Охотники за луной

— Госпожа хорошо изучила меня, — не вопрос — утверждение и легкий наклон головы со спрятанной улыбкой в уголках губ.

— Так что?

— Он действительно один из лучших целителей Райдора, можно сказать, самый лучший. Второй маг академии Райдора, а насколько вы знаете, титул первого — носит королевский маг Алеара. Господин Халид аль Карризи согласился работать с милордом, заинтересовавшись тем, что никто из его коллег не справился с проблемой. Знатного происхождения, к деньгам равнодушен, высокомерен. Славится нетрадиционным подходом к пациентам и не известно ни об одном случае, где он не добился бы успеха.

— Обнадеживает.

— Мне тоже так кажется. Господин Ален в последнее время несколько упал духом, — Ренард вздохнул, — ему необходима встряска, а что может быть лучше новой надежды.

— Все верно, но боюсь, он не вынесет нового разочарования. За последние дни он даже не упоминал о его визите, старательно делая вид, что его и не будет, — я вздохнула и прикрыла глаза, — лекарь приедет в четыре?

— В пять, госпожа Элера.

— Хм, Ален прав, — задумчиво протянула я, сетуя, как могла ошибиться, — с памятью в последнее время не особо.

— Госпоже нужно отдохнуть и все придет в норму.

— Наверное, — согласилась я и сообщила, — вернусь в четыре, может раньше.

— А как же завтрак?

— В городе перекушу, — на мгновение, задумавшись, решила я.

— Тогда госпоже стоит взять с собой кошелек, — Ренард улыбнулся и протянул мне кисет, в котором звякнули монетки.

— Точно, — еле удержавшись, чтобы не хлопнуть себя по лбу, удивляясь странной забывчивости и одновременно забирая и пряча кошелек в карман платья, — все-то вы предусмотрели.

— Работа такая.

— Знаю. Так, я ушла.

— Легкой дороги, госпожа.

Глава 4.

* * *

Я люблю Антарию. Так, словно она часть меня. Наверное, так мать может любить дитя. И пускай, мне не довелось познать радость материнства, город, наравне с Аленом, Брайсом и еще несколькими близкими людьми, был для меня всем.

Я любила его зимой, когда пронизывающие ветра дули со стороны никогда не замерзающего моря, настолько ледяные и суровые, что кожа моментально становилась красной, а тело стыло, несмотря на многослойные одежды и меха. Колючие снежинки, словно пчелы впивались в незащищенные участки тела, а беспечность в выборе одежды, вполне могла стоить жизни.

Не менее чудесным он был и весной, когда ласковое солнышко начинало мягко согревать землю, нежно касаясь ее легкими прикосновениями, прогоняло свинцовые снежные тучи и наполняло все вокруг жизнью и робким обещанием тепла. Хотелось играть вместе со светилом, бегать наперегонки с ветром, открыть сердце для новых чувств и ощущений.

Лето. Несомненно, слишком жаркое и испытывающее любого на прочность. Город нагревался настолько, что стоило случайно выплеснуть на каменную мостовую воду из стакана, как она с шипением исчезала, оставляя после себя лишь легкий дымок. Зной изнурял, заставляя порой проклинать погоду, но стоило только вспомнить, насколько чудесными бывают летние вечера, когда яростно светившее солнце скрывалось за линией горизонта, а с моря прилетал ветерок, принося долгожданную освежающую прохладу, как злость уходила, оставляя только предвкушение ночи. В летние месяцы, Антария оживала только к вечеру, заполняя город весельем и гамом. В тавернах рекой лились прохладительные напитки, трактирщики открывали окна кухонь, зазывая и искушая ароматами, а улицы заполняли с удовольствием гуляющие горожане, а частенько и танцующие под веселые или страстные мелодии уличных музыкантов и певцов.

