Тот, поняв — куда сейчас ветра подуют, долго не раздумывая:
— Догадается, товарищ Сталин.
Указав на Жукова:
— Так почему Вы не подскажите это вашему Командующему фронтом? …Трусите? А если бы это была настоящая война?
Краснеет, потеет, прямо-таки покрывается буро-малиновыми пятнами, но молчит.
— Трусам не место в Красной Армии! Мы с товарищем Тимошенко ждём от Вас заявления об увольнении «по собственному»…
Оставив того стоять с разинутым ртом, подхожу к тут же вскочившему на ноги Начальнику Главного управления ВВС РККА генерал-лейтенанту Рычагову, по условиям «игр» — Командующему ВВС у «восточных»:
— А у Вас имеются в достаточном количестве аэродромы, что обеспечить пресловутые «двадцать пять самолётов на километр фронта»? А у Вас имеется достаточно автоцистерн и грузовиков — чтоб обеспечить их топливом и боеприпасами? Иль, ваши лётчики будут совершать по боевому вылету раз в неделю?
Тот, мальчишка-мальчишкой — молоко на губах не обсохло, задорно и даже несколько с вызовом:
— Всё перечисленное Вами, товарищ Сталин — есть функции тыловых служб.
— Вот, как? Хорошо… А смогут ли ваши «соколы» — имеющие по десять часов налёта на рыло, совершать налёты группами по сто пятьдесят машин? Ведь, даже стрелковую роту, чтоб она маршировала в ногу и совершала при этом некоторые перестроения — надо дрессировать значительно больше времени…
Уверенно, с изрядным гонорливым апломбом, отвечает:
— Так точно! Смогут!
— А вот мне — судя по аварийности у ваших подопечных, так не кажется. Два-три разбитых самолёта в сутки в мирное время, восемьсот погибших лётчиков за год — это знаете ли, уже изрядный перебор.
Краснеет раком и, не задумываясь, выпаливает:
— Дело не в налёте! Дело в том, что нас заставляют летать на «гробах»!
«Где-то я это уже слышал. Или читал?».
Однако, после того как уловив его взгляд, у меня мелькнула догадка:
«Эге.… Да кажись эти его слова были адресованы не мне… Не Реципиенту, в смысле. Каганович и Микоян: два могущественных клана чиновников — поделившие меж собой предвоенный советский авиапром. Только они могут делать «гробы» и заставлять на них летать».
Тем не менее, недоумённо оглядев его с ног до головы:
— Ах, вот значит как… Мы Вас заставляем летать… Прям так насильно усаживаем в самолёт, пристёгиваем ремнями и даём прощального пинка под хвост… Хорошо! Прямо с этой минуты можете подыскивать себе другую работу. Вы уволены!
* * *
На прощанье наградив Рычагова испепеляющим взглядом, с видом — ничего хорошего не обещающим, подхожу к соскочившему со своего места Павлову:
— А ты что здесь наплёл, троглодит синештанный? «Для уничтожения пушки ПТО, тяжелому танку потребуется [снарядов] или ничего, или один выстрел11»… А ты с танкистами — воевавшими в Финляндии разговаривал? А ты у них спрашивал — сколько снарядов они тратили, чтоб уничтожить один «Бофорс»?
То, на удивление вполне спокойно, как терпеливый родитель своему юному несмышлёнышу — закатившему истерику по поводу игрушек:
— Товарищ Сталин, речь идёт именно о тяжёлых танках «КВ» — особенно с большой башней вооружённой шестидюймовой гаубицей, которых в Финляндии не было…
А я брызгая слюной, так что ему пришлось поднять руку защищаясь ладонью, ору:
— Да, ты что?! А ты хоть раз сидел в «КВ»? А ты знаешь, что при движении — из него видны только мелькающие поочерёдно землю и небо, ибо приборы наблюдения ни к чёрту? А ты знаешь, что противотанковые орудия во всех армиях мира принято маскировать? А скажи мне: сколько шестидюймовых снарядов в среднем потратил твой танкист-наводчик на полигоне — чтоб в бою уничтожить цель одним выстрелом? А сколько часов намотал за рычагами тяжёлого танка твой механик-водитель, чтоб не застряв и не заглохнув — доехать до этого самого орудия ПТО и раскатать его в тонкий блин? А какой моторесурс имеет твой «КВ с большой башней», чтоб вообще — добраться от железнодорожной станции до поля боя и не сломаться по дороге?
Ответить тому было нечего, поэтому немного подождав, цитирую по памяти далее:
— «Первый эшелон [танков] для самостоятельных действий в глубине. Он идет, не обращая внимания на противника, находящегося в обороне, и только своими фланговыми частями решает задачу по уничтожению или разрушению целей, мешающих продвижению»…
Вот так они и воевали — «не обращая внимания».
— …Да, ты чё ваще несёшь, олень полорогий?! Твой первый эшелон, «не обращающий внимания на противника» — обратит на себя внимание противника и, без всяких вариантов — будет последним уничтожен.
