Вампирская сага Часть3

— Я знаю. Прости. — Сказал он, дотрагиваясь пальцами до ее лица и очерчивая линию ее скулы.

— Мак, если ты когда-нибудь захочешь увидеть свет дня...

— Ты сделаешь меня человеком? Мне нечего делать там, где нет человека по имени Сэм. — Обреченно произнес он.

— Мак, что я могу сделать? Скажи, и я сделаю.

— Отпусти меня. — Ответил он.

— Как?

— Я хочу, чтобы тьма поглотила меня.

— Нет! — Слова застыли на губах Сэм. — Пожалуйста, нет.

— Но это единственное, чего я хочу. — Ответил он.

— Мак, пожалуйста. — Он прижалась щекой к его плечу и заплакала.

— Не плачь, Сэм. — Он ласково провел рукой по ее волосам. — Ты не представляешь, насколько я люблю твои волосы и их запах, цвет твоих глаз, выражения твоего лица. Сэм, нельзя, чтобы эта пытка продолжалась вечно. Я хочу покоя.

— Я не могу, — простонала Сэм. — Я не могу больше никогда не видеть тебя. Никогда — это слишком долго.

— Может быть когда-нибудь, после долгого небытия, Нагара воскресит меня. — Сказал Малькольм, утешая ее.

— Ты сам в это не веришь. — Покачала головой Сэм, глядя в его глаза.

Он промолчал, но это было равносильно признанию.

— Я хочу отдать тебе одну вещь, — Мак подошел к столу и взял с него небольшую книгу в потрепанном кожаном переплете.

— Что это? — Удивилась Сэм, принимая ее из рук Малькольма.

— Твой дневник, — просто ответил он.

Сэм с недоверием и дрожью стала раскрывать книгу, но Мак остановил ее.

— Не надо, прочтешь потом. Я только хотел вернуть его тебе.

— Спасибо. Мак, я...

— Я тоже.

Сэм снова прижалась к нему, и на этот раз он обнял ее крепко в ответ.

Глава 17

Малькольм перебирал книги в библиотеке. Они были единственными, с кем он хотел попрощаться, кроме Сэм. Он всегда дорожил этими рукописями, фолиантами и старыми изданиями, зачастую существовавшими в единственном экземпляре в библиотеке Горолакса. Когда-то давно он подарил ему свои книги, потому что знал, что тот позаботится о них лучше, чем кто бы то ни было. Для Горолакса книги были его детьми, его жизнью, в то время как настоящей жизни он практически не знал, все время просиживая в подвале, в библиотеке. Малькольм проводил пальцами по знакомым корешкам, и прикосновения будили в нем старые воспоминания.

— Мак, — голос отразился от стен, и странное эхо поднялось к сводчатому потолку.

— Клер, не стоило приходить, — Малькольм был раздосадован тем, что она его отыскала. Он знал, что Клер в Готмунде, но надеялся, что ее благоразумия хватит, чтобы не встречаться с ним. — По-моему, мы уже обо всем поговорили в последнюю встречу.

— Если то, что ты едва не выставил меня из дома, может называться словом "поговорили", тогда да, мы отлично поговорили. — Клер начинала заводиться.

— Ты хочешь, чтобы я выставил тебя снова?

— Это не твой дом, Мак, это библиотека.

— Спасибо, я в курсе. — Ответил он, снимая с полки высокую толстую книгу.

— Нормандская поэзия? Зачем она тебе сдалась. — Усмехнулась Клер, блеснув зубами.

— Клер, сколько тебе на самом деле лет? — Спросил Мак и на этот раз не без любопытства.

— Такие вопросы даме не задают.

— Дамы не приходят снова после того, как их уже не один раз попросили уйти. — Мак сел за стол с книгой в руках, раскрыл ее и стал листать, просматривая текст, и не обращая никакого внимания на Клер, словно ее там и не было.

— Мак, — она уже стояла у стола. — Что у нас пошло не так?

— Клер, — он скривился. — Прошу тебя, не начинай снова. Я просто устал от отношений.

— Да, и я верила тебе, — она склонилась над столом, нависая над книгой и заглядывая ему в лицо. — У тебя действительно не было никаких отношений, до некоторых пор. Значит, табу снято? — Зло усмехнулась она и продолжила. — И ты снова свободен.

