Стихи

Но беги без оглядки — пока не подкосятся ноги,

Чтобы лёгкие рвались и сердце металось, беги.

Я сражалась здесь долго, на этой пустынной дороге;

На руках моих шрамы от каждой чернильной строки.

Здесь погиб мой учитель; он умер в огне и, сгорая,

Завещал мне сражаться, как волку, во имя чернил.

Здесь погиб мой отец — в лихорадке и боли, не зная,

Что предам я всё то, за что он так красиво прожил.

Здесь мой князь бил меня Домостроевой хлёсткою плетью,

И не шло ему слово: не он был построившим дом.

Здесь меня проклинал, здесь смеялся, и здесь своей сетью

Наловил пестрокрылых он бабочек целый Содом.

Здесь он скверной покрыл сотни раз наше брачное ложе

И из храма бежал, торопился — поспеть бы на блуд.

Здесь пенял мне за то, что я на святых не похожа

И приказывал слушать, какую жену подберут

Ему в дальних цветущих краях; мол, прекрасней всех смертных

Она будет, и пуще меня его будет жалеть.

Здесь он клялся, что я — важнее всех важных, первее всех первых.

Здесь же шлюхой, змеёй окрестил и заставил гореть

От стыда, предаваясь тому, что назвать я не смею.

Ведь порой, человече, слова так бедны и тусклы.

"Низость", "подлость", "разврат"? Пусть ветер-повеса развеет

Над горами бесплодные звуки. Здесь видел он сны

И метался, и бился от них, пока я окропляла

Водой с травами тело его и молилась о нём.

Здесь бежал от себя он в дурман своих снадобий. Мало,

Вечно мало казалось ему — и во хмеле лесном

Он творил своё зло, и грешил, и ярился; без хмеля —

Только пуще, и скулы от жажды сводило ему.

Здесь кричал он, что я "надоела" — и здесь на колени

Он в раскаянии падал, и лгал сам себе — будто тьму

Ещё мог победить; только тьму победить невозможно.

Я теперь это знаю — узнай, человече, и ты.

Мой чернильный клинок с бесчестьем отправился в ножны,

Захлебнулись молитвы в холодных волнах пустоты,

Был покинут мой род, и единственный друг был мной предан —

Всё во имя его, но всегда было мало ему,

Его вечно голодному духу. Смешная победа:

Его земли мой гнев поглотил — но не слушай молву;

Ныне в песнях всё врут, будто я ему выгрызла сердце,

Будто я его бабочкам крылья с восторженным смехом рвала...

Всё сложнее — и проще; как в сиянии Дантовых терцин.

Не создаст месть ни рая, ни ада — а только слова,

Черноту на душе и шипы безысходного горя.

Посмотри — в одуванчиках много терновых шипов.

Уходи, человече. Я тайны тебе не открою.

Ты наслушался сказок и песен — но ты не готов.

В моём призрачном царстве не место ни песням, ни сказкам;

А тем более — людям. Под жёлтым — могила одна.

Не уходишь? И плачешь? И "этот мой облик — лишь маска"?..

Что ж — готовь своё горло, спаситель. Ведь я голодна.

14.06.2020

ЧЁРНЫЙ ЭТЮД

" — А ты спал с ней рядом?

— Нет. Зачем мне с ней спать? Она днём приезжала. Сделала свои дела и уехала"

Серый день в Петербурге. Черны шаги

По ступеням, и чёрен свет.

И туман. За туманом — к чертям — ни зги

Не видать. Или, может, нет

Ничего, совсем, и увидеть нечего —

Может, ничего несказанно-вечного

Не осталось, кроме тех пухлых губ

И тех чёрных рук, не тобой измызганных,

Не тобой и Богом и чёртом избранных,

Как чернила — изданных, переизданных.

Это вечный туманный круг.

И восходит, вздыхая, она в палаты

Короля — купца — шевалье — прелата?

Петербург — культура; словарь богатый

От звериной ночи нас не спасёт.

И восходит — ты ждёшь — по безналу плата.

Серый питерский день, на душе заплата.

Я когда-то, знаешь, была крылата.