Начинает сердиться, покрываясь бурыми пятнами:
— Я повторяю: первый эшелон состоит из тяжелых танков — которые не знает, что такое воздействие противотанковой пушки!
Интересно, а есть ли у него пистолет в кобуре? Может, пристрелит если его сильно разозлить? А не посчитают ли «сверху» это завуалированной попыткой суицида и не дадут ли мне за это по ушам?
А ну-ка попробуем…
Я, предельно ехидно:
— Да Вы никак вновь с финнами воевать собрались, Ваше превосходительство…!
В те времена, это являлось смертельным оскорблением и, Павлов свекольно-бордово покраснел, однако кобуру лапать не стал, к великой моей досаде.
Чуть не плюнув тому в морду от разочарования, продолжаю:
— Думаешь, фрицы с тобой в поддавки играть будут? В пехотной дивизии Вермахта, уже появились орудия ПТО — намного мощней известной тебе 37-ти миллиметровой «пукалки» и, специальные подкалиберные снаряды — пробивающие с близкого расстояния толстую броню… Кроме того, для борьбы с сильно бронированными целями — немцы широко применяют зенитную и полевую артиллерию.
Слышу, как Тимошенко негромко обронил:
— А я ему говорил, что всё это до поры до времени.
Пришлось прочитать целую лекцию, работая в основном на Президиум, где все были просто в афуе от такой «импровизации» (и, это ещё слабо сказано!):
— Ты же воевал в Испании, «генерал Пабло» и должен прекрасно знать, что в состав немецкого легиона «Кондор» сражавшегося на стороне франкистов — входили несколько батарей 88-ми миллиметровых зенитных пушек «Flak-18», применявшихся не только против воздушных — но и против наземных целей, в первую очередь танков…
На его морде (лицом его рожу назвать, значит сильно согрешить против истины), было как будто фломастером написано, что для него сие — откровение Божие.
— После испанской войны, немцы создали специальную модификацию этой пушки — предназначенную для взаимодействия с полевыми частями Вермахта и разработали для неё специальные бронебойные снаряды «Pzgr 40» — пробивающие 123-х миллиметровую бронеплиту с расстояния в полтора километра.
— Во французской компании прошлого года, именно 88-ти миллиметровые зенитки — помогли немецкой 7-й танковой дивизии генерала Роммеля, отбить атаку британских «Матильд» из 1-ой армейской танковой бригады — имеющих схожее с «КВ» бронирование.
Заметив реакцию ведущего советского генерала-танкиста, недоумённо спрашиваю:
— Ты всего этого не знаешь? А почему я знаю…?
Ищу глазами в зале:
— А где наш главный разведчик — Начальник ГРУ Голиков?
Встаёт из-за спин, отсвечивая лысой как биллиардный шар «бестолковкой»:
— Я здесь, товарищ Сталин.
— Когда «по профилю» работать начнём, вместо снабжения членов правительства «липой» от Канариса? Почему наши военноначальники ничего не знают об армии вероятного противника?
Не получив ответ, спустя какое-то время продолжаю:
— …Кроме крупнокалиберных зениток, немцы активно применяли корпусные пушки и гаубицы в качестве противотанковых средств. Сам то, как считаешь: выдержит 75-ти миллиметровая броня «КВ» попадание 105-ти миллиметрового бронебойного снаряда? 150-ти миллиметрового фугасного «чемодана»?
Тот, вынужден признать:
— Нет, не выдержит, товарищ Сталин.
— Так что тогда ты мне здесь мозги «любишь» неуязвимостью своих тяжёлых танков?!
Помолчав, продолжаю:
— И дело даже не в этом! Если тяжёлые танки первого эшелона «не будут обращать внимания» на оборону противника — сопровождающая их пехота будет выбита его миномётами, пулемётами и стрелковым оружием. Будут уничтожены и корректировщики собственной артиллерии. Затем, эти толстобронные, но слепо-шаро-глухонемые стальные коробки — будут банально подорваны гранатами и сожжены копеечными бутылками с зажигательной смесью… Затем, та же участь ждёт и последующие три эшелона.
Смотрю на него и недоумённо вопрошаю:
— Ты что, чудо-юдо трёхмоторное? Не знаешь, что танки без пехоты и артиллерии не воюют? Как же ты воевал в Испании? Какой ты там боевой опыт приобрёл? Как просрать Красную Армию, а затем страну?
Цитирую Павлова ещё, дословно приводя его слова относительно Освободительного похода на Западную Украину и Белоруссию в сентябре 1939 года:
— «Танковые бригады за время операции против поляков прошли от 600 до 1000 км, а среднесуточные переходы были от 50 до 100 км. Выдвижение танковых бригад вперед парализовало всякое организованное сопротивление со стороны поляков и дало возможность нашей армии в кратчайшее время выполнить поставленную задачу»…
— Здесь, прям и не знаешь — смеяться, плакать или насцать тебе прямо в бесстыжие зенки… Немцы, наступающие с запада — «парализовали всякое организованное сопротивление со стороны поляков», а не твои танковые бригады, конь ты педальный! Иначе надрали бы тебе ляхи твою мозолистую задницу — как Мишке Тухачу в двадцатом, или финны — Мерецкову в тридцать девятом!
Укоризненно обращаюсь к последнему, заседающему в Президиуме:
— Товарищ генерал! Что ж Вы не подсказали своему коллеге, что недооценивать противника опасно? Хотя бы для собственной карьеры?
Не получив ответа, со смехом обращаюсь ко всей аудитории в зале:
— Он, ничтоже сумняшеся, блеет: «Немцы ничего нового не выдумали. Они взяли то, что у нас было, немножко улучшили и применили»…
Разведя руками, обводя офуевавшую аудиторию глазами, недоумённо спрашиваю у всех разом:
— …Да что у вас взять то можно — кроме медицинских анализов, долбодятлы краснозвёздные?!
Так и не дождавшись, когда Павлов выйдет из себя — выхватит табельный «ТТ» и пристрелит меня нах, испытывая чувство лёгкой досады по этому поводу, подойдя вплотную и снизу вверх пристально глядя в его глаза:
— А может, ты это специально, да? Так сказать — План разгрома РККА, «а-ля маршал Тухачевский»…
И здесь этот горилл из свекольно-красного — стал бело-бледным с хорошо заметной прозеленью, начав было что-то мямлить:
— Товарищ Сталин…
— Эфиопский носорог тебе товарищ!
Пара минут звенящей до погребального звона кладбищницкой тишины в зале, после чего я изволил сменить гнев на милость:
— Будем считать, что не по злому умыслу — а исключительно по причине врождённой тупости, за что в мирное время — лоб дырявить не принято. Поэтому, настоятельно рекомендую немедленное увольнение из РККА по собственному желанию и без выходного пособия, гражданин Павлов. Трудоустройся в колхоз трактористом — на большее ты не способен, танкист фуев…
* * *
Пошарив взглядом по лицам военных в зале, наткнулся на совершенно ошалевшего от происходящего маршала Шапошникова:
— Борис Михайлович, голубчик! Не ответите ли на один единственный вопрос?
Приподнявшись, тот с готовностью:
— Конечно, Иосиф Виссарионович!
— Что за «План прикрытия» такой, по которому соединения Красной Армии — должны совершить марш по чёрт те знает, сколько вёрст, прежде чем занять оборону для защиты священных рубежей нашего социалистического Отечества и заодно прикрытия мобилизации…?
Вот типичная хроника первого дня войны:
«У Эржвилкаса 6-й танковой дивизией (немецкой. Авт) были разгромлены колонны двигавшейся к границе 48-й стрелковой дивизии. Выдвигавшаяся походным порядком от Риги дивизия в первой половине дня попала под сильнейший удар авиации противника, а затем была атакована немецкими танками. В результате она за один день потеряла до 70 % своего состава»12.
— …А если в тех районах, куда они выдвигаются — уже находится противник? Трудно что ли моторизованной части, совершить за день пробег километров в тридцать-пятьдесят?
Да, что там «от Риги»!
После начала войны, к примеру, одна из самых боеспособных дивизий РККА — Первая московская мотострелковая, выдвигалась по «Плану прикрытия» аж из Москвы. И «прикрывать» границу она начала где-то в районе Смоленска, причём не как одно целое — а по частям. Сперва немцы раскуячили выгружающийся из эшелонов артиллерийский полк без снарядов, затем штаб дивизии без полков, следом — стрелковые полки без штабов и, так далее…
Конечно, с августа прошлого года, Шапошников был как бы не при делах: на должности Начальника генерального штаба РККА его сменил генерал Мерецков. Он же был назначен Заместителем Наркома обороны по сооружению укрепрайонов.
Однако его «Мобилизационный план» от 1938 года, часть которого являлся «План прикрытия», продолжал действовать лишь слегка корректируемый его приемниками в соответствии и изменившейся линией границей и политической обстановкой.
Тот, с чувством собственного достоинства (сразу видно старую, имперскую школу!), отвечает:
— Предполагается, что перед полномасштабным вторжением будет некий «угрожаемый» период, за время которого войска Первого эшелона займут предполье.
Спрашиваю Шапошникова:
— А если его не будет? В отличии от 1914-го года, германская армия уже полностью ОТМОБИЛИЗОВАНА(!!!) и не нуждается ни в каком «периоде». Ведь, большая европейская война началась в сентябре 1939-го года и до сих пор продолжается. А великолепная германская дорожно-транспортная сеть, позволит очень быстро сосредоточить ударные группировки возле наших границ…
Неужели, чтоб понять это — надо обязательно быть попаданцем?!
— …Просто нападут и все, без предварительных угроз. Ведь, они уже продемонстрировали в Польше такое.
Пока Шапошников соображал, что мне ответить, из зала раздался выкрик:
— Мы не Польша!
Всматриваясь в ту сторону, отвечаю:
— Видите ли, генерал… Помня как они воевали в Первую мировую, немцы не считают СССР чем-то отличным от Польши, разве что своими размерами. И что мы с вами сделали, товарищи командиры, чтоб их в этом разубедить? Три месяца провозились с Финляндией?
* * *
