Ангел Смерти

И все?

Денис уже два дня молчал и не обращал на нее ровно никакого внимания. На третий день Соня не выдержала, и когда зашла к нему в кабинет с отчетом, в конце тихо поинтересовалась:

— Что ты делаешь вечером?

— Извини, сегодня я занят, — поднял он на нее от бумаг взгляд. — Как-нибудь в другой раз.

— Хорошо, — смутилась Соня. Все выглядело так, будто она ему навязывается, а она терпеть не могла такие ситуации. Обиженная до глубины души, Соня развернулась и вышла из кабинета.

Вечером он не остался сидеть, заваленный работой, как можно было бы предположить, а подскочил ровно в шесть и умчался, посвистывая и вращая ключи от машины на пальце.

Соня бросила работу на середине, собрала свои вещи и пошла бродить по улицам города. Домой ей не хотелось, с Машей они виделись на днях, а если бы и встретились сегодня, то она явно начала бы жаловаться и ныть, чего Маша никак не заслуживала. Надежду в глазах Иры она видеть тоже не хотела, потому что не могла ей дать ничего взамен. А безнадежность опасалась увидеть и того больше. Соня думала об их вечере с Денисом, прокручивала события так и эдак, винила себя в том, что, вероятно, оказалась недостаточно чуткой или страстной или какой-то еще, но потом решила отбросить все эти глупости прочь. Может, она зря себя накручивает? Ведь у каждого есть своя жизнь, родственники, в конце концов, родители, дела, которые требуют времени. Почему она сразу решила, что ее отфутболивают? Возможно, он на самом деле занят. Заставив себя улыбнуться проходящему прохожему, Соня отправилась домой, чтобы заняться уборкой — она тоже могла провести время с пользой.

— Денис, — она чувствовала себя глупо, стоя в его кабинете. Но прошло уже три недели, а он все также избегал ее. Причем теперь он больше не улыбался и не норовил то и дело похлопать ее рукой по коленке или невзначай размять плечи. Ничего подобного, он стал относиться к ней, как к Зинаиде Петровне — старой непривлекательной бухгалтерше, стервозной и недовольной жизнью.

— Что случилось? — спросила она, нервно сминая листок, который принесла на подпись.

— Ничего не случилось, — отозвался он, и в голосе его отчетливо послышалось раздражение.

— Что значит, ничего? Ты уже три недели не обращаешь на меня внимания! — не выдержала Соня.

— Тихо! — он подскочил к двери и прикрыл ее поплотнее, затем опустил на окнах, ведущих в офис, жалюзи. — Не устраивай скандал, я этого не люблю.

— Какой скандал? Просто скажи, что происходит.

— Ничего не происходит, просто был занят, чего ты нервничаешь. — Он вновь вернулся на свое место, потом поглядел на нее оценивающим взглядом. — Что ты делаешь завтра?

— Свободна, — с излишней поспешностью отозвалась Соня.

— Вот и хорошо, — улыбнулся он, а затем махнул ей в сторону двери.

Соня послушно вышла, а в голове ее снова зароились мысли о том, что, может, она снова себе все надумала, и у них все хорошо. Просто у него действительно были сложные дела.

— Дела? — Маша скептически посмотрела на нее и покачала головой. — Знаем мы эти дела, в короткой юбке и на высоких каблуках. Брось ты его, Соня, забудь. Свинья он, этот Денис.

— Но мы завтра встречаемся, — с надеждой взглянула Соня на подругу.

— И что? Спорим, встреча быстро закончится в его квартире?

— Ну и что, я не против, — пожала плечами Соня.

— Не против, — хмыкнула Маша. — Знаешь, что меня во всем этом радует?

— Что? — спросила Соня.

— Что ты его хотя бы не любишь.

— Почему не люблю, — попыталась возразить Соня.

— Да потому, — устало отозвалась Маша, глядя вслед проходящему парню. — Смотри, симпатичный. Вон, за стойкой остановился, в белой футболке.