Улетай, обугленный мотылёк —

Улетай в черноту, за узор созвездий,

Так намного проще и интересней;

И по серому городу чёрной песней

Разливайся, пока тебя не порвёт

На куски от боли. И пой — мотива

Не узнать этим пухлым губам; не диво,

Что в награду мне за такие речи

(Отмечает Бродский: мол, "ног на плечи") —

Что в награду мне огнемёт споёт

Мотыльковый реквием; дрожь обстрела,

И на чёрном теле белеет тело,

Долго жить мотыльку, о мой друг, не дело —

Ведь Спаситель только людей спасёт.

Боги чёрных Африк — наверно, тоже.

Мотыльку ль бессмертных богов тревожить?

Серый день. Разбейся на чёрной коже —

Это пульс чернил, на Неву похожий.

Это твой последний земной полёт.

14.12.2020

БЕЛЫЙ ЭТЮД

"Только потеряв, мы обретаем", —

Так ты мне когда-то завещал.

Только потеряв, и слышно: таем.

Знаем, отпускаем, улетаем,

Дали все и вёрсты наверстаем.

Лес на белом берегу молчал.

Только потеряв. Я слышу эхо,

Над замёрзшим озером слова.

Тишины бесцветная помеха

Сломлена расцвеченностью века;

Мост-калека, озеро-калека.

И не помогает синева.

Только потеряв — и нет ответа.

Озеро под коркой не тревожь.

Все твои приказы и советы

Ветхого и Нового Завета,

Все осины, вина и монеты —

Сладкая измызганная ложь.

Всё белым-бело, как на бумаге:

Озеро безгрешно без чернил.

Причащусь его пустой отваги,

Понимая в каждом новом шаге

То, что ты тогда не говорил —

Очищая жертвенник от снега,

Выпуская в небо лебедей...

"Только потеряв". Маршрут побега.

Между строк и умирать светлей.

Я иду по лесу...

Я иду по лесу, темнеют ветки в ночи дубовой.

Палачей-деревьев — почти что бутылок — рать

Напевает больную рваную песню снова

О тебе, смешливо учившей меня страдать.

Наверху не осталось рассветов — одни закаты.

Мох и корни тропу пожирают, и плетью жжёт

Мне крапива ноги — но боль тусклее той, что когда-то

Ты дарила, и даришь, и будешь дарить — вперёд,

Красота грамматики, ужас бреда!

Холодает, трудно идти, и замёрз ручей —

В твоём вкусе весна. Маленькая победа:

В холоде проще лгать, менять маски и быть ничьей —

Как всегда, в череде веков, в пустоте событий,

Возвращений и страхов чертя неуклонный ход.

Лес не дышит: новую чернь открытий

Мне готовит, смолой и корой забираясь под

Пьяную кожу в лохмотьях. Если спросила — слушай:

Расскажу, как шёл через ангелов и чертей

Без тебя. А ты расскажи про лучший

Из полученных играми свой трофей —

Про людские сердца и жизни, коньяк и карты,

Дым, в котором часто не слышно слов.

Просчитай заранее все варианты:

Я иду по лесу — значит, уже готов

Быть объектом опытов, другом, шутом, учителем,

Исповедником — кем угодно, но дай мне быть.

Ты сама не умеешь так — незаметно, зрителем.

Ведь идти по лесу — как волком выть,

А не ланью бежать. Вонью чернил и падали

Я испорчу тебе настроение — виноват.

И не знаю (chissЮ?) — имею ли право, надо ли

Мне идти, но лес отрезает пути назад.

Дорогая, охота выехала, спущен сокол.

Я иду по лесу — как говорю с тобой:

Мох по цвету глаз, в зелень витражных стёкол.

И не смейся. Я просто ночью иду домой.

7.04.2018

В ДАНИЮ

"Я не то что сошёл с ума, но устал быть принцем:

Этот шёлк слишком гладок для ветром испитой кожи,

Эти вина горчат, с Иисусовой кровью схожи —

Меж причастьем и пиром всё чаще тонки границы".

"Я запутался в Ваших словах: кровоточит правда

На чернилах, милорд, как будто её распяли.

