Полночь.

Одним весенним утром, несколько лет назад, я натолкнулась на программу о волках. Признаться честно, эти существа всегда мне нравились, да и выпуск оказался интересным, поэтому я устроилась поудобнее на диване и, предвкушая хороший завтрак — мама как раз испекла пирожки с картошкой накануне вечером, — провела около сорока минут, слушая речь диктора о том, какими преданными могут быть волки. В фильме речь шла об импринтинге, то есть запечатлении на наиболее подходящем партнере для продолжения рода. Это событие имело отношение и к человеку, — как оказалось, в определенные периоды жизни мы испытываем яркие эмоции, оставляющие отпечаток и заставляющие испытывать похожие ощущения в идентичных ситуациях.

А самовлюбленный волк умудрился пройти запечатление под градусом, натворить делов — и успешно забыть об этом!

Постукивая пальцами по столешнице, я пыталась четко сформулировать свой вопрос к Зельману, но пока выходила только нецензурная брань, сопровождающаяся шипением. Нет, ну как так можно?.. А этот нехороший субъект продолжает переключать каналы, вольготно развалившись на белоснежном диване семейства Гамильтонов. Судя по всему, он здесь частый гость, если с такой непосредственностью блуждает по чужому дому. Никогда не думала, что скажу такое, — но поскорее бы Ингрид привезла мои вещи, потому что долго я с этим алкоголиком в замкнутом пространстве находиться не смогу. В живых останется лишь один.

— Это просто абсурд, — пробормотала, ковыряясь вилкой в остывшей каше.

— А? — оторвался от просмотра какого -то малобюджетного боевика парень.

— Что ты собираешься делать с запечатлением? — повысила голос, чувствуя, как раздражение накатывает волнами. Хотелось нанизать на вилку кусочки чуть пригорелой каши (все же, Валентин особыми кулинарными талантами похвастаться не может) и запульнуть в самоуверенного оборотня, которому, как я успела сообразить, наплевать на все, кроме своего похмелья.

— Что делать? — пожал плечами Зельман. — Ничего. Не думаю, что импринтинг вообще произошел, потому что я не чувствую ничего, кроме похмелья. Скорее всего, Валентин просто решил немного пошутить. Не стоит относиться к этому так серьезно.

— Тебя послушать, так можно вообще забыть обо всем, что произошло, и жить дальше, делая вид, словно ничего и не было, — проворчала, пытаясь выдавить кетчуп на кусочек хлеба. — Насколько я поняла из слов мистера Гамильтона, это самое запечатление для оборотней очень важно, так что просто игнорировать его точно не получится. Хорошо, хоть у вас нет привычки клеймить своих избранниц, а не то бы я тебе точно что — нибудь открутила...

— Да ты и без этого хорошо справилась, — пробормотал парень, касаясь покрасневшей щеки, на которой остался отпечаток моей ладони. Кажется, все же немного перестаралась... Наш утренний разговор плавно перетек в небольшую потасовку, а там сработали мои рефлексы и пережитая истерика. Не то, чтобы дочка Кристины обладала черным поясом или еще каким цветным аксессуаром, но здесь сработал аспект неожиданности.

— Доброго всем дня! — На пороге появилась раздраженная Ингрид, и, судя по выражению лица, пожелание имело двойной смысл. Я ее понимала — ехать в раскаленном автомобиле из одного конца города в другой, а затем прыгать на высоченных каблуках через весь лес не каждая сможет. И не факт, что после этого останется хорошее настроение. По крайнее мере, желание разобрать весь городок по камешку у меня появилось бы на все сто процентов.

Бросив мне на колени полупрозрачный пакет, в котором обнаружилась старая футболка с фотографией любимой альтернативной группы и широкие шорты со множеством цепочек/ заклепок, Ингрид прошествовала к зеркалу в коридоре и принялась с тихим фырканьем поправлять и без того идеальную прическу. Казалось, ей наплевать на всех и вся, — однако, я заметила, как девушка бросала еще более раздраженные, чем несколько секунд назад, взгляды, в сторону Зельмана, который, в свою очередь, слишком внимательно смотрел кулинарную передачу. Тишина наступила так внезапно, прерываемая лишь приглушенным голосом певца, рассказывающего о том, как правильно резать морковь, что на мгновение мне показалось: еще немного — и здесь разыграется настоящая драма с кровопролитием и расчлененкой.