Соня посмотрела туда, куда указывала подруга. Да, он был ничего: высокий, широкие плечи, черные слегка вьющиеся волосы до середины спины. Когда он обернулся, оказалось, что у него к тому же жгучие темные глаза. Он наверняка покорил не одно девичье сердце. Что-то дрогнуло в душе Сони, но не из-за красоты парня, а из-за позабытого ощущения утраты, словно пустота в ее душе ожила и зашевелилась, выбирая более удобное положение для своего вечного сна.

— Ага, глаз не оторвать, — с пониманием посмотрела на нее Маша. Но Соня уже не глядела на парня — ее бросило в озноб, потом в жар, а потом она зашаталась, ощутив внезапную слабость.

— Эй, ты как, в порядке? Не надо уж прям так терять голову, — обеспокоено улыбнулась Маша.

— Мусь, мне что-то нехорошо, я пойду на свежий воздух, — пробормотала Соня и взялась за свои вещи.

— Мне пойти с тобой? — встревожилась Маша.

— Нет, оставайся, все нормально, и без парня возвращаться не смей! — напутствовала ее Соня, и подруга, состроив боевую гримасу, помахала ей рукой на прощанье.

На улице Соне стало не особенно лучше. "И почему так происходит?" — задумалась она. — "Ведь все было хорошо". А потом страх затопил ее целиком, когда она подумала, что у нее может быть такой же рецидив, как и у Иры. Больших усилий стоило не помчаться прямо ночью в знакомую больницу и не молотить кулаками в дверь, пока у нее не возьмут все необходимые анализы и не сделают снимки. Но был поздний вечер, практически ночь, и если ее куда и могли принять в такое время, то только в психиатрическое отделение. Необходимо было дождаться утра — и тогда все решить.

В эту ночь Соня спала плохо: она то и дело просыпалась, смотрела на будильник и со стоном вновь падала на подушку. Дурные предчувствия одолевали ее, вместо спокойных сновидений приходили сплошные кошмары. Она едва дотерпела до утра, иначе это не назовешь, и первым делом, до работы, помчалась в больницу.

Знакомая медсестра Света спокойно выслушала ее сбивчивый рассказ и отвела за ручку, как ребенка, в манипуляционную. В обед Соня договорилась о томографии.

Медицинская тема заполнила все ее мысли, и на работе в этот день Соня отсутствовала — манекен, сидящий на ее месте, лишь изображал деятельность, а голова была занята одним единственным вопросом: неужели снова?

Врач улыбнулся, глядя на Соню:

— Паникуем?

— Есть что-то? — Соне было не до его шуток.

— Все в порядке, — успокоил он ее.

— Точно? — недоверчиво переспросила Соня.

— Точно, — кивнул он, — и снимки, и все результаты в норме. А что, есть какие-то жалобы?

— Да так, озноб, легкое головокружение.

— Вы часто гуляете, ходите на свежий воздух, хорошо питаетесь?

— Питаюсь нормально, — ответила Соня. — Гуляю — может, и редко.

— Вот и гуляйте почаще и больше ешьте витаминов, высыпайтесь, — посоветовал ей доктор. — Это у вас, скорее всего, сезонное, от утомления. Вы много работаете?

— Работаю? — Соня впервые за день действительно вспомнила о работе и ахнула. Она совершенно забыла об их планах на вечер. Денис наверняка уже ушел с работы в полном недоумении, где она и почему не берет трубку.

— Да, точно, гулять, — выпалила Соня и, дико улыбнувшись доктору, выскочила из кабинета. Впрочем, доктор и не таких видел.

Денис ответил не с первого раза, каким-то ленивым голосом.

— Да, что?

— Прости, тут так вышло, мне срочно надо было уйти по делам. А теперь я свободна.

— А, Соня. Извини, но сегодня у меня ничего не получится, — проговорил он.

— Как? Но почему? Мы же договаривались.

— Планы поменялись, — ответил он уставшим голосом. И когда пауза затянулась, добавил: — Ну, давай, пока.

Только когда он отключился, Соня поняла, что пропущенных звонков не было. Он и не думал ей звонить, не собирался встречаться. Он пообещал ей свидание, чтобы она не закатывала сцен в офисе. Все было еще хуже, чем предполагала Маша. Ее просто использовали и выкинули.

