу, СССР развалится на республики. С войнами, разрухой, и прочей х..ей... Советский союз, вернее, уже Россия, скатится в разряд третьестепенных стран.
— Они там точно озверели. — В голове же такое не укалывается, ну не может такого быть! Не! Мо! Жет! Ни! Ког! Да! — Александр уже не говорил, просто плевался слогами.
— Ха, я после вчерашнего разговора с Музыкиным не сплю них..а. Вот веришь, пытаюсь, но мысли в голове кругами, и... На смех тянет, как бабу истеричную.
— Теперь вдвоем смеяться будем?
— Так точно! Тут жопу рвем на британский флаг себе и врагам, а...
— Уже через двадцать лет это никому будет не нужно.
— И сдохнем мы всеми забытые, на маленькую пенсию, хорошо если не на улице.
— Ну у тебя-то хоть генеральская будет, если и этого не лишат.
Собеседники замолчали, Владимир достал пачку сигарет, закурили. Камень дорожки по прежнему гладко ложился под ноги, все так же мельтешили по невысокой траве сосняка солнечные зайчики. Воздух как всегда дурманил мягким ароматом прелой хвои и оттенком смолы. Но мир изменился, и с этим надо было как-то жить дальше.
— И что с ним теперь делать? — Александр наконец щелчком послал окурок в лес. — Его изолировали надежно?
— Шлепнуть без некролога, — засмеялся Предеседатель КГБ, — кроме сестры нашего старлея его никто не видел.
— Рассказам можно доверять?
— Скорее всего да, Музыкин колол, опыт у него богатый. Говорит, что этот Петр ничего не пробует скрывать, наоборот, выпячивает свою полезность.
— Его можно понять... Но распад СССР... Брежнев... Войны... Профсоюзы...
— Вот-вот, Саш, главное сам с нарезки не сорвись. Еще деталей не узнал, а уже шаешь.
— Володь, нам нужно обязательно предотвратить такое будущее. — Шелепин опять потянулся за пачкой "Столичных", — Надеюсь, еще не поздно.
— Не боись Саш, все будет по уставу, — Семичастный скорчил страшную солдафонскую рожу, одновременно протягивая руку за сигаретой. — Врагов СССР мы обязаны уничтожить.
— Любой ценой. — Веско припечатал Александр Николаевич.
— Есть! — Генерал-полковник КГБ вполне серьезно вскинул руку к виску. — Докладываю обстановку, Музыкин прямо при мне написал рапорт на десяток листов.
\В конце 1964, после отставки Хрущева, прежде штатский Семичастный получил погоны Генерал-полковника. Всего Брежневым было подписано более 70 генеральских патентов.\
Когда факты и сигареты иссякли, солнце едва торчало над горизонтом.
— Пойдем к женам скорее, небось переживают, — забеспокоился Александр Николаевич. — Как бы чего плохого не подумали.
— Скорее! Там водка есть. На трезвую голову такое не уложить.
* * *
Утро вторника 25 мая 1965 года началось традиционно, с головной боли. Впрочем, к этому коммунистам не привыкать, грустно думал Шелепин, выпивая мерзенький, но эффективный коктейль-похмелятор, предусмотрительно принесенный в женой из буфета.
— Саша, что вчера с тобой было? — озабоченно спросила Вера Борисовна, — я с 53-го не видела, чтоб ты так много пил. Да и Семичастный хорош был... А уж что вы рассказывали, так совсем уму непостижимо.
\Вера Борисовна, жена А.Н. Шелепина с 1940 года и до смерти.\
— Что именно мы говорили? — Александр Николаевич безуспешно наморщил лоб, — верно чепухи было много.
— Ничего конкретного, но дикое, про развал СССР, какую-то перестройку, войну в Грузии. Еще Армстронга ругали, как будто этот негр что-то гадкое сделал.
\Луи Армстронг, негр, король джаза. Нил Армстронг — первый человек на Луне.\
— Знаешь, Веруся...
— Ну и не говори, — жена резко отложила кигу, и встала с кресла.
— Да погоди ты, не обижайся!
— Очень странные вы с Володькой вчера были. Полночи не спала, думала что случилось. — Вера Борисовна присела на кровать, и приобняв мужа продолжила, — Саш, расскажи, что-то серьезное произошло?
— Скорее удивительное и страшное... Да плевать! — Решился Шелепин, — вчера стало известно наше будущее.
— Неужели?! Новый провидец спустился с гор Кавказа?
— Намного проще. Неизвестным образом к нам переместился человек из 2010 года.
— О! И как там живут? — Машинально спросила Вера Борисовна, не успев поверить в слова мужа.
— По разному. Конкретно мы жить будем долго, но не слишком счастливо...
