Чародей 3. Охота на Охотника. "Черновик)

— Думаешь бросим?

— Да как всегда, глубокий прорыв немцев, и в окружении. Любят они это дело.

Тот осмотрел меня, а что, опрятен, всё отстирано и отмыто, белый подворотничок, есть стёжка на френче и галифе, но это присмотреться надо. Форма всё та же старая. Сапоги тоже, просохли давно, ношу вот. Сам я вполне свежий, час назад купался в речке, где мы на берегу оборону строим, метров двадцать всего, по пояс, но окунутся можно. Точнее даже дивизия оборону не строит, она в тылу на переформировании, это наша работа, просто новичков гоняем, а особо обороны тут нет. Поэтому мы в окопах бомбёжку пережидаем, остальные кто-где. Если противовоздушных щелей выкопать не догадались.

— Лейтенант, ты знаешь, что тебе медаль полагается за сбитые, а то и орден?

— Догадываюсь.

— Не будет пулемёта, не будет награды.

— Это шантаж.

— А куда деваться?! — взорвался майор. — В полку ни одной зенитки, немцы летают как у себя дома. А про тебя Овечкин говорил, можешь всё достать, даже в тылу у немцев.

Я задумался. Вообще это не мои проблемы, пусть снабженцы шевелятся, их работа, но честно заслуженную награду хочется. Конечно если бы я захотел получить, давно получил. Вон, упёр пленного важного у ненцев, самый логичный повод получить награду. Но я не хочу выделятся, а тут раз, двух сбили и одного подбил, пусть и улетел, и можно что-то получить, то почему бы и нет? Поэтому покосившись на того, сказал:

— Будет вам зенитный пулемёт, как награду получу. Я тоже условия ставить умею.

— Вот и отлично. У комдива есть несколько медалей, сегодня и получишь, я похлопочу.

— Интересная у нас дивизия, генерала три дня как сняли, сразу после выхода из окружения, отправив на другую должность, а в дивизии об этом только сегодня узнали. Кто комдив-то?

— Пока не назначали, исполняющий обязанности полковник Козырь. А генерала ещё второго сняли, когда вы вышли к нам.

— Скажите, товарищ майор, а где те полевые трофейные кухни, что я привёл?

— Были потеряны во время окружения.

— Бросили значит. А пушка? "Сорокапятка"?

— Там же.

— И какой смысл вам ещё что-то давать? Вы не цените такие дары.

— Ты не наглей, лейтенант. Мой полк тут не причём. Одна кухня в штаб дивизии ушла, вторая в медсанбат, а куда пушка я и сам не знаю. Оба "Максима" у меня, так и до сих пор в пулемётной роте.

— Ну да, ну да. А мы тут без кухни выживаем, хорошо у меня котёл десятилитровый есть и среди призывников один повар из городской столовой, готовим на весь взвод. Другие кто как, каждый сам в котелке себе готовит, или скидываются подряд на отделение или взвод.

— Да это у всех так.

Мы спокойно общались, поиски ничего не дали, но все ждали комдива, тот уже сообщил, что будет, правда, приехал через два часа, оказывается отчитывался о сбитых его дивизией наверх. В общем, наградил меня, медалью "За Отвагу". Про пулемёт спросил, но комполка так завернул разговор тот и забыл о нём, а через час прибыли зенитчики, от комполка, и забрали "ДШК", что снова стоял в окопе. Уговор есть уговор. Правда тот в нагаре, ещё горячий и с пустой лентой, но мы его состояние не обговаривали. Книжицу нагрудную получил, тут всё оформили как полагается. Вообще за сбитые и орден могли дать, но тут на самом деле лучше получить то, что есть, чем ждать обещанного три года, поэтому я не в претензии. Да и у меня ещё такой пулемёт есть. Командиры давно отбыли, в моей землянке только из батальона и роты, подошли вечером, отметили, я вино немецкое выставил, понравилось, шнапса две бутылки, пили, но морщились, водка лучше. Закуска неплоха, из трофеев. Оценили. В общем, неплохо обмыли награду. Вот только именно на эту ночь я готовился для снятия блокировки. Дрона гонял, видел где концентрация войск противника, там и собираюсь поработать. Самолёт готов, тот же второй в запасе, я его не использовал, уже обслужил и заправил. Ротный на моей койке спит, я сказал бойцам что по бабам, те только похмыкали, сами они с наградой давно поздравили, и убежал. Ещё вчера отметил место где можно взлететь, не привлекая внимания, что и сделал. Правда, перед этим в форму немецкого солдата переоделся. Кстати, убрал алкогольное отравление, а пил со всеми, наравне, аптечкой. Прицепил к боку, пострекотала, уколов несколько раз, и стал в порядке.