И как теперь работать с ним в одном помещении? Как смотреть на этого упыря? Видеть каждый день, как он улыбается новым девушкам? Как она могла быть такой дурой? Весь этот спектакль из галантности был разыгран только для того, чтобы затащить ее в постель. И то, одного раза с ней ему вполне хватило. Повтора не требовалось.

Чувство жалости к самой себе и отвратительной обиды затопило Соню целиком. Облегчение от того, что она убедилась, что здорова, исчезло, как и не было. Откровение, такая простая истина, обрушилась на нее, слепую дурочку, словно из ниоткуда. Хотя любая другая девчонка уже давно поняла бы, кто он такой и что из себя представляет.

Собутыльник

Соня вышла на улицу и заплакала. Слезы текли по щекам, нос покраснел, а ноги в тонких колготах жутко мерзли.

— Чего сопли развезла? Замерзнешь. — Перед ней стоял непрезентабельного вида бомж с какой-то котомкой, набитой пустыми бутылками и картоном.

— Что, уже пореветь нельзя? — огрызнулась на него Соня. Ей просто необходимо было сорвать на ком-то свою боль и злость. Впервые после долгого перерыва она вновь решила открыться мужчинам — и вот, пожалуйста. Вдогонку к этой мысли пришла следующая о том, что теперь ей неплохо бы провериться на венерические заболевания, потому что Денис ее мог наградить чем угодно со своим стилем жизни. И только законченная доверчивая идиотка могла позволить ему не использовать презерватив. Но ведь все выглядело так, словно она для него одна единственная на всем свете, и он только ее и ждал все это время. Месяцы! Господи, месяцы он не уставал закидывать в ее сторону свои сети! И все это ради одной ночи? Впрочем, он, похоже, был из тех людей, которые закидывают свои сети во все стороны, где только появляется рыба.

— Чего плачешь-то? — бомж поставил свою сумку и устроился сверху, вытягивая из неряшливой куртки початую бутылку водки. — Хочешь? — предложил он Соне, и когда она отрицательно покачала головой, глотнул сам.

— Мужик бросил, — в тон ему ответила Соня. Она сама не знала, зачем это делает, но ей хотелось кому-то выговориться. В конце концов, она могла его послать на три буквы, если ей только что-то не понравится и тут же прекратить разговор.

— А, бывает, — выдохнул он, вытирая рот рукавом после очередного глотка водки. — Может, того, передумаешь? — поплескал он перед ее носом соблазнительной жидкостью.

Соня покачала головой.

— Ну как хочешь. А чего бросил-то? Ты вродь ничего, — бомж бесстыдно осмотрел ее снизу доверху. — Ножки ровненькие, скроена ладно.

— И на том спасибо, — буркнула Соня, начиная понимать абсурдность их беседы. Ну чего его принесло к больнице именно в тот момент, когда она раскисла? Поплакала бы себе в одиночестве и пошла, а теперь вот на тебе — собеседник, от которого так и хочется отвернуть нос.

— Ты не кривись, я чистый, — усмехнулся бомж, и Соня с удивлением поняла, что от него не пахнет ничем неприятным, вопреки ободранному виду. Скорее, наоборот, от него пахло свежестью и ночью, и едва уловимо дымом с неизвестных пепелищ. "Греются что ли у костров?" — подумала Соня и впервые ощутила сочувствие к этому человеку. Она сейчас придет домой в тепло, а он так и останется сидеть в ночи с единственным согревающим в виде крепкого напитка и дырявой куртки не по размеру.

— Дурак он, — произнес ее ночной собеседник.

— Кто? — удивилась Соня, вырванная из своих раздумий.

— Мужик твой.

— Нет, он не дурак, — возразила Соня, — просто сволочь. — И, усмехнувшись, потянулась к бутылке с водкой.

— Не брезгуешь? — ухмыльнулся бомж.

— Так чего, водка же, — пожала плечами Соня.

— И то верно, — согласился он, вручая ей бутылку. Соня сделала один глоток, и у нее перехватило дыхание.

