Храм Мортис-2: Посланница Преисподней

Вирлисс глотнул ртом воздух.

Воистину, неизмеримы были отчаяние и гнев Силинель, если она сотворила нежить такой — самым совершенным оружием, вечно нуждающимся в новых и новых убийствах... И воистину, неизмеримы были её чувство вины перед своим новым народом и жалость к нему, если она решилась не бросать немёртвых, покидая Невенар, но вместе начать заново... Искать новый путь — с нежитью! Такой, какая она есть волей своей создательницы.

— Не тебе судить нашу богиню, — сухо бросил Вирлисс. — Она умеет отвечать за свои ошибки. И, если тебе нечего больше сказать...

— Мне есть, что сказать! — поспешно заговорил демон. — Я не хотел оскорбить тебя, маг. Я могу помочь твоему другу. Я принесу для него плоть нерождённого младенца, если ты хочешь...

— Он не станет её есть! — оборвал Вирлисс.

— Разумеется... Но ведь ты не станешь ему докладывать, что это такое, верно?

— Уходи, — прошептал Вирлисс. — Убирайся прочь!

— Подумай, — голос демона полнился сочувствием. — Другого шанса не будет. Более того, потом я могу помочь тебе ожить... и оживить твою возлюбленную. Что ты скажешь?..

Вирлисс молчал. Он стоял, прикрыв глаза, и лишь пальцы, сжимающие Жезл Власти, побелели...

Артхарит улыбнулся — пасть разъехалась, разверзлась, как пропасть, расколов морду.

— Что ж, нам осталось лишь обсудить вопрос о цене...

Вирлисс вскинул голову. Глаза его горели яростью и негодованием. Одним резким движением он поднял Жезл и произнёс заклятие Изгнания.

За спиной демона распахнулась чёрная воронка портала, вскинулось ревущее пламя — и Артхарит с воем исчез в его сполохах. "Ну и клиент пошёл!.." — напоследок донеслось до слуха Вирлисса и Таривила.

Всё исчезло. Демон, жертвенник, гиена... Осталась лишь почерневшая от сажи пентаграмма.

Вирлисс обессиленно опустился на пол и закрыл лицо руками. Из груди его вырвался глухой всхлип.

Таривил осторожно опустился на колени рядом с Виром и положил руку ему на плечо.

— Знаете... Мне кажется, ваш друг — настоящий и... очень красивый человек, — тихо промолвил эльф.

Вирлисс, обернувшись, накрыл своей ладонью острые косточки эльфийской ладони и крепко сжал их.

— Ты тоже, — просто ответил он.

Глава XXI

Нежданные визиты

Эет

Серый туман.

Он был серым туманом и не ведал преград и пределов. Он клубился вне времени и пространства, он чувствовал, как тонкими струйками вплетается в него дыхание мира.

Тысячи тысяч жизней. Тысячи тысяч судеб. Он знал каждую... впрочем, слово "знал" тут вряд ли подходило. Он мог узнать о каждой, подобрать, как интересную ракушку на берегу, рассмотреть... и, как ракушки были частью моря, так и все эти сны о бесчисленных жизнях, все эти судьбы — были его духом, его памятью, его силой. Все они сливались в серый туман.

Был ли он собой? Или видел чужими глазами?.. Глазами богини? Но откуда тогда это ощущение безграничной мощи? Глубокой, как дремлющая океанская бездна?

Эет...

Туман клубится, завивается кольцами. Два разума в одном мареве, как две силы в одном Алтаре...

Силинель... Где ты?..

Туман разделился, повинуясь его желанию. Их желанию. Туман стал ими.

Эет узнал это место.

Он стоял на белых плитах городского причала, и сверху припекало щедрое солнце, а за руинами порта простирался густой лес. А напротив, совсем рядом, стояла она.

Эет и раньше видел её во снах, но впервые так близко. Так ясно.

Невесомая, словно сотканная из вечернего тумана, девушка с пепельными волосами...

Так невозможно прекрасна... но так по-человечески измучен взгляд!

Ветер взметнул волосы цвета светлого золота у Эета, растрепал пепельные пряди Силинель.

— Благостная...

