Оковы Крови

— Но Малфой...

— Я сказал, начнем. Не стоит перечить. Или я расскажу твоим друзьям, что лизался с тобой в пустом классе под светом Сферум Юбарум и даже залез своими грязными лапами к тебе под юбку... И ты не была против.

— Слизеринец... — прошипела Грейнджер и зло посмотрела мне в глаза.

Я лишь легко ухмылялся.

— Начнем, — с нажимом повторил я.

— А если нас заметят и, чего доброго, подслушают?

— Брось. Давно уже всеми заинтересованными личностями было постановлено, что библиотека является нейтральной зоной для... да, в общем-то, для всех. Посмотри, Грейнджер, — я показал направо, где расположилась достаточно крупная группа студентов. Даже в достаточном от них отдалении мы оба, приглядевшись, сумели подметить, что в компании находилось двое гриффов, один хафф, один рей и два слизеринца. Причем общались все вполне спокойно, — весьма напряженная ситуация с межфакультетской враждой, даже между Слизерином и Гриффиндором, хотя бы немного, но разрядилась, потому как мы с тобой сумели преодолеть эту вражду. Я, как ты могла бы заметить, больше не срываюсь на всех подряд, оставив за собой только личную неприязнь к Поттеру и Уизли. А ты вполне миролюбиво, хоть и с язвительностью, работаешь со мной над общим проектом. И мы — старосты, вроде как, примеры для подражания. И самые умные люди на своих факультетах. Вороны и барсуки и без того особо не ссорились.

Также все понимают, что Паркинсон стала старостой из-за того, что ее отец — один из попечителей Хогвартса, когда как сама Панси, вряд ли на одном уровне с тобой и мной, как магически, так и интеллектуально. Не будь этого фактора, старостой был бы кто-то подобный старшей Гринграсс, лучшей ученицей своего курса, между прочим. Она на год старше, — пояснил я. — И также все понимают, что и Уизли попал в старосты не просто так, он ведь тот еще "гений", собственно, как и в команду. По выражению вашего капитана, она взяла его только из-за Поттера. Не думаю, что латентный эгоцентрик с отсутствием логического мышления и манией спасательства способен попросить, — я выделил это слово голосом. — Он еще не вырос для столь хитрых комбинаций. Потому случай достаточно интересный...

— Не надо, — не дала мне продолжить Грейнджер, — Гарри не такой идиот!

— Идиот? — я не просто поднял бровь и приоткрыл рот. Я аж две брови поднял, а изо рта вырвался нервный хмык. — Твой Поттер не просто идиот. Кровь... Да любой нормальный маг свою кровь прольет лишь в крайнем случае! Хотя да, Поттер, в отличие от Уизли, имеет тактическую жилку. Иначе, как бы он постоянно обходил меня в квиддиче?

Это заявление вызвало странный смешок от девушки, а я удивленно на нее воззрился и чуть было сам не расхохотался, ведь я сейчас сказал то, что подтверждало уровень моего интеллекта где-то на уровне с Уизли — все мерять квиддичем. Но пересилил себя и все же договорил, скатываясь на менее бодрый тон.

— Поттер умеет действовать. Я же... мне с детства приходилось слишком много думать, Грейнджер. А действовать строго запрещено без определенных... указаний. У меня всегда был ряд схем на каждый рядовой случай жизни. Как общаться с маглорожденными, как общаться с предателями крови, как общаться с софакультетчиками... В моей семье никто не сомневался, на какой факультет я пойду. И даже когда шляпа, — я на секунду задумался, стоит ли говорить, но все же решил, что от меня не убудет, — даже когда эта драная шляпа, едва опустившись на мою голову, шепнула у меня в мозгах тихое "Рейвенкло", я, даже не думая, оглушил ее мысленным воплем, содержавшим лишь одно слово. И ты сама понимаешь какое.

