Полчаса до весны

Девушка казалась юрким хрупким зверьком, которого приятно носить за пазухой, с любопытными глазками и крошечными царапучими коготками — и такой же животно-откровенной. И грудь у нее была неплохой. Алехо проследил, как она поднимается под натянутой черной материей боди, и почти почувствовал тепло ее кожи.

— Ты красивая. Но я не люблю, когда мои гости задерживаются надолго, а тем более остаются ночевать. Обратное такси оплачу. Телефон не дам. Это тебя устраивает?

— Более чем, — она уже выгребла из шляпы мелкие деньги и теперь складывала в стопку бумажные купюры. — Так что, идем?

Алехо снова не смог найти слов и только молча кивнул. Он бы убил любого мужчину, посмевшего так обойтись с одной из его сестер. Но его ставила в тупик мысль, что повзрослев, сестры сами могли позволить так с собой обращаться. Могли захотеть этого...

Гитарист тем временем упаковал гитару и, смеясь, что-то говорил дудочнику. Тот вдруг посмотрел в сторону скамейки, скорбный взгляд, не задевая Алехо, остановился на его собеседнице, а после дудочник отвел взгляд и опустил глаза вниз. Быстро-быстро, так же, как делала та девчонка... минималка из академии. И при этом во взгляде, длившемся мгновение, столько всего было...

Он вздохнул — не очень-то приятно менять решения по ходу движения поезда.

— Нет.

— Что нет? — девчонка наморщила лоб.

— Извини. Спасибо, но нет, я не повезу тебя к себе.

Она фыркнула, выказывая максимальную степень презрения, развернулась и ушла к своей группе. Ну нет, так нет, не очень-то и хотелось!

И как у людей получается сделать что-то простое таким сложным?!

Или дело и правда в нем?..

Глава 4. Партия 'Наравне'

Как-то так получилось, что однажды утром Кветка с изумлением заметила на экране планшета дату — закончился месяц, в начале которого она переступила порог академии, и наступил следующий. Получается, прошло более трех недель, как она приехала в академию и вот — все еще жива и здорова.

Кварты, несмотря на свои возможности, в целом вели себя примерно. Задирали, конечно, но в основном мальчишек, и строго вдали от внимательных глаз преподавателей, которые тщательно блюли толерантную репутацию академии. Да и задирали, скорее, для порядка, чем по велению души. Жизнь тоже оказалась не такой уж тяжелой, как виделось раньше. Занятий у людей было на порядок меньше, чем у квартов, спрашивали с них тоже куда меньше, да и в общем люди тут мало кого интересовали.

К счастью.

Работа, конечно, была не самой приятной, но Коста действительно оказался уравновешенным работодателем и по мелочам не придирался. И вообще оказался недоволен Кветкой всего однажды. В тот день (она пришла к нему второй раз и должна была разобрать оставшиеся чемоданы), Кветка устроила уборку на его рабочем столе, который по площади занимал чуть ли не столько же места, сколько ее кровать. Так вот, памятуя, что в чужой беспорядок лучше не соваться, потому что хозяева часто видят в нем свою особенную систему, Кветка просто сложила аккуратными стопками бумаги с книгами и вытерла пыль. А потом, разбирая лежащую на столе небольшую коробку, нашла в ней фотографии в рамочках и решила их вынуть — наверняка, Коста захочет поставить снимки на стол. Самой большой была общая фотография семьи — наверняка, Пактокринские, значит, эта светловолосая девчонка — Малия, к которой ходит Лиза. Та же девушка на следующем снимке стояла в жокейском костюме возле лошади, потом — только родители, вдвоем, совсем еще молодые. Коста, оказывается, сильно походил на мать. Еще дом в классическом стиле на фоне рассвета... А вот последняя картинка, так же бережно упакованная в бумагу, сильно отличалась от остальных — это был портрет Косты, нарисованный черным карандашом. Коста выглядел явно младше теперешнего, как минимум года на три, он сидел на берегу озера и смеялся. Его отросшие волосы развевались на ветру, рубашка была расстегнула, а в руке он держал удочку. Он выглядел счастливым и, честно говоря, Кветка ни разу еще не видела его хотя бы довольным, не то чтобы таким открытым и безоблачным — просто глаз не отвести.

