Офицер-подводник в утепленной форме одеж-ды. Голографическая реконструкция из фон-дов секции "Саракш" (КОМКОН-2)
Впоследствии еще раз представилась возможность отличиться. Разведчики сообщили, что Хонти готовится серьезно осложнить жизнь имперскому флоту. На хонтийских оборонных заводах было изготовле-но несколько тысяч блуждающих подводных мин-"невидимок". Их пла-нировали сложить на берегу во время большого отлива с тем, чтобы впоследствии прилив вынес заряды в открытое море. Случись это, груп-па флотов "Ц" понесла бы заметные потери. Агентам Империи в Хонти не удалось осуществить успешных диверсий по уничтожению мин пря-мо в заводских складах, а поэтому группа субмарин была направлена на предотвращение коварного замысла врага. Группа — группой, а вот честь блистательного выполнения операции досталась лично корвет-лейтенанту Цазахи. Пока эскадра двигалась к хонтийским берегам, офи-цер старательно изучал карты железных дорог Хонти. И неприятель просто не успел довезти смертоносный груз до места назначения: всплывший "Единорог" выпустил все тактические ракеты по малоиз-вестному полустанку, на котором застряли хонтийские эшелоны с ми-нами. Расчет траектории полета для ракет выполнил лично Бу-Кашалот (так стали его звать за глаза матросы). Полустанок перестал существо-вать. Говорят, зарево было видно за двадцать верст. Именно после этой операции адмирал флотилии вручил ему серебряный рыцарский кортик и петлицы фрегат-лейтенанта. Офицеры шепотом поговаривают, что, несмотря на флегматичную сухость, Кашалот очень честолюбив и меч-тает о кортике с позолоченной рукоятью. Только вот стать "князем мо-ря" нынче не так-то просто. Континенталы отчаялись бороться с импер-ским подводным флотом и отсиживаются на материке. Где уж тут со-вершить подвиг, необходимый для обряда посвящения в "князья"!
На борту "Единорога" как всегда царствовала стальная Ее Вели-чество Дисциплина, и корвет-капитан сошел на берег. Он не обращал внимания на дождь — моросящий, теплый, на редких штрафников (хму-рая команда гауптвахты занималась дезинфекцией), не поднимал глаз, даже когда приближался стук матросских сапог и чей-то кулак прижи-мался к сердцу, приветствуя его. Казалось, Цазахи был поглощен лишь соблюдением точности шага и созерцанием собственного зыбкого от-ражения в лужах на темно-сером бетоне. Он поднимался к военному городку.
Хайцай. Снимок робота-разведчика. Дата съемки неизвестна.
Десять дней назад закончился поход Холодными Водами. Испы-тать пришлось многое. Восьмибалльный шторм. Леденящий ветер. Лод-ка то грузно опускалась в ущелья между чудовищными волнами, то тя-жело взваливалась на крутые гребни, с вершин которых ветер срывал пену, а стужа вмиг превращала ее в ледяные иглы. Лица вахтенных по-крылись едкой соленой пленкой, а плащи — прозрачной хрустящей кор-кой. И спустя всего лишь час после приказа командования продвигаться в позиционном положении все выступающие над водой части атомной субмарины — мостик, обе рубки, палуба, орудие, провода антенны — об-росли сотнями пудов льда. Цазахи Бу приказал растапливать лед струёй кипящей воды из охладителей реактора. Дикая качка, изматывающий ритм смен курса, а еще больше томительная непонятность приказа сле-довать в надводном положении изнуряли и нервировали команду. Моря-ки настолько измотались, что их даже не удивили увиденные однажды среди бушующих волн невозможные для этих мест предметы, печаль-ные признаки бедствия: обломки досок, плетеные кресла и деревянные табуреты, ящики с клеймами компаний по производству овощных и фруктовых консервов, наполовину застекленная лакированная дверь, надувные матрацы, спасательный круг, пластиковые поплавки. Поход завершился, как и следовало ожидать, без единой выпущенной торпеды или ракеты, без орудийных залпов. Туда и обратно. Что ж, значит, так было надо командованию.