Осень. С чем у меня ассоциировалась она? Дожди, туманы и усталость. Когда хотелось завернуться в шерстяную шаль, сесть на широкий подоконник, обхватив в руках чашку с горячим чаям и прижаться лбом к стеклу, за которым бушевало очередное ненастье. Сырость проникала сквозь массивные и крепкие стены дома, заставляя практически круглосуточно топить камины. А когда приходили туманы, продолжающиеся до самой весны, то из-за молочной дымки, разлитой повсюду, каждая прогулка по городу походила на авантюру, ибо даже я, прожившая в Антарии уже более двадцати лет и знающая город достаточно хорошо, умудрялась порой заблудиться в пяти минутах ходьбы от собственного дома.

Если так подумать, то зима мне представлялась неизбежным испытанием на прочность. Выдержал, значит, заслужил робкое дуновение весны, получил право на влюбленность и нежность. Достойно встретил весну — впустил в жизнь лето, с его зноем, страстью и искушением. А осенью приходит пора отдохнуть и набраться сил перед новым испытанием яростной зимы, сделать выводы, понять, что не успел сделать, придумать кучу планов на следующий год. Круговорот принципов, чувств, желаний и обязанностей.

Вот сейчас, наступило время надежд, и я искренне радовалась долгожданному солнышку, что успело разогнать пелену утреннего тумана и освободить небо от облаков, вернув ему кристально чистый голубой цвет.

Покинув дом через черный вход, которым обычно пользовались служанки, быстро пробежалась по небольшому саду, пробуждавшемуся от зимы, и вышла на улицу.

Оказавшись на улице, на секунду остановилась, ошеломленная шумом и гамом пробудившегося города. По мостовым ловко сновала прислуга, отправленная хозяевами по важным делам, мимо проезжали фиакры, в большинстве еще крытые, хотя встречались уже и летние варианты. В них важно восседали особо "ранние пташки", в большинстве своем знатные дамы, возвращающиеся или после утренней службы в храме, или направляющиеся с назначенными визитами. Их можно понять, в то время как мужья занимались делами или находились на службе, дамы скучали и усиленно пытались заполнить свободное время.

Поморщилась, вспоминая, когда я появлялась в храме сама. Если память не подводит, то прошла уже почти неделя, что не очень хорошо и в глазах соседей, да и в собственных. Не стоит забывать про богов, их милость слишком непостоянна, а лишиться ее — значит ступить на рискованный путь. Все мы зависим от благосклонности высших сил, а если учесть то, чем мы зарабатываем на жизнь... Так, ясно одно, я сегодня же отправлюсь в храм и принесу нужные дары. Но, чтобы боги простили мне такую наглость, как напрямую обратиться к своим покровителям, стоит эти самые дары приобрести.

Плотнее запахнув шаль, быстрым шагом направилась на рыночную площадь, что располагалась неподалеку от храма.

* * *

Рынок, хотя более правильным будет название торговый квартал, нашел себе пристанище неподалеку от одной из главных площадей города, в центре которой возвышалась статуя нашего с Аленом предка. Дастир де Руэ, последний свободный правитель Антарии, снисходительно взирающий на снующих у его ног торговцев, должен был быть доволен, ведь то, ради чего он поступился независимостью княжества, принесло свои плоды. Город процветал, жители были довольны и счастливы, а то, что в кресле из слоновой кости сидел Наместник, назначенный Алеарским королем, а не потомок, так это уже упрек нам с Аленом, как последним представителям рода. И порой мне казалось, что я вижу разочарование на лице предка. Каждый раз, как я проходила или проезжала мимо, кожей ощущала, что его бронзовое изваяние следит за мной, разве что, не качая осуждающе головой. Но что мы могли сделать? Ален болен, а я... Я всего лишь женщина, априори зависимое существо. Мне безумно повезло с братом, будь другой на его месте, то постарался бы выдать, точнее, продать меня замуж, стремясь получить как можно большую выгоду, и забыл бы про мое существование. Если он принял бы такое решение, я просто обязана была бы подчиниться. Но Ален — другой, и в этом мое счастье. Он умный, чуткий, искренне любящий меня и готовый на все, чтобы я была счастлива. Так как я могу отплатить ему? Если бы я могла вернуть ему способность ходить, все сразу бы изменилось. Увы, я не волшебница. Лишена магического дара, закована в рамки правил и все действия, предпринимаемые мною до сих пор, чтобы вернуть Алену здоровье — не принесли никакого результата. Ах, если бы можно было все изменить. Ален мог бы не только жениться и встать во главе семьи, но и занять трон Антарии. Редкое сочетание ума, прозорливости и порядочности. Брат рожден править, достоин быть счастливейшим из мужчин, стать великолепным отцом и тем, кто возвысит Антарию еще сильнее. Но, несчастный случай все изменил и пока, Ален продолжает оставаться в кресле, а мы не вернули наше состояние — все бесполезно. Мечты останутся мечтами, а ситуация не изменится. Единственное, что пока удается с переменным успехом — это выплачивать долги, возвращать имущество семьи и потихоньку обретать уверенность в завтрашнем дне.