Когда Коста застал ее с этой картинкой в руке, он повысил голос и заявил, чтобы Кветка больше не приближалась к столу, тут он будет убирать самостоятельно. Она пожала плечами и поставила рамку с портретом на стол к остальным. Кстати, через несколько дней она выяснила, что все фото остались стоять, как она их оставила, но нарисованного уже вполне узнаваемой рукой портрета Кветка больше ни разу не видела.

Что не могло не вызывать любопытства.

Но святость чужих тайн осталась для нее превыше всего. Любопытство иногда слишком сильно ранит.

Вот и месяц прошел... Даже странно.

Погода за это время почти не изменилась.

Кветка с Лизой как обычно галопом неслись на завтрак, потому что обе обожали раннее утро — вкусные запахи, не менее вкусная еда, впереди новый день, который приблизит к окончанию курса, так что жаловаться просто грех!

Сегодня на завтрак явилось на удивление много народа. Просто столпотворение какое-то!

Майя, увидав Синичку (Кветку она обычно игнорировала) радостно запищала:

— Доброе утро.

Возле столов в углу минималистов толклось не менее половины всего курса. Когда им удалось пробиться сквозь живой заслон, в центре кучи они нашли Гонсалеса, который щедро раздавал направо и налево цветные открытки, и пачка в его руках стремительно таяла. Кветке тоже досталась одна, а вот Лиза успела схватить только воздух.

Оказалось, это приглашение на вечеринку.

— Всех жду, даже кому не досталось приглашения. Оно только для виду, — заявил Турба, который, кстати, оказался очень взрывным и активным человеком (в хорошем смысле), вечно куда-то спешил, с кем-то болтал, что-то решал и вообще представлял собой взрывной вулкан деятельности. И не скажешь, что кварт. А больше всего поражало его общение с людьми — он постоянно интересовался как дела, предлагал помощь и вообще вел себя чуть ли не как брат родной. Притом со всеми, к счастью, потому что когда он впервые подошел к Кветке с Лизой и спросил: 'Ну как вам тут, девчонки? Никто не обижает? Если что, только скажите!' они жутко насторожились — всем известно, что просто так покровительство никто никому не предлагает. Но оказалось, он подходил не только к ним, так что этот вариант отпадал.

А когда первая настороженность прошла, он, как ни странно, стал для них одним из тех, с кем приятно случайно встретиться и поболтать.

Поэтому, хотя завтрак первее и важнее всего, Кветка раскрыла открытку, а Синичка заглядывала через плечо, покусывая от нетерпения губу.

'В воскресенье жду всех в гости на вечеринку по поводу знакомства. Давно пора! Адрес внизу. Форма одежды — свободная. Обещаю любые напитки и еду на ваш вкус. Совершенно бесплатно. С собой ничего не приносить (кроме хорошего настроения). Кто не придет — мой личный враг. Гонсалес'.

— Ничего себе размах, — подумав, заявила Кветка. Все вокруг гудели, обсуждая приглашение. Что-то неестественное произошло — потомственный кварт пригласил всех минималистов в гости. Весь курс целиком.

— Такое нельзя пропустить, — решила Лиза.

— А тебе не кажется это подозрительным? Мало ли что он задумал.

— Квартам, конечно, верить нельзя. Но что он сделает с целым курсом? Напоит снотворным и пачкой продаст в рабство?

— Совсем не смешно.

— Не боись, рабства у нас нет. И — нет, он ничего не задумал. Все же в курсе. Наверняка, преподаватели знают.

— Ладно, тебе верю. Вообще, я с удовольствием бы куда-нибудь сходила.

— И я.

— А... Коста тебя отпустит?

Лиза зло сверкнула глазами.

— Не будет знать о приглашении — отпустит.

— Разумно, — согласилась Кветка.

Они обе еще немного поглазели на открытку и отправились к раздаче за едой.

— Понимаешь, что мы должны сделать до пятницы? — чуть позже спросила Лиза, решительными движениями разделяя вилкой омлет с ветчиной на аккуратные квадратики.