Потом "Единорог" отдыхал на плановом техобслуживании в Желтом Поясе. Лодку осмотрели на судоремонтном заводе, произвели мелкий ремонт, отладку и тщательнейшую чистку. Команда отоспалась и согрелась в лучах обожания, исходящих от восторженных мирных обывателей. И субмарина вновь вернулась в Хайцай.
А потом — новый рейд. Хорошо бы не на север. Корвет-капитану не нравятся серые валы приполярных широт. Куда красивее океан у эк-ватора. Там длинные зеленые волны вздымаются округло, без острых гребней с грязными серыми хлопьями. Там они не беснуются, а велича-во катятся вдаль. Там даже после самого дикого урагана укрывшаяся было в глубинах жизнь вновь выказывает себя на поверхности. Стайки летучих рыбок выпархивают из изумрудных вод. Расправив плавники, узкие и тонкие, словно ласточкины крылья, они мелькают с сухим шур-шаньем над водою и вновь исчезают в хрустальной лазури океанских вод. Вслед за ними, словно торпеды, взлетали в воздух зелено-красные цузы, роскошные хайсы, то эмалево-зеленые, то темно-лиловые, но все с золотисто-желтыми плавниками. Громадины, саженные цхацацы в охотничьем азарте время от времени показывают жадно раскрытые круглые рты или широкие черно-синие спины над поверхностью. А, ес-ли повезет, то можно стать свидетелем охоты рыбоящера-бацеохадза. После неудачной атаки он с громким плеском падает обратно в воду, но тут же вновь устремляется за жертвой, все сильней и сильней разгоняет-ся, скользя по поверхности, словно торпедный катер. А потом одним ударом хвоста вдруг отталкивается от волны, взлетает на несколько са-женей вверх, наперерез рыбе, и в одно мгновение жертва исчезает в сто-зубой круглой пасти... Чудесны южные моря. И корвет-капитан Цазахи Бу считает их своим домом куда больше, чем поселок у бухты Хайцай.
Штандарт "морских рыцарей" Белого Флота
Когда-то из этой бухты воины легендарного князя Цуцукихага уходили на ладьях со змеиными головами искать новые земли и наживу. В ту пору здесь стоял поселок со ступенчатой пирамидой в центре. По-груженные в теплый сизый туман, со ступенями и пандусами, словно размытыми полумглой, с пышными рельефами, причудливыми статуя-ми морских демонов и покровителей моряков, развалины словно воз-вращали Бу-Кашалота в столь же древний родной городок, так же уют-но дремлющий в складках гор. На его родине тоже была пирамида Глу-бинного Божества, очень похожая на эту. Однако не ностальгия по ро-дине, не сентиментальные воспоминания о далекой юности влекли его сюда. Почти все "морские рыцари" суеверны. У каждого имеется свой собственный, тщательно скрываемый от других, магический обряд, приносящий удачу, свои приметы, коими никогда не следует пренебре-гать.
Когда семнадцатилетний Бу закончил гимназию с золотым вен-ком отличника, пришла пора уезжать из родного дома и выбирать место службы в предписанном ему Белом Поясе. Отец встретил желание сына поступить в элитное офицерское училище как должное, а мать сказала:
-Знаю, сынок, мы с отцом будем тобой гордиться. Мы хорошо тебя воспитали. Ты у нас умница, честный и храбрый мальчик. Но ты не способен быть осторожным, потому что не можешь быть последним. В океане нельзя попасть в плен, нельзя пропасть без вести. Плохая весть о тебе может быть только одной. И я не хочу ее услышать. Помни, что твоя мама будет постоянно волноваться. И будет ходить в храм Глу-бинного Божества, хоть и не верующая. Я буду всегда рядом.
Об этом курсант Бу помнил всегда. Он еженедельно писал маме из училища одно-два бодрых письма. Став офицером, продолжал пи-сать, а каждый отпуск обязательно проводил дома. А когда матери (а потом и отца) не стало, начал часто подниматься по ступеням старой пирамиды Глубинного Божества на базе Хайцай. Там на верхней пло-щадке он слушал голос мамы. Порой ее шепот звучал в ушах, заглушая и шум дождя, и стук матросских сапог внизу, и шорох жестких пальмо-вых веток.