Она его так проорала, что на время меня оглушила, знаешь ли. До Хогвартса меня спасали только книги и полеты на метле, Грейнджер. Вполне вероятно именно из-за этого мне хотели предложить альтернативу. Кстати, возможно ты не помнишь самый первый урок полетов, когда Хуч сказала мне, что я неправильно держу метлу... Черт, это было как-то слишком обидно, ведь я и впрямь считал себя очень неплохим в будущем игроком, потому как один из лучших квиддичистов современности, думаю, тебе его имя ничего не скажет, потому как сейчас он уже не играет, а историей квиддича ты вряд ли интересуешься, будучи у отца с неофициальным визитом, обо мне отозвался как о весьма талантливом. И он не был похож на прихлебателей или тех, кому что-то надо, он просто констатировал факт. Конечно, я не гений, но он не исправил меня, да и нечего было исправлять в общем-то. Мне кажется, именно из-за этой обиды мне захотелось над кем-нибудь поиздеваться. К примеру, над настоящим лопухом, который не то, что не держался на метле, а ее явно боялся. А над девчонкой, — я кивком указал на замершую напротив меня Грейнджер, ловившую каждое слово, как откровение, хотя на самом деле, просто выглядящую так, ведь я рассказывал свои эмоции, свои мысли, и это было как-то... м-м-м... интимно, что ли, — над единственной нелепой на уроке полетов девчонкой с факультета Гриффиндор издеваться было просто не по-джентельменски. Да и прощалось подобное любому маглорожденному, как ни крути. Меня проинструктировали, что непонимание или трудности с магией это нормально для нечистокровных.

— Кстати, а откуда ты узнал, что Анджелина так выразилась насчет Рональда?

— Что? Странный вопрос после моих откровений, Гермиона. Но отвечу. Когда близняшки на разных факультетах и близняшки эти такие сплетницы, как Патил, то очень трудно удержать мелочи внутри факультета. А сбор данных является слабостью любого слизеринца, даже если он изначально в нем не совсем заинтересован. И, если ближе к делу, не у одних только нас с тобой имеются гормональные всплески. Забини с самого Рождественского Бала в прошлом году по уши втюрился в Падму. Сейчас они уже, судя по его рассказам, зашли весьма далеко. И это не является секретом ни для большей части Реев, которым, в целом, по фиг, ни для всех девушек, интересующихся слизеринцами, коих большее число в этой школе. И судя по твоему виду, ты не из этой категории, потому как такое удивление сыграть трудно. Рональд на данный момент посмешище, но я очень надеюсь, что он покажет нормальную игру и не сольет матч, потому как я хочу честно выиграть или хотя бы знать, что проигрывают не только из-за меня, а еще и из-за вратаря, лучше которого окажется даже такой, как Уизли. Но давай лучше закончим с моими откровениями и перейдем к твоим. Я это все говорил, чтобы ты наконец раскрепостилась.

— А почему именно Лонгботтом? — внезапно спросила Грейнджер.

— Что?

— Почему ты начал дразнить именно Лонгботтома? Он такой же чистокровный, а какого-нибудь полукровку с Гриффиндора, что также опасался летать, ты бы также мог задеть.

— Это... Хм. Ладно, я не имею желания этого говорить, но все же... Как ты, возможно, знаешь, моя тетушка сделала с его родителями нечто не самое хорошее. Но у нее несомненно сорвало крышу, потому как пытать при помощи Круцио столько времени... Для непростительных необходим эмоциональный настрой и, как ты понимаешь, просто так пытать невозможно... Хм. Фактически, я рассказываю тебе сейчас не самый общедоступный факт из истории моей семьи. Начну немного издалека, Грейнджер, чтобы ты поняла.

Моя мать — сверстница родителей того же Поттера и профессора Снейпа. Со Снейпом они были неплохими приятелями в свое время, но это не столь важно. А отец к тому моменту, когда мама поступила в Хог, как раз стал старостой Слизерина. А тетушка заканчивала школу. И задолго до заключения помолвок, как говорит мама, ее сестра частенько называла моего отца, даже не стесняясь свидетелей, "женишком", на что отец не протестовал, а лишь посмеивался. Поговаривали, что отец тот еще ловелас и вряд ли бы пропустил мимо такую как Беллатрикс, потому как тетушка была очень эффектной и красивой девушкой.

