Ученица Палача. Мастер(+бонусы)

— А ты не знаешь, где она была эти две недели? — задал ещё один важный вопрос.

— В каком смысле, где была? — удивился Маркус. — Разве она не жила здесь, с тобой?

— Нет. Она исчезла в первый же день, вернее, вечер.

Илиан помнил то разочарование и отчаяние, что испытывал все эти дни. Он перезнакомился и втёрся в доверие ко всем обитателям этого дома. Милена и Леон по его просьбе начали обучать Илиана языку глухонемых, особенно старалась Милена, чувствуя вину за удар сковородкой. Ирма— кухарка так его вообще обожала. Дарк то пропадал, то появлялся вновь, когда появлялся, то всё время был рядом с Илианом. Только Эмиль был холоден и неприступен. И все становились каменными, немыми истуканами, стоило задать вопрос про Манон. Ни слова о госпоже.

— Может, у неё ещё есть логово? — предположил Маркус. Про хитрость этого дома он не знал. — И она там живёт... ты же тут подглядываешь и обнимаешь, и волосы у тебя шелковистые... — поддел графа Маркус.

— Где? — растерялся Илиан.

— Где, где... На голове! — ответил хохочущий Маркус, вспомнив разговор с Манон. — И ей от этого так волнительно, что жить с тобой под одной крышей не может, и поэтому сбежала от тебя. Не везёт вам, Аландеры, сбегает от вас любимая женщина, и удержать не можете.

— А от тебя не сбегает? — Илиан начал злиться, понимая, что этот брюнетистый гад прав.

— Ко мне прибегает, — улыбнулся Маркус.

— Но тебя-то она не любит, — поддел Илиан.

— И тебя не любит, — вернул Маркус

— А кого любит? — задал вопрос Илиан

— Тиграна? — предположил Маркус.

Задумались.

— А давай проверим? — предложил Илиан.

— Как?

— У тебя есть влюблённая женщина?

— Предположим.

— Вот, когда ты ночью начинаешь её ласкать, она твоё имя произносит?

— Допустим.

— Во-о-от, — Илиан поднялся пошатываясь, скомандовал: — Пошли.

— Куда? — не понял Маркус.

— Э-экс-пер-рименти-ровать, — выговорил Илиан.

Пошатываясь, они вышли в холл. Встали перед лестницей. Посмотрели на неё, потом друг на друга, не сговариваясь, поняли, что вдвоём преодолеть лестницу будет легче. Обнялись за плечи и начали подъём. Дарк сидел внизу и наблюдал за парочкой смертничков, упорно карабкающихся к логическому концу... пока лестницы.

Успешно преодолев подъём, прошли до комнаты, в которой спала Манон. Открыли дверь, ввалились, дошатались до кровати и замерли, любуясь.

Жаркие летние ночи.

Манон скинула одеяло и спала по диагонали, раскинув руки и улыбаясь.

Смертнички стояли, забыв, зачем пришли. Дарк прошёл мимо них и лёг у кровати. Вспомнили. Переглянулись, обниматься перестали и полезли на кровать с двух сторон от Манон. Дарк заурчал, но не тронул, только встал и наблюдал.

Мужчины смотрели на спящую женщину.У обоих замелькали мысли где-то на задворках сознания, что, может, и зря они затеяли такой эксперимент, но исследовательский дух одержал победу над чувством самосохранения.

Одновременно они взяли её руки в свои, легли рядом, глядя на лицо Манон. Илиан переплёл свои пальцы с её, поглаживал и целовал косточки. Маркус ласкал губами раскрытую ладонь , целуя и покусывая. Она улыбалась во сне и подхихикивала. Но произносить имени упорно не желала.

— Скажи, скажи, кто из нас, Манон, скажи... выбери... одного из нас... Манон.

Руки мужчин одновременно накрыли груди Манон, она застонала и выгнулась навстречу. А что вы хотите, у женщины давно не было секса.

Мужики переглянулись зло, сглотнули, и шепотом стали требовать друг у друга, чтоб другой убрал свою конечность. При этом даже не подумав убрать свою, а наоборот, поглаживая и сжимая. Соски напряглись и проступили сквозь ткань. Илиан не выдержал первый, въелся горячим поцелуем в торчащий сосок. Маркус рыкнул и принялся за "свою" грудь с не меньшей страстью. Временами они сталкивались лбами, рычали друг на друга, словно два пса, не могущие поделить сахарную косточку. Манон стонала и выгибалась навстречу их ласкам.

