Страсти по Матвееву

У Коновалова были широкие связи в английском правительстве. Многие из русских эмигрантов были лично заинтересованы в том, чтобы сотрудничать с Русским Политическим Комитетом, поскольку это давало статус гарантированного получения единовременного пособия и последующих регулярных выплат, невеликих по сумме, но не лишних при заграничной жизни, особенно в Лондоне, где царили дороговизна и застой: британская столица казалась русским неподвижной, неспособной найти выход из чрезвычайной скуки. Частично на свои, частично на британские деньги, Коновалов организовал в Лондоне "Регистрационное отделение русской эмиграции", сокращенно — Регистрод. В нем желающие из числа русских политических эмигрантов могли пройти регистрацию и получить вспомоществование в виде небольших "подъемных" сумм. Вопросы при регистрации были просты: откуда, где жил до эмиграции, каким преследованиям и репрессалиям подвергся, какой политической партии принадлежит. Вопросы анкеты помогали структурировать рассказ о недавнем прошлом. Свои инициативы в деле упорядочения русской политической эмиграции Коновалов обосновывал "гуманитарными мотивами". Он даже заручился поддержкой в Лондоне некоторых "правительственных организаций", которым и передал составленную на русских эмигрантов картотеку. Позицию свою и свой шаг бывший лесозаводчик объяснил как "акт человеколюбия", который позволил бы объединить усилия и это "единодушие — есть лучшее доказательство того, что деятельность не может скрывать за собой какие — либо политические цели". В действительности же поддержка Лондона простиралась значительно дальше, чем простое отстаивание личных интересов русской политической эмиграции. Слепому было ясно, что создать буквально за несколько недель так профессионально оформленную связку со всеми признаками корпоративного ордена, могли только профессионалы. О том, что это непростой кружок случайных людей, сведенных эмигрантским житьем — бытьем, но ядро будущей политической силы, свидетельствовали блестящая информированность входящих в связку о происходящем в России, согласованность и безупречная синхронность политических акций и поддержка британского правительства...

-Что ж, Коновалов...Он никогда, как мне помнится, не стремился попасть в тон общему эмигрантскому хору. К тому же он "середнячок".

-Каждый по — своему опасен. — ответил фон Эккервальде. — И все же я бы выделил Коновалова. Он только входит в роль.Сейчас он в Праге...

-И он тоже? Там что, целое совещание эмигрантское проходит?

-Что — то вроде того. Я считаю, что на него необходимо нацелить лучшие силы.

-Я вас так и понимаю. — кивнул Ромодановский.. — Коновалов, несомненно, доставит нам определенные хлопоты. Нам сейчас важно понять и другое: какие причины обусловили появление Коновалова? В чем его сила? Кто его поддерживает?

-Англичане, конечно. Они реалисты и прагматики, причем достаточно циничные. Наверняка они подтолкнут Коновалова на какие — то действия, но существенную поддержку ему, в том числе финансовую, окажут лишь в том случае, если тот добьется какого — то видимого успеха. Поэтому на начальной стадии реализм, несомненно, будет иметь ускоряющее развитие. Он постарается "вобрать в себя" все эмигрантские течения, до сих пор выступающие против нас.

-Как?

-Формы борьбы его окажутся, вероятно, традиционными. Вряд ли он придумает что — то новое.

-И все же, с чем мы столкнемся?

-Коновалов не начнет свои действия, так сказать, с чистого листа. В первую очередь он обратит внимание на наиболее активные эмигрантские организации, и постарается прибрать их к рукам, заявить о себе громкими диверсиями и террористическими актами. Надо полагать, рано или поздно, авантюризм натуры толкнет его вернуться в Россию.

-Да, это решающие моменты. Коновалов с благословения определенных кругов непременно вступит с нами в борьбу.

-Постараемся хорошо сыграть против Коновалова. — заверил Ромодановского фон Эккервальде. — А если поможет счастливый случай...

Ромодановский поднял ладонь в знак легкого протеста:

-Игру следует строить не на везении и не расчете на счастливый авось, а на основе точно рассчитанного плана, предвидения скрытой опасности. У вас масса дел, и боюсь, вы будете отвлекаться. Вы же все время возвращаетесь мыслями к Коновалову. У вас должно возникнуть жгучее желание победить...