Корвет-капитан считал, что его хранит спасительная сила мате-ринской любви. Беседа с матерью превратилась для него в частый об-ряд. Ритуал восхождения на пирамиду был всегда одинаков, как и полу-часовое сидение в одной из маленьких безоконных комнаток на верхней площадке. Бу входил смиренно и тихо в сумрачную тишину, прикасался ладонью к оплетенному рельефами алтарю, садился на каменную ска-мью и устремлял взгляд в серый прямоугольник двери, погружаясь в прошлое. Он вспоминал весь свой жизненный путь: версту за верстой в море, день за днем на суше. Службе он отдавал месяцы, а берегу — дни. Служба есть война. Война есть честь. Честь есть жизнь. Жизнь есть служба.
Океанские мутанты. Рисунок из учебника для начальной школы. Издательство "Знание", Черный Пояс Островной Империи, год и место издания не указаны
Вот и сейчас командир "Единорога" вошел в знакомую тихую полутьму. В молитвенной комнатке, конечно, было пусто. Большинство бравых вояк Белого Флота редко вспоминало о богах. Он снял остро-верхий шлем, стряхнул с синей ткани капли воды, сел в угол. Сегодня Кашалот решил подольше побыть здесь. В пустую каюту командирско-го общежития идти не хотелось. Через сутки начнется очередной рейд. "Единорогу" предстоит выполнить рутинное задание разведки. В условленном месте на хонтийском побережье будут поджидать три группы — семь человек, двое и еще один. Следовало забрать их на борт, разместить и, не допуская никаких контактов с командой, доставить в лагерь-приемник. Особых шансов проявить себя не предвиделось, ну что же — жизнь есть служба.
2
Саракш
Хонти. Пограничная зона. Обитель "отцов-путеуказателей".
04 часа, 16 дня месяца Фиалок, 9590 год от Озарения
Абалкин и Лунин быстро оценили обстановку. Подводная лодка, находившаяся в заливе, не имела к ним никакого отношения. Когда про-водник пришел в себя и вновь заговорил на своем привычном чудовищ-ном жаргоне, то шепотом пояснил, что это обычный корабль десанта. Морские пехотинцы, вероятно, совершают на побережье случайный пи-ратский набег. Эти головорезы — народ простой, слыхом не слыхивали ни о каких операциях имперской разведки так что, ежели Ходуля, Гурон и Пешка попадут в их лапы, то повешение на ближайшем дереве будет самым счастливым исходом. Но все может повернуться и хуже: вспом-нить хотя бы находку в поварской. Прогрессоры переглянулись. А по-тому, продолжил проводник, надо подняться со второго этажа маяка-колокольни под самую крышу. Десантники туда, ясно, не полезут, а вот пару-тройку осколочных гранат кинуть с земли на второй уровень — с них станется. Просто так, на всякий случай...
Десант группы флотов "Ц". Фотография из учебника тактики для младшего офицерского состава Белой Армии и Флота
Перемещение осуществили быстро и бесшумно. Под полуобру-шенной черепичной кровлей гуляли отвратительные сквозняки, камен-ный пол был холоден. Тревожный, вполуха, сон скорее утомил, чем освежил. Проснулись рано, когда было еще темно. Дождались рассвета, всухомятку позавтракали без всякого аппетита.
Саракш
Хонти. Пограничная зона. Обитель "отцов-путеуказателей".
04 часа, 16 дня месяца Фиалок, 9590 год от Озарения
В подвале при рыбозасолочной жрец Озаренного, Ставшего Ми-ровым Светом, поднимал амулет с вделанным в середину большим опа-лом. Багряная хламида с широкими рукавами, сползшее книзу брюхо, покрытая трехдневной щетиной бритая голова. Он торопливо встал в нишу. К нему, шепча, сползались черные тени. Со стонами тыкались лицами в холодный каменный пол. В дальнем углу сипела девочка. Её душил своим ремнём отец, не жделавший надругательства десантников-островитян над ребенком. Отец спешил, опасался не успеть, загоражи-вал происходящее широкой спиной. Для собственных вен у него был заготовлен осколок оконного стекла.