Мак напряженно молчал, хотя гнев подымался изнутри него все с большей и большей силой.

— Да, я в курсе происходящего. — Сверкнула глазами Клер.

— Клер, — голос его был тяжел, — прошу тебя по-хорошему, уйди, у меня мало времени.

— Мало для чего?

Он пожалел, что вообще заикнулся на эту тему.

— Ни для чего, — ответил Малькольм, подымаясь из-за стола.

Клер взяла книгу, лежащую на столе, в руки и прочла с той страницы, на которой она была раскрыта:

— И коснулась любовь онемевшего сердца, и пал я, сраженный, и меч свой я поднял лишь для того, чтобы не быть преградой любви....

— Что это за чушь, — Клер рассеянно смотрела на страницы, затем перевернула несколько, и, наконец, узнала поэму. — О, боги... Ты что, решил... решил не мешать им? Покончить с собой?

— Вот этой сцены мне меньше всего хотелось, — мрачно заметил Малькольм, начиная нервно расхаживать вдоль ряда книг.

— Это не обязательно делать, — все еще потрясенно и растерянно произнесла Клер. — Это же глупо. Поедем со мной. И ты не будешь мешать им, ты забудешь их.

— Клер...

— Мы можем уехать на другой конец света. Мы будем устраивать вечеринки, такие вечеринки, что затмят все наши ночи. Мы будем купаться в крови и веселье.

— Клер, остановись. Мне не нужна кровь, мне больше ничего не нужно, и тем более, от тебя.

— Это все из-за нее, — с досадой произнесла Клер. — Ты по-прежнему любишь ее. Но неужели ты не понимаешь, кто она, и теперь так будет вечно.

— Вот поэтому я и хочу уйти.

— Мак, не надо... — Клер заплакала от бессилия.

— Тебе не остановить меня. Поэтому не омрачай мои последние минуты.

— Мак...

Но Малькольм уже успел сделать молчаливый призыв, и на пороге комнаты бесшумно возникли Лерой и Дэниэл.

— Проводите нашу гостью, — попросил Малькольм.

Клер вытерла слезы, решительно вздернула голову вверх, расправила плечи и с достоинством направилась на выход из библиотеки, лишь у самых дверей бросив на Мака короткий прощальный взгляд, в котором он узнал то лучшее, что было в Клер когда-то.

— Кто тебя обратил, Клер? — Спросил он, и она вместе с провожатыми задержалась в дверях.

— Данис. — Тихо призналась Клер.

— Растворившийся в свету?

— Да.

— Но ведь это означает, что ты...

— Что я — глава еще одной ветви? — Усмехнулась она. — Я очень долго никого не создавала. — Лицо ее стало серьезным, и на нем появилась отчетливая печать времени. — А потом было уже слишком поздно заявлять о себе. — Она пожала плечами. — Я выбрала самую безалаберную ветвь из всех и примкнула к ней.

— Но почему? Почему ты никого не создавала, не основала сразу свою ветвь?

Клер молчала, и только по ее лицу промелькнула тень боли, несмотря на то, что она отлично умела его контролировать.

— Как Данис обратил тебя? — Спросил Малькольм.

— Кажется, ты хотел, чтобы меня проводили, — холодно ответила Клер, снова беря себя в руки, и вышла прочь из комнаты.

Глава 18

— Малькольм хочет... — заговорила Сэм.

— Я знаю, — сказал Дориан. — Я ждал твоего согласия.

— Я согласна, — произнесла Сэм, и эти слова дались ей как никогда тяжело.

Дориан подошел к ней и взял ее на руки, прижимая к своей груди.

— Сэм, ему так будет лучше.

— Я знаю, только...

— Да?

— Ему не будет больно? — Спросила Сэм, вспоминая волны бушующего чернильного моря.

Дориан посмотрел на нее, как будто она сморозила какую-то глупость.

— Нет, он станет частью меня, так что тебе придется любить меня чуточку больше.

Она усмехнулась.

— Ты это нарочно.

— Сэм, — мягко сказал он. — Мы больше никогда никого не потеряем.

