Осторожно, женское фэнтези - 1

Повели нас не к особняку, а к маленькому домику с округлыми оконцами. Цветом стен и черепицы он гармонировал с основным зданием, но в остальном походил скорее на крестьянскую избу, а не на жилище эльфов. Или даже на амбар, поскольку вместо дверей тут были раздвижные ворота. Сопровождавший нас нелюдь потянул вниз рычаг на стене, и деревянные створки разъехались, открывая вход в небольшое помещение, где вдоль стен стояли ящики с зерном и сеном. Далее шли еще одни "ворота", но в этих была дверца.

— Прошу, мисс Аштон, — ректор пропустил меня вперед.

Я решительно вошла в просторный и светлый... загон? Стойло? И застыла с идиотской улыбкой, прилипшей к губам вместе с детским тягучим: "Лошадка-а-а-а".

— Восхитительно, — сказали рядом со мной дрогнувшим от волнения голосом.

Доктор? Вот уж не думала, что он способен чем-то восторгаться.

Но единорог — это вам не что-то. Сказочно прекрасное существо с белоснежной шерстью, длинной гривой и касающимся серебряных копыт хвостом отличалось от самой породистой лошади не только витым рогом на лбу. Можно сказать, оно отличалось от лошадей так же, как эльфы отличались от людей. Но в случае с единорогом у меня не возникло внутреннего неприятия его непохожести на обычного коня, словно я всегда знала, что он и должен быть таким — невероятным, нереальным, волшебным. Правда, судя по лепешкам на полу, какало дивное создание отнюдь не радугами.

— Недавно наши эльфийские друзья сделали воистину королевский подарок академии, — сказал Оливер, заметно померкший для меня рядом с единорогом. — Нет, само животное они нам не подарили, но поселили тут, дав нам возможность приобщиться к его магии.

Сами вы животное, милорд! Примат. А это — чудо!

— Рискнете погладить? — спросил ректор.

Любуясь единорогом, я не сразу вспомнила, что эти существа безошибочно распознают девственниц и лишь их подпускают к себе.

— Поглажу, — заявила с вызовом.

Протянула руку, но единорог с фырканьем шарахнулся в сторону.

— Что и следовало доказать, — глумливо констатировал Грин.

— Ничего не доказано, — не сдалась я. — Не могли бы вы отойти подальше? Оба. Простите, но вы не слишком похожи на невинных девиц.

Ну, иди же сюда, чудо чудное, не выставляй меня лгуньей. Хотя я лгунья, конечно. Но не беременная же! И девственница... в этом теле.

Единорог повел ухом, втянул широко раздувшимися ноздрями воздух и пошел ко мне. Шаг, второй, третий, и вот уже влажная морда уткнулась в мою ладонь. От этого прикосновения мурашки пошли по телу, а внутри разлилось такое тепло и умиротворение, что я позабыла, зачем все это, и лишь когда единорогу наскучило тереться о мою руку, и он отошел к кормушке, обернулась к Оливеру.

— Что и требовало доказать.

Ректор поглядел на доктора.

— Единороги не ошибаются, — пожал плечами тот. — Видимо, я поторопился с выводами. Во время беременности организм женщины интенсивно вырабатывает особый белок, но в редких случаях его высокая концентрация в крови может быть вызвана иными причинами. Тут, очевидно, тот самый исключительный случай.

Грин врал так складно, что даже я почти поверила.

— Мисс Аштон, — поклонился мне милорд Райхон, — примите мои искренние извинения. Надеюсь, ничем не оскорбил вас в ходе разбирательства этого недоразумения.

— Нет, милорд. Я понимаю, что вы стали жертвой чужой ошибки, — я бросила на доктора уничижительный взгляд и вслед за ректором покинула жилище единорога, пообещав себе любым способом вернуться сюда.

За оградой Оливер еще раз учтиво поклонился.

— Всего доброго, — лицо его не выдавало ни досады, ни неловкости, которую он обязан был испытывать. — Завтра можете возвращаться к занятиям, я отзову предписание.