-Постараемся.

-Надо отдать ему должное — он хитер и умен. — сказал Ромодановский. — И неожиданно конспирирует неплохо. Это даже удивительно.

-Ничего удивительного. — сказал фон Эккервальде. — Конспирацию ему наверняка ставят британцы. Серьезную помощь Коновалову оказывает Интеллидженс Сервис. Впрочем, и Коновалов также щедр на ответные услуги англичанам, хотя постоянно жалуется на нехватку денег, и выпрашивает помощь. Нам сие, впрочем, даже на руку. Просьбы о помощи лишний раз привязывают.

-Британцам будет тяжелее сохранить невозмутимость, когда начнут всплывать подробности.

-У Коновалова нужно вырвать корень. — проговорил фон Эккервальде чуть глуховатым голосом. — Этот корень — он сам.

-В самом деле, Коновалов и его комитет основательно выглядят за границей, но не в России. Его так называемый "комитет" не решает тех задач, которые ставят, а я более чем уверен, что ставят, — его высокие иностранные покровители. Тот, кто дает деньги, тот хочет иметь и "товар", не так ли?

-Безусловно.

-А "товара", то есть информаций, мало. Господину лесозаводчику цена — копейка без подпольных организаций в России. Его выбросят за борт, как выбрасывают ненужный хлам и не посмотрят на респектабельность и доходец от прежней коммерческой деятельности. Если же внутри России у Коновалова будет подпольная организация, которая начнет поставлять "товар", то вы, Георгий Васильевич, правы — акции его пойдут вверх. Сдается мне, что вы комбинацию давно разрабатываете, только ничего о ней никому не сообщали, верно?

-От вас ничего не скрыть, не утаить, Борис Викторович. Наметки появились еще в прошлом году.

-Ого. Серьезный подход.

-Покуда наша служба заключается в одном — ждать. Умеючи ждать.

-Надо уметь надеяться и ждать. — министр покачал головой. — И делать свою работу, которую умеешь. Без нас ее сделают, может быть, но хуже. Вот все назначение человека, а что будет достигнуто, когда он свое исполнит, ему знать не дано. Главное — делать и верить...

================================

Tabula rasa* (лат.) - "чистая доска".

corpus delicti (юр.лат.) — "тело преступления" — вещественные доказательства, улики или состав преступления.

Пятница. В лето 7436 — го года*, месяца сентября в 24 — й день (24 — е сентября 1927 — го года). Седмица 17 — я по Пятидесятнице, Глас седьмый.

Москва. Большой Черкасский переулок. Здание Министерства Внутренних Дел.

-Итак, Коновалов... — сказал Ромодановский и глянул на генерала фон Эккервальде.

-Я взял на себя довольно трудную задачу — обрисовать психологическое состояние Коновалова, — начал фон Эккервальде очень серьезно и совсем без волнения, — по его биографии у нас есть особый доклад, но мне неизбежно придется опираться на различные эпизоды его жизни. Коновалов пережил минимум два огромных разочарования. Первое разочарование — лишился практически всех своих капиталов в России. Второе разочарование — во всех своих планах погубить власть у него не срастается и он отчаиваться стал.

-А если он еще верит в победу? — раздался высокий голос министра.

Вопрос был неожиданным, и фон Эккервальде немного стушевался, но, помолчав, ответил:

-Этого не может быть, Борис Викторович, для этого он иметь сильную и ясную идею.

-Сильную и ясную с вашей точки зрения? — перебил Ромодановский, вставая из — за стола и подходя к фон Эккервальде. — А разве с его точки зрения не является такой идеей свержение в России ныне правящей династии Годуновых?

-Попытаюсь ответить вам, Борис Викторович.

-Ну, ну, давайте, — министр сел рядом с фон Эккервальде и, подперев голову руками, приготовился слушать.

-По — моему, он просто из тех, кто всерьез уверовал в осознание своего соучастия в делании истории. — продолжал Директор Департамента Государственной Охраны свою мысль. — И вот он продолжает деятельность, благодаря которой он так или иначе находится на поверхности и, кроме всего прочего, сохраняет за собой право надеяться на международное покровительство и на международную славу. Но поскольку вся его деятельность направлена против нас, против России, он прекрасно знает, что на западной политической бирже котируются не прошлые его дела, а будущие. Сейчас он теряет опору и очень нервничает...

