Некромант-самоучка 2

И где-то на двадцать девятом или тридцатом ударе многоликий понял, что в этот день ему все же суждено выпить, вернее надраться, ибо кузен уже повалился на колени, а злоба многоликого не смотря на боль наплывов, так и не сошла.

Таррах!

Он посмотрел на небо и зажмурился. В голове все еще было ясно, на сердце тяжело. Узнать, что ли где нынче имперцы обитают и вызвать на поединок Дельгато? Он хотя бы отбиваться будет более уверенно, не то, что Даррей. Ничтожество.

— Проваливай. На сегодня я с тобой закончил. Вернусь с игр, договорим.

Красавчик, на котором 'боевые' ранения вначале еще заживали, а теперь живописной коллекцией украшали его тело и лицо, с презрением и в то же время едва скрываемым ужасом смотрел на метаморфа младшей ветви рода Дао-дво не заплывшим глазом.

— Ты не посмеешь... Ни за что... — и почти истерично, — больше никогда не приблизишься к дому. И ко мне и... Отец проведет твое отречение от рода! Ты будешь изгоем! Ты уже изго...

Рывок, и родственничек-недоумок опять за шиворот подвешен перед Гером, дрожит с открытым ртом. И по уцелевшему глазу видно, хочет сказать, но остатки чувства самосохранения не дают.

— Вижу мозгов у тебя как не было, так и нет. Да, ты даже не осознаешь глубину той ямы, что выкопал себе. Сговор с имперцем, тайное восстановление связи, попытка убийства невесты сородича и как следствие, разрушение планов советника Тиши все это и не только говорит о нарушение заповедей рода Дао-дво. — Ироничный хмык и почти веселое: — Что ж если хочешь, то так и быть. Встретимся на твоем отречении от рода...

На плече Гера объявилась кука довольная жизнью и собой. Грудь колесом, уши как флаги расправлены, на тупомордой физиономии улыбка, широкая и мало похожая на змеиную. Но стоило теневой оглянуться, как от ее сияющего оскала не осталось и следа.

— Ой! Кажетсь-ся й-я не вовремь-мя, и вы еще не... договорили, — ошарашенный взгляд она медленно перевела с лица кузена, на Гера, вздрогнула от вида первого, ужаснулась от второго и громко сглотнула.

— Хоть-тя и так понятно, что... слов у вас обоих уже нет, но... —

— Кука, — выдохнул метаморф приглушенно и отбросил родственничка в сторону, — надо поговорить...

Он старался скрыть угрозу в тихом приятном голове, но она знала его уже не первый день. Почувствовала надвигающуюся взбучку, да и вид избитого Даррея вряд ли ей что-то хорошее посулил.

— Нет-нет, совсем не надо! — она слетела на ближайшее дерево, распласталась по коре.

— Вот как?

— Дя! Не прерывайтесь из-за мень-ня, — произнесла поганка, мотая головой и хлопая ушами. Затем, заметив приближение Гера, эти самые уши стремительно скрутила и выдала: — Й-я просто мимо проходила. — Несколько шагов вверх по створу и доверительное: — Хозь-зяин, не стоит нарушать твои планы...

— Свои и не нарушу, — пообещал он, протягивая к ней ладонь, медленно, но неотвратимо.

— А мои? — неожиданно полюбопытствовала нежить и сжала его руку в кулак, накрыла сбитые костяшки лапками, невинно заглянула в глаза, разыгрывая новую карту. — Й-я первый выходной еще не отгуль-ляла, а уже очень хочу взь-зять второй.

— Кука... — начал было Гер.

— И третий, — заявила мерзавка. — И даже два, ведь ты так и не зовешь мень-ня, — тихий вздох и едва различимое, — Симпать-тяшкой.

Да уж, для симпатяшки, у нее очень неплохо получилось его от темы увести.

— Теневая! — рыкнул разозленный многоликий, но эффекта не добился. Лопоухая мелочь вздернула нос и со слезами на глазах заявила:

— Хозь-зяин бь-бяка! Все! Ухожу от тебь-бя...