— Сшить из обрезков ткани чудесные бальные платья?

— Это тоже. Но еще главнее — найти, наконец, в сети, кто такой Гонсалес. Давно стоило этим заняться, ты же видишь, как кварты от него бесятся? Судя по всему, не зря.

— Согласна.

Только на занятиях по ландшафтному дизайну Кветка смогла отвлечься от намечающейся вечеринки, потому что старательно записывала формы и размеры, и как они влияют на пространство помещений и открытых участков. Эта смесь всегда ее завораживала, все равно что детская игра в цвета — когда синий и желтый, объединяясь, превращается в зеленый, а синий и красный — в фиолетовый. Тут такое же волшебство, только с помощью предметов.

Вечером они, наконец, решили запалиться на нецелевом использовании ноутбука и полезли искать информацию про Гонсалеса. До этого они только смотрели фильмы и музыку по общей сети, но теперь любопытство оказалось сильнее осторожности.

— Жаль, что Коста не оставил нам рабочий вход в квартовскую Пастилу.

— Ха, — Лиза уселась рядом. Потом снова вскочила и уселась, придерживая юбку, чтобы не мялась. — Размечталась.

— Просто не могу понять, почему обычные люди не могут пользоваться их сетью.

— Почему не могут? Могут. Если под присмотром кварта.

— Вот именно! А без присмотра?

Лиза на минуту задумалась. Кветка любила эти моменты — смотреть, как ее соседка думает. Та при этом так улыбалась, словно слушала чей-то невидимый голос, который рассказывал нечто крайне смешное.

— Там персональная идентификация пользователя, так? Значит, проверяют личность с помощью магии. Значит, у человека имеется единственная возможность проникнуть в Пастилу — кварт должен войти в сеть, подтвердить свою личность и уступить компьютер.

— Мда... У меня мрачные предчувствия.

— Если я не ошибаюсь, нам не светит.

— Угу.

— Ищи. Может, она и не понадобится.

Итак, Гонсалес Турба. Первой же ссылкой выплыла тема фамилии Турба, ее корни и перечень самых известных представителей. Это, вероятно, очень важно, но их не интересовало. Следующая ссылка — сразу про Гонсалеса. В короткой заметке какого-то биографического сайта упоминалась его дата рождения и что это младший из трех сыновей Данилиона Турбы, лидера политической партии 'Наравне'.

— Ему почти двадцать четыре. Значит, учиться он начинал как все кварты и минималы — в девятнадцать.

— Тебе уже давно двадцать, — напомнила Кветка.

— Так я переросток — меня специально на год задержали, чтобы отправить вместе с Малькой.

— А мне еще несколько месяцев на втором десятке.

— Ну знаешь ли, жизнь не закончится, когда наступит третий, — фыркнула Лиза.

— Правда? А я слышала, что в двадцать жизнь реально заканчивается. С утра ноют кости, а юбка не сходится на поясе и перестает перекрывать размеры распухающей как на дрожжах попы. Я вижу, ты ее постоянно одергиваешь. Так это действительно в твоем возрасте актуально?

— Я знаю, что ты шутишь, но треснуть все равно охота, — пробурчала Синичка.

Кветка с улыбкой продолжила изучать ссылки.

Все, больше ничего интересного, только хроника светских новостей, с миру по нитке ни о чём — он появлялся на тех-то вечерах и праздниках, посвященных такому-то и тому-то.

Лиза постучала пальчиком по столу.

— Ищи просто — семья Турба.

Кветка послушно застучала клавишами и нажала ввод. Ссылок вышла уйма. 'Семья Турба', '...провели политические дебаты', 'снова скандал с участием представителя самого лояльного семейства квартов', 'лидер партии замечен в пивной вместе с рабочими сталелитейного завода'.

— Вот смотри, статья.

Они одновременно углубились в чтение.

'...требуют равенства для людей и квартов не на бумаге, а на деле. Мы все имеем равные права и возможности. Требуют следовать закону. Ввести в правительство людей. Допустить их к бесплатному получению серьезного образования. Включить в систему принятия законодательства и в судебную систему. Стоят до последнего, несмотря на потери. Скандал с потомками Турба... Старший сын осужден за убийство'.