Маркус сообразил первый, что губы у Манон свободны, и поспешил занять территорию, пока ушлый граф не опередил. Зачем они затеяли это всё, оба уже забыли. Рядом была любимая, желанная женщина... и не грозящая убить... А что будет потом, этим двум потенциальным расчленённым покойникам было плевать.

Маркус впился требовательным поцелуем. Столько лет, о чем он думал, надо было давно сделать эту женщину своей! Но барон "переломаю руки-ноги" и лекарь со своей "ампутацией" как-то отбили в нём желание подбивать клинья под Манон. А потом их отношения устоялись, сформировались, и нарушать идиллию не хотелось. Завтра он пожалеет, но сейчас пьяный мозг отключил ограничения.

Илиан, увидев нагло целующего Манон Маркуса, оттолкнул его.

— Обнаглел? — прошипел Илиан.

Дарку надоело это безобразие, он запрыгнул на постель, прошёлся по Маркусу, наступив на самое выдающееся место. Мужчина зашипел от боли, выругался, откатываясь в сторону. Дарк занял его место, лизнул пару раз в щёку Манон.

— Дарк, — проговорила, не просыпаясь Манон, вырвала свои руки из мужских, обняла собаку за шею и... продолжила спать.

Мужчины сумрачно посмотрели на Манон с Дарком, потом друг на друга.

— Вот и ответ, — объявил результаты эксперимента Илиан.

— Неожиданный, но логичный, — пробурчал Маркус.

— Ладно, иди спать, по коридору направо комната Манон, — дал направление Илиан, устраиваясь удобнее.

— А ты что? Здесь останешься? — возмутился Маркус.

— Конечно, это же моя спальня, — осклабился довольный Илиан

— Это спальня Манон, а направо спальня барона, — возразил Маркус.

— Сейчас, спальня барона стала спальней Манон, а спальня Манон — моей, — уточнил Илиан, взбивая подушку и подвигаясь вплотную к Манон.

— А гостевая? — не сдавался Маркус.

— Стала музеем барона, там его вещи, книги, оружие... она в той комнате медитирует, в ней нет кровати. И даже не предлагай разделить с тобой кровать в спальне Манон, бывшей барона... Я женщин предпочитаю, — Илиан поцеловал Манон в плечо, обнял за талию, уткнувшись носом в шею. Вдохнул любимый запах...

— Тогда и я здесь останусь, — Маркус отобрал у Илиана подушку и устроился вплотную к Дарку, пёс заворчал, но мужчина почесал ему за ухом, и тот благосклонно замолчал. Маркус сбросил руку Илиана с талии Манон и положил свою, обняв и пса заодно. Илиан скинул в ответ руку Маркуса.

Дарк недовольно оскалился.

Мужчины аккуратно обняли её за талию, один выше, другой ниже.

— Ты в курсе, что мы покойники? — спросил Маркус.

— А-ха-а, — ответил Илиан зевая. Не удержался и поцеловал Манон в шею. — Но это будет завтра.

Через полчаса, когда мужчины уснули, псу стало жарко, и он ушёл досыпать на пол.

Манон Авье (БОНУС)

Голоса шептали... скажи, скажи, кто из нас, Манон, скажи... скажи... кого ты любишь... голоса уносили...

И было так много рук, они везде, поглаживают, сминают, царапают её кожу сквозь тонкую ткань сорочки. Она хочет открыть глаза, но мужская ладонь накрывает их, и шёпот:

— Не открывай, расслабься, отпусти контроль, — ладонь сменяет повязка.

Её руки заводят за голову, шёлк касается запястий. Через секунды она понимает, что её руки привязаны к кованой спинке кровати. Дёрнулась, поздно... потеряла контроль. Потеряла свободу.

— Развяжи немедленно... и гарантирую — останешься жив, — прошипела Манон.

