Падение сурка

"Ну и кличку мне дали, — покачал головой из стороны в сторону он, начиная путь по арене. Он вышагивал с гордым видом, салютовал зрителям мечом и поигрывал мышцами. — Стоило один раз засмеяться, как сразу Хохотун... Интересно, а гоблин тогда что делал? Пил кровь своих врагов? Хотя этот мог. Чёртов людоед!"

На этот раз симпатии зрителей были на стороне человека. Стадион взорвался криками и овациями. Гоблин же вызывал у всех неприязнь и его мало кто приветствовал.

Глаза гоблина налились кровью. По тому, как он держался за копьё, можно было понять, что оно как продолжение его руки. Если он из дикарей, то это закономерно. Насколько француз помнил из курсов истории в колледже, у детей дикарей в качестве игрушек выступают копии инструментов взрослых. То есть игрушечные копья, топоры, ножи. И они ими учатся владеть с раннего возраста. Они копьё в руки берут раньше, чем европейские дети ложку.

С оскаленной мордой гоблин медленно двигался в его сторону. Он будто стелился над землёй тихо, осторожно и с завораживающей грацией.

Жан-Поль вытянулся в полный рост и для соответствия своей кличке громко рассмеялся, издевательски смотря на соперника свысока:

— ХА-ХА-ХА! Черепа богу черепов! — показушно помахал он клинком. — Иди сюда, мерзкий людоед. Я порублю тебя в фарш!

Морду гоблина перекосило от злости. Он зарычал и рванул навстречу.

Землянин и не думал недооценивать противника. Наоборот, он понимал, что между их навыками пропасть. Обычный европейский мальчишка против злобного дикаря, для которого кого-то убить, как ему сходить в супермаркет за круассанами. Он внимательно следил за каждым движением соперника, при этом сохранял насмешливую ухмылку и не сходил с места.

Магба учил, что во время сражения против копейщика необходимо следить не только за движением рук и ног противника, но и не спускать глаз с копья. Он использовал его науку по полной программе.

По напрягшимся мышцам рук соперника он понял, что сейчас будет удар. Тем более, гоблин приблизился на достаточную для атаки дистанцию. По вильнувшему кончику копья он предугадал траекторию. Зловредный дикарь решил порезать ему ноги, после чего добить раненного и лишённого мобильности. План хороший, и если бы не наука товарища по несчастью, то он мог бы сработать с новичком.

Жан-Поль дождался начала удара и быстро отскочил в левую сторону и вперёд.

Копьё — отличное оружие. Длинное, что позволяет держать противника подальше от себя. Наконечник у него широкий — таким можно наносить и колющие, и режущие удары. Но оно обладает одним существенным недостатком — инерция. Если копейщик начал удар, то он не может его резко прервать и сменить траекторию движения древка. Лишь может её подправить, что и продемонстрировал гоблин, закручивая своё оружие.

Жан был к этому готов. Он отбил щитом копейное древко и вторым рывком приблизился к противнику. Свистнула сталь. Гоблин попытался отскочить в сторону, а в следующий миг стадион огласили его громкие вопли. Его правая кисть повисла наполовину перерубленная. Из неё хлестала кровь. Если бы не зажатое в руке и плотно прижатое к предплечью древко копья, остановившее удар, он бы лишился кисти, а так есть шансы, что целитель её вернёт обратно. Конечно, при условии, что гоблин выживет в этом поединке.

Толпа радостно вопила. Вид крови привёл остроухую публику в восторг. Тысячи лиц были обезображены жаждой крови и перекошены в фанатичном экстазе.

Жан-Поль отошёл на несколько шагов и замер в пафосной позе: ноги на ширине плеч, мышцы на бедрах намеренно напряжены для большей красочности, щит он отвёл в сторону, а гладиусом резко взмахнул и направил его кончик к земле. С клинка слетели кровавые брызги, которые украсили мелкими капельками песок арены.

— ХА-ХА-ХА! КРОВЬ КРОВАВОМУ БОГУ! ЧЕРЕПА, К ТРОНУ ЧЕРЕПОВ! А-ХА-ХА-ХА!