И растворилась в воздухе, удивленный Дао-дво остался стоять. Второй раз за утро его выбивает из колеи какая-то мелкая малявка и второй раз он не знает что сказать. Стоит столбом. Секунда, вторая, третья...

Кука появилась на его плече так же неожиданно, как и исчезла. Подтянулась на хвосте, оперлась лапами о его щеки и, заглянув в глаза, с улыбкой уточнила:

— Вернусь завтра, — короткий чмок в нос и веселое: — Так что не напивайсь-ся сильно! И закусыва-ай...

Поганка! Вместо тонкого тела он схватил уже воздух, сжал пальцы до хруста, медленно выдохнул. Подожди, разберусь с тобой.

Более не тратя свое время на кузена, Герберт развернулся и ушел.

4.

Гад! Урод, свинья! Тупица, придурок, болван! Метаморф дерганный! Критин многоликий, идиот, сволочуга!

Все это и не только я повторяла как молитву третий час к ряду, штудируя книгу по играм Смерти. В первые тридцать минут по возвращении я металась по комнате, срывая с себя мокрую одежду, заваривая домашний чай, что остался со вчерашнего дня в бутылке, и понося рыжего на чем свет стоит. Но едва успокоилась и согрелась, взялась за самообразование и засела за талмуды, и что ни строчка так опять вспоминала о своем раздражении.

Урод! Самодовольная сволочь! И что, трудно ему было все человеческим языком объяснить? Обязательно следовало доводить до белого каления, гадости говорить и в заводь к пираньям кидать? И пусть объяснил доходчиво, не поймет лишь дурак, но... обидно! До чего же обидно и досадно. Ведь не сдержала гнева, решилась отплатить, подставила куку и выдала личность дарителя.

Вот же упертая скотина кареглазая! Похуже нашего барана Гошки... Если бы не он со своим показательным выступлением или обучением, я бы ни за что, я бы никогда!

На фоне этих размышлений, читать о смертях и опасностях, поджидающих игроков на играх, было не так уж и страшно. Во-первых, я злилась и не стопорилась на кровавых истинах, во-вторых, мысль о том, что все оставались живы утешала. Пусть они, потеряв не одну сотню лет, были этому мало рады, я как человек, живущий всего лишь раз, особой горести не видела. Уцелели и на том спасибо. Да и вообще, мужикам там было легче, а вот женщинам на играх приходилось туго. Они явно отбивались и от зверья, и от ловушек, и от мужиков принявших поспешное решение продлить род, так сказать во избежание исчезновения вида. А как еще объяснить то обстоятельство, что у участниц спустя девять месяцев после рождались девочки с невероятным даром Смерти. Мальчики тоже рождались и весьма не слабые, но девочки...

Их заметили не сразу, во всяком случае не с первых лет, а лишь когда одна из участниц нечаянно лишила жизней всю свою группу, а затем отчаянно и прочих игроков. Первая открывшаяся из смертьнесущих, знала о могуществе своего проклятья, но о собственной уязвимости, не ведала. Когда ее скрутили, оборотница была опустошена и едва жива. О дальнейшей ее судьбе ни слова. Вторая обладательница дара наследница горцев, попав на игры, о нем не рассказала. Таясь, прошла через все испытания вместе с группой и победила. А на балу во славу игроков напала на императора, но энергии лишила его телохранителя. Далее о ней ни слова. Да и третьего раза владыка империи Рагра ждать не стал. В тот же год все смертьнесущие были выявлены, обследованы и дара лишены. Как именно — умалчивается.

Действительно, зачем рассказывать о том, что всех половозрелых незамужних девушек быстро к кому-нибудь пристроили с обязательным условием забеременеть в кратчайшие сроки, дабы дар Жизни устранил дар Смерти. С тех пор на игры стали набирать, замужних, рожавших, в крайнем случае, девиц имевших с мужчиной связь. В последнем случае уверенно полагая, если любовник не помер, значит, никто другой тоже не помрет. И, кажется, я знаю, почему привратники меня пропустили и к какому типу отнесли. Неприятно, зато на руку. Выслушав мое заявление о хранителе снов, они не потребовали котенка поцеловать.

