Колонист

— Леля!

Я тряс ее безвольное тело. Никакой реакции. К горлу подкатила тошнота.

— Дыши!

Трясущимися руками я перевернул ее на спину. Опускать руки нельзя! Как там искусственное дыхание с массажем делается. Ничего не соображаю: в ушах стоял сплошной шум. Что там сначала? Два вдоха в рот. Сделано. Потом массаж сердца. Толчки, такие, чтобы грудина прогибалась на 4— 5 сантиметров. Сколько раз и с какой частотой — не помню. Есть только визуальные воспоминания с видеоурока по технике безопасности.

Сидя сбоку я делал один толчок за другим. Два вдоха. Или четыре? Неважно! Два и снова массаж.

— Дыши! Дыши зараза! — последнее я уже проорал вслух.

Приложил ухо к губам. Не дышит! Еще раз! Два вдоха, толчки в грудную клетку. Еще два вдоха. На втором Леля конвульсивно дернулась и страшно захрипела. Это напугало меня еще больше — неужели передавил?!

А потом ее вытошнило прямо мне на колени, и ее судорожные всхлипы постепенно превратились в спокойно дыхание.

Уфф. Пронесло. На меня накатила очередная волна слабости и, перед тем как потерять сознание, я успел только сказать:

— Что— то мне хреново...

Первое, что я почувствовал, когда пришел в себя — что— то мокрое на лице. Голова лежала на чем— то мягком. Надо мной нависало зареванное лицо сестры на котором расплывалась огромная улыбка до ушей:

— Очнулся таки! Больше так не делай. А то это у тебя уже в традицию начало входить.

Я только и смог ответить:

— Как же ты меня напугала. Ты тоже больше не смей так делать. Слышишь?

— Ага, слышу. Выбрались таки...

Леля обессилено выбралась из под меня — оказывается моя голова лежала у нее на коленях, сунула мне в руки спальник из сумки под голову и упала рядом.

— Что— то у меня все болит. Как будто несколько часов подряд били. У бандитов и то легче было.

Я, если бы мог, покраснел:

— Это я, наверно. Пока тебя тащил и по лестнице поднимал. Да еще потом массаж сердца делал.

— Дурачок. Сила есть — ума не надо. — Леля беззлобно, даже ласково дулась. — Ты зачем меня не послушал, то?

— Ты о чем?

— Я тебе хотела сказать, что в дыму надо перебираться на четвереньках или на карачках.

Я усмехнулся:

— Нашла время. В итоге сама и наглоталась дыма.

— Ага. Только ты там еще не в ту сторону пошел.

Я слабо вздохнул и улыбнулся. Женщины. Правы они или нет, но свое мнение они обязательно скажут:

— Главное — живы.

— Это да... Но, хотя, как посмотреть. Мы все еще на этом драндулете где— то летим.

Ну. Понятно о чем я говорю?

— Лететь — не падать. Выберемся.

Под обшивкой продолжала бубнить одно и то же тревожная сигнализация, а мы лежали и просто радовались тому, что остались живы. Вдруг Леля спросила:

— Слушай, я вот тут задумалась, а ты не думаешь, что все это подстроено?

— В смысле?

— Ну, дым этот. Откуда он вообще взялся? Огня мы нигде не видели. Летим все так же, как и летели.

— Это если рывков и тряски не считать. Но мысль твою я понял. Думаешь, нас хотели убрать?

— Тебе виднее, это ведь ты у нас со спецслужбами общался.

— Да не. Если бы нас хотели убрать, то сразу же бы и пристукнули.

— А если им видимость несчастного случая нужна была? Погибли в результате сбоя автоматики и никого рядом на сотни километров. Несчастный случай.

Я прикинул:

— Да не. Как— то абсурдно звучит. Ну зачем им что— то поджигать? Тогда бы уж проще — отравили бы те же НЗ пайки и все. А дым — это как— то несерьезно. Зачем?

— То— то мы из этого "несерьезного" дыма ели живыми выбрались. А с едой... Как тебе причина смерти "отравился несвежим НЗ"? Там ведь срок годности — пара десятков лет минимум.

— Ну не знаю. Не работают так! Есть гораздо больше способов действовать наверняка. Кто мы такие, чтобы с нами что— то городить? Пристрелить и быстрее и проще.

— Ты не понимаешь, что я хочу тебе сказать. Ты помнишь, сколько там возни было? Там же куча заинтересованных лиц! Они не из— за нас могли это все устроить, а чтобы другие к ним не придрались! Чтобы все естественно выглядело!

— Какие— то "другие", "заинтересованные лица". По— моему ты чересчур усложняешь. Бритву Оккама помнишь? Не надо плодить сущности сверх необходимости.

— Ты еще чайник Рассела вспомни.

— При чем здесь чайник? Он тут совсем не в тему. А если уж говорить о естественности: тогда уж выбросить нас где— нибудь в глуши без еды и воды и подождать пока мы от голода не помрем. Смерть от голода — естественнее некуда!

Сестра изменившимся лицом оборвала меня:

— Не каркай! Воды у нас уже нет! — Леля сделала ударение на слове "уже". Тут послышался скрежет и корпус гондолы сотряс сильный удар. Потом последовала еще пара сильных рывков и все замерло. — Что это?!

Несколько томительных мгновений я, замерев, прислушивался к окружающему:

— Слушай, а по— моему, мы сели.

— Накаркал, редиска!

Я вскочил на ноги:

— Давай, собираем вещи и пойдем, посмотрим, что снаружи твориться.

Леля тоже осторожно поднялась, помогла мне упаковать спальники и уложить их в сумку. Потом покосилась в сторону люка, из которого все еще валил дым:

— А как ты спускаться собрался? Я туда еще раз не полезу.

Я равнодушно пожал плечами:

— Пока не знаю. Проблемы надо решать по мере их возникновения. Походим, поищем другие пути. Может еще люк есть на крышу гондолы. Или с внутренней обшивки можно найти какое— нибудь сервисное отверстие. Как— то же сюда техники попадают?

— Леля только хмыкнула:

— Ну пошли. — А потом тут же добавила. — Что— то меня все еще как— то тошнит...

Второй люк мы нашли достаточно быстро. Но он оказался закрыт изнутри. Поэтому нам пришлось переползать на внутреннюю обшивку и ползать между талей и ребер жесткости, на которых крепились пакеты оболочки, прикрывающие гелиевые секции от внешнего мира. Минут через десять — изнутри этот дирижабль дисковой формы казался еще огромнее — я остановился:

— Смотри— ка. Вон тут можно наверх подняться. Там наверняка наружу выход есть. Как— то же они должны были иметь доступ к пленке с солнечными батареями?

— Ну веди тогда. Если тебе так интересно. Спешить— то нам некуда. Только я тебе на всякий случай напомню — нам так— то вниз надо, а не вверх.

Я, наоборот, обрадовался:

— Не, ты не понимаешь. Там тоже могут быть помещения. Там энергия солнечными батареями вырабатывается, оборудование для связи тоже наверняка наверху расположено. И потом — сверху мы гораздо лучше рассмотрим, где оказались.

Леля скептически на меня посмотрела:

— Ладно, ладно. Пошли уже.

Забирались мы достаточно долго. Карабкаться по лесенке оказалось довольно утомительно, к тому же мы еще толком не отошли от отравления дымом. Ситуацию спасали периодически попадающиеся площадки, которые были предусмотрены в проекте, видимо, как раз для этих нужд.

И мы все же нашли, то, о чем я говорил! Примерно в 10 метрах от выхода на поверхность, не далеко от центральной оси дисколета, оказалась площадка, к которой со всех сторон тянулись какие— то кабеля, провода и даже несколько шлангов. На самой площадке с небольшими перилами стояло несколько железных блоков и небольшой терминал и даже, как ни странно, небольшое металлическое сиденье.

— Ага! Сейчас посмотрим, чего тут у нас. — Я довольно потирал натруженные руки, которые все еще гудели после подъема. — Блин! Заблокировано! — Я несколько раз потыкал пальцем в экран терминала. — Ключ надо.

Леля добавила:

— Хорошо хоть изображение не отключено.

Я начал читать мелкие строчки цифр на экране:

— Координаты... Высота над уровнем моря... Какие— то отчеты о состоянии систем с кучей разных непонятных параметров... Графики...

Сестра, устроившись сбоку, сказала:

— Не туда смотришь. Ты в лог смотри. — Она ткнула пальцем в левый нижний угол.

Я, среди различных непонятных сообщений лога? выхватил осмысленную фразу:

— Сброс гондолы... Не понял?!

Потом появилось еще одна строка:

— Завершено. — Из далека глухо донесся какой— то стук и дисколет снова начало потряхивать. — Отстыковка... Завершено. Аварийный взлет.

Я не выдержал:

— Куда?! Куда он лететь собрался?!

Сестра начала хохотать:

— Допрыгались! Сначала бандиты на толкучке поймали. Когда я за едой пошла. Рот заклеили. Потом куда— то поволокли, чуть не поджарили, чуть не отрезали голову и чуть просто взорвали. — Смех начал превращаться во всхлипы. — Потом полетели куда— то в жопу. Без воды и еды. Чуть не задохнулись в дыму и теперь летим еще куда— то... Сходила, называется, за хлебушком!

Пришлось прикрикнуть:

— Соберись тряпка!

Леля смахнула слезу:

— Ладно. Все уже. Успокоилась. Не ори. — Он отдышалась. — Просто дико как— то все. Несколько лет спокойно жили и ничего. А потом столько происшествий за раз, это что— то! Тут у любого крыша поедет.

— Держись. Выберемся — все наладится. А пока рано раскисать.

— Да знаю я. — Леля еще несколько раз вдохнула— выдохнула. — Чего сейчас делать— то будем?

Я прикинул:

— Ну, варианты у нас, в принципе есть. Во— первых. Все перемещения автоматических дисколетов скорее всего мониторятся. То есть, есть неплохая вероятность, что за нами уже летит ремонтная бригада.

— Смотря, за чем они летят. За гондолой или за самим дирижаблем. Может он своим ходом будет до места назначения добираться? И нам тут придется еще несколько суток без воды ждать.

— Это я без понятия. Но тут срабатывает во— вторых. Мы можем отсюда вырубить всю электронику и подождать, пока дисколет сядет. Насколько я помню ему, чтобы летать, нужна постоянная подпитка: регулировать подъемную силу, управлять реактивными соплами. Если все обесточить — то он сесть должен.

— Без воды мы дня 3— 4 протянем только.

— Тогда садиться надо. Я сейчас сверху посмотрю, где мы находимся, а потом вниз спущусь — проверю, можно ли нам будет спуститься.

— О'кей. Я тогда, пожалуй, тут подожду.

Все оказалось, так, как я и планировал: при взгляде сверху, сквозь облачную дымку, я разглядел, что мы находимся где— то в глуши в районе лесополосы. Даже поразительно, что Земле еще остались такие уголки, нетронутые человеком. Снизу тоже все оказалось более или менее нормально. На месте отсутствующей гондолы зияла огромная дыра, в которую местами свисало несколько теперь уже не нужных тросов, как раз пригодных, для того чтоб безопасно спуститься.

Поэтому мне оставалось дождаться местности с водой и вырубить оборудование. Что и было успешно проделано. Правда спуск у нас чуть ли не сразу превратился в почти что падение: настолько быстро дисколет начал спускаться. Но, может, так и было задумано в конструкции. По крайней мере, на землю мы спустились без помех. Прямо в лес. Над нашими головами стоял треск ломаемых веток и деревьев и сыпался всякий хлам: дисколет ветром волокло куда— то в сторону. Но внешная оболочка пока успешно сопротивлялась.

Отойдя в сторонку и выбравшись на солнце я сказал:

— Ну что. За дисколетом рано или поздно прилетят. Еда у нас есть. Река в той стороне, так что с водой тоже проблем быть не должно. Теперь главное продержаться. Так что живем!

Глава 5.

Лето— летом, а в огромной тени дисколета, было прохладно. Честно говоря, опыта лесных походов у нас с сестрой до этого еще ни разу не было. Что взять с жителей улья? Единственное, что отдаленно похоже на жизнь вдали от цивилизации, так это посещение с родителями лыжного курорта в Альпах глубоко в детстве. Но и это не считается, так как сам курорт имел развитую инфраструктуру. Включая полностью закрытый туннель для бобслея. Нас тогда засунули в капсулу и спихнули вниз. Воспоминания на всю жизнь: сквозь прозрачные стенки капсулы и туннеля видны несущиеся на огромной скорости мимо камни, величественные горы и синее, синее небо... А внизу ловушка для капсул, автоматический элеватор, горячее кофе, памятные сувениры и прочие блага... В общем, это не считается.

Я зябко дернул плечами:

— Пошли, с водой сначала разберемся, а потом будем устраиваться.

— Пошли что ли. — Леля оглянулась по сторонам. — Только тут такой бурелом... Мы назад— то дорогу найдем.

Я только сделал неопределенный жест рукой в сторону дисколета:

— С такой громадой над головой мы точно не заблудимся. Пойдем что ли.

— Показывай тогда, куда. Это ведь ты у нас на крышу выбирался.

Честно говоря, куда идти я себе представлял слабо. Пока ползал вверх и вниз, пока диск разворачивало зацепившимися верхушками деревьев, пока спускали вниз, я совершенно сбился с направления:

Сейчас пройдемся по округе, посмотрим, может место подходящее найдем, или ручей какой. До реки может далековато быть.

И так, хрустя сучьями, продираясь сквозь ветки и снимая с лица паутину, постоянно лезшую в лицо, мы и поползли. Интересное ощущение, но как по мне: приятного в этом мало. В итоге, исцарапавшись об ветки, измазавшись грязью в овраге, вымокнув в ручье, который протекал по его дну и, выбравшись из тени диска, мы вышли, наконец, на небольшую прогалину в лесу, где смогли согреться под лучами солнца.

Леля блаженно потянулось:

— Хорошо— то как!

Я, глядя на нее тоже, заулыбался:

— Тогда пока тут остановимся.

Скинув сумку начал раскладываться. Примяв траву, я расстелил один спальник, выкинул на него два брикета и снял с одного из них фольгу:

— Так, я за водой, а ты пока приготовь, пожалуйста, тару под еду.

— Обдрищемся ведь с сырой воды— то...

Я только сильнее разулыбался:

— На тебя не угодишь прямо. Ничего, сейчас воду принесу, а том что— нибудь сообразим для костра. А то после всего, что случилось, есть хочется зверски.

— Угу. — Громкое урчание Лелиного живота только подтвердило мнение, что неплохо бы подкрепиться. — Иди уже. Добытчик.

Я уже успел скрыться за деревьями и на ходу крикнул:

— Скоро добытчик принесет мамонта!

И в ответ услышал:

— Себя принеси, не забудь!

Воду я принес попытки, наверно, с третей. Сначала мой кулек из фольги элементарно протек через неаккуратно завернутые щели. Потом я поскользнулся на склоне оврага и все пролили. И только после этого смог вернуться с водой.

Сестра сидела на спальнике, скрестив ноги, и скептически смотрела на мою добычу:

— И это все? — В моей "посудине" воды было, наверно, меньше литра.

— Лиха беда начало. Еще натаскаю.

— Ага. И все потратишь, чтобы себя отмыть. Выдел бы ты сейчас себя со стороны. Ты там что, в грязи специально валялся?

— Грязь — не сало. Потер, и отстало. — Отшутился я. — Комбинезоны у нас грязь не впитывают. Так что не страшно. Засохнет — само отвалиться.

— Ну, ну. Ты мне лучше тогда скажи, как ты воду собираешься кипятить? У меня зажигалки с собой нет, если что.

— Сейчас придумаем. Я только сначала дров натаскаю.

С дровами я провозился довольно долго. Пока не сообразил, что сухостой, в районе оврага, где из— за веток даже неба не видно, искать бессмысленно. Там если и будут поваленные деревья, то только гнилые. А обламывать, пилить или даже рубить ветви и деревья мне было просто нечем.