Юноша хотел преклонить колени, но с прерывистым вздохом, похожим на всхлип, она внезапно оказалась у его груди, прижалась всем телом, сжала тонкими пальцами плечи. Приникла влажной щекой.

И он, не веря себе, не зная, как поступить, поступил так, словно на её месте была обычная девушка: измученная, ищущая поддержки — он осторожно обнял богиню, ласково провёл ладонью по голове.

— Эет... Я не знаю, что делать, — прошептала она. И, отстранившись, смотрела ищущими, тревожными глазами в его глаза, словно он мог дать ей ответ. — Я запуталась... Помоги мне...

Он улыбнулся. Чуть-чуть, уголками губ, ласково и ободряюще. Отвёл тонкий волосок с её лица, заправил за изящное ушко.

— Всё будет хорошо, Благос... Сили. Мы справимся со всеми сложностями.

— Мы... — голос её дрогнул. — Мы... Эет! Что теперь будет?

— О чём ты?..

— Я так давно была одна... А теперь...

Он почувствовал, как её начала сотрясать крупная дрожь. И снова тепло улыбнулся.

— Кажется, я понял. Не бойся. Тебе больше не придётся терять. И не придётся сражаться в одиночку.

— Эт... Из всего моего народа ты один...не просто чтил, ты любил меня. Ты всегда меня... чувствовал. Но я не ожидала... не думала, что... что сама...

От невысказанного продолжения у него перехватило дыхание.

— Госпожа моя?..

Роза на алтаре...

В ответ на его слова.

"Ты же понимаешь, это будет что-то вроде нашего обручения, Сили..."

И она сама сейчас — так близко...

Неистовое желание поверить... проверить! смело все доводы разума: Эет нагнулся к её губам.

Девушка прерывисто вздохнула, откидывая голову.

Эет внимательно, вопросительно всмотрелся в её глаза. В них не было гнева — лишь извечный страх гордой и сильной женщины ввериться мужчине, покориться ему... И юноша крепко, но нежно прижал богиню к себе, другой рукой придерживая её затылок, не давая Силинель ускользнуть второй раз.

И накрыл её губы своими.

Она тихо вскрикнула.

Он чуть отстранился.

— Я был слишком самонадеян, Госпожа моя?

— Н-нет... — прошептала Силинель.

И Эет снова поцеловал её. И на этот раз Сили ответила. Её пальцы скользнули по его волосам, запутались в них, глаза закрылись, и вся она полностью отдалась происходящему.

И Эет, не смея верить себе, пил губами дыхание богини...

Силинель не оглушала страстью. Она раскрывалась навстречу нежно, постепенно, словно озябший цветок навстречу солнечным лучам. Она словно пробовала на прочность каждую секунду их объятий, упивалась каждым мигом... как будто сама не верила в реальность происходящего, как будто старалась впитать и сохранить на целую вечность память о чудесном сне...

И Эет не спешил, позволяя Сили поверить.

И сам не смог бы сказать, сколько длился их поцелуй.

Эет и Силинель смотрели в глаза друг другу.

Потом она подала ему руку и, когда он сжал в своей ладони тонкую кисть, мягко потянула за собой.

Они шли куда-то вдоль причала по древним пыльным плитам...

Сердце юноши стучало как безумное.

— Эт, — наконец негромко заговорила Силинель, глядя в сторону. Ветер ласкал пушистые пряди её длинных волос. — Мне столько надо тебе рассказать! То, что мы оба сделали, соединив свои силы... это создало нерушимую связь между нами. Тебе столько предстоит узнать и столько сделать! Но для начала, думаю, я должна просто сказать... Прости меня.

От неожиданности Эет даже остановился.

— За что, Благостная?

Силинель покачала головой.

— Я заставила тебя пройти через столько испытаний... Самое меньшее, что я могу сделать, это попросить прощения. Я лишила тебя жизни...

— Чтобы потом, в ритуале, я смог бы сплести свою силу с твоей? — улыбнувшись, Эет осторожно взял её за подбородок и заставил посмотреть себе в лицо. — Разве за такое извиняются? Это я должен день и ночь неустанно возносить тебе хвалу. К тому же... если бы ты не отправила меня к Алтарю, я погиб бы со всеми жителями Атариды.