На закате молюсь, но датских туманов дали

По ночам твердят о жаре и воле ада".

"Друг мой, ада нет, если верить Ницше

И другим, кому предстоит родиться.

Мне сказали об этом морские птицы —

Из-под волн их крики грустней и тише".

"Берегу Ваши письма и череп шута в придачу.

Здесь по-прежнему много лжи, пустоты и смерти.

Устаю терпеть и молчать. Поверьте,

Был бы рад Вам новым паяцем побыть на сдачу".

"Ты, Горацио, видишь слова, но не видишь смысла

В белизне между ними — в костях и снеге,

Что заносит следы убийцы, лжеца в побеге

От себя и времени. Эти числа

Никогда не будут верными адресами

И дорогой к тем, кого мы любили.

Здесь неважно, друг мой, кого убили —

Важно, что есть нож и есть жертва в драме.

Важно, что безумец построит роли,

Опыты и планы, счета и карты

Королям, шутам — подберёт варианты

Черепам и розам, страстям и боли...

Ты молчишь, Горацио. Мгла и морось

Над морями, в серых беззвёздных высях".

"Снова лжёте, принц. Вы узнали голос

Утонувшей Офелии в этих письмах".

15.05.2018

ПРИНЦУ ГАМЛЕТУ

В морозном воздухе витает горький запах

Твоих сомнений — отравляющий дымок,

Сочится варевом из тяжких сожалений,

Слов недосказанных, незавершенных строк.

Имеет выбор смысл — но не тогда,

Когда принц Гамлет сам оплакивает выбор,

Мне тяжело дышать от дымных игр

На грани между "прочь" и "навсегда".

С ней рядом лежа, Гамлет, ты жалеешь —

Поэтам тяжело друг другу лгать,

Даже когда отчаянью поверишь —

Под кожей жжет сомнения печать,

Есть то, чего Офелия не знает,

И на воде увядшие цветы.

Но быть, не быть — актеры понимают,

Что распахнется сцена, как мосты,

И предопределен сюжет картины —

Кресты и розы, битва или пир,

Офелия врастает в Магдалину,

И нервно улыбается Шекспир.

"У человека есть потребности". Всё верно.

Но что же есть, о Йорик, человек?

Шут или принц? Из роз или из терний?

"Потребности". Униженный побег,

Давал ли собой пользоваться Гамлет,

У пошлости корячился в ногах?

И образ, отчеканенный в веках,

Спускать себя до вещи мог ли?.. Верю,

"Животное без перьев", крик безумца,

Шутам известно больше королей,

Что поминают выбор горьким дымом,

В вине топя сомнения елей,

На раны льется — но рукою правды

Те раны на тебя нанесены.

Несовместимы с жизнью они, Гамлет,

Как будущее с заревом войны.

Я лучше буду ранящею правдой,

Чем жить в "потребностях". Пожалуйста, поверь,

За всей твоей бравадой с черепами

Давно таится черный автор-зверь,

Я слышу рык за белыми листами,

Звучит он, как захлопнутая дверь.

20.12.2022

A SATANA

A SATANA

Из солёных морей и с посыпанных пеплом равнин

Не зови меня снова — зови меня снова, хозяин.

Будь владыкой над миром людей и, как прежде, один

Снисходи до грехов, до костей, до чернил, до развалин.

Не бери мои сны по ночам — забирай мои сны.

Вспыхнет пламя на девять кругов — и ни больше, ни меньше.

Палачи и блудницы да будут с тобою честны

И не смеют спросить, в чём твой замысел. "Камо грядеши?"

Не услышишь от них, как услышал другой: эту дерзость

Не позволь им, и мне не позволь — заклинаю, позволь.

Смейся, глядя на похоть и гнев, на гордыню и леность,

Улыбайся — носящий страшнее распятия боль.

Горек дым, и солома трещит под моими ногами,

И чернеют навек лживо синие своды небес.

Твоим шёпотом сладким полно моё сердце — ты с нами,

В твою честь эти свечи, и нож занесённый, и лес,

Темнотой укрывающий алые ленточки крови,

Песнопения смерти и жажды таящий в листве.