— Боже ж ты мой, — выдохнула она. — Это же не водка.

— Отчего не водка. Водка, — спокойно сказал бомж, забирая бутылку, — только домашняя. Самогон называется.

— Я хоть не умру от этого?

— От этого, — он поднял остаток жидкости, будто произнося тост, — не помрешь.

— А от чего? — спросила Соня в шутку, успокаиваясь и понимая, что если бы самогон был ядовитым, они бы сейчас уже не разговаривали.

— Время покажет, — совершенно серьезно ответил он, и Соня удивленно всмотрелась в его лицо. Оно было не таким уж старым, но обмороженным, покрытым пятнами, а на подбородке и заросших щеках виднелись следы оспы. Если его побрить и отмыть, он был бы, наверное, менеджером среднего звена не хуже Дениса. А как человек, наверное, был даже лучше.

— Спасибо, — сказала Соня, благодаря за угощение и указывая в сторону выхода с территории больницы. — Мне пора.

Он кивнул и молча проводил ее взглядом. Соне казалось, что он смотрит, даже когда она завернула за угол. Но когда девушка оглянулась, позади никого не оказалось.

Прости, Ира

Мама выговаривала Соне в трубку за то, что она давно не появлялась у тети. Соня привычно огрызалась, ссылаясь на занятость по работе, и при первой же возможности закончила разговор. Но сама ругала себя еще сильнее: она действительно забросила Иру на произвол судьбы, увлекшись своими мексиканскими страстями, не принесшими ей ничего, кроме разочарования и неприятностей. Теперь Соня активно искала новую работу, потому что больше не могла и не хотела его видеть. Он настолько плевать на нее хотел, что даже не особенно скрываясь, флиртовал прямо на работе с новой девочкой Оксаной. Поначалу она ревновала, потом сердилась и ненавидела, а в последнее время ее просто стало тошнить от одного его вида. Самовлюбленный мерзавец. Подонок. Пустышка.

Соня вздохнула и набрала Иру. Голос тети совсем ослабел, что было плохим признаком. Видимо, именно этот голос и встревожил маму. Конечно же, мама пыталась уговорить Иру отправиться в больницу на обследование, не зная, что обследование уже проведено и результат известен.

— Я зайду к тебе? — спросила Соня.

— Заходи, конечно, — даже в этом тихом голосе слышалась откровенная радость. Соня мысленно пнула себя за все те дни, что даже не вспомнила о тете.

Ира открыла дверь, а между ног ее проскочила на лестничную клетку большая ушастая дворняга.

— Привет, а это еще что такое?

— А это — мой дружочек, — улыбнулась Ира, открывая дверь шире и пропуская собаку обратно.

— Ир, ты что, завела собаку? — удивилась Соня. — Так я бы тебе принесла щенка.

— Заходи, — кивнула тетя.

— Понимаешь, — сказала она, когда они уселись на свои привычные места на кухне, — Эта собака мне помогла.

— Как помогла? — изумилась Соня.

— Я сегодня ходила в магазин и потеряла сознание.

Соня невольно ахнула.

— Упала, а люди мимо проходят. Ну, кто станет подходить: мало ли, пьяная. А собака вот подошла, лизать стала, скулить — я и очнулась. Хорошо, что быстро, а то на холоде могла так и остаться.

— Господи, Ира, — прошептала Соня, — что ж ты не позвонила. Я бы приехала.

— Так чего звонить? Когда мы домой добрались, все уже было хорошо, — Ира потрепала собаку по голове, а та посмотрела на нее умным внимательным взглядом. Странная была собака: молчаливая и понимающая.

— Ира, тебе нужен присмотр, — заговорила Соня, — тебе больше нельзя оставаться одной, ты понимаешь?

— Даже не начинай, — сердито отмахнулась Ира. — Твоя мать снова запрет меня в больницу. А я не хочу. Мы уже говорили с тобой об этом.

— Но если ты ей объяснишь, не запрет. Она ведь заслуживает того, чтобы знать. Подумай, каким это станет для нее ударом.