— Но ты всё же злился на меня, — мягко возразила она, прижимая его руку к своей щеке. — И даже разочек позволил себе съязвить...когда отпрашивался из Храма домой. Я не сержусь! — поспешно добавила Силинель. — Просто так оно и было.

— Я был молодой и глупый, — невольно усмехнулся Эет, вновь притягивая её к себе. — И потом... не мог же я злиться на Ларинну!

Сили звонко рассмеялась, запрокидывая голову. Её смех лился, как весенний дождь.

— О, ты и сейчас не сможешь! Ты любишь Ринн.

Эет вздрогнул — и невольно разжал руки, выпустив Силинель из объятий.

— Но разве ты и она не?..

— Иногда, — посерьёзнев, вздохнула богиня. — Не всегда. Я создавала её, как...

— Сили... — Эет сжал её ладонь в своей. — Не объясняй ничего. Я ничего не хочу знать. Я люблю тебя. А Ринн... это всего лишь Заклятие.

— Ты сам однажды сказал: не имеет значения источник чувства, но лишь оно само, — мягко сказала богиня. — Не лги себе.

— Но...

— Ты счастлив, когда думаешь о ней, — немного грустно вздохнула Силинель, опуская взгляд. По пыльным камням не ползали даже муравьи. — А со мной иначе. Ты полон восхищения перед моей красотой, перед могуществом и умом... Тебе льстит мое расположение. Но более всего ты меня жалеешь.

Эет только глотнул ртом воздух. Девушка мягко усмехнулась.

— Ты всё ещё молодой и глупый. А я — Изначальная.

— Ты хочешь, чтобы... я... — юноша отступил на шаг и склонил голову. — Прости меня, богиня, я и вправду забыл своё место.

— Эет! — она, отбросив смущение, подошла сама и, нежно обхватив его запястья, заглянула в глаза. — Правда в том, что ты хочешь любить меня. И я хочу, чтобы ты меня любил. Ведь я приняла твоё предложение! — Силинель, покраснев и на миг потупив ресницы, улыбнулась. — Каким бы дерзким оно ни казалось из уст... тогда ещё зомби — богине. И наше решение приведёт ко многим изменениям. В наших жизнях и в судьбах близких. Но не спеши, я прошу тебя! Ситуация не из простых. Я, не таясь, сказала тебе, что запуталась. А ведь я живу на свете намного дольше тебя... — девушка вздохнула, опустив голову.

— Чёрт побери... — прошептал Эет. — Я выведу себя из-под Заклятья, чего бы мне это ни стоило!

— Не спеши! — взмолилась Силинель, сжимая его руки. — Я боюсь! Это может убить твою душу. Я сама виновата, что не нашла другого средства связать наши судьбы и наши силы. Ты не должен платить по моим счетам! Лучше дать времени всё расставить по местам.

— Сили, о времени говоришь мне ты? — покачав головой, горько спросил Эет. — Ты, в чьих владениях его не существует?

— К счастью, наша с тобой история — по другую сторону реальности, — улыбнулась богиня. — Там, где оно есть, Эт.

— Тебе ли не знать, что время само по себе ничего не способно изменить. Или... — Эета осенило. — Тебя так чудовищно предали, что теперь ты не смеешь даже поверить в возможность счастья? Не хочешь даже за него бороться!

Силинель чуть вздрогнула — и опять отвела взгляд.

— Ты не прав, — запнувшись, вытолкнула она. — Не в этом дело. Тот, кем ты можешь стать, связав свою судьбу с моей... тем за секунду не становятся. Тебе предстоит многое узнать и многому научиться. Ты можешь остаться личом, обладающим могущественной филактерией, а можешь, если тебе хватит смелости и мудрости...

Она замолчала и потупилась, только заалели щёки.

— Сили?

— Ты можешь однажды воистину стать моим мужем. Равным мне — в сути своей... и сильнее меня — просто потому, что ты мужчина, — не поднимая очей, тихо призналась она.

Эет чуть улыбнулся, и, мягко приподняв её голову за подбородок, заглянул Силинель в глаза.