В ответ тишина. Только шуршание снимаемой одежды. Она напряглась, вслушиваясь... раздевались двое. Перина прогнулась с двух сторон одновременно. Два голых тела прильнули к ней, и знакомые голоса зашептали:

— Скажи, скажи, кто из нас, Манон, скажи... выбери... одного из нас... Манон.

— Убью обоих, — пообещала Манон, попытавшись пнуть. Но её ноги тут же оплели с двух сторон мужские ноги. — Парни, хуже будет, — пообещала Манон, поняв, кто эти двое смертников.

А чьи-то руки уже расшнуровывали завязки на сорочке.

— Маркус, Илиан, если прекратите баловаться прямо сейчас, я вас просто немного попинаю и прощу, — обрисовала ближайшее будущее Манон.

Руки замерли, Манон чувствовала их молчаливый диалог...

Решили не возиться с завязками, просто разорвали ткань от ворота до подола. По коже побежали мурашки, когда четыре руки с осторожностью проникли под испорченную сорочку, отводя в сторону тонкий батист, только руки её остались в рукавах.

— Это была любимая, — констатировала Манон. — Маркус, ты же разумный человек... в отличие от Илиана, — справа послышалось возмущённое сопение. Слева довольных хмык. Местоположение определено. Повернула голову влево к более разумному:

— Марку-ус, мы же с тобой... — горячие губы мужчины не дали договорить, перекрыв речевой поток излюбленным мужским способом... вспомнилось далёкое лето, ночное озеро, они, плескающиеся в тёмной, теплой воде, рябь лунной дорожки... Неожиданный поцелуй, горячий и короткий, из-за которого потеряла сон на несколько ночей. Короткие прикосновения в моменты спарринга, взгляды, а потом как отрубило. Он не стал с ней груб или холоден, просто перестал касаться ТАК нежно и смотреть ТАК по-особенному...

Горячие губы из прошлого, осторожные разведчики, забравшиеся на новую, возможно, вражескую территорию, исследуют, изучают. Лёгкое касание кончиком языка, стиснутых губ Манон.

Пальцы Маркуса касаются её лица, она чувствует, как они подрагивают.

Другие руки не менее нежно гладят её живот и плотно сжатые ноги, губы целуют шрамы.

Мозг Манон пытается лихорадочно соображать, что вообще такое сейчас творится. Не почувствовала в своей комнате двух посторонних, не отреагировала на прикосновения, позволила завязать себе глаза и связать руки... это не реально... это сон?

— Вы мне снитесь? — спросила с надеждой.

— Да-а, — слаженное согласие на два голоса.

— А-а-а, ну тогда продолжайте, — опрометчиво разрешила Манон, — такое мне ещё не снилось.

На мгновение мужчины замерли, словно не веря. Они наконец дорвались до такого нужного обоим, желанного тела... Манон ждала... но ничего особенного не происходило, чувствовала только, что началась какая-то возня.

Она запрокинула голову и сквозь узкую щёлочку видела, как эти двое сцепились над ней, отталкивая друг друга... зрелище то ещё, два голых мужика с угрожающе торчащими принадлежностями борются над связанной, полуголой — панталончики еще были на ней — Манон. Она представила, как это выглядит со стороны... и захохотала.

Илиан и Маркус оцепенели, медленно повернулись к хохочущей Манон. Смерили её оценивающими взглядами, посмотрели друг на друга, понимающе усмехнулись. Убрали руки с плеч. И слаженным движением скользнули по Манон голыми телами, она сейчас же перестала смеяться, почувствовав, как к её бёдрам прижались с двух сторон два возбуждённых до крайности мужика.

— Значит, тебе смешно-о? — проговорили ей с двух сторон и прикусили мочки ушей.

— Парни, ну правда, выглядело забавно, — оправдывалась Манон, едва сдерживая хохот.

— Значит, забавно-о? — две руки легли на обнаженные груди. Нежные соски начали твердеть под шершавыми ладонями. Мурашки под кожей засеменили туда-сюда, не в состоянии определиться, куда бежать.

— Да ладно, это же всего лишь сон, — улыбнулась Манон, расслабляясь и благосклонно сказала: — Дозволяю, расширяйте мой сексуальный кругозор.

С двух сторон хохотнули, уткнувшись носами справа в шею, слева в ухо.

— Манон, чудовище, ты нам весь настрой сбила, — проговорил Илиан справа.