Ректор исчез в портале, а я еще несколько минут смотрела в пустоту, с отчаянием осознавая, какая огромная пропасть между нами.

— До свидания, — буркнул, проходя мимо, Грин.

Его тон и враждебный взгляд раздражали, и я не удержалась:

— Не хотите извиниться, доктор? Благодаря вам я едва не стала объектом сплетен и насмешек.

Целитель развернулся и быстро приблизился ко мне.

— Поразительная наглость, — будучи всего на полголовы выше, он смотрел на меня сверху вниз с гадливым любопытством, как на редкую, но отвратительную на вид рептилию. — Вам же известно, что диагноз я поставил верный. Только не вам. И при желании мог раскрыть обман.

— Почему же не раскрыли? — спросила я дерзко, поборов нарастающую в душе панику. — Неужели пожалели?

— Вас? Плевать я на вас хотел, мисс. Но в подмене участвовали двое, и мне не хотелось бы, чтобы Анабель пострадала за свою доброту. Не у всех, знаете ли, отцы состоят в совете попечителей, и работа в лечебнице академии ей нужна. Особенно сейчас, как вы понимаете. Точнее, если понимаете.

Пристыженная такой отповедью, я только и смогла, что спросить дрожащим шепотом:

— А отец ребенка?

Если он порядочный человек, должен взять на себя заботы об Анабель, ...

— Не ваше дело, — резко бросил Грин и пошел прочь.

Вместе с ним уходили неприятные ощущения и смутный подсознательный страх. Хорошо бы не встречаться больше с этим господином.

ГЛАВА 6

Дорога до общежития забрала добрый час и остатки сил, так что понадобилась вся моя воля, чтобы избавиться от грязных вещей и выкупаться, а не завалиться тут же в кровать. Разговор с Оливером и посещение единорога заставили на время забыть о результатах бега наперегонки с иллюзорными тварями, но теперь я ощутила их сполна. Каждый сустав, каждая мышца нещадно болели, на затылке зрела шишка, а синякам и царапинам не было числа.

Мне не помешала бы помощь целителя, но Мэг еще была на занятиях, а самовольно пользоваться её снадобьями я не рискнула. Только йодом ссадины обработала и еще пустырника выпила. Интересно, он привыкания не вызывает?

— Не вызывает.

Я подпрыгнула от неожиданности, а рука тут же потянулась к пузырьку за новой дозой.

— Но лучше не части, — посоветовал Мэйтин.

На полигон прийти он не мог, а влезть в комнату к полуголой девушке, на которой только синяки и сорочка, — запросто!

— Что я забыл на полигоне? — удивился бог.

— Меня! — с обиженным сопением я забралась под одеяло. — Мне там бег с препятствиями устроили и чудищ напустили. Меня ходячее дерево веткой огрело! Я падала раз сто! Я...

— Не понял, — он в недоумении тряхнул головой. — Это же обычная тренировка для Элизабет.

— Угу. Только я — не Элизабет. Я по заборам прыгать не обучена и колдовать не умею. Если бы не беременность, до сих пор валялась бы в какой-нибудь канаве.

— Чья беременность? — бог коснулся кончиками пальцев моего лба. — Ну, ты даешь, — выдохнул спустя секунду.

— Ты сейчас что сделал? — спросила я, приподнимаясь.

— Память считал. Но ты все-таки... М-да... Кровь почему сама не сдала? Сибил ничего не добавляет в спиртное.

Об этом я уже по его вопросу догадалось. Но тогда, в больнице, откуда мне было знать?

— Ладно, — отмахнулся он. — Не самая большая проблема. Лучше объясни, почему ты не используешь магию?

— Не могу.

— Почему?

— Не знаю! — окрысилась я. — Не могу, и все!

— Так не должно было случиться.

До чего же верно эта фраза характеризует мое нынешнее положение!

— Нормальное у тебя положение, — проворчал Мэйтин, оглядев меня. — Горизонтальное. Можешь пока в нем и оставаться.

— Долго?

— Зависит от того, собираешься ты на обед или нет.

— Обед? — протянула я страдальчески. — Почему нельзя было сделать отдельные столовые при каждом общежитии?