Это выдержка из подслушанного мной разговора матери со Снейпом, так что не обессудь, что немного коряво. Но когда Беллатрикс выпустилась и была объявлена вначале помолвка Лестранжа с Блэк, а потом и моей матери с моим отцом. Это была, как сказала мать, та еще политика. Потому как отец не особо рвался встречаться с моей матерью до свадьбы. Снейп же тогда очень удивил мою мать, сообщив ей, что двухлетний сын и любящая жена ни за что бы не помешали такому как Люциус встречаться с другой женщиной.

Представь себе, как был удивлен я, когда услышал подобное. Но так как Снейп сказал это в контексте сумасшествия Лестранж... Сразу я этого не понял, был слишком мал. Но в дальнейшем ничего не мешало мне обдумать это, тем более, в процессе взросления я начал замечать некоторую холодность со стороны отца к матери все чаще. Я тогда проанализировал и понял, что вполне вероятно, что тетушка сошла с ума по вполне конкретной причине. Вполне вероятно, у меня мог бы появиться брат или сестра, но что-то этому помешало.

Психика тети Беллы была раскачана насильственным принятием Метки, что вероятнее всего, потому как Лестранж характеризуются крайне жестоким приспешником Темного Лорда, да и род этот... Но не буду вдаваться в подробности. И в дальнейшем ее характер вряд ли не претерпевал ломку со стороны мужа... Но это тоже лишнее. Я изучил историю рейдов в той войне. Так вот, она не упоминается как отъявленная психопатка ни в одном, кроме того, последнего. В общем, я подозреваю, что Лонгботтомы что-то такое совершили, что доконало эту женщину. Да, погиб Темный Лорд, но столько пыток... Конечно, имеются записи только со стороны Ордена Феникса...

Грейнджер странно вздохнула, глядя на меня выпученными глазами.

— Но... — начала она. — Это же секретная организация!

— Политическая, — отрубил я. — Именно из-за шевеления Ордена Феникса Министерство решило проконтролировать возможное формирование из преданных главе этого самого Ордена Феникса школьников некой группировки, что сможет в дальнейшем присоединиться к самому ордену и захватить власть. Ну, это версия аналитиков Фаджа, Гермиона, — я пожал плечами. — Скорее всего, вас используют втемную, как и слизеринцев. Только нас со стороны самого инспектора, поставив, опять же, в конфронтацию. Если инспекторша решит создать для противостояния абстрактной угрозе какую-нибудь организацию, где придется выполнять ее поручения, то большая часть слизеринцев вступит. Для начала, Грейнджер, потому что, как бы ты о нас плохо не думала, наш факультет для нас семья. Гнездо, если хочешь. Подземное змеиное гнездо. И если я лично мог бы наплевать на всяческие бонусы от вступления в подобную организацию, то как староста я должен подать пример и, скажем так, повести за собой тех, кому не-вступление в эту организацию будет грозить чем-то похуже, чем написание строчек кровавым пером.

Грейнджер напряженно хмурилась и приоткрыла рот, раздумывая над чем-то, что хочет сказать.

— То есть, ты хочешь сказать, что тебе придется прислуживать Амбридж, чтобы твоим... подопечным не было хуже? Я не совсем понимаю.