Рука с амулетом трясущимся ужом-альбиносом вынырнула из широкого багрового рукава и начала описывать благословляющие кру-ги. Иссиня-белые лица оторвались от пола. Темные глаза часто моргали, слёзы текли сами собою. Лишь немногие отчетливо видели амулет. Большинство различало лишь светло-серое пятнышко, а то и вообще ничего не виделось в темноте. Страх плотно насадил ржавые обручи на грудь, сдавил глотку. Пересохший язык жреца едва ворочался, тёрся о жесткие щёки:
-Именем и славою Его, Человека, Ставшего Мировым Светом...
Он говорил по-хонтийски с восточным акцентом, верно, был с пандейского пограничья и от страха беззвучно портил воздух. Строфы молитвы сыпались опадающими мокрыми осенними листьями. Люди тосковали. На древних известняковых стенах капли, словно пот. В углах — белые ажурные кружева плесени, зелень мха. Люди тряслись в том же холодном поту, что пропитал стены рыбозасолочной. Но стены, в отли-чие от людей, не дрожали, в них была неколебимая прочность древнего камня.
Жрец Озаренного всё водил амулетом. Приговоренные стояли на коленях. Хотели молиться хором. Но каждый молился отдельно. Жен-ские голоса звучали громче, мужских почти не было слышно. Раненый артиллерист у стены стал, отчётливо выговаривая каждое слово, бого-хульствовать.
Совершенно бесшумно открылась дверь. Имперский десантник повёл влево-вправо стволом огнемета, перед которым метался красный огонёчек.
-Твоим-вашим здесь жарить? -весело спросил он. -Или давай от-пускаться сейчас? Кто отпускаться на домой — вверх надо. Пошла напе-рёд!
Ему не поверили. Знали, что произойдёт. Тех, кого островитяне отобрали для угона в рабство, уже увели на субмарины. Они получили шанс уцелеть. А сидящих в подвале при рыбозасолочной оставлять в живых не станут. Здесь, в темноте, расправляться неудобно, кто-то мо-жет остаться в живых. Взорвать подвал тоже нельзя, его и атомным за-рядом не обрушишь, раньше строили на совесть. Значит, кончат где-то во дворе.
И не было сил сдвинуться. Воздух в подвале при трапезной стал как в заброшенной уборной. Островитянин-огнемётчик брезгливо зажал нос.
Шуточный рисунок из капитанского альбома. Обнаружен в подбитой у побережья Пандеи белой субмарине
Офицер в опаленной куртке помог раненому артиллеристу под-няться, спокойно спросил:
-Всем?
Из-под жреца поползли по полу струйки. Офицер поднял голову, подставил артиллеристу плечо.
-Пошли, боец. -твердо сказал он. -Нехорошо заставлять замор-ских гостей ждать.
И они первыми двинулись к лестнице. Плечистый мужчина бе-режно сложил руки дочери, поправил на ней платьице, положил рядом осколок стекла, застыло улыбаясь и прижимая окровавленное запястье к груди, зашагал следом. Потянулись остальные.
На выходе у двух несчастных перехватило дыхание, закружились головы, они упали. Еще трёх сбили с ног. Предстояло идти во двор оби-тели, к фонтану у садика. Было тихо и туманно. Хотелось нырнуть в туман и спрятаться, юркнуть в щель, уцелеть. Но скрыться было негде. Стены известняковыми отвесными скалами сомкнулись вплотную, спла-вились прямыми углами. Сверху навалилась пустобрюхая серость утреннего неба. Нет, не убежать. Не убежать... Да и конвоиры-островитяне повсюду: сзади, спереди, с боков. Винтовки, пулемет, ог-немёт, гранаты. Много воронёной стали: оружия, кажется больше даже, чем самих морских пехотинцев.
Саракш
Хонти. Пограничная зона. Обитель "отцов-путеуказателей".
04 часа 30 минут, 16 дня месяца Фиалок, 9590 год от Озарения
Десантники ("океанские змеи"). Голо-графическая реконструкция из фондов секции "Саракш" (КОМКОН-2)