Посадку я совершил в тылу массы войск, тут у дороги вполне похоже целый полк встал на ночёвку, дрон сообщил, что около трёх тысяч солдат было. Сам дрон напичкан мощной электроникой, он и мины в земле видит, каждую железку, так что точно мог сообщить сколько. Сблизившись, я побегал и облучил всех станнером. Ну почти всех. Дальше час писал на земле пентаграмму, в центре сонного лагеря, вызвал ментального демона, использовал десять солдат в качестве жертв, пятнадцать минут теперь тот будет тут, чуть позже подзаряжу пентаграмму, так что хватая вблизи тела, я закидывал в пентаграмму, а демон выплёвывал наружу мумии. Я дал такую возможность, а сам тот выйти не мог. На первой сотне я едва волочил ноги, но продлил работу пентаграмма, заодно одной душой оплатил исцеление, оно не полное, но придало сил. Я пригнал мотоцикл с коляской и стал возить на нём по пять-шесть тел, закидывая к демону. Кто просыпался на шум, глушил станнером. Только под самое утро, наконец подтвердил демон, оплата получена, тысяча душ. Ну и снял блокировку. Не сразу, работа сложная, десять минут. Потом я одной душой оплатил показать иллюзию моей теперь ауры. Отлично, нет блокировки, и аура в порядке. Вот так вернув демона в свой мир, я второпях облил кучи тел-мумий бензином, поджёг и добежал до работающего мотором "Шторьха", и сразу взлетел. Передовую ещё в темноте пролетел, сзади зарево пожаров были, а вот до своих... В общем, рассвело, последние двадцать километров летал при свете раннего утра. Сел без свидетелей, нормально, переоделся, и пробежался. Тут меня в километре всего от позиций взвода и задержал патруль. Я, как и бойцы, не мог покидать расположение без разрешения на это, которого у меня естественно не было, даже то, что был с наградой, мол, обмывал, заблудился, возвращаюсь, не могло. Отвели в комендатуру города, а от меня ещё запашок алкоголя был, да и потом несло, сколько побегать пришлось, и военюрист постановил, двое суток ареста. Не понравился ему мой непотребный и встрёпанный вид.

Да по фигу, я так вымотался, сейчас упаду и усну, а химию стимуляторов использовать не хотел, так что отвели на гауптвахту, для командиров, там на нарах ещё двое, оба старшие лейтенанты, интенданты похоже. Не помню я, как их там звания? Надо будет книжицу посмотреть. Отмахнувшись, сообщив что не курю, я лёг на нары и почти сразу уснул. А проснулся оттого, что меня душили, без шуток, из-за недостатка кислорода уже терял сознание. Душили, зажав рот и нос. Кто-то ещё держал руки и ноги.

Тут доли секунды остались пока я не потеряю сознание, поэтому отреагировал так как мог в этой ситуации. Я убрал того, что навалился на лицо и руки, в хранилище, что означало мгновенную смерть, оно не принимало живых, и жадно дыша сев, резким ударом кулака почти вырубил второго, что ноги держал. Это оказался тот старлей-интендант, значит, в хранилище я второго убрал. Тот поплыл. Выдернув ногу, я с силой врезал тому по лицу подошвой сапога, отчего интендант отлетел и сполз по дощатой стенке. Достав первого, уложил у стены и перочинным ножом, это мой, трофейный, нанёс ему два удара в грудь, в район сердца, потом протёр платком рукоятку и вложил в руку второму, пока тот без сознания. Сжал пару раз, оставляя отпечатки. Из разбитого носа текла кровь, капая на форму. Ну и застучал в дверь. Почему те решили меня убить, а в их действии и капли шутки не было, не знаю, может на немцев работают? Как-то другого ответа нет. Действовал я быстро, уже отдышался, мозги работали, и когда открылось окошко в двери, сообщил охраннику:

— Тут двое командиров подрались. Разбудили меня пока возились. Кажется, оба пострадали, врач нужен.