На этом мои размышления прервал тихий стук в дверь и голос вопрошающего Бруга:

— Сумерька, ты на обед идешь?

Мой желудок отозвался голодным урком, а гордость вопросила хмуро:

— Гер будет?

— Да, он уже там...

— Тогда нет.

— А может... — он не договорил, оборванный вкрадчивым голосом Равэсса.

— Тугго не дави, не то будет худо.

— Да что я? Что я? — вспыхнул оборотень и в сердцах, двинул рукой мою дверь. Полотно уцелело, но трещину приобрело, а смертник продолжил восклицательно: — Она здесь сидит безвылазно, он там, не отрываясь от бутылки...!

— Да-да, и волнует тебя только это, а не то, что Крэббас приехала нас навестить.

В ответ сопящее молчание, а я, услышав об Олли, устремилась прочь из комнаты. Дверь распахнула, застыла удивленно, потому что Бруг и принц явились не одни, с ними вся команда.

— Что-нибудь произошло? — тяжелый вздох от красноглазого и я уточняю: — Помимо приезда младшей принцессы черных оборотней-драконов.

— Да так, — неопределенно отозвался Хан, но с таким расслабленным видом, что стало ясно — ничего страшного не произошло.

— В таком случае с ТАК разбираетесь сами, а с Олли я.

— Ура! — возликовал кардинал разбитых сердец, но, поймав мой осуждающий взгляд, тут же затих. — Да, поняли-поняли. Иди уже! — и радостный сразу обозначил путь: — Административный центр городка, зал для посетителей.

Я ворвалась туда тяжело дышащей и абсолютно красной и спешила я не на встречу со старостой нашей группы, а убраться как можно дальше от заинтересованных глаз. Почти все встретившиеся смертники смотрели на меня очень внимательно и многозначительно. Что стало этому причиной, я догадывалась, но даже представить не могла насколько все хуже. И вот оказавшись в зале для посетителей я по инерции чуть не налетела на Даррея, надо сказать весьма невредимого, ни порезов, ни синяков, ни заплывшего глаза. Метаморф выглядел великолепно в модном костюме с прической волосок к волоску. Можно было бы подумать, что он таким вернулся от целителей, но я то уже поняла, что передо мной стоит Макфарр.

— Ты смотри, какая цыпа!— восхитился он, схватив мои запястья и притянув к себе. — Сумеречная, узнаешь меня?

— Узнаю, — процедила я. И уже мысленно продумываю, каким проклятием тебя скрутить.

— Началось, — послышалось довольное вокруг. — Сейчас будет сцена. Нет, свара!

И кто-то пробурчал ехидно:

— А вот и третий Дао-дво и, судя по всему, он ее тоже... кхм, того!

Я не увидела, кто это сказал, не расслышала откуда именно это долетело и даже не успела возмутиться на заявление нахала, как в зал ворвался избитый Дао-дво. Уж по виду этого многоликого можно было сказать: 'Целители старались, латали... не помогло'. Отеки не сошли, один глаз слезится второго в сиреневой синеве вовсе не видно, одна рука зафиксирована как при переломе, на левом колене явно жгут, а самое примечательное он не ждет каталки. Даррей неотвратимо хромает вперед, к выходу, основательно припадая на правую ногу.

— Ты только посмотри, кого я нашел! — просиял удерживающий меня метаморф и изумленно уставился на сородича. — Брат? Что случилось?!

— Ничего такого, чтобы рассказывать здесь, Макфарр, — огрызнулся тот и, забрав у кого-то из служащих пропуск, уже хотел продолжить путь, но остановился в нескольких шагах от нас. — Кто это с тобой?

— Краса плоскодонная, все как ты любишь. — Я возмущенно посмотрела на этого хлыща, а мне улыбнулись, ехидно вопрошая:— А разве не так?

— Кто? — переспросил второй Дао-дво, а затем, разглядев меня, заикаясь, проговорил: — От-от-п-п-у-усти ее!

— Что? — точь-в-точь с такой же интонацией полюбопытствовал так называемый третий.

— П-пу-сти не-медленно.

— Но почему? — и столько недоумения, словно бы чужих невест у них принято пугать и хватать.