Что — то тут нечисто...

Сводная сестренка продолжала рассматривать свое отражение, и я, почувствовав неловкость (кажется, мне довелось увидеть документ под грифом 'секретно'), решила вернуться обратно в кабинет — операционную, чтобы привести себя в порядок. Подхватив пакет, выбралась из кухни и ощутила, как в воздухе сгустилось напряжение. Возможно, обладай я суперзрением, увидела бы, как в помещении искрятся снующие из угла в угол молнии. Точно что — то нечисто, бормотала себе под нос, поднимаясь по лестнице и не осмеливаясь обернуться назад. Чувство самосохранения пересиливало любопытство узнать то, что, по — видимому, не предназначено для чужих глаз.

— Просто мыльная опера, а не курортный городок, — проворчала, пытаясь устроиться поудобнее на кушетке, чтобы без риска для жизни натянуть старые кеды, которые обнаружились под футболкой. — Между этими двоими явно что — то было...

На первом этаже не раздавалось ни звука все время переодевания, и я подумала, что эти двое, грешным делом, разорвали друг друга на кусочки, оставшись без свидетелей. Оставаться в помещении не имело смысла, — за время перевязки успела изучить его вдоль и поперек, — поэтому приблизилась к двери и, прислушиваясь к звукам внизу, отправилась на самовольную экскурсию, разглядывая диковинные цветы и причудливые картины. Почему все богачи так стремятся украсить свою обитель различной безвкусицей, которую, как однажды сказал один знакомый, 'даже в туалете повесить противно'? Например, вот эта картина, на которой нет ничего, кроме белого фона и нескольких алых клякс. У художника кровь шла из носа? Или клиенту не понравилась траурная рамка, в которую заключен этот 'шедевр'? Может быть, это я ничего не понимаю в искусстве? Провинциальная девочка, которая не отличит один стиль от другого.

Бросив еще один взгляд на картину и удостоверившись, что у кого точно нет вкуса, так это у художника, побрела дальше, снова и снова удивляясь тому, на какие глупости иногда тратят баснословные суммы. Лучше бы отдали эти деньги на благотворительность, пользы было бы больше.

В конце коридора, прямо за углом, нарисовалась узкая белая лестница. И очередное окно на всю стену. Интересно, у Гамильтонов фетиш на подобное? Или очередная прихоть выбросить кучу денег, потому что 'это модно'?

Даже будучи на каблуках, Ингрид подкралась совершенно бесшумно.

— Если хочешь успеть к обеду, — отрывисто бросила она, — советую поторопиться.

— Ваша семейка просто не оставляет права выбора, — пробормотала, но поспешила — насколько было возможно, — за девушкой, стремительно сбегающей вниз по лестнице. Кажется, у них точно не все в порядке, — Ингрид выглядела даже злее, чем некоторое время назад, когда я оставила их наедине. Она напоминала натянутую до предела струну, готовую в любой момент лопнуть с тихим треньканьем и обрушить на окружающий мир свои эмоции. Светлая память тому, кто сможет выжить после такого.

— А как насчет него? — кивнула в сторону Зельмана, продолжающего без движения пялиться в телевизор, — мраморная статуя, не иначе. Я даже не успела с ним попрощаться, как бы смешно это ни звучало.

— Скоро приедут дружки, и они закатят вечеринку, — выплюнула девушка, распахивая дверь автомобиля с пассажирской стороны. — Литры пива, тонны сушеных кальмаров и тяжелая музыка. Садись давай, — кивнула она. — А потом, когда градус достигнет максимальной отметки, — продолжила Ингрид, садясь за руль и кидая на заднее сиденье мобильный телефон, — начнут сплетничать о том, какие все бабы дуры. В этот момент они ничем не отличаются от предмета разговора, но доказывать бесполезно.