Быстро качнула головой, отгоняя тоску, и заставила себя думать о других вещах. Нельзя поддаваться унынию. Все будет хорошо, рано или поздно, но будет. Клянусь!

Плохое настроение не успело вползти в сердце коварной змеей, как и любые гады, ведущие скрытный образ жизни, оно испугалось оживления, царящего в торговых рядах. Несмотря на прохладу, солнышко уже припекало хорошо, так что, спустив шаль на согнутые в локтях руки, сама не заметила, как начала улыбаться и ловко лавируя между торговцами и покупателями, полностью отдалась окружающей суете.

— Красавица, смотри какие спелые фрукты. Попробуй и убедись, что ни у кого нет таких свежих.

Быстро улыбнулась черноволосому и смуглому выходцу с Валькарских островов, громко хвалящего товар, и в ответ он бросил мне красное яблоко.

— Угощайся, это подарок.

— Спасибо.

Быстро протерев его платочком, извлеченным из отворота рукава, с удовольствие откусила кусочек фрукта, убедилась в сочности и пообещав с улыбкой, что забегу и куплю немного на обратном пути, двинулась дальше.

— Посторонись...

Еле успела отскочить и увернуться от тяжело-груженой телеги бакалейщика, свернула налево и оказалась на улочке, где торговали ремесленники.

Остановившись вместе с толпой зевак, рядом с одним кудесником-гончаром, на глазах превращающего кусок глины в изящный тонкостенный сосуд, затаив дыхание, смотрела как рождается волшебство без капли магии, а только благодаря мастерству.

Быстро найдя глазами его помощницу или скорее супругу, которая сидела неподалеку и торговала уже готовой, обожженной и расписанной утварью, немного помедлила, ибо глаза разбегались от разнообразия, но все же выбрала небольшую чашу и заплатила.

Она прекрасно подойдет в качестве одного из даров Ортару.

Не задерживаясь на улице гончаров, скользнула на серебряную и, пройдя с десяток метров — застыла, не обращая внимания, что мешаю прохожим.

Изящная цепочка с настолько филигранно выполненным кулоном, что он казался украшенный алмазными гранями, еле заметно раскачивалась на ветру в открытой витрине — приковала взгляд и не давала двигаться дальше. Кулон настолько завораживал, что я не видела ничего вокруг, только он имел значение, яркой звездой сияя среди множества украшений.

Словно во сне, подошла ближе и коснулась его пальцами. На первый взгляд — обычная побрякушка, но меня она притягивала словно магнит. Вроде из серебра, но необычный латунный отблеск тонкого замысловатого плетения заставил усомниться в металле. Под весенним солнцем, это чувствовалось отчетливо. Сплав? Непохоже. Как и непонятно, каким образом сделан ажурный кулон. А внутри него — совершенно невероятный камень, искрившийся на солнце всеми оттенками желтого и белого. Маленькое солнце, запертое в изящную клетку, раскаленное сердце, опутанное паутиной воздушных оков, луна, пытающаяся выглянуть из-за тучи, но словно затягиваемая обратно неведомой силой. Этот камень... Он был похож на мою душу... мою жизнь... мое сердце. Невероятная вещица и как будто... живая.