— А тебя это не оскорбит?

— Ты уже сильнее меня, — просто ответила богиня. — Не могуществом, а силой духа. Ты уже защищаешь меня, и разве может это оскорбить? За это я тебя и полюбила.

Голова кружилась от восторга и гордости — но в глубине души таилась странная тоска. Перед ним раскрывались такие возможности, такие немыслимые перспективы... и разве это не счастье — быть возлюбленным такой девушки? Мудрой, прекрасной, могущественной... Возлюбленным богини! Силинель столько перенесла — и вернуть ей любовь, вернуть ей её собственную сущность выпало именно ему! И он обещал, и готов выполнить своё обещание...

Но почему там, на самом дне души, холод и уныние?

Госпожа... Ларинна...

Значит, Силинель и ты — не всегда едины? Значит, я предаю тебя, моя Госпожа? Тот свет, что ты мне дарила все эти годы; силы, что я черпал в воспоминаниях о тебе... неужели я предам всё?

Или мне придётся предать Силинель?

Но ей пришлось перенести столько предательств...

Прости меня, Госпожа...

— Эет... — Силинель нежно провела пальцами по его щеке. — Прости меня. Об этом я и говорила. Пойми одну простую вещь: я не приму жалости. — Богиня улыбнулась. — Люби Ларинну. И пусть всё будет так, как будет. Дай себе время.

— Я... Благостная... — Эет не находил слов. — Я был бы плохим защитником тебе, если бы... если бы не постарался дать тебе хотя бы... равные возможности с Ринн! Сними с меня Заклятье, прошу тебя...

Сили снова улыбнулась. И отрицательно покачала головой.

— Воистину ты не хочешь этого, Эет. А если нет — тогда к чему?..

— Но...

— О каких равных возможностях ты говоришь? Как обычная девочка, пусть даже Бессмертная, может противостоять богине? Наши возможности равны именно сейчас. Даже под Заклятием ты разрываешься надвое. Что будет, когда его не станет? Благодаря Заклятью у тебя сейчас есть возможность выбора, Эет. И ты должен сам сделать его.

— Я совсем не знаю Ларинны...

Силинель пожала плечами.

— Возможно, однажды узнаешь. Нам некуда спешить.

Эет сжал губы.

— Сили, я обещал тебе. И мой долг — выполнить обещание. Сделать всё возможное, чтобы не солгать тебе — ни словом, ни помыслом. Не предать тебя даже единой мыслью. И не позволить тебе уступить собственным страхам.

— Ты и не лжёшь, — мягко улыбнулась Силинель, беря в ладони его лицо. Миг — и юноша ощутил на своих губах нежный, целомудренный поцелуй. — Ты честен. А я готова ждать, Эт. И готова даже проиграть. Лучше проиграть, чем ошибиться. Что касается долга... Твой истинный долг — хранить Атариду, как мой — хранить свой народ. Всё остальное — отсюда... — она, ласково усмехнувшись, ткнула пальцем в его лоб. — А истинный долг — здесь. — Пальчик богини упёрся в грудь напротив сердца.

Эет нагнулся и легко коснулся губами губ Силинель.

— Если я не люблю... почему тогда мне так сладко целовать тебя? — прошептал он, полуприкрыв глаза.

— Потому что твои чувства очень близки к любви, — пожала плечами Сили, слегка отстраняясь. — Если бы не Заклятье...

— Силинель! — не в силах более сдерживаться, Эет привлёк её к себе. — Не мучь ты ни меня, ни себя!

— Если бы я была наивней лет тысяч так на сто, не мучила бы, — серьёзно ответила богиня и, глубоко вздохнув, отвела его руки. — К тому же, есть ведь ещё одна вещь, за которую я должна извиниться.

— Какая?

Эет опустился на пыльные камни причала и обхватил колени руками. За что ему это?.. Он не знал, что думать, что делать... Знал только, что не в силах отказаться ни от Госпожи, ни от богини. Что не в силах предать ни ту, ни другую.

Если бы Силинель не сказала, что Госпожа и она — не всегда едины! Насколько было бы проще...