Дверца захлопнулась, а я вернулся на нары и не смотря на бурливший в крови коктейль из адреналина и химии, та что убирала алкоголь, вскоре снова уснул, хотя слышал, как щёлкнул замок. Ну дальше уже уснул. И да, находились мы не в полноценной камере гауптвахты, а в землянке. У меня вопрос, они эту дверь с окошком в ней с собой возят и ставят в новой землянке? Дверь просто не новая, в отличии от самого помещения. Впрочем, долго поспать мне видимо не дали, разбудили, один из следователей комендатуры опросил, взял письменные показания, и оставили в покое. Никто раньше выданных двух суток отпускать меня и не думал, а я дальше спать. Разбудили, когда наступил обед. Ничего поел, но тут меня дернули к военюристу. Тому самому, что и дал двое суток. Тот сообщил, что ещё рано утром, как меня взяли, сообщили в дивизию где я, поэтому дезертиром не числюсь и меня не ищут, знают, что через двое суток вернусь. После этого стал вести повторный опрос о случившемся в землянке.

— Знаете, ваши показания не сходятся со словами выжившего сидельца. Он уже очнулся и во всем признался. Мы их взяли во время пьяной ссоры у привокзального буфета, подрались с командировочным командиром, да и вели себя подозрительно. А сейчас при допросе даже без нажима выживший признался, что они вражеские агенты и ехали в Москву по заданию. Они курьеры, если проще. Вам не важно знать дальше, важно то, что оба агента решили вас убить, узнав, что это вы сбили два немецких самолёта. По награде, что у вас осталось, об этом известно уже всему городу. Навалились и стали душить. А вы с ними справились. Что вы ответите на это, гражданин Павлов?

— Ничего. Ничего нового я не скажу, гражданин военюрист. Они дрались, в драке навалились на нары и разбудили меня. Дальше вы знаете.

— Странно. Агент ничего не скрывает. Даже то, что второй чистокровный немец и его брат служит в Люфтваффе, потому и решил так поступить. Это у них в крови алкоголь играл. Два идиота, на задании, а выпивали. Второй из наших предателей, бывший батарейный старшина, служил в Киевском Военном округе, на третий день с начала войны попал в плен и согласился сотрудничать. Что с ним будет, решит суд, а вот кто из вас говорит правду, я уверен на сто процентов. Вы продолжите упорствовать на своей версии?

— Другого вы не услышите. И вообще, гражданин начальник, вы кому верите, кому-то предателю или своему командиру?

— Мне обязательно отвечать на этот вопрос?

— А я ещё удивлён, чего это мы отступаем, а пока столько предателей, что защищают немецких шпионов у нас в тылу, победы точно ждать не стоит.

Ох и разозлился военюрист, и сообщил, что я задержан по подозрении в убийстве сокамерника. Дичь полная, но тот был на полном серьёзе.

— Гражданин вражеский агент, а то что я лично больше сотни немцев убил, мне за это что, вышка? К стенке поставите? Ай-яй-яй, как же вы так грубо работаете? Так советские органы вас и вычислить могут. Или вы собираетесь к своим сбежать и хотите успеть как можно больше бед натворить? Да, это я понимаю.