— Это ты меня спрашиваешь? — ухмыльнулся бог.

Нет, блин! Это был риторический вопрос!

— Тут есть буфет, — сжалился он. — И небольшая кухня, где тебе приготовят сэндвич или чашечку горячего шоколада. Но это — потом. Сейчас обсудим твои проблемы, пока у меня есть немного времени.

— Немного? — я вскочила. — Снова бросишь меня?

— А у меня есть выбор? Кое-кто, не буду показывать пальцем, придумал для Трайса единую мировую религию. Единую! Для людей, эльфов, гоблинов — для всех. И кто-то из них действительно верит. И молится. А молитву истинно верующего не услышать невозможно. Это как многоканальный телефон, и тебя вызывают сразу по всем линиям.

— А нельзя игнорировать звонки?

— Если какая-нибудь ерунда, можно. А если что-то важное...

— Я на полигоне тебя звала, — высказала я ответную претензию. — По-твоему, это было неважно?

— Важно, наверное. Но ты звала. А они, — он обвел рукой комнату, словно весь мир, — молятся. Они в меня верят, по-настоящему.

— А я?

— А ты — нет. Ты знаешь, что я есть. Когда в меня верят, я чувствую.

Повисло неловкое молчание.

— Трудно быть богом? — спросила я, первой не выдержав тишины.

— Привык уже, — улыбнулся он. — Да и родня помогает.

— У тебя есть родня? — удивилась я. — Получается, ты не единственный бог на Трайсе?

Он поглядел на меня и скорбно вздохнул:

— Ты же сама обо мне написала: "Верховный". А раз я — верховный, должны быть и другие, не такие... верховные.

Память Элси подсовывала невразумительные подсказки вроде мифов о заселении мира. Согласно этим мифам, эльфы и люди — это ожившие отражения богов, однажды подлетевших к планете, чтобы поглядеть, а что это тут вертится. Но в чем именно боги умудрились так удачно отразиться, и что это были за боги, Элизабет понятия не имела. Имя Мэйтина было на слуху, а остальными она не интересовалась.

— Аштоны не религиозны, — пояснил Мэйтин. — Лорд Арчибальд поклоняется прогрессу и вместо свечей в храме скупает акции железнодорожных компаний. Леди Оливия посещает службы лишь по большим праздникам — это одна из ее светских обязанностей. А их дочь... ты лучше меня заешь.

— Это плохо? — спросила я, уловив в его словах укор.

— Мы живем, пока в нас верят. — Он отвернулся к окну, а когда вновь повернулся ко мне, на его лице не осталось и тени печали. — Давай все же с магией разберемся.

А что с ней разбираться? Память о силе есть. Сила есть. Но сила эта, как и память, не моя, и если воспоминания Элси мне еще удается вытягивать в нужный момент, с магией так не получалось и вряд ли получится.

Мэйтин не счел это достаточным основанием для отстранения меня от должности спасительницы мира. Сказал, что вариантов все равно нет. Я — автор. Значит, придумаю что-нибудь. Оспорить это утверждение я не успела: послышался скрип открывающейся в общий коридор двери, и в комнату постучали.

— Войдите, — прокричала я, нырнув под одеяло.

В комнату заглянула женщина лет тридцати пяти, в которой Элси узнала Летти, свою горничную.

— Мисс Элизабет, к вам посетитель, — доложила она. — Ожидает в комнате для гостей.

— Мне нездоровится.

— Это инспектор, — извиняющимся тоном объяснила Летти. — Сказал, если вы не спуститесь, сам поднимется. А это не совсем прилично.

Что за инспектор?

— Вильям Крейг, — ответил на мысленный вопрос Мэйтин. — Шеф внутренней полиции академии. Студенты пропадают — ты же не думала, что это не станут расследовать?

Одевалась я быстро и уже через пять минут предстала пред светлы очи инспектора. Вернее, попыталась предстать, но ввиду того, что очи его, действительно, светлые, выцветшие до блекло-голубого, жутко косили, удалось это лишь наполовину, и когда одно око глядело на меня, второе высматривало что-то за моим плечом. Я даже обернулась, не Мэйтин ли там, но бог, если и решил присутствовать при разговоре, то незримо.