Я даже не стала спрашивать, с чего сестрица такая разговорчивая. Просто откинулась на спинку и принялась разглядывать проплывающие мимо деревья, попутно раздумывая о том, чтобы серьезно поговорить с Владимиром и волком насчет запечатления. Пусть Зельман не придает этому особенного значения, но я по — прежнему сомневаюсь, что доктор решил немного подшутить над излишне впечатлительной девчушкой. В конце концов, это не та тема, которая должна становиться поводом для шуток. Я ведь помню, что белоснежный волк трогательно (в тот момент так, конечно, не казалось) ограждал меня от того зрелища, что развернулся за спиной. Это не было похоже на причуды пьяного, — но и утверждать, что это однозначно импринтинг волка, тоже не могу. Чем больше об этом думаю, тем сильнее болит голова от роящихся мыслей, нужных и не совсем.

— Поздравляю, — подала голос Ингрид спустя некоторое время. Я вздрогнула от неожиданности и с удивлением воззрилась на девушку, которая как ни в чем не бывало продолжала вести машину, не поворачивая головы.

— Ты о чем? — попыталась сыграть наивную дурочку, хотя прекрасно поняла с первого раза.

— Валентин рассказал о том, что произошло накануне вечером, — негромко проговорила девушка, поглаживая оплетку руля. — И поздравляю тебя не с этим, а с фактом запечатления.

— Сомневаюсь, что это именно то, что ты подразумеваешь под своими словами, — пробормотала, чувствуя себя неуютно в обществе хладнокровной (относительно) красавицы. Если подумать, за все время проживания в семействе Гамильтонов мы перебросились лишь парой слов, ограничиваясь приветствиями за завтраком и пожеланиями спокойной ночи. То, что Ингрид затронула эту тему, само по себе странно.

— Знаю, о чем ты сейчас думаешь, — кивнула она. — Подобные разговоры не свойственны той мне, которую ты успела узнать. Однако, есть причина, по которой я сейчас приостанавливаю игру в хладнокровную стерву и начинаю весь этот разговор. Во — первых, это просьба Алисы.

— Алисы?

— Совершенно верно. Этот маленький ребенок в теле взрослой девушки очень переживает за тебя. Также, как и младший. Они достаточно прикипели к будущей сестре, чтобы просто покачать головами на сообщение о нападении.

— Во — вторых?..— Во — вторых, я хочу предупредить, что быть запечатленной волка — достаточно тяжелая задача. Никто не отменял вспышек ярости и ревности, которые нельзя ставить на одну планку с эмоциями среднестатистического парня. Чем сильнее мечта о воспеваемой писателями любви, тем больнее падать с облака на полную боли и страданий землю. Все эти книжки о любви смертной и представителя 'ночного народа' — будь то вампир или оборотень, — не более, чем успешный маркетинговый ход, который приносит большие деньги дядям и тетям. Драконы ведь не отдают принцессу прибежавшему для ее спасения рыцарю, верно? Так и с оборотнями. Кем бы они ни были, — волки, кошки и псы, — считают объект запечатления не более, чем подходящий материал для продолжения рода. Может быть, они приравняют своих избранниц — какая ирония, правда? — к помощницам, которые следуют за своим партнером. Но не более. Редкие оборотни испытывают привязанность, единицы — любовь.

— Зачем ты все это говоришь? — пробормотала, не представляя, куда деть глаза. — Я не собираюсь становиться какой бы то ни было избранницей. Нет, этого не будет. Совершенно исключено.

— Не зарекайся, — хмыкнула Ингрид. — Хотя, возможно, ты и права. Той реакции, что ожидает Валентин, между вами с Зельманом никогда не случится. Наш папочка тот еще романтик, так что нет ничего удивительного в том, что он принял эмоциональный всплеск гормонально неустойчивого оборотня за факт импринтинга. Зная волчонка достаточно долго, могу с уверенностью сказать, что таких объектов запечатления будет предостаточно. Так что тебе остается только смириться и немного потерпеть подколки близнецов, пока Зельман не увидит очередную милую девушку. Такое происходит еще со школы, уж поверь мне.