— Нравится? — прозвучал голос с сильным южным акцентом.

Я обернулась.

Торговец, узкоглазый, непривычно смуглый, с такими черными волосами, что они отдавали в синеву, смотрел на меня и загадочно улыбался.

Я кивнула, машинально подумав о том, что выходец из Галгарии делает в Антарии. Странно видеть его здесь. Память услужливо подкидывала обрывки разрозненных знаний про эту страну. На мгновение, промелькнула легкая досада, когда я вспомнила о книгах, дожидающихся меня в спальне. Незаметно разглядывая мужчину, я быстро отмечала странный наряд: шаровары, поддерживаемые широким поясом, туфли с задранными носами и расшитый жилет поверх теплой рубахи выглядели слишком экзотично и непривычно. И акцент! Галгарцы, обладая способностями к языкам, довольно быстро избавлялись от него и только некая певучесть и протяжность гласных выдавали, что антарийский им не родной. Но меня интересовало сейчас совсем другой момент. Галгарский Халифат вел странную политику в области торговли и поставлял товары на внешние рынки только через посредников из Алеара. Сайлиар Седьмой в свое время провернул совершенно невозможную вещь. Добился исключительного права представлять галгарские товары на внешних рынках, и специальная служба алерского королевства тщательно следила за этим. Правда, не всегда удачно. Ведь все хотят заработать, чем наша команда и пользовалась. Да и не только мы...

Великолепный галгарский шелк, тончайший, словно невесомая паутина, знаменитый драконовый сок, добываемый из деревьев, растущих только в одном месте — священной роще лиарского леса. Тот самый, партию которого, мы должны были доставить заказчику, в обход ковена магов.

Галгарский Халифат — богатейшая страна и не думаю, что кому-то известны все ее секреты, ибо правители Галгарии испокон веков поступали крайне мудро, не открывая границы и строго придерживаясь традиций. Сами галгарцы свободно путешествовали по соседним странам, в свою — пускали только избранных.

Многие считали галгарцев необразованными дикарями, посмеивались над их одеждой, но я не заблуждалась. Пару лет назад, Ален доходчиво объяснил мне, что к чему. Снисходительно улыбнувшись, когда после встречи с одним из представителей этой страны, я запальчиво повторила общепринятое мнение, брат отвел меня в библиотеку и достал с полки несколько книг. Упомянул при этом, что история Галгаркого Халифата древнее Алеара и Антарии вместе взятых, а род правителей не менялся уже пару тысячелетий, что, несомненно, говорит о правильно выбранном курсе в политике и экономике. Я замолчала, ибо в свете того, что наша семья упустила трон маленького княжества, факт, что власть огромного государства, которое занимало целый континент, не менялась столько времени, по меньшей мере, заслуживал уважения.

— Хочешь купить?

Я отвлеклась от раздумий и снова кивнула. Потянулась к цепочке, чтобы снять ее.

— Погоди, красавица, — протянутая рука замерла, но пальцы продолжали подрагивать от нетерпения, — Я сам.

Быстрое, словно бросок змеи, движение рукой и перед моими глазами — пустота.

— Пойдем, красавица внутрь, там и поговорим о цене.

Как завороженная, или та змея, что танцует под дудочку заклинателя, извиваясь, злясь, но не в силах прервать движения, проследовала за торговцем в лавку.

Очнулась, только когда за мной закрылась дверь, а странный южанин провернул в замке ключ, отсекая нас от уличного шума, и возмущенно уставилась на торговца, ясно осознавая, что любопытство все-таки завело меня в ловушку.