Не ходи — приходи — ты при полной луне к изголовью,

Не зови — позови — мой обугленный остов к себе.

Пусть же камни летят, а священник целует распятье,

Пусть толпа причастится моей негасимой любви.

Поцелую и я — так же свято — колени, запястья,

Книгу лжи в светлом сумраке нимба. Хозяин, зови.

27.05.2018

ДОН ЖУАН

В Севилье черны цветы

И тих погребальный звон.

Я знаю: вернёшься ты

До будущих похорон.

Вернёшься опять в ночи,

Томящийся духотой —

И пусть огонёк свечи

Тебя приведёт к другой,

И к новой, к ещё одной...

К губам — эти пальцы — в ад,

В больной чернокнижный зной.

Неправый — не виноват.

И снова по кругу, вскачь:

Дурман — дышать — догореть.

Кто жертва, а кто палач?

Зачем за любовью — смерть?

Зачем за причастьем — кровь?

Им вина твои горьки.

Солги — полыхай — готовь

Бессонницу за грехи,

За шпагу и розы — путь

Без имени и конца.

Играй — убегай — вернуть

Нельзя моего лица

И песен, но слышен зов:

Гори — говори — живи.

В Севилье тебе готов

Сад чёрных цветов — сорви.

Страдай — искушай — молись,

Пролейся дождём огня,

Низвергнись обратно в высь —

Но не оставляй меня.

Удар — очищенье — ты.

Бредовый бумажный стон.

В Севилье черны цветы

И тих погребальный звон.

2.06.2018

В ХИЖИНЕ

"Этот город захвачен будет другой чумой, —

Говорила старуха, пустыми зрачками огонь жуя, —

Лазаретов и язв лишённой. Поднимут вой

По церквам гордецы-святоши — как прежде, зря".

Расскажи, старуха, как зелье твоё варить?

Сколько раз при луне мне ложе совьёт лоза?

Не под силу мне воду пить, по земле ходить

Без того, кому люди не могут смотреть в глаза.

"В этом городе вспыхнет пламя до облаков —

Там и кости твои сгорят, и моря чернил.

Не ходи на ласковый шёпот, не слушай зов

К тем осинам, где смех Иуды в корнях застыл".

Не боюсь я, старуха, ни пламени, ни меча.

Мне осины милей, чем лживая сласть цветов.

А умру — с улыбкой, имя его крича,

Чтобы помнили и склонялись рои миров.

"Твою плоть разорвут железом, а дух — крестом,

И в проклятии ждут лишь мрак да немая боль.

Пусть слова-лабиринты сладки грехом —

Заплутав, получаешь горечь и крови соль".

Не ищу блаженства и платы за этот путь:

Мне бы только пасть на девятый — к его ногам,

В зеркала его, игры, раны — и там уснуть,

Чтоб увидеть, как он допишет Писанье сам.

"Ты слаба, глупа, не стоишь такой судьбы,

Не тебе постичь его замысел и дела.

Не хватило в прошлом искуснейшей ворожбы —

А твоей подавно не хватит, ты поняла?

А теперь испарись, изыди, меня не трожь!

Он отвергнет тебя сто раз, на сто первый — тьма...

Ах, бесстыжая! ты — на меня — за нож?!"

Я узнаю всё — без тебя, без других, сама.

Я пройду до конца, и если так надо — в ад,

Причастившись крови во имя священной лжи.

И предам, и убью. Огонь будет виноват

В твоей смерти, старуха.

Не удержишь меня —

Его,

Как мой дар,

Держи.

6.06.2018

ПРЕДРАССВЕТНОЕ

Не узором дорога к тебе, а тугой петлёй:

Раз шагнув, никто не захочет увидеть свет.

И из леса утром, себя не помня, бреду домой,

Но тропа неверна, а дома в помине нет —

Лишь чернила с пеплом. Сгореть дотла

Есть у всякого право — даже у недостойной след

Целовать на земле твой, твои слова

Повторять — молитвой для новых бед,

Покрывалом из трав дурманных и чёрных роз