— Неправда, — она потерлась о них бёдрами, проверяя, — очень даже убедительный у вас настрой. Не отлынивайте. Приступайте, пока не проснулась.

Илиан тихо ржал в шею Манон.

— Маркус, я не могу. Давай ей рот ещё завяжем? — внёс конструктивное предложение младший Аландер.

Манон успела только открыть рот для возражения, как слева хмыкнули "дилетант", и губы Маркуса накрыли её губы. Не тем нежным первым, робким поцелуем, а будто он имел право на этот поцелуй, отсроченный во времени, словно вызревал, как хорошее вино, и вот пришло время испить его, смакуя, перекатывая на языке, ловя каждую драгоценную каплю. Поцелуй, начавшийся на озере много лет назад, наконец, обрёл свою законченность.

Манон казалось, что её сейчас выпьют, настолько жадными и требовательными были губы Маркуса. Тело ломит от желания впиться пальцами в его плечи, чувствовать его, вжиматься в его кожу...

Губы Илиана ласкают, покусывают её грудь, но это где-то на заднем плане.

Вся её Вселенная сосредоточена на том, кому она отвечает на поцелуй, с такой же жаждой поделиться своей тоской по ним, не состоявшимся...

— Развяжи руки, — шепчет она, когда его губы дают им шанс впустить в лёгкие воздух, — хочу прикасаться к тебе.

Маркус быстро стал развязывать шёлковые путы.

— С ума сошёл, она же прибьёт нас, — попытался помешать ему Илиан.

— Не лезь... — Маркус отпихнул Илиана, наклоняясь над Манон. Справился с узлом и принялся растирать и целовать её запястья. Манон потянулась губами, на ощупь прошлась по груди Маркуса, губы обхватили сосок. Из горла мужчины вырвался сдавленный полустон-полурык.

Маркус перехватил и крепко сжал двумя пальцами её подбородок, отвёл его в сторону, сдвигаясь вниз, наклоняясь и впечатываясь горячими губами в шею, оставляя алый след на белой коже. Его клеймо.

Колено Маркуса вклинивается между её плотно сжатых ног и начинает двигаться вверх, раздвигая. Лишившись возможности видеть происходящее, все остальные чувства Манон обострились, впитывая кожей его частые выдохи, влажное скольжение губ по шее. Руки её двигались по его телу, чувствуя вставшие дыбом волоски, мурашки, пробегающие по его коже, напрягающиеся мышцы от её прикосновений. Когда её руки легли на его ягодицы, Маркус зарычал, выгибая спину, вжимаясь в неё пахом, отчего по телу прокатилась волна жара.

— Эй, а как же я? — обиделся Илиан, почувствовав себя здесь лишним.

— Илиан, извини, не в этот раз. Не со мной и не с этой женщиной...— Маркус очертил губами линию подбородка Манон. И дал дельный совет, — иди спать, Илиан.

— Вот ещё, не пойду! — заупрямился Илиан.

— Тебя зрители не смущают? — спросил Маркус Манон. — Могу вырубить его.

— Выруби.

— Эй! — только и успел сказать Илиан, Манон почувствовала, как резко дёрнулся вправо Маркус — и рядом на постель повалилось тело.

— Ты его не убил, случайно? — с беспокойством поинтересовалась судьбой родственника Манон.

— Нет. Я аккуратно... На чём мы остановились?

— Кажется, на этом, — руки Манон легли на задницу Маркуса и сжали, вырывая из его горла гортанный рык... Маркус подхватывает её под ягодицы, разводя ноги шире и подтягивая вверх так, чтобы раскрыть для себя, прижаться. Сильно. И сделать несколько лёгких толчков, будто их не разделяла тонкая ткань панталон...

Стало тяжело и жарко... проснулась оттого, что было тяжело дышать, словно её завалило камнями...

Манон открыла глаза, дышать по-прежнему было тяжело и жарко. А шее жарко вдвойне и щекотно. Манон попыталась пошевелиться, не смогла. Лёгкая паника накатила... Ещё воняло страшно перегаром... Вот надралась. Организм вспомнил, что он болеет с похмелья, и добавил головной боли и каки во рту, желания пить и в уборную. А ещё соски саднило.