Вот теперь тот был совсем взбешён, и приказал конвоиру отвести меня обратно. Да ничего, кормили, я по книге и колоде карт учился фокусам, всё равно делать нечего. Нейросеть не поставишь, хотя уже можно, тут шесть часов нужно чтобы меня не трогали, а как? Камера не пустовала, всегда один-два командире из задержанных патрулями, но было. Причём, я думаю пару раз были подсадные. А те просились в туалет и после них обыск. Вопросы задавали. Куда книгу дел и карты? Ну книга на немецком языке, нашёл в ранце одного унтера, он из взвода велосипедистов, как и пять новых колод карт. Там немецкий фокусник раскрывал секреты и обучал. Кстати, отличная книга, за следующие пять дней я их изучил от и до. Правда отрабатывал три фокуса, до автоматизма, чтобы держать покер-фейс, и ловкими пальцами проводить такие манипуляции. Впрочем, получается. Однако, настораживала артиллерийская канонада, что заметно сблизилась с городом. Опять прорвались. Не удивительно если вспомнить сколько войск, особенно моторизованных, те скопили у того места, где я блокировку с ауры снимал. Впрочем, пофиг, землянка глубокая, боится только прямого попадания авиабомбы, сирены воздушной тревоги звучали не раз за последние три дня, или попадания тяжёлым артиллерийским снарядом. Более лёгкие ему не страшны, накат выдержит. Однако утром, ранним утром пятнадцатого июля, конвойный, бледный и какой-то испуганный, вывел нас из землянки. А нас там трое, вчера двоих ещё привели, и сопроводил в комендатуру. Вообще землянка на заднем дворе здания, отданного под комендатуру, и была, так что тут двадцать шагов и прошли в коридор. А там у дежурного быстро отдали документы, справку об освобождении, то что на гауптвахте были, ремни с оружием, и велели расходится. Мол, немцы у города. Так что убирая в наградный карман френча удостоверение, застегнув ремень, портупею через плечо, проверил пистолет. При этом недобро глянув на военюриста, тот у лестницы на второй этаж стоял, а взгляд отвёл скотина, и покинул здание. Ничего, планета квадратная, встретимся за ближайшим углом. Пуля для него у меня припасена. К слову, без всяких шуток говорю. Я собираюсь его пристрелить. Когда на меня не подумают. Он точно на немцев работает, я в этом уверен. Хотя, пристрелить, это слишком лёгкая смерть, вот отправить душу демону, хотелось бы сказать на вечные муки, но души тем нужны как батарейки, это даже лучше, чем просто убить. Комендатура срочно эвакуировалась, в грузовик вещи и документацию грузили. Вот и от сидельцев избавились. Надо бы машину сжечь, наверняка там и на меня дело есть. А то доберутся до тылов и возбудят по вновь открывшимся обстоятельствам.

Сам я, отбежав от здания комендатуры, сменил фуражку на каску, на ремень подвесил полную фляжку воды и чехлы с тремя запасными магазинами к "ППД", на бок планшетку и гранатную сумку, на грудь бинокль, за спину вещмешок. А я ничего в землянке ценного держал, всё при себе в хранилище, и вот так рванул к своему взводу, надеюсь тот на месте. Бежал придерживая автомат, что висел попрёк груди. Сначала в штаб полка, тот на месте. Меня отругали, но справку из комендатуры взяли. И велели к взводу оправятся. А в землянке ротный расположился, живёт тут уже какой день, его теперь. Вот гад. Причём ротный новый. Прошлый три дня назад был тяжело ранен во время бомбёжки. Знакомые бойцы сообщили. Крупный осколок начисто срезал ему руку выше локтя. Сейчас старший лейтенант Маркелов был, из недавних мобилизованный, бывший учитель математики в Горьком. Обрадовался, что я появился, а то вроде он один средний командир. Про меня тот в курсе, отправил к своему взводу. А тот не на старых позициях, хорошо подготовленных, согнали, я за это заехал кулаком в зубы командиру третьего взвода, старшему сержанту, чтобы помнил, и не прыгал выше чем может, а до новых метров двести. Пока узнавал, как во взводе дела, познакомился с четырьмя новыми бойцами, мне их представили, узнав, что ещё трое погибли, прямое попадание бомбы, и пятеро отправлены в медсанбат. Что по немцам, то я знал каждый их шаг, дрон-то на семи тысячах метрах всё время. Доставал планшет в камере и поглядывал. Кстати, новое задание дрону я уже дал, отметил у него в компе "полуторку" и "эмку", куда погрузился тот военюрист, будет отслеживать, а ночью я их нагоню воздухом и навещу. Грузовик с личными делами сожгу, военюриста пристрелю. Всё должно быть чисто сделано. Да просто дело принципа. И очень сильно я его невзлюбил. Впрочем, видимо это было обоюдным, иначе в камере бы не сидел.