— Вернитесь, где вы были, — сказала Мирока.
Все трое тихо вернулись в свои купе.
— Возможно, нам все-таки не следует выбрасывать его за борт, — сказал Кильон.
— А тебе-то какое дело?
— Он был ни в чем не виновен. Если он упадет до самого следующего выступа, никто никогда не узнает, что с ним случилось. По крайней мере, если мы оставим его в поезде, кто-нибудь найдет тело.
— С твоими отпечатками пальцев на нем повсюду.
— Это наименьшая из моих забот, Мирока. — Не было необходимости добавлять, что его отпечатки пальцев были намеренно неспецифичными, что затрудняло доказательство уникального совпадения.
Они перенесли мертвеца в пустое купе и задвинули за ним дверь. Откинувшись на сиденье, с дырой в груди, он ни за что не мог походить ни на что иное, кроме трупа. Но, по крайней мере, он больше не лежал в коридоре.
— До остановки еще десять минут, — сказала Мирока, взглянув на часы. — Лучше найди нам пустое купе где-нибудь в другом месте.
— Как ты думаешь, в поезде есть еще один ангел?
— Если это существо и было ангелом, то оно не было похоже ни на одно из тех, что я когда-либо видела. У этого ублюдка даже крыльев не было. Ты уверен, что знаешь, кто на самом деле охотится за тобой?
Когда они шли в хвост поезда, Кильон сказал: — Это был ангел, просто не похожий на тех, которых мы видим летающими над головой. Ангелы уже много лет пытаются найти способ выжить за пределами Небесных уровней. Эта тварь — вурдалак — была одним из их агентов глубокого проникновения, хирургически и генетически адаптированным для работы здесь, внизу.
— По-моему, он выглядел полумертвым.
— Он умирал с того момента, как пересек нашу зону. Но уже то, что они вообще могут работать здесь, внизу, — это значительный шаг вперед для них.
— Ты много знаешь об ангелах.
— Когда тебя пытаются убить, ты берешь за правило изучать своего врага. — Он остановился, когда они проходили мимо туалета. — Мне нужно убрать это безобразие со своего лица, Мирока. Не возражаешь?
— Не занимайся этим всю неделю.
Он вошел внутрь и запер дверь. Свет включился автоматически, окрасив все в желтовато-печеночный цвет. Он снял шляпу и очки и посмотрел на себя в зеркало, пытаясь сравнить свое лицо с лицом упыря, пытаясь убедить себя, что между ними огромная разница. Когда он впервые попал в Неоновые Выси, то при дневном свете мог сойти за человека. Но вынужденный отправиться в изгнание, отрезанный от дома, он возвращался к своему типу. Он побрил голову, когда начали выпадать волосы. Он начал носить очки, когда начал неестественно усиливаться голубой оттенок его глаз. Когда он удалял брызги и запекшуюся кровь водой с мылом и горстью колючих бумажных полотенец, его кожа казалась не более чем полупрозрачной мембраной, опасно туго натянутой на чужеродную костную структуру. Он пробыл среди людей достаточно долго, чтобы понимать, насколько странно он начинает выглядеть.
Половина третьего ночи.
Он завел руку за спину и нащупал сквозь ткань пальто и одежды то, что должно было быть твердым выступом его лопатки. Ее там не было. Вместо этого он почувствовал мягкий, злокачественный бутон. С другой стороны был такой же, точно симметричный.
В течение многих лет он практиковал на себе что-то вроде химиотерапии, вводя себе коктейль из лекарств, сдерживая процесс реверсии. Когда этот способ начал давать сбои, он обратился к Фрэю. Нелегальная операция, проводимая в убогой пристройке к "Розовому павлину", не позволяла бутонам крыльев расти дальше. Каждые двенадцать месяцев бутоны тщательно срезались, раны зашивались и перевязывались. Затем каждые шесть, так как темпы роста начали ускоряться. Затем каждые три.