— Ничего себе, — заявила озадаченная Кветка. — Про убийство подробнее?

— Ага.

Они полезли дальше и выяснили, что старший брат Гонсалеса два года назад был осужден на пять лет якобы за то, что убил кварта, который в баре по пьяни избивал девушку-человека. За то, что убил своего.

— Там вот почему кварты его на дух не переносят, — усмехнулась Лиза. — Для них он фанатик, который пытается приравнять их, великих квартов, к волосатым обезьянам. Ведь действительно Гонсалес ведет себя со всеми одинаково. Кварты бесятся.

— А нам это холодно или жарко?

— Сложно сказать так сходу... Надо навестить его и посмотреть на месте.

Кветка задумчиво покивала.

— Отличный план.

* * *

Пятница началась на удивление светло. Весь курс минималистов в предвкушении вечера у Гонсалеса значительно оживился. Никто не отказался от приглашения и все уже по сто раз договорились встретиться перед выходом, а вот кварты явно кисли при виде всей этой восторженной возни.

С утра все шло как обычно — кварты на своих местах, люди на своих, все пришли немного раньше начала лекции и ждали появления господина Тувэ. Кветка переписывалась с Синичкой, хотя они сидели все так же на расстоянии нескольких метров друг от друга. Но рисунки-то не передашь словами по воздуху. Кветка находилась в непреходящем восторге от таланта Лизы рисовать карикатуры. Она легко и непринужденно ловила саму суть человека или предмета, или даже просто эфемерного понятия и точными острыми штрихами припечатывала его к бумаге, как шпилька припечатывает насекомое. На самом деле Кветка всего однажды видела нарисованную ею картинку в другом жанре... но не призналась в этом. Не зря же Лиза изображала что угодно с помощью сарказма и отказывалась возвращаться к реализму. Хотя и упоминала, что когда-то любила писать пейзажи. Почему не сейчас? — интересовалась Кветка и получала ответ: 'Не хочу, сегодня нет настроения, душа не лежит...'. Отговорки следовали одна за другой, и однажды Кветка перестала спрашивать.

Лиза, кстати, не меньше восхищалась ее довольно примитивным хобби — вышиванием гладью. Крестиком, конечно, куда проще, и результат более предсказуемый, но им точно не получится передать объем цветка или оттенок цвета на крыле бабочки, или лист, бьющийся на ветру.

Кветка любила вышивать. Вначале Синичка с недоверчивым изумлением смотрела на простые нитки и вышитые ими потрясающие цветы, разбросанные по белому полю, но потом привыкла и любила сидеть за столом и следить, как порхает над тканью игла. Она даже попросила однажды научить ее так делать, и Кветка согласилась, хотя заранее знала, что бесполезно — каждому свое — Лиза рисовала, она вышивала салфетки и крошечные панно, одно из которых закончила совсем недавно, истратив последние шелковые нитки — крошечный кусочек поля, покрытого высоченной травой, на горизонте скачет великолепный гнедой конь. В жизни Кветка лошадей вблизи не видела и, конечно, никогда не ездила верхом, но реальность и выдумка — вещи разные, не так ли?

В общем, все было чудесно этим утром, кроме одного — в аудитории вдруг появилась Джустин — та кукольная девушка, изображение которой можно лепить на плакаты, демонстрирующие превосходство высших существ-квартов над людьми, и направилась прямиком к Алехо, как обычно сидевшему рядом выше огромного неповоротливого Шатая. Кветка как раз писала Лизе что-то забавное и неважное, но замерла на полуслове. Голова сама собой повернулась вслед за вошедшей — очень редко студенты других курсов рисковали так вызывающе появляться перед старшими и так целенаправленно топать наверх, где сидят главные. Кветка проследила, как ловко её ноги в тонких бархатистых колготках ступают по ступенькам, ещё выше приподнимая и без того короткую юбку, а сзади вьется шлейф красноречивых мужских взглядов. Кветка мимоходом подумала, что их сложно обвинить — гостья действительно выглядела красиво.