И он был прав, теперь все было в их власти.

Она не должна была, но почувствовала, когда Малькольма не стало. Было похоже на ощущение огромной дыры на том месте, где находилось сердце. Она потянулась к силе Нагары и увидела, что теперь у тьмы появился новый взгляд с глазами хаски.

— Мак, — прошептала она и осталась во тьме, вспоминая о нем. Она знала, что Дориан не станет беспокоить ее. Он знал, где она находится, так что позволит ей грустить сколько угодно, наплакать ему озера соленой воды во тьме. Что случится с чернильным морем, если его разбавить слезами? Сэм опустила глаза и посмотрела на низ своего живота. Связь с Дорианом больше не была обычной и плыла облаком вокруг ее тела. Так что теперь под пупком остался лишь растворяющийся во тьме обрывок того самого серебристого жгута, связывавшего некогда ее и Мака.

— Мак, — беспомощно прошептала она, дотрагиваясь до него пальцами.

И он стал переливаться в ее руке и пульсировать силой.

— Боже, — произнесла Сэм, и поняла, что теперь он растворялся не просто во тьме, а в той ее части, что была Малькольмом. Позволив тьме поглотить себя, он фактически восстановил их связь, и именно эта связь не позволяла его личности раствориться и исчезнуть полностью, она крепко держала каждую частичку того, что составляло Мака, на своих концах. И, насколько Сэм понимала, теперь эта связь не растаяла бы со временем, как случалось обычно, когда она подпитывалась только силой вампира, Сэм сама сейчас являлась отличным источником силы, для того, чтобы связь оставалась сколько угодно долго.

Она тихонько, почти на цыпочках, убралась из тьмы, со своим украденным даром, решив никому ничего о нем не говорить, и не тревожить понапрасну призрак Мака. Но чувствовала себя значительно более жизнерадостной, как ребенок, стащивший долгожданный пирожок из булочной.

Глава 19

Дождь стекал струями с козырька круглого здания, под которым спряталась Сэм. Казалось, улицы города еще немного и превратятся в реки, и жители буду вынуждены сменить машины на лодки с веслами.

Фанни, мокрая до нитки, влетела к ней под навес.

— Вот так великий потоп, — произнесла она, улыбаясь. — Привет.

— Привет, Фанни. — Сэм рада была ее видеть. — Ты так похудела. — Заметила она, глядя на Фанни.

— Есть немного, — она опустила глаза.

— Что, вам больше не дают есть гамбургеры? — Пошутила Сэм.

Но Фанни не засмеялась.

— Собственно, из-за этого я и звонила тебе. — Она присела на выступ в стене рядом с Сэм. — Будешь пиво? — Фанни достала из сумки бутылку.

— О, да ты с запасом, — усмехнулась Сэм, заметив в сумке еще пару бутылок. Сэм снова ощутила себя обыкновенной девушкой, сидящей под дождем с подругой, как в ее прошлой человеческой жизни.

Фанни тем временем открыла бутылку и жадно сделала несколько глотков из нее, не отрываясь.

— Неприятности? — Спросила Сэм, наблюдая за ней.

— Не люблю долгих вступлений и не умею их делать. — Сказала Фанни, вытирая рукавом рот. — У меня нашли рак в последней стадии. Это не лечится. В общем, мне недолго осталось.

Сэм была в шоке.

— Фанни, — произнесла она, не зная, что сказать.

— Как думаешь, — спросила Фанни, — после смерти что-то есть? Ну, там рай или что-то в этом духе, хорошее. Потому что, понимаешь, — на ее глаза навернулись слезы, — я ни черта хорошего не видела здесь, и если ничего не будет и там, то на кой черт это все нужно. — Слезы покатились по ее щекам, смешавшись с потекшей тушью.

— Фанни, — Сэм приобняла ее за плечи. Ей хотелось сказать, что все будет хорошо, но она сама ненавидела эту фразу. Ей так часто говорили ее, и никогда это не оказывалось правдой. — Фанни, я верю в то, что люди рождаются снова. — Вместо этого сказала она.

— Зачем? — Спросила Фанни, подымая на нее опухшие глаза.

Сэм пожала плечами.

