Синяя звезда Аурин

Малышка, ага. Да я по их меркам старая-престарая дева, просто сохранилась хорошо. Пока мы шли — куда-то вниз, под храм, сразу в темницу?, я прощалась с жизнью. Как ни странно, я не жалела, что пришла сюда за Ником, жалела я о другом — что мало говорила Каринке, что люблю её, что не родила своих детей, не прыгнула с парашютом, не научилась танцевать вальс и ездить верхом...

— Ты думаешь на странном языке... — сказал вдруг жрец.

Мы зашли в комнату на "минус первом" этаже, это оказался кабинет, а приведший меня жрец оказался как раз тем самым, слишком уверенным в себе, на которого я первым обратила внимание. Он был высоким — примерно как Ник, но шире в плечах... и вообще шире. Глаза у него, кстати, были синими а волосы тёмными, почти как у меня.

— Храм блокирует любое воздействие кроме голоса, поэтому нам пришлось спуститься, — зачем-то пояснил мне жрец, вполне любезным, даже слегка извиняющимся тоном.

Прости Ник, — подумала я. Сейчас я сдам тебя с потрохами. Лучше бы действительно не спасала, глядишь, ты был бы целее.

— Итак? Будем говорить? — мягко спросил жрец.

— Будем, — покладисто согласилась я. А чего бы не поговорить, пока не давят? Тем более, что он может читать мысли, как совсем недавно продемонстрировал.

Он молчал, и я, чувствуя себя неловко под изучающим взглядом, сказала:

— Я вовсе не собиралась причинять ему вред. Правда.

— Ты приставила нож к его горлу, — не поверил мне мужчина.

Ну, да. Не поспоришь.

— Меня зовут Рина, — вдруг сказала я... и, несмотря на желание замолчать, продолжила говорить. Давления я не чувствовала, просто не могла остановиться. — И я всего лишь хочу вернуться домой. Но если я Вам всё расскажу... перестаньте на меня давить, пожалуйста!, так вот, если я Вам расскажу, Вы сочтёте меня сумасшедшей...

Он продолжал молчать, и я выболтала ему всё. И про Ника, и про кхамир... И даже про свой потерянный, то есть,по словам Ника — заблокированный, дар.

По его лицу было совершенно непонятно, что он обо всём этом думает.

— Меня зовут Марк, — вдруг сказал он, когда я обессиленно замолчала. — И я тебе не враг.

Не враг, но палач? — мрачно подумала я. А он добавил:

— Мне надо подумать. Продолжим разговор завтра утром.