— Отпусти ее, идиот! П-пока псих не уч-учуял, — и чуть ли не падая, Даррей быстро пересек разделявшее нас расстояние, вцепился в близнеца. — Пошли! Скорее...

— Да что такого? Не убьет же он меня...

— Это ты так думаешь, — отозвался Даррей, отрывая руку брата от застывший меня: — А он нет. — И уже ко мне, потупившись, многоликий обратился чуть хрипя: — Простите Намина Сумеречная за мой оборот, глупая шутка и... простите.

В это мгновение лица вытянулись не только у меня, его брата близнеца, но и у тех немногочисленных смертников и их посетителей, что так же были здесь. И если остальные молчали удивленно, то у меня слова попросту закончили, остались одни лишь проклятия, ибо он:

— Но обряд... — как ребенок возмутился Макфарр и не договорил, осекся, увидев тяжелый слезящийся взгляд единственного 'живого' глаза. Рывок и вот я на свободе от цепких рук, а недалекий близнец быстро уводимый прихрамывающим братом прочь, вопрошает: — Так это он так... тебя?

— Тихо! — раздается в ответ. И тишина накрывает весь зал.

— Так это что, правда? — поинтересовался некто ехидно бурчащий: — Гер из-за нее действительно... кхм, того!

Чего того или этого, я опять не поняла, и вопрошающего не увидела, ибо стоило мне лишь оглянуться на голос, как я попала в крепкие девичьи объятия. Меня закружили и что удивительно, от нашей старосты все присутствующие, помянув Тарраха, поспешили как можно дальше отойти. Кто с сочувствующим взглядом, кто с испугом. Кажется, нашу Олли и ее огнеопасный характер здесь тоже знают многие. Хотя чему я удивляюсь, здесь все из знатных семейств.

— Сумеречная! — провозгласила наша староста отпустив меня.

— Крэббас! — я была ей рада и крепко обняла в ответ, но так чтобы не дай Боже не задеть губами ее кожи. Даже улыбнулась, вновь почувствовав себя как в академии, почти своей. А затем решительно отстранилась, заметив странное несоответствие.

Кудряшка была все такой же бойкой, энергичной и красивой, с широкой улыбкой на лице и это не смотря на явный траур. Черная лента в волосах вместо шляпки и черный брючный костюм вместо выходного платья ей шли, но возникал вопрос... Неужели безголовый Граф уже покинул стационар ногами вперед? Милостивый Боже, неужели это из-за меня, из-за моего желания его вразумить, дать почувствовать свое бессилие и хрупкость!

— Кто-то умер? — Она меня не поняла, на мгновение нахмурилась. — Граф скончался? -опасливо поинтересовалась я и указала кивком головы на ее наряд.

— А! Нет-нет, конечно, брат мой жив! — в стороне послышался расстроенный вздох неудовольствия, но тут же прекратился, стоило драконессе, скосить красный взгляд. — Здоров, — хмыкнув, уверенно заявила она, — но еще в лекарской лежит.

— А...

— Не здесь, — коротко бросила она, схватила меня за руку и утянула за собой на выход из зала, под облегченные вздохи смертников. Я была уверена, что она выберет парк или аллею со скамейками, но оборотница уверенно повела меня в сторону низкого здания с черепичной кровлей и резными колоннами. 'Столовая' гласила вывеска над входом.

И, шагая меж столов вслед за старостой, я все никак не могла понять суть ее облачения.

— А профессор Крохен, как?

— И этот жив, и не дает скончаться напавшему на него иллюзиону. Проводит эксперименты... — и совсем тихо, — меня до опытной работы не допускает. Мстит, гад!

— Имеет право, — улыбнулась я и, не придав значения ее сердитому взгляду, заметила: — Но это не повод для траура. Так что произошло?

— Садись. — Мы оказались в тени маленького садика под крышей столовой и Олли, указав на широкую скамейку, щелкнула браслетом и устроилась рядом. Вдохнула, затем протяжно выдохнула и нехотя призналась: — Дело в том, что Сули и декан все еще не теряют надежды и носятся по судам, а я не находила себе места и не знала как помочь...