— Нет, ты на самом деле серьезно?!
— Совершенно. Ты уж поверь пожалуйста, есть все доказательства.
— Тогда давай все с самого начала...
... На поздний завтрак в летней беседке собрались уже вчетвером. Выяснилось, что жены, не сговариваясь, с утра раскололи своих Председателей КГБ "до дна". Впрочем, последние не слишком сопротивлялись, новость была слишком велика и необъятна, чтоб держать ее в себе. Да и сказано на вечерней пьянке было хоть и намеками, но слишком много.
\А.Н. Шелепин занимал пост Председателя КГБ в 1958-1961 годах.\
Как ни странно, основную суть первыми ухватили именно женщины, наверно, им природой положено заботиться о будущем. Ведь их мужья-вожди своего, собственного, практически ничего не имели. Находясь на вершине власти, они, мягко говоря, ни в чем не нуждались. Но не более того. Дача, лимузин, мебель, даже квартира — все было государственным. Выходя на пенсию или срываясь с карьерной лестницы они теряли все, без остатка. Дети и жены не наследовали практически ничего, да и вообще...
Супруги первых лиц государства прекрасно знали, как живут настоящие капиталисты-олигархи. Не смотря на декларируемую приверженность идеалам марксизма-ленинизма, пухлый червякок зависти проползал темными ночами в самые сокровенные закоулки сознания. Он грыз мозг сравнением бутиков Парижа и "сотой" секции ГУМа, санаториев Пицунды и пятизвездочных отелей на Лазурном Берегу. Отравлял старость угрозой жизни на одну пенсию, ведь даже пенсионер "союзного значения" не получал ничего по сравнению со спокойным финансовым достатком зарубежных политиков.
Мужчинам было тяжелее. Подобно искренним, возможно истово верящим монахам, которые сделали карьеру в служении святому престолу, они привыкли получать за это почитание паствой, хвалебные речи и вполне земное вознаграждение едой и кровом. Каково им узнать, что усердно молящиеся сегодня люди завтра с криками радости разнесут храм на кусочки, а заодно брезгливо вытолкают взашей служителей культа, пожалев на них даже пули-кары? Как говорится, есть о чем задуматься.
Впрочем, все присутствующие понимали, что двадцать лет немалый срок. Призрак огромной, почти неограниченной власти манил своей близостью, отказываться от этого было попросту смешно. Новые знания не только давали существенные преимущества в грядущей аппаратной борьбе. Они оправдывали практически любые средства "великой целью" спасения всего Советского Союза. Воспринятые Шелепиным еще в детстве и юности императивы первичности результата прорвались на новый уровень. Внезапно Секретарь ЦК КПСС понял, что ради такой цели он готов бороться со всей коммунистической партией. Но результаты этого Александр Николаевич почувствует только спустя много лет.
Однако ситуация требовала срочного решения. Друзья прошли суровую школу партийных дискуссий, и обсуждение "перспектив" вполне профессионально задушили в зародыше. На повестке, фактически, стоял только один принципиальный вопрос А именно, раскрывать информацию перед соратниками в ЦК или нет. Впрочем, преимущество монопольного использования информации было столь велико, что довольно быстро обсуждение скатилось к поискам достойного предлога для консервации создавшихся условий.
Тем более, объяснений таким действиям было более чем достаточно. Лишний десяток человек в добавление к восьмерым уже "посвященным", создавали недопустимый риск. Безусловно, предателей партии и страны среди членов Президиума не было. Но порой так трудно провести четкую грань, где заканчивается использование знаний о будущем и начинается разглашение серьезных государственных секретов.
Следствием этого стало понимание — доверять работу с попаданцем КГБ ни в коем случае нельзя. Разумеется, никто не поверит рассказам сумасшедшего, которым Петр тут же становится без своей техники. Вот только беседы Секретаря ЦК с необычным арестантом будут очень странным событием, о котором в ЦК узнают примерно через час. А через три начнут задавать неприятные вопросы на Президиуме. Дать бумагу, карандаш, и пусть пишет? Ничуть не легче, соратники по партии по этим листочкам и спросят.
Увы, стукачей в КГБ — каждый первый, а каждый второй — двойной агент. Хорошо хоть, у своих же начальников. А они очень разные... Александр хорошо понимал положение Семичастного, сам несколько лет назад был в его шкуре. Ну осыпал он комитетчиков генеральскими званиями, получил благодарность и готовность к выполнению задач партии. Но не преданность! Между этими словами дистанция огромного размера. Комсомольцы все равно оставались для КГБ контролерами, непрофессионалами, в общем — чужими. Таких и предать не грех, коллеги поймут и поддержат.