— Со школы? Значит, вы давно знаете друг друга? — Дурочка Ева, она же сказала об этом несколько секунд назад!

— С детства, — кивнула девушка, выезжая на асфальтированную дорогу. Я почувствовала легкое облегчение — трястись около получаса на тропинках, по недоразумению названных дорогами, не доставляло никакого удовольствия. У меня даже пятая точка онемела.

— И все же, я не собираюсь становиться никаким объектом, хотите вы того или нет, — пробормотала несколько молчаливых секунд спустя. — Это просто небольшое недоразумение, так что можете не заморачиваться по этому поводу. Как ты сказала, Зельман найдет себе какую — нибудь милую девушку, гораздо красивее меня, и все забудется за считаные секунды.

— Посмотрим, — протянула с явным предвкушением сестрица. — А пока Владимир сможет немного подзаработать — близнецы устроили своеобразный тотализатор.

— А... а... — У меня просто нет слов! За такой короткий отрезок времени я успела запечатлиться с самым настоящим оборотнем, вляпаться в серьезную передрягу и оказаться непонятным существом, которое призвано служить балансом между вампирами и оборотнями. Не удивлюсь, если Кристина окажется дальней родственницей потомственной ведьмы, а сбежавший папашка на деле был никем иным, как упырем обыкновенным. И чего мне не сиделось в нашем городке? Сказала бы, что собираюсь поступать на дополнительные курсы или подала документы на поступление в колледж. Тогда мама просто попросила бы приглядеть за мной соседку, милую женщину средних лет, и со спокойной совестью и не совсем спокойными нервами уехала к будущему мужу.

От размышлений меня оторвала мелодия мобильного. Если учесть, что свой старенький аппарат я потеряла где — то в том районе, то можно сказать — это телефон Ингрид. И не тот, который покоился на заднем сидении автомобиля, а другой, более навороченный и дорогой, что она мгновение назад достала из бардачка.

— Да? — отрывисто бросила девушка. Несколько секунд в салоне стояла тишина, — точнее, я могла слышать собеседника, но разобрать из потока слов внятные фразы было нереально. — Где? Хорошо, сейчас буду. Сейчас приеду, я сказала! — рявкнула Ингрид. Нажав на кнопку сброса звонка, девушка бросила телефон назад и вдавила педаль тормоза до упора. Автомобиль тряхануло, и я с огромным трудом избежала сотрясения головы, выставив вперед руки. Ремень безопасности больно вжался в грудь, перекрывая дыхание.

— Что ты?..

— Выходи.

— А?

— Выходи, сказала! — прошипела вампирка (сейчас она как никогда была похожа на того самого представителя 'ночного народа'), отстегивая мой ремень и распахивая дверцу машины. — Поторапливайся!

Лучше уж немного потерпеть до ближайшей остановки, чем лишиться головы, подумалось мне, и я с кряхтением вылезла из салона, потирая ладони. Вокруг не было ничего, кроме высоченных деревьев, а на горизонте Тихая Ночь даже и не маячила — ее не было в помине. Может быть, Ингрид решила таким образом избавиться от головной боли семьи? Вполне приличная отговорка для Кристины. Глупенькая девочка решила прогуляться по лесу и потерялась, а здесь водятся кровожадные волки со взрывоопасным характером и синдромом алкоголика.

— Позвоню Алексу, чтобы забрал тебя, — бросила девушка, захлопывая дверцу и газуя с места. Меня затошнило от запаха жженой резины, — и, ко всему прочему, захотелось в туалет. Наблюдая за тем, как автомобиль скрывается вдали, я костерила себя, на чем свет стоит. Молодец, Ева, не могла посидеть в особняке, предварительно позвонив кому — нибудь из Гамильтонов. На худой конец, могла притвориться ударенной на всю голову и попросить Зельмана довезти до города на спине. А что? Такой транспорт пропадает... Интересно, что такого произошло, раз сестрица в очередной раз показывает взрывоопасную натуру? Очередные слетевшие с катушек хулиганы? Или оборотни в облике кошек нагадили на крыльцо городского особняка?