Искандер против Унылого Мира.

Хи-хи-хи, никак не мог остановиться Бетхад. Лапы, все шестеро, отказывались его нести куда либо, рогастая голова болталась на шее как поздравительный бес на пружинке из сюрприз-открытки. Хвост то вяло, то ожесточенно бил по бокам, не всегда успевающим обратиться колючей броней. Слава Тиргу и всем его многочисленным усато-хвостатым ипостасям, шерсть на хвосте также не ожесточалась, а не то Бетхад располосовал бы себя на кусочки. А нёбо высохло аж до самого мозга и уже понемножку сушило рога. Нужно срочно промочить горло, попытался подумать Бетхад, но голова и прочие члены тела, под завязку набитые глупыми хи-хи-хи, не дали совершиться этому умственному процессу. Не переставая смеяться Хар— совершенно обессилено повалился на черепицы пустыни. Ничего более ему уже не хотелось. Ни есть, ни пить, ни даже думать. Только хихикать. Что он и делал. Бетхад хихикал. И высыхал.

Так продолжалось ровно пять минут. А потом бешеный демонический организм, не такой бешеный как у могучего Кис-а, но тоже ничего, переварил таки незаметный яд, все-таки содержавшийся в перьях травинки. И как только последние граны яда сварились в безобидную массу, Бетхад мгновенно пришел в себя. Все-таки он был не простым котом. Хар— громогласно рыгнул и вскочив на лапы тут же принялся ругаться. Да такими скверными словами, что, слава Небезумным Богам, во всех существующих человеческих языках нет аналогов этих суровых вирсекарских выражений. Ибо в противном случае даже самый слабый маг, то есть Искандер, смог бы не только вскрыть крошечный ругательный портал, в который бы выпал какой-нибудь мелкий бес, а опрокинуть в иное злое темное измерение сам Лучший из Миров целиком. На самом деле хорошо, что вирсекарский язык такой сложный. Еще целую минуту отводил свой демонический аналог души в окружающее его пустынное пространство Бетхад и только потом успокоился. Но желание подраться с кем-нибудь, уже безразлично с кем, стало еще сильнее. Сильнее чем когда-либо. И во рту у демона установился настоящий пустынный климат. Засушливее чем в самом сердце Песчаных Земель, хоть там Бетхад ни разу и не бывал, но как знал из рассказов хозяина. После яда пить хотелось еще больше. Кошачий демон подошел к, выглядящей безобиднее самой безобидной травинки, травинке и яростно втоптал ее в пыльные черепицы. И еще мстительно и уничижительно плюнул. Правда плевок получился очень сухим, может чуть влажнее черепицы, куда травинка была втоптана, но не намного. Делать было абсолютно нечего. Бежать дальше демон не мог. Точнее мог, но вряд ли ему удалось бы сохранить былую скорость и выносливость. Он не пробежал бы и километра, как упал бы бездыханным, несчастным, яростным и вдобавок совершено обезвоженным трупом.

Взревев от безвыходности ставшей перед ним ситуации, Бетхад ударом когтистой лапы вбил ненавистную травинку в черепицу. С веселым глиняным звоном та треснула на мелкие кусочки и разлетелась во все стороны. Но травинка никуда не пропала. Она была перед самым носом кошачьего демона и вроде бы даже и не сильно пострадала от всех демонических маневров. И вроде бы даже начала выпрямляться. Повторный рев Бетхада не шел ни в какое сравнение с первым. Казалось, проснулся и подал голос один из драконообразных монстров. Просто удивительно как не такая уж и большая кошачья глотка смогла исторгнуть из себя такую звуковую мощь. Лапы, все шестеро, замелькали с невероятной скоростью, взрывая черепичную землю у несчастного растения. На этот раз Хар— бил когтями, у травинки не было ни единого шанса уцелеть. И оно с поистине растительной безмятежностью поддалось своей судьбе и разорвалось под острейшими когтями на мелкие кусочки. Но Бетхад не считал себя отомщенным за отравление и свою очень скорую гибель от жажды. Корешок от травинки никак не желал заканчиваться и все глубже и глубже уводил взбешенного Хар-а в черепицы, уже прорывшего полуметровую яму. Скрежет когтей о камень, визжащие осколки и искры. Много искр, целые снопы. Бетхад и не заметил как они вдруг сменились хлюпами и брызгами воды. Воды?! Какого...?! Вода! Но как?! Вода! Откуда?! Вода! Ааргх... Урр! А впрочем неважно, кошачий демон не раздумывая погрузив морду в грязную жижу, хорошенько взбитую лапами с пылью и осколками черепиц, жадно лакал ее.