-Последнее верно...Согласен...согласен, — ответил ему Ромодановский.

-Мне кажется, — продолжал фон Эккервальде, — что Коновалов сейчас должен находиться перед необходимостью сменить тактику борьбы с нами, и вот это для нас главное. Он может пойти на все, и, поскольку за спиной у него остаются наши заклятые и могущественные враги, мы можем понести новые серьезные потери. Так вот, мне кажется, что сейчас он на перепутье, и психологически этот момент для наших планов весьма благоприятен...

-И хочется и колется, так стало быть? Хочется — крови, а колется — за кровь эту отвечать придется?

-Именно. Все же он больше коммерсант, нежели радикалист — революционер...

-Мы должны ясно представлять себе, чего он добивается. — сказал Ромодановский. — У него есть ближняя цель, есть люди и есть главное задание тех, кто его кормит. Значит, он может стать слугой самых разномастных, тоже желающих этого, господ в Европе. А это опасно, потому что чревато внезапными изменениями обстоятельств. Про международную обстановку не буду, скажу только одно. Осенью планируется созыв всеевропейской конференции в Лиссабоне. Будут нас костерить и обсуждать, что с Россией делать. Для борьбы с нами они еще долгие годы будут подбирать по всему миру все темное, продажное, готовое за тридцать сребреников на любое преступление. Заметим себе это...Продолжайте, Дмитрий Филиппович.

-Посмотрим теперь, что происходит у него, так сказать, в собственном доме... — улыбнулся фон Эккервальде. — Жена его осталась в России, с Коноваловым в эмиграцию не поехала. Судя по всему, ведет от своего имени дела мужа.

-Как думаете, она сохранила какую — нибудь степень влияния на Коновалова? — спросил министр.

-Вероятно только финансовую.

-Это объективно? — очень серьезно переспросил Ромодановский.

Фон Эккервальде довольно долго обдумывал ответ.

-Сомневаюсь. — наконец сказал он.

-Вы этот вариант проработайте. Ну — с, дальше...

-В последнее время вокруг Коновалова появилось множество женщин. В связях беспорядочен. В кругах, близких к Коновалову, давно известно, что тот не ладит со своей бывшей любовницей, что расплодил вокруг себя новых, падких на деньги. Так или иначе, это изменение в личной жизни Коновалова для нас крайне важно, ибо вносит существенные поправки в его внутреннее состояние. Его, с позволения сказать, печатные труды — набор клише, громких фраз и стенаний. То и дело, всюду, он рассыпает намеки на то, будто он знает о России что — то такое, чего в Европе, роковым для себя образом, главным не признают. Создается впечатление, что он пугает эти страны с какой — то целью. Западные разведки, которые кормят Коновалова и его политический центр, вероятно, толкают его в спину, требуют оправдания расходов, и в этой ситуации наша легенда о появлении в России новой революционной, радикалистской организации, без какой — либо ясной и четкой программы, явится для него бесценным подарком.

-А откуда Коновалов получал и получает деньги?

-В списке его благодетелей в основном англичане. Речь идет об очень крупных суммах. Выплаты производились повременно и за выполнение отдельных поручений. Что — то перепадает от деловых операций, что ведет его жена. Небольшие эмигрантские пожертвования...

-А сейчас у Коновалова есть деньги? — спросил Ромодановский.

-Есть. — сказал фон Эккервальде. — Составлена ориентировочная смета на различные цели.

-Пока мы не можем начать, потому что не имеем подходящего человека, без которого немыслима завязка задуманной нами игры. — сказал министр. — Но вы ищете?

-Ищем, и я полагаю, скоро получим возможность подобрать такого человека.

-Кандидатуры есть?

-Есть. Очень они разные, Борис Викторович! И каждый в своем роде — личность. Подбираем. Тогда мы сможем начать операцию. В интересах большего правдоподобия мы для Коновалова изобразим даже контакт нашей организации с его людьми в Москве. Поверив во все это, он должен приехать к нам.