Изображать двинутого на всю голову последователя Кхорна ему совершенно не нравилось. Но это как с ипотекой — она может не нравиться сколько угодно, но без неё обычному человеку невозможно стать обладателем заветных квадратных метров личной жилплощади. Зато народу на трибунах такое его поведение зашло на ура. Толпа ликовала и ссалась кипятком. Кто-то даже в самом деле решил спустить излишки вина прямо на трибуне, но стража за этим строго бдела, так что пьяного эльфа ждал крупный штраф.

Кац ожидал, что на этом поединок закончится и судьбу гоблина решит толпа. Всё же это не боевик, в котором раненый герой продолжает сражаться, хотя должен был валяться на земле и выть от боли. Но он не учёл действия стимулятора. Зелье силы не только наполняло тело тонусом, но и приглушало болевые ощущения.

Вместо того чтобы дожидаться милости публики, гоблин отбросил копьё и левой рукой рванул из ножен кинжал.

— АРГХ! — принялся он наступать на Жана и размахивать кинжалом.

Его клинок мелькал так быстро, словно это не гоблин, а блендер. Жан-Полю пришлось прекратить корчить из себя клоуна и полностью сосредоточиться на защите. Сначала он принимал удары на щит, отбивал мечом и уворачивался от них. Стадион оглашал звон металла. Но надежда на то, что противник свалится от усталости и кровопотери таяла на глазах. Такими темпами он имеет все шансы на победу. А это ни в коей мере не устраивало землянина.

"Лучшая защита — нападение", — вспомнил он крылатую фразу известного полководца.

В следующий миг гоблин распорол ему правый бок, что мгновенно его взбодрило и разозлило. Он перестал отступать. В ответ на это он ударил щитом по лицу гоблина, но тот наклонил голову и удар с гулким металлическим звоном пришёлся на шлем.

Перед глазами человека промелькнули воспоминания о его первой смерти от рук гоблинов. Как они вспороли ему грудь и как он смотрел на собственное сердце. Затем он вспомнил о смерти на арене. Ему не хотелось умирать. Он жаждал жить. А гоблин даже не думал сбавлять напор и сдаваться.

"Всё, игры закончились, — промелькнула мысль в голове Жан-Поля. — Либо я его убью, либо он меня".

Резкий взмах гладиуса. Хруст, будто кто-то рубит дрова. Звон кирасы, по которой пришёлся удар клинка, и вновь арену огласил звериный вопль гоблина. Он с непередаваемым ужасом огромными глазами наблюдал за тем, как его левая рука, отделенная от туловища, летит на землю.

Меч застрял в кирасе с правой стороны. Жан-Поль выпустил рукоять. Его разум помутился от ненависти к противнику, который искренне хотел его убить. Он схватил с песка отрубленную руку и принялся ею избивать ошеломлённого гоблина.

Противник уже рухнул на песок, заливая арену кровью из ран, а человек, с уст которого срывались французские ругательства, дубасил гоблина его собственной рукой, которая разбрызгивала по округе кровь.

В состоянии аффекта Жан-Поль истово продолжал избивать гоблина его конечностью, пока тот окончательно не затих. Лишь после этого парень обратил внимание на толпу. На трибунах остроухие бились в экстазе: орали во всю глотку, топали, хлопали и подпрыгивали на месте.

— Хохотун! Хохотун! Хохотун!

"Какие же вы мерзкие! — подумал он. Затем обнаружил в своей руке чужую измочаленную конечность, всю покрытую вязкой красной жижей. — И я не лучше".

Он отбросил руку в сторону и вскинул вверх кулак.

— БОЛЬШЕ КРОВИ БОГУ КРОВИ! — продолжил он отыгрывать безумного фанатика Кхорна. — А-ХА-ХА-ХА!

В это время на душе у него скребли кошки, а желудок предательски сжимался. Его мутило и пошатывало. Рана на боку причиняла острую боль.