Точно так же, бессмысленно засылать попаданца в глушь лесов или селить на конспиративной квартире. Он не казенный харч прожирать должен, а показания давать. Процесс не быстрый, за день не успеть. Скорее не один месяц понадобится, ведь тут не отдельный факт надо выяснить, а целую жизнь по полочкам разложить. Такую работу доверить даже вдоль и поперек проверенному сотруднику — опасность великая.
Радовало только одно. Полковник Музыкин честно заработал красные генеральские лампасы. Информация была жестко локализована, и о прорыве времени знали, кроме присутствующих, всего три человека. Это позволяло на длительный срок замкнуть Петра исключительно на свои цели и задачи. С такими шансами есть смысл бороться за сохранение СССР, тем более, по его словам, многие ученые 2010 года верят в возможность "изменения будущего с образованием новой ветки реальности". Хотя что это значит — до конца не понимают.
Самую дельную мысль выдвинула Вера Борисовна уже после того, как официантка с поваром принесли все для чая и большое блюдо с разнообразной сдобой.
— Надо привезти этого Петю тихо, и поселить прямо на этой даче, как дальнего родственника. Сами же говорите, на сотрудничество идет охотно, даже старательно. Ничего не скрывает, агрессии не проявляет.
— Мало ли что у него в голове! — Озабоченно возразил Александр Николаевич, примериваясь откусить большой кусок эклера и не выдавить при этом крем на рубашку. — Страшные вещи рассказывает.
— Так проверьте его аккуратно с Володей, наблюдение организуйте. Тут одной только охраны в доме — человек десять.
— А что, — Семичастный вслед за своей наполнил чашку супруги кипятком, — будете на пару с Верой с ним чай по вечерам пить, анекдоты друг другу рассказывать.
— Все тебе шуточки, — Антонина Валерьевна легким ударом по затылку взъерошила волосы на голове генерал-полковника.
— На первый взгляд неплохая идея, — Шелепин задумчиво посмотрел в сторону дачи, — места хватает, не объест... А болтать он не будет лишнего при охране да прислуге?
— Вменяемый он. Так мне Музыкин говорил. Хотя кажись не сильно умный, своими знаниями не поразил.
— И долго с ним мучаться? — Озабоченно спросила Вера Борисовна, — эдак детей придется на лето в Москве оставить.
— Как на Лубянке, — усмехнулся Семичастный, — Днем пусть пишет, вечером следователю отвечает. Месяца за два-три даже шпионы все рассказывают.
— Э, какие следователи? Володя, тут придется нам с тобой работать.
— Могу я присмотреть, если он на самом деле нормальный. — Добавила Вера Борисовна. — Саша, передай мне бисквит с розочкой.
— Как все расскажет, определяй ко мне в камеру, для опытов, — Семичастный притворно потер руки со зверским лицом. — Или сначала орден ему дашь?
— Проще оформить инвалидность по голове, пенсию дать нормальную, и пусть живет в свое удовольствие прямо в Москве. Приглядеть будет не сложно. — Подвел итог Шелепин. И озабоченно поинтересовался, — Володя, твои точно тут ничего не прослушивают?
— Проверю обязательно. — ответил Председатель КГБ, — На всякий случай, надо воздержаться от разговоров в кабинете и прихожей на первом этаже. Хотя времени с прошлого раза прошло всего ничего, люди в отделе не менялись.
— Что делать со Свердловским сотрудником и сестрой? — напомнила Антонина Валерьевна.
— Не стрелять же своего. — Опять неуклюже блеснул профессиональным юмором муж. — Вообще, парень все правильно сделал, такого можно поближе перевести, да под правильного начальника поставить, чтоб присмотрел. Хотя старлей болтать лишний раз не будет, эту дурь из них еще в училище выколачивают.
— Володь, а его сестру куда?
— Угораздило ее засветиться в официальном расследовании, которое сейчас пытаются вести ребята Музыкина. Оставлять в Н-Петровске нельзя, да и в Свердловске нежелательно. Она женщина, никакая подписка не поможет, все разболтает.
— Но-но, аккуратнее! — Антонина Валерьевна шутливо, но основательно пихнула мужа в бок. Ты брось этот мужской шовинизм, а то быстро на раскладушку в коридор переедешь.
— Может и ее сюда, пусть невесту изображает? Ни один шпион не доберется, а контролировать парня проще будет. — Опять поспешила с идеей практичная Вера Борисовна.
— В общем-то идея, — подтвердил Александр Николаевич, — тем более, все должно решиться максимум к осени. Мы должны, просто обязаны аккуратно переломить ситуацию в Президиуме. В противном случае будем созывать экстренный Пленум ЦК и сдавать попаданца товарищам на растерзание. Нам от этого все равно хуже не будет, но для СССР появится хоть какой-то шанс.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