— Просто так. Они рождаются вновь и вновь, и никуда не исчезают.

— А если я не хочу больше рождаться? — Спросила Фанни.

Сэм взглянула на нее испуганно, словно ее в чем-то уличили, потому что именно на этот вопрос у нее не было хорошего ответа.

— Если я не хочу больше. — Яростно продолжила Фанни. — Что у меня хорошего было в жизни, кроме этих чертовых гамбургеров и пары неудачных парней? Секса в подворотне рядом с фаст-фудом и в холодильнике. — Она криво усмехнулась.

— В холодильнике? — Сэм не удержалась.

— Да, с менеджером, который на тебя заглядывался. — Объяснила Фанни. — Когда ты исчезла, я подумала, не пропадать же парню.

— Ну да. — Согласилась Сэм. — И что было дальше?

— Да ничего. — Фанни пожала плечами. — Ты была права, что обходила его десятой дорогой. Обыкновенный самец, которому больше ничего не нужно, кроме секса. Кстати, как там поживает твой дядюшка Чарльз? — Спросила она.

— О, — Сэм уже и забыла о нем думать. — Понятия не имею. — Соврала она.

— И верно, — кивнула Фанни. — Он тоже был ненормальным. Ты сейчас с кем-то встречаешься? — Поинтересовалась она.

— Да, — ответила Сэм, не понимая, как разговор перескочил на нее.

— И кто он?

— Он — тот самый...

Фанни не дала ей договорить.

— Не может быть, — воскликнула она. — Тот самый, по которому ты скучала тогда?

— Да, — согласилась Сэм, удивляясь тому, что она помнила. Сэм сама уже забыла, что говорила с Фанни на эту тему.

— Счастливая, — вздохнула Фанни, немного грустно и одновременно радостно. — А я тут со своими страданиями.

— Фанни, друзья для этого и нужны, — Сэм склонила ее рыжую голову себе на плечо и стала гладить ее кудряшки.

— Мне просто страшно, Сэм, иногда так прямо до чертиков. Понимаешь, даже мысль о новом рождении не утешает меня. Может, потому, что я не верю. Или может потому, что сыта по горло своей нынешней жизнью, и зачем мне сдались еще десять или сто таких же.

— Но они ведь не будут точно такими же, у тебя всегда будет шанс.

— Шанс? — Фанни подняла голову и фыркнула. — Я ждала своего шанса годами в долбаной забегаловке. И он так и не пришел.

— А что бы ты хотела, чтобы было после? — Спросила Сэм.

— Покоя, — ответила Фанни, и добавила, немного подумав, — и света.

Сэм показалось, что ее больно ударили под дых. Пока она сидела рядом с Фанни, она успела посмотреть, может ли ей помочь, но это был тот случай, о котором Габриэль говорил "физически необратимые изменения". Ни тьма, ни свет не помогли бы, было слишком поздно.

Фанни сама не понимала, что пришла со своими вопросами, как нельзя более по адресу. И именно от Сэм зависело, что будет ждать людей после смерти, и она не оставила им выбора. Габриэль был прав, она предпочла свое личное счастье, пожертвовав счастьем всех своих детей. Что она могла теперь предложить Фанни? Бесконечную цепь смертей и рождений или... то, о чем она даже не хотела думать. Но она не могла просто сделать вид, что все так и должно быть, похлопать Фанни по спинке и отпустить домой, умирать с утешающими напутствиями. Если уж она не оставила людям другого выбора, нужно было иметь мужество предложить Фанни единственную альтернативу смерти.

— Фанни, — произнесла Сэм. — Я могу тебе предложить только покой и тьму.

— Это как? — Криво усмехнулась Фанни. — Зарыть меня поглубже?

— Нет, помнишь Чарльза. Дядюшку Чарльза, — исправилась Сэм, чтобы для Фанни звучало привычнее.

— Ну да. — Ответила Фанни, совершенно не понимая, к чему она клонит.

— Он не был человеком. — Сказала Сэм.

— Он был занудой, уже не молод. Насчет характера тебе виднее.

— Я не об этом. — Вздохнула Сэм. — Если уж мы заговорили о возрасте, ему было около пятидесяти.