Настроение Искандера было приподнятое. И пусть идти стало тяжелее, да и запах был не очень приятен, но молодой маг был практически счастлив. Всего за десяток часов встретить и угробить магическим способом двух редчайших существ. Это тебе не хухры-мухры. И не просто так, а еще и распотрошить убиенных бедолаг на ингредиенты. Да такие, что по сравнению с ними драгоценная драконья чешуя все равно, что сладкая репа перед глазными яблоками горного каменного тролля. То бишь полное ничто. Искандер не успел как следует проанализировать просто-, а также фито— и ката-магические составляющие добытых кишок, костей и прочих внутренностей. Но и того что молодой зельевар проверил просто на глазок, хватило на то, чтобы он ошеломленно разинув рот и выпучив глаза, просидел на валуне, опять таки не проверенном на наличие хваталок, целых три минуты. Составляющие были просто изумительны. Такого красивого, сложного и в то же время гармоничного переплетения схемато-знаковых тлер-символов маг не встречал даже в дядиных зельях, конечно же разрешенных для общественного и родственного пользования. Кто его знает, какие могучие напитки и ужасные порошки таятся в секретных закутках в доме великого демонолога? Но среди дозволенных для народа не было зелий такой сложности, даже пятого уровня. Не говоря уже об ингредиентах.

Счастье мага немного омрачало то, что он прямо сейчас не мог попасть в свою лабораторию и запершись там на месяц, а может быть и на все четыре, как следует повозиться с добытым добром. Даже полевой набор зельевара был недоступен. Ступка с пестиком, реторта, жаровня, перегонный куб, коагулятор, дистиллятор, кальцинатор и прочие необходимые для примитивнейших алхимических преобразований приборы находились в переметных коробах трехгорбого безымянного верблюда. Сколько ни плевался Искандер, верблюд был временно недоступен или находился вне зоны досягаемости призыва. Да и во рту от этого высохло, пришлось выпить целый незапланированный стакан газировки. Было жалко и слюны, и стакана выпитой газировки и самое важное верблюда с его вместительными коробками, наполненными самым что ни на есть необходимым для комфортного путешествия, даже во время смертельных квестов. Эх, с каким бы удовольствием Искандер прилег на кушетку в самораскладывающемся магическом походном шатре. Или принял бы дорожную раскладную освежающую ванну. Но все это были пустые мечтания. Больше всего на свете Искандер хотел домой. Эх...

Настроение опять безнадежно испортилось. Радость от добычи свежих кишок испарилась бесследно. Что такое свежие кишки, по сравнению с глотком не очень свежего прокисшего воздуха, сделанным ранним утром на балконе своей благоустроенной скромной двухэтажной башни, с которого открывается прекрасный вид стену соседней башни, кусок улицы и маленький кусочек торговой площади? Ничто! За капельку воздуха славного Безымянного Города молодой маг не пожалел бы эльфийской печени, или чего-то на нее похожего, и нижний мозг убитого демона. Совершенно добивший собственную же мораль грустью Искандер устало и опечаленно опустился на очередной гладкий валун. Опять таки не проверив его на наличие зубастых интимных хваталок. И очень зря.