— Мисс Аштон? — полицейский со свойственной пожилым людям медлительностью привстал с кресла, но, не успев подняться в полный рост, счел церемонию приветствия оконченной и опустился обратно. — Простите, что побеспокоил. Мистер Вульф сказал, что вы прихворнули, но дело важное.

Голос у него был простуженный, тон — донельзя виноватый, словно неловко ему не только за неурочный визит, но и за всего себя. За видавшее виды коричневое пальто, в которое он кутался, хотя давно должен был отогреться в тепле. За редкие, будто присыпанные пеплом волосы, давно не стриженные и оттого завивающиеся на кончиках в забавные не по чину и не по возрасту колечки. За исчерченные морщинками щеки со следами порезов после бритья и руки с неровными обломанными ногтями, которые он прятал в рукава. За взгляд, что при всем желании не мог сфокусировать на моем лице. Но все это в совокупности вызывало к мистеру Крейгу такое снисходительное расположение, что явись он ко мне среди ночи, я не возмущалась бы, а вежливо ответила на вопросы и попрощалась, пожелав всего наилучшего.

— Хотел о сегодняшней тренировке расспросить, мисс. Вы на полигоне ничего необычного не видели?

Помимо пауков из костей, злобных деревьев, крыс размерами с волков и еще пары десятков монстров?

— Нет, господин инспектор. Если что-то и было, я этого не заметила или восприняла как элемент задания. У нас ведь была тренировка с иллюзиями. Не уточните, о чем речь?

— Да что у нас тут, — вздохнул полицейский. — Письмена кровавые, знаменья тревожные... Наверняка ведь знаете.

— Кто-то еще пропал? — встрепенулась я.

Инспектор задумчиво кивнул:

— Знаете. Все уж знают. Говорил я милорду Райхону, шила в мешке не утаишь. — Он достал из кармана мятый клетчатый платок и, отвернувшись, утер нос. — Не видели ничего, значит? И не слышали?

Я покачала головой.

— Жаль, очень жаль.

Он оперся рукою о подлокотник, чтобы встать, но вдруг передумал.

— А ваши товарищи одну странность отметили, — обронил рассеянно.

— Какую же?

— Вас. Сказали, вели вы себя необычно, — инспектор с сомнением растягивал слова, словно сам не понимал, что же такого необычного было в моем поведении. — Вроде бы отказались в команду Мартина Кинкина пойти, хоть он вас и звал.

— И что тут странного?

— И правда, — он снова вынул платок, помял в руках и убрал обратно в карман. — Но товарищи ваши удивились чему-то.

— Тому, что я пошла в одну команду с Шанной Раскес, — сказала я, поняв, что этот человек не уйдет, не получив ответа.

— У вас с ней не очень хорошие отношения? — поинтересовался он тем же рассеянным тоном.

— У нас нормальные отношения. Здоровое соперничество. Но в соревновании команд этому соперничеству не было места, и я решила, что ничего не потеряю, если сыграю на одной стороне с Шанной против Мартина и его прихлебал.

— Мистер Кинкин вам не нравится? — закинул новый крючок инспектор.

— Мне не нравятся методы, которыми он пробивается на место старосты, и я не хочу помогать ему в этом.

— Ясненько, — теперь полицейский на самом деле поднялся и поправил воротник пальто. — Не буду вас задерживать. Отдыхайте, мисс. Отдых при любом недуге — первое дело.

— Вы так и не сказали, что случилось.

— Не сказал? — удивился он. — Так то и случилось. Студент пропал. Мистер Кинкин. Сразу, как тренировку прервали, не кинулись, а уж когда мистер Вульф стал задания раздавать, обнаружилось.

— Может, Мартин просто ушел, никого не предупредив? Не рано ли бить тревогу?

— Так метки же, — развел руками инспектор. — Метки на каждого ставят на полигоне. Считают, кто пришел, кто ушел. Мистер Кинкин вот не уходил...