И вот теперь он опережал сроки.
К тому времени, когда Мирока и Кильон сошли на землю, на место, где раньше стоял локомотив внутреннего сгорания, уже был водружен фыркающий черный дракон паровоза, готовый спустить поезд на следующий этап своего путешествия. Все происходило с точностью секундомера, по заведенному порядку, который не менялся веками.
— Может быть, нам следовало остаться на поезде, — сказал он, когда они последовали за горсткой других высаживающихся пассажиров прочь с платформы в зал вокзала.
— В любом случае это риск, — сказала Мирока. — По крайней мере, теперь мы не застряли на этой штуке, и нам есть куда идти.
Откуда-то сзади них донесся вопль, за которым последовали крики и нарастающая суматоха.
— Звучит так, как будто они только что нашли тело, — сказал Кильон, прилагая сознательные усилия, чтобы не сбиться с шага.
— Можешь оглянуться назад, — тихо сказала Мирока. — Все остальные так и делают. — Он рискнул осторожно оглянуться через плечо. Пассажиры и персонал станции собрались вокруг вагона, где произошла стычка, в том числе несколько шумных бизнесменов. Раздалось много громких криков и тычков пальцами. Мужчина с седыми бакенбардами в железнодорожной униформе начал дуть в свой свисток, звуки которого эхом отражались от высокой металлической крыши станции. Двое мужчин вышли из дальнего конца вагона, поддерживая едва находящегося в сознании контролера.
— Это они! — крикнул один из бизнесменов, указав на Мироку и Кильона. — Они были там! Я видел их! Они убили этого человека!
Кильон медленно повернулся, стараясь выглядеть приятно озадаченным, как будто он понятия не имел, в чем его обвиняют. — Что-то случилось... — начал он говорить, но это прозвучало неубедительно даже для него самого.
— Остановитесь здесь, — крикнул другой мужчина, чернобородый, одетый в форму, который мог быть старшим охранником, начальником станции или, возможно, агентом железнодорожной полиции. Он начал отстегивать что-то от своего пояса, неуклонно приближаясь к Мироке и Кильону. Предмет оказался длинноствольным табельным револьвером, который мужчина схватил двумя руками и начал наводить на свои цели. — Остановитесь, — провозгласил он, его голос звучал по-актерски раскатисто. — Остановитесь, или я буду стрелять!
— Добром это не кончится, — сказала Мирока. Она снова полезла в карман своего пальто.
— Больше никаких смертей, — сказал Кильон. — Пожалуйста.
Бородатый мужчина произвел предупредительный выстрел, который со звоном ударился высоко в сводчатую крышу, потревожив ночную публику из сидящих на насестах летучих мышей и птиц с громким хлопаньем закопченных крыльев. — Это твое последнее предупреждение! — крикнул он снова. — Прекрати сейчас же!
Мирока швырнула чем-то в мужчину. На мгновение у Кильона возникло абсурдное впечатление, что она бросила ему конфету или стеклянный шарик. Он приземлился у его ног и взорвался, яркая сотрясающая вспышка была даже громче, чем выстрел из его револьвера. Граната подняла завесу удушливого бело-голубого дыма. Мирока бросила еще одну в ближний бой на удачу, затем развернулась и бросилась бежать. Кильон последовал за ней, его медицинская сумка нелепо болталась в левой руке, а правую с ангельским пистолетом он вытащил из кармана, чтобы было удобнее бежать. Они выбежали с платформы и пробежали через широкий дверной проем в отделанный черно-белой плиткой зал бронирования и ожидания, где ночные пассажиры только сейчас начали замечать суматоху снаружи. Сотрудник станции, более бдительный, чем большинство, как раз снимал трубку настенного телефона. Он заметил двух беглецов и бросился к наружной двери, храбро намереваясь преградить им путь к отступлению. Мирока вытащила пистолет-пулемет и выпустила очