Футарк. Первый атт

Я вошел в дом, рассеянно отдал Ларримеру шляпу и трость... и застыл, как громом пораженный. Мой благообразный дворецкий, прекрасно смотревшийся хоть бы и в королевском дворце, сейчас напоминал одуванчик. Всегда аккуратно причесанные седые волосы кудрявым белым облачком окружали его голову.

-Что это, Ларример?! — вырвалось у меня, когда я обрел дар речи.

-Реклама, сэр, — с достоинством ответил он и удалился, должно быть, изливать горе своей Атенаис.

Я нашел в себе силы сперва взбежать наверх, скрыться в оранжерее, и только потом разразиться душившим меня хохотом. Мой бедный старый Ларример! То-то последнее время он ходил такой... одухотворенный, должно быть, дожидался воздействия какого-то средства! И вот, дождался... Интересно, на какую рекламную уловку купился таки несгибаемый дворецкий? Я прошел обратно в кабинет и взял последний номер "Зеркала". Ага, вот оно! "Патентованное средство от облысения, гарантия 300%. Полное восстановление утраченных волос в кратчайшие сроки! Рекомендовано лучшими специалистами!" Верно-верно, шевелюра у Ларримера начала понемногу редеть, что и немудрено в его солидном возрасте, однако он не мог с этим смириться. Мазать наметившуюся проплешину луковым соком я ему категорически запретил, кое-как смирившись с репейным маслом и какими-то притираниями, но это патентованное средство стало последней каплей... Надеюсь, он тоже так считает!

Как ни странно, мне не пришлось ждать завтрашнего дня. Инспектор Таусенд сам явился ко мне в десятом часу вечера.

-Не спите, мистер Кин? — поинтересовался он, даже не подумав извиниться. Ларример всем своим видом выразил презрение к подобным манерам, что с его новой прической выглядело особенно комично.

-Нет, как видите, — отозвался я. — Рановато еще! Что-то случилось?

-Да вот, спешу вас обрадовать, — сказал он довольно. — Накрыли мы притон!

-Что вы говорите! И...

-Точно, как вы сказали: нашли запертого человека. Совсем сумасшедший, силища неимоверная, троих констеблей чуть не изувечил, пока его скрутили! Остальные наверху были, перепились уже, ну да живо протрезвели!

-Это был Барентон? — живо спросил я.

-Он самый, — кивнул инспектор. — Прочие, как поняли, что дело плохо, живо друг дружку топить начали. Ну, вы про наивняков этих знаете, наверно?

Я кивнул. Еще бы я не знал!

-Ну вот... Пьянство, разврат до добра не доводят, да и возраст уже не юный. Почуяли, что дело-то плохо, стали средства разные искать. А у Барентона брат — аптекарь, вот и состряпал какое-то снадобье. И так, говорят, поначалу помогало, что нарадоваться не могли! Одна беда — волосы сильно расти стали.

Ларример, неприметно маячивший за спиной инспектора, навострил уши.

-Ну да это-то не беда, — продолжал Таусенд. — А аптекарь, Ричард Барентон, парень ушлый. Решил — что задаром-то трудиться? Ну и открыл лавочку. Неплохо заработать успел... Брата даже деньгами ссужал. А потом пошло-поехало: у многих чердаки течь давать начали. Утром очнутся в какой-нибудь канаве — и не помнят, как там оказались. В драку лезли, чуть что. Ну а потом один какой-то вместе с Джозефом повеселиться отправился. Очухался утром, а рядом мертвая девица и Джозеф на полу храпит, весь в крови... Парень сам чуть концы не отдал. Он, видите ли, еще не совсем разума лишился, вроде помнил, что она деньги вперед требовала, так не соглашалась. Ну, Джозеф обозлился и ее того... порешил. — Инспектор вздохнул. — Ну, то дело замяли, а остальные перепугались. Бросили эту заразу, Ричард лавку прикрыл, только Джозеф запастись успел, похоже, да переборщил. Совсем человеческий облик потерял, а компания эта боялась страшно, что он опять кого-нибудь убьет и всех выдаст. Ну и заперли от греха, в этот дом все равно чужие не совались. Надеялись, он потихоньку в себя придет...

Что ж, обратной стороной силы стала агрессия, шарлатанское лечение только ухудшило состояние пациентов. Хм, а не зря ведь заведение то называлось "Бычья сила" — как видно, мистер Барентон был в курсе, что такое "уруз" и обладал к тому же весьма своеобразным чувством юмора....

-А тут и вы подоспели! — продолжал инспектор. — Ну, как вам сказочка на ночь?

-Омерзительно, — искренне сказал я. — Инспектор, но если они ничего не помнят, выходит, убийства женщин так и останутся нераскрытыми?

-Как убивали-то, они и впрямь не помнят, — хмыкнул Таусенд. — А вот как тела потом прятали — очень даже. Запоют как миленькие! Ну, может, не все там убийцы, да только остальные их покрывали... — Он помолчал. — Ну, мистер Кин, вынести вам официальную благодарность от лица полицейского управления, что ли?

-Не стоит, право! — решительно отказался я. — Мне вот только такой известности еще не хватало! И так происшествие в цветочном павильоне три дня в газетах полоскали...

-Не любите славу? — тоном искусителя поинтересовался инспектор.

-Нет, — искренне сказал я.

-Так она вся нам достанется, не обидно?

-Ни капли, — усмехнулся я. — Это ведь была просто случайность!

-Ну, тогда примите благодарность от меня лично! — Таусенд поднялся и церемонно протянул мне руку. Я пожал ее и не сразу понял, отчего лицо инспектора приняло столь странное выражение. Потом догадался: я так и не сумел вымыть всю краску из-под ногтей. Интересно, что он обо мне подумал? — Гхм... Ну, доброй ночи!

-Доброй ночи, инспектор, — попрощался я и повернулся к Ларримеру: — Ну-с, что вы на это скажете?

-Я скажу лишь одно, сэр... — строго ответил дворецкий. — Реклама — зло!

3. Турисаз

Шип непомерно остёр: горе тому,Кто коснётся его рукой; беспощадноЖалят тернии всех, кто приблизится к ним.

(Старинная английская поэма)

Повязав галстук, я отступил на шаг назад и придирчивым взглядом окинул свое отражение в большом зеркале. Оттуда на меня смотрел безупречно одетый рослый широкоплечий джентльмен. Ну что мне стоило уродиться, скажем, кривоногим или даже горбатым? Тогда юные леди не уделяли бы мне столько внимания, а я мог бы спокойно заниматься своими делами — моим малюткам все равно, как я выгляжу! Впрочем, боюсь, и в этом случае я изнывал бы от навязчивого внимания: в нашем городке не так много перспективных женихов, а далеко не все семейства могут позволить себе отправить дочерей в столицу на ярмарку невест.

Я на всякий случай проверил, все ли в порядке с глазами. Да, совершенно одинаковые, светло-голубые, не придерешься. Хм, может быть, я тогда свалял дурака? Может, стоило лишиться чего-нибудь еще? Хотя... смотрите выше. Даже однорукий отставной полковник Стивенсон пользуется бешеным успехом, хотя у него еще и ревматизм, и он непрерывно жует табак, отчего пышные усы его совершенно пожелтели.

А я... ну что — я? В общем-то, ничего особенного. Черты лица наводят на мысли о лошади (породистой, разумеется) — это у нас семейное, я удался в отца, а не в круглолицую красавицу-матушку. Рост тоже отцовский, а всему прочему я обязан суровому воспитанию. Я уже упоминал, что не слишком любил занятия спортом, приличествующие джентльмену, но моего мнения никто не спрашивал. Нет, мне нравится наблюдать за крылатыми парусниками, и я ничего не имею против морской прогулки, но только если с парусом управляется кто-нибудь другой. Лошадей я предпочитаю любить на расстоянии, как и родственников. Не нахожу ничего интересного в верховой езде: ну что за удовольствие часами трястись на спине четвероногого, которое вдобавок может лягнуть или укусить? (Кстати, никто никогда не верил мне, что два страшенных шрама на плече я заполучил не от какого-нибудь леопарда или даже тигра, а всего лишь от зловредного жеребца.) А уж охота — вот увольте!

Конечно, все эти умения мне пригодились в жизни, хотя я предпочел бы этого избежать... Единственное, что меня устраивало — это занятия греблей. Вернее, мне нравилось выгрести на середину реки, осушить весла, лечь на дно лодки и плыть, куда река несет, разглядывая облака. Правда, пару раз я чуть не угодил таким манером под пароход... Обратно же, если не находилось какого-нибудь сердобольного капитана парового катерка, согласного взять меня на буксир, приходилось выгребать против течения — отсюда и прочие достоинства моего сложения. Бедный портной, вечно он мучается из-за ширины моих плеч — нужно же, чтобы костюм сидел, как должно!

-Ларример! — окликнул я. — Оцените.

-Вы выглядите идеально, сэр, — сказал дворецкий, оглядев меня с ног до головы.

-Это-то меня и беспокоит... — вздохнул я и отправился туда, где бывать не любил еще больше, чем у тетушки Мейбл, а именно — на прием к лорду Блумберри, владельцу большей части окрестных земель.

Увы, отказаться от приглашения не было никакой возможности, меня бы просто не поняли. Я и так слишком часто сказываюсь больным или велю Ларримеру говорить, что я в отъезде, лишь бы не присутствовать на каком-нибудь очередном торжестве, приглашения на которые сыплются лавиной. Но одно дело — благотворительный бал в ратуше, и совсем другое — прием у лорда. Хочешь не хочешь, а приличия обязывают... Да и тетушка сживет меня со свету, если не увидит там!

Одним словом, к особняку лорда (какой там особняк, это был самый настоящий дворец!) я подъезжал с тяжелым сердцем. Теперь нужно было изобразить приличествующее выражение лица, припасть к унизанной кольцами ручке леди Блумберри, раскланяться с лордом и прошествовать в залу. И ни в коем случае не попадаться больше лорду на глаза! Ну или во всяком случае, не оказываться к нему слишком близко... Дело в том, что лорд был страстным любителем скаковых лошадей, а поскольку покойный супруг тетушки Мейбл тоже их обожал, то лорд отчего-то решил, что я разделяю это увлечение. Увы, я скверно разбирался в статях, почти ничего не знал о лошадиных болезнях, тонкостях ухода и тому подобном. Ну разве что мог более-менее точно определить, годится та или иная коняга для долгого утомительного путешествия или падет на третий день... Но, опасаюсь, лорд Блумберри ожидал от меня совсем иного!

Я с огромным удовольствием скоротал бы вечер в чисто мужской компании, пусть даже за картами или среди стариков, бесконечно повторяющих истории своей молодости. Но снова увы! Здесь оказалось превеликое множество знакомых, приходилось обмениваться приветствиями и хотя бы парой фраз. Это бы ничего, но почти все были обременены супругами, а около многих дам наблюдались целые цветники юных леди. Я был неоднократно взвешен, измерен и признан вполне годным к употреблению... Клянусь, даже взгляд голодного волка не сравнится со взором вошедшей в брачный возраст барышни!

-Мистер Кин! — услышал я знакомый голос.

-Инспектор! — обрадовался я. — Миссис Таусенд, вы очаровательно выглядите!

-Вы мне льстите, мистер Кин, — улыбнулась она. — Хм, кажется, я вижу миссис Фландерс... Дорогой, я покину тебя, мне совершенно необходимо кое о чем спросить ее!

-Инспектор, — негромко сказал я, когда миссис Таусенд величественно удалилась. — Я не специалист в этом вопросе, но мне кажется, вам исключительно повезло с супругой.

-Я тоже так считаю, — довольно сказал он и пригладил бачки. — Что, мучаетесь, мистер Кин?

-Невыразимо страдаю, — согласился я. Инспектор знал, как я не люблю приемы. — А что, так заметно?

-Ну, только если вы полицейский, — усмехнулся он. — Так-то у вас лицо вполне дружелюбное, только вот во взгляде — смертная тоска!

-Это еще что, — сказал я. — Это еще не появилась тетушка Мейбл с Сирилом...

-Боже, — вздрогнул Таусенд, по многим причинам не переносивший моего кузена. — И здесь от него не будет покоя...

-Чему вы удивляетесь? Лорд всегда приглашает тетушку, а должен же ее кто-то сопровождать!

-Обычно это вы, — заметил он.

-Да, но она посчитала, что Сирил уже большой мальчик и вполне справится с этой обязанностью.

-Жди беды, — изрек инспектор и покосился на стайку юных леди. (Я только вздохнул: любвеобильность Сирила уступала только его мотовству. А может, и не уступала.) Девушки о чем-то шушукались, и Таусенд профессионально острым слухом уловил тему их беседы. — Опять!

-Что такое?

-Да все это... — он нахмурился. — Столоверчение, стулокручение... Прямо поветрие какое-то в городе! А вы не знали?

-Впервые слышу, — честно ответил я. — Я ведь не интересуюсь сплетнями.

-А! Ну так вот, в Блумтауне открылся гадательный салон, можете себе представить?

-Что вы говорите...

-То и говорю! Как его там... "Хрустальный шар", что ли? Морочат людям голову, денежки выманивают, а особенно этому дамы подвержены... — Инспектор помолчал. — Хорошо, что моя Джейн — исключительно здравомысляща! И впервые я готов благодарить господа за эти ее герани... Лучше пусть возится с ними, чем бегает в салон!

-Совершенно с вами согласен, — кивнул я. Мне стало любопытно. — А чем именно они там занимаются, вы не в курсе?

-В курсе, конечно. Обычные шарлатаны. Велят смотреть в этот самый хрустальный шар, вроде бы там что-то видно. Карты раскладывают, ну, как цыгане, только у цыган это ловчее получается. Еще на рунах гадают... и деньги дерут!

-На рунах? — насторожился я. — И... как?

-Говорят, просят выбрать три этих... как их... ну, вы поняли! А по ним толкуют судьбу, — охотно пояснил Таусенд.

-Но это же делается совершенно не так... — пробормотал я, и он приподнял бровь:

-А вы откуда знаете?

-Наслышан, — коротко ответил я и перевел тему разговора. Кажется, успешно, потому что инспектор вдруг хитро спросил:

-Мистер Кин, а вы опять на своем автомобиле?

-Точно так.

-Ну и как же вы поедете обратно в город потемну? — продолжал он допрос. Наше противостояние по поводу того, могу я водить машину или нет, длилось уже давно и, по-моему, мы оба уже не воспринимали его всерьез.

-А я не поеду в город, — не моргнув глазом солгал я. — Заночую у тетушки, тут рукой подать. Фары светят ярко, и не думаю, что на проселочной дороге я встречу другой автомобиль, тем более, в такой час. Не переживайте за меня так, инспектор!

-Да я больше переживаю за тех бедолаг, которые могут угодить вам под колеса, — хмыкнул он и посмотрел мне в глаза. — Послушайте-ка, мистер Кин, позвольте задать вам нескромный вопрос?

-Прошу, не стесняйтесь.

-Давно хочу спросить, да все к слову не приходится... — он помолчал. — Я заметил, вы левый глаз всегда чуточку прищуриваете, будто целитесь в кого... Стрельбой занимались?

-Всерьез — нет, — ответил я. Если честно, проделывал я это просто на всякий случай. А то случился со мной конфуз, когда я еще не приноровился к искусственному глазу. Кто-то хлопнул меня по плечу, а он возьми да выскочи... Хорошо еще, это произошло не на приеме! — Стрелять умею, конечно, и не так чтобы скверно, но не особенно люблю это занятие.

-Ну, вам, поди, целиться удобно! — хохотнул инспектор и вдруг смутился. — Извините, если обидел...

-Пустое, — улыбнулся я. А и правда, я об этом не задумывался!

-Вас, мистер Кин, о чем ни спроси, ничего вы не любите, — сказал Таусенд. — У вас, поди, даже хобби нет!

-Неправда! — запротестовал я. — Есть, да еще какое!