Только зубастые хваталки, тем более интимные, были не причем. Причем был нож. Славный нож из темной бронзы. Такой острый, кривой как кошачий коготь, зубастый и с интересными крючками. И все эти зубастые интересности разом впились в зад Искандера с поистине демонической кровожадностью, с легкостью взрезая ткань штанов, кожу, мясо и прочую скудную телесную мякоть молодого зельевара аж до самых костей. Действительно славный нож. К величайшему сожалению для Великой и Всемогущей злобной вселенской Неопределенности, а именно общеизвестного Клята, и для полчищ круглосуточно и еженощно готовых демонов, стоящих по ту сторону реальности, молодой маг несмотря на всю боль и неожиданность начал ругаться одними 'опа'-ми. Что звучало очень глупо, безобидно, но и безопасно. Правда такой способ ругани был лишен того самого, ради чего человек или иное какое, имеющее достаточно развитый голосовой аппарат, существо, собственно и ругается. Ну душа не облегчалась, и все тут. Как же хотелось Искандеру прокричать в безмолвные, но вовсе не безответные небеса такое простое и милое сердцу слово КЛЯТ! Но увы, для второй драки с каким-нибудь очередным демоном маг еще не был готов и никогда уже не будет. Потому как убить демона удалось лишь благодаря его удивительной гнумановидности. Вдруг следующий монстр вообще не будет похож на человека? Или даже пусть будет похожим, но макушка его окажется прочнее и не треснет от бомбочек и боевых заклятий? Или же он окажется быстрее и просто увернется от склянок с несовместимыми зельями? И к тому же склянка с Крепкой Кожей была последней. Потому ругаться по настоящему при всем желании Искандер не мог. Не имел такой возможности. То есть имел, но после б пожалел.

Наконец-таки прекратив бесполезно ругаться, Искандер вытащил сопротивляющийся нож из своего тела. Мерзкое чавканье и боль говорили о том, что нож вышел из тела не один, а прихватив с собой как минимум граммов сто мяса, если не больше. Закусив от боли губу, маг быстренько отыскал в поясной сумочке коробочку со вселечащими пилюлями и проглотил одну, запив ненавистной газированной минералкой. Раздалось еще одно отвратительное чавканье, и рана на ягодице мгновенно закрылась, мясо, вырванное ножом, наросло заново, и в жилы влилась свежая порция крови, взамен выпитой и вылитой на черепицы пустыни зачарованным лезвием. Ох, как хорошо... только все-таки придется серьезно заняться починкой одежды. Еще недавно более или менее приглядная мантия зельевара и зельеварские же штаны выглядели теперь как лохмотья упокоенного путем жестокого двухдневного избиения зомби, бывшего при предсмертной жизни каким-нибудь особо жалким нищим неудачником-ловцом диких кошек. Короче, выглядел Искандер невероятно потрепанным, впрочем он и являлся таковым. Рвань там: где зацепил его заклятым когтем зомбяк-воин из отряда Харима, где за него хватался Бетхад, куда угодила стрела жареного эльфа, куда впился жгучий шип демона, где язык демона оказывается сорвал не только флягу но и кусок материи у пояса. Ну и еще конечно пятна крови, своей и чужой, пятна от разных агрессивных химических и магических составов, дырочки прожженные и проплавленные, а также кусочки ткани, превращенные хаотической магией в кусочки зеленого снырдлахского пахучего сыра.

Поразмыслив еще немного, Искандер решил, что займется заплатками по прибытии домой, в ином случае на качество одежды ему будет абсолютно наплевать, пережевываясь в челюстях и перевариваясь в могучих кишках драконообразных монстров нечего стыдиться прорех.

А теперь нож... Искандер рассмотрел его со всех сторон, взвесил при помощи складных карманных весов, ух ты, целых четыреста грамм, повертел меж ладоней, хмм... совсем не скользит, какая удобная рукоятка, сделал пару неловких выпадов, оценка по 'магическому фехтованию'-неудовлетворительно, и сделал выводы. Острие и удобство ножа для потрошения молодой маг смотреть не стал, так как уже испытал эти свойства на своей ягодице. Итак, нож, бесспорно зачарованный, причем каким то странным неизвестным Искандеру образом, скосив особым способом глаза можно было увидеть, как внутри в самой бронзе светится и шевелится какое-то противное магическое существо, а вовсе не заклятье или разбуженные злые чары. И одинаково сподручный, как для драк, с разлетающимися во все стороны вражескими потрохами, так и для хирургических вмешательств, с различными степенями летальности последствиями. Однозначно, это был нож мага. Причем хорошего мага, знающего толк в артефакторике и не только. Например, свой золотой кинжал Искандер смог выковать только с помощью дяди Харума. И потому в ауре ножа до сих пор помимо ауры Искандера проглядывалось ужасающее астральное присутствие и его дяди. Аура у найденного ножа тоже была двойственной, человеческой и той противной твари, обитающей в самом клинке. Омерзительная клинковая тварь была сродни оружейным бесам, которых в Харассее обычно вживляют в автоматические скорострельные арбалеты, или в цепные двуручные пилы марки 'БесноПила-Дружба'. Или скорее к демоническим блохам, только вместо проклятий 'поноса' гадящего чарами лезвийной остроты и клинковой прочности. Оригинальный метод зачарования, ничего не скажешь. Искандер задумчиво почесал затылок, пытаясь вспомнить в какой же именно стране маги занимались подобным. Но память, обычно дружелюбная, услужливая и крепкая, была безответна. Видать боролась с подступающим пустынным безумием. Ну и ладно, подумал Искандер и, на всякий случай еще раз осмотрев нож на наличие магических ловушек и не обнаружив их, несмело заткнул его за пояс и продолжил свой путь.

Искорка далекого костерка заметно приблизилась. И это вместе с радостью внушало и некоторые подозрения. Что-то чересчур долго они сидят на одном месте? Уж не засада ли это? И какое же мясо сможет выдержать такую долговременную готовку? И каким оно будет после нее? И что может так долго и ярко гореть? Может, это очнулась одна из драконоподобных тварей и пускает горючие газы спросонок? Аналитхинченский склад ума сыграл свою роль в быстрорастущей паранойе молодого мага. Не то чтобы он совсем уж сошел с ума, но что-то похожее назревало, и в скором времени могло созреть окончательно и бесповоротно. Брр... Искандер помотал головой, отгоняя параноидные мысли. Еще не хватало сойти с ума, с последних их капелек, в этой унылой пустыне не менее унылого мира и провести свои последние деньки, числом около пяти, хихикающим идиотом, и же идиотски же хихикая быть разорванным на тысячи мельчайших кусочков проснувшимися чудовищами.

Но осторожность никогда еще не была излишней. За всю свою жизнь и особенно бытность практикующим магом— зельеваром врожденная подозрительность и настороженное отношение ко всему окружающему многажды спасали Искандера от неминуемой и зачастую мучительной смерти. Правда, не смотря на всю свою настороженность, Искандер был к собственному сожалению еще и любопытен, например содержимым живых существ, зачастую злобных монстров, но бывало и не монстров, и потому хоть до самой смерти и не доходило, помучаться ему случалось. И не раз. И не два. И не дюжину. Просто удивительно, как это ему вообще удалось дожить до сих пор или просто не отупеть от пережитых страданий. 'Заткнись...'-прошипел разошедшемуся не на шутку собственному разуму Искандер и задумался над тем что же все-таки делать с ориентиром по прибытию.

Хм... предположим, там его ждут приятели эльфа, аккуратно разделанного и уложенного в заплечный мешок. Не угадать ауру убиенного друга такие чуткие и магически одаренные существа как эльфы при всем желании не смогут. А даже если и не смогут, что крайне сомнительно, то что им помешает вместо мести за собрата прикончить клятого хурманса— просто так, ради веселья, или от банальной пусть и эльфийской скуки. Ну, или не убить, а совершить над бедолагой зельеваром ужасающий бесчеловечный, то бишь эльфийский, по своей сути магический эксперминтет. Эльфы вообще любили эксперминтетировать. Это было бы очень неприятно. Искандер не хотел лишаться жизни никаким из вышеперечисленных способов. Так что греющиеся вокруг костра эльфы были бы нежелательны.