— Не все же чистокровные маги и слизеринцы имеют таких богатых и высокопоставленных родителей, — усмехнулся я. — Малфои — одно из наиболее богатейших семейств магического мира. Мой отец отличный финансист и управленец, потому состояние еще и преумножается. А вот те же МакНейры, чье молодое поколение также в Хогвартсе на данный момент, не имеют такого капитала. Отец семейства работает исполнителем наказаний, а эта работенка весьма пыльная, да и получает он хоть и много, но для жизни слизеринца и его семьи хватает впритык. Родовитость и факультет обязывают одеваться в мантию из приличной ткани, иметь сумку и сундук с увеличенным пространством, участвовать в министерских раутах, слать друзьям приличные подарки на дни рождения и еще многое-многое другое. А детей-то двое. В общем, таких на Слизерине достаточно. Я, к тому же, негласный лидер факультета, а назначение старостой данный факт подтверждает официально. Так вот, у многих слизеринцев родители являются обычными работниками министерства, на чье положение на работе может повлиять недовольство вышестоящего. Надеюсь, дальше объяснять не требуется?

— Нет, — как-то тихо ответила Грейнджер, уперев лицо в ладони. — Даже тут политика... — прошептала она.

— А ты думала, в сказке живем? — усмехнулся я.

Она же немного дико на меня взглянула, в чем-то даже беспомощно и как-то жалко.

— Нет. Не думала, — также тихо прошептала она, а я заметил заблестевшие глаза и слезы, скапливающиеся в уголках.

— Сдержись до своей комнаты, — резко прошипел я. — Если не перестанешь пытаться реветь, я не выдержу и начну тебя успокаивать, а это с вероятностью в девяносто девять процентов вызовет ажиотаж у всех тех, кто имеет наш стол в зоне видимости...

Грейнджер явно не могла бы удержаться, да и сейчас ее уход в гриффиндорскую гостиную вряд ли бы создал отличную ситуацию. Ну и слезы уже потекли по щекам, а любой случайно посмотревший на нее, а таких здесь было много, до выхода из библиотеки, спокойно мог бы все сопоставить. И настучать ее дружкам, что добавило бы проблем.

И мне только и осталось, что вскочить, заслонив ее от всех возможных зрителей, с умным видом тыча в книгу и будто бы говоря что-то по теме ей на ухо. На самом же деле я шептал слова успокоения, столь необходимые девушке сейчас, но слезы текли. И я пошел на крайние меры.

— Да ладно, сейчас найдем, и я тебе покажу, Грейнджер! Ты убедишься, что не права! — это привлекло в нашу сторону пару голов — я почувствовал направленное внимание, но тут же оно исчезло, потому как все, кого это заинтересовало, признали данный момент вполне рабочим.

Я схватил Грейнджер за плечо, подняв и все так же заслоняя от всех мест, откуда мог прийти случайный взгляд. Мы направились вглубь, где всегда было мало студентов и не было столов с креслами у стен и поперек стеллажей, вроде как, по шутке старшего старосты, чтобы не было никаких проблем со спрятавшимися и уютно угнездившимися парочками. Я и Грейнджер прошли до конца, уперевшись в дверь запретной секции. Так как у меня к ней имелся допуск благодаря определенного рода разработкам в области Зелий, я беспрепятственно прикоснулся к ручке и открыл дверцу.

— Проходи, — я придержал дверь за ручку, — но не касайся ни косяка, ни порога. У тебя-то допуска нет.

Грейнджер, удивленно посмотревшая, хоть и сквозь тихие слезы, все прекрасно поняла и прошла в комнату.

Я, закрыв дверь, обошел эту небольшую секцию, пройдя вдоль стеллажей и прислушиваясь к чувствам. Не существует заклятий невидимости, способных обмануть эмпатию и быть примененными за пару секунд, даже невербально.

— Мы тут одни, — вздохнул я и подошел к Грейнджер, слезы которой не спешили проходить.

Она шмыгала и боролась со всхлипами, утирая слезы и присев в одно из уютных кресел.

В комнате царил полумрак, в основном из-за того, что здесь соблюдался особый температурный режим и не было окон. Следящие чары, как я уже вычислил в прошлое свое посещение, имелись лишь на элементах двери, а вот в самой комнате были лишь защитные чары. Магические светильники в виде ламп на столах добавляли некой интимности происходящему, если честно.

Опять эти слезы.