Он постоял так некоторое время, пока не открылась дверь в комнату ожидания, после чего медленно пошёл в ту сторону. Через силу он поднимал щит над головой, потрясал им и тянул улыбку, словно ему этот кошмар доставляет удовольствие, а рана ничего не значащее недоразумение. И только ему было известно, насколько тяжело даются эти шаги.

Лишь в комнате ожидания вдали от хищных взоров зрителей он позволил себе рухнуть на колени. Тут же к нему поспешил волшебный эскулап, работающий на Неро.

Момент выступления товарища он упустил, поскольку в это время лежал на земле и ждал восстановления. Вскоре рядом с ним положили темнокожего здоровяка. Его ноги и руки все в порезах, нагрудник пробит в районе живота и окровавлен. Но его грудь вздымалась вверх и опускалась в такт дыханию.

— Жив, Чебурашка! — радостно улыбнулся он.

— И ты тоже... — тихо прохрипел он в ответ.

— Молчи, друг. Скоро тобой займётся целитель, и мы продолжим тренироваться с утроенным рвением, чтобы дожить до этого долбаного деревянного меча!

— Белоснежка... — прикрыл Магба глаза. — Ты даже в адской дыре не можешь спокойно полежать и думаешь о тренировках...

Глава 8

Следующие четыре года Жан-Поль пытался выжить и заполучить свободу. Для этого он тренировался как проклятый. И таких гладиаторов как он примерно треть от общего количества. Остальные тоже усердно потели на тренировках, но не настолько фанатично. Не всем им так везло, как ему.

Магба, ставший ему другом и наставником в обращении с копьём и ножом, проиграл в седьмой своей схватке. А ведь ему оставалось продержаться чуть больше половины срока. Ему не повезло нарваться на Сокрушителя. В схватке с почти любым другим противником у любого гладиатора имелся высокий шанс на выживание даже в случае проигрыша. Но не с Сокрушителем. Он стал известен тем, что убивал всех своих противников. Это нравилось публике, поэтому, несмотря на финансовые потери, владельцы луди ему это прощали.

Француз на каждой тренировке выкладывался как в последний раз. На арене он изображал из себя безумного фанатика Кхорна, и своим артистизмом полюбился публике. Это его спасло дважды, когда он проигрывал в сражении. При этом за все битвы он больше не убил ни одного противника. Их всегда уносили с арены на носилках, а после этого откачивали целители. Но и с ним несколько раз случалось то же самое.

Можно сказать, что это негласный кодекс гладиаторов — ранить соперника, но не убивать его. И лишь один из них — Сокрушитель, не придерживался этого правила, за что его опасались и ненавидели абсолютно все гладиаторы. Но он настолько искусный воин, что никому не удалось убить его. Отдельная категория гладиаторов — гоблины. Если в противники попадается гоблин, то его следует убивать без сомнений, поскольку эти жестокие дикари никогда не щадят соперников. Тоже одно из негласных правил. Гоблинов ненавидят все без исключений: и эльфы, и люди.

За эти годы его тело обзавелось множеством шрамов. Кожа обветрилась и покрылась тёмным загаром. На ладонях образовались грубые мозоли. Правая рука вытянулась и стала длиннее левой на пять сантиметров — обычное дело для гладиаторов, которые постоянно активно действуют правой рукой.

Настал решающий день. Сегодня свершится то, чего он так долго ждал и к чему упорно готовился — последний бой на арене Колизея. Он либо победит и обретёт свободу, либо проиграет. И тут остаются варианты. Если толпа и цезарь его пощадят, то он всё равно получит заветный деревянный меч. Если же...

Когда он узрел своего соперника, то понял, что последний вариант более возможен. Ему предстояло сойтись в битве не на жизнь, а насмерть с Сокрушителем, которого он ненавидел всем сердцем. Который убил его друга Чебурашку и однажды убил его.

О том, почему он до сих пор жив и каким образом возвращается назад в прошлое, Жан-Поль не задумывался. У него на столь пространные размышления не оставалось времени. После такого количества тренировок, через которое проходил он, сил едва оставалось на то, чтобы доползти до спального места.

А ведь у Сокрушителя это тоже последняя битва.

Двухметровая машина смерти источала презрение и злобу. С первого своего появления на арене Сокрушитель изменился. Мышц у него стало ещё больше, но вместе с ними появилось приличное брюшко. Такого бугая на Земле можно увидеть лишь на представлениях пауэрлифтеров. Жан и сам не маленький и на обилие мускулатуры не жаловался. Он мог бы запросто посоперничать с Арнольдом Шварценеггером в его лучшие годы. Но на фоне противника казался маленьким — тот и выше, и шире в плечах.

Они будто две противоположности. Светловолосый Жан-Поль с гладко выбритым подбородком и голым торсом, в шлеме, с мечом и щитом. Прямо-таки олицетворение доброго защитника. И черноволосый лохматый противник с густой растрёпанной бородой — злобный разбойник, ни дать, ни взять. У француза голубые ясные глаза. У варвара тёмные как ночь и полные ненависти.

Сокрушитель по-прежнему выступал димахером. Шлем с плюмажем, поножи, кольчуга и две сабли.

Когда они сошлись на арене, Сокрушитель грозно прорычал:

— Тебе конец! Молись своему богу сколько угодно — он тебе не поможет!

— ХА-ХА-ХА! — смех давался ему через силу, но на этот раз поджилки не дрожали. Кац привык ходить под смертью и научился подавлять страх. Но на этот раз его преодолевать не пришлось, поскольку он испытывал непреодолимую ярость к этому человеку и впервые за долгое время жаждал убийства. — Ты ответишь за Чебурашку, тварь! Я заставлю тебя заплатить за его жизнь кровью.

— Хе-хе-хе! — мерзко и издевательски ухмыльнулся гигант. — Неужели я убил кого-то из твоих дружков? Вот так радость! А теперь я убью и тебя. Я вырву твоё сердце и заставлю тебя его сожрать! Это будет славным завершением карьеры гладиатора.

— Не угадал, мразь, — сверкнули сталью глаза Жан-Поля. — Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним!

В следующий миг сабли соперника превратились в серебристые полосы. Он рванул к Кацу с такой прытью, которой не ожидаешь от такого гиганта. На бегу он внезапно стопой метнул песок в лицо французу.

После стольких лет бесчисленных боёв Кац изучил всевозможные уловки и грязные приёмы. А об этом любимом ходе своего противника он знал ещё с первой схватки с ним, поэтому сюрприза не получилось. Он плавно шагнул в сторону. То, что раньше его восхищало, теперь получалось у него самого — хищные, мягкие и бесшумные движения, которые сочетали в себе грацию и скорость. Песок улетел в пустоту, а врагу пришлось менять траекторию движения, что заставило его ненадолго задержаться.

В схватке опытных бойцов любая заминка оппонента играет важную роль. Жан-Поль перехватил инициативу и сам нанёс стремительный удар мечом в лицо Сокрушителя. Тому пришлось блокировать удар правой саблей, что сломало ему комбинацию. В таком положении он не мог нанести удар левым клинком.

Здоровяк правым клинком отбросил меч француза и тут же попытался порезать его левой саблей, но та столкнулась с выставленным на её пути щитом.

В следующее мгновение гладиус хищной коброй вылетел из-под нижней части щита. Щит оттолкнул вверх саблю противника и к его животу почти добрался кончик меча. Сокрушителю пришлось экстренно разрывать дистанцию, чтобы не почувствовать себя шашлыком на шампуре.

— Прыткая жертва! — оскалился он.

— От смерти не убежишь.

— Вот-вот, поэтому не дёргайся, мелочь!

Вновь замелькали сабли. Арену огласил звон металла. Меч в руке Каца выписывал пируэты и сливался в полосу. Щит отражал опасные удары один за другим. Казалось, что ситуация патовая — оба бойца демонстрировали высочайший уровень фехтовальных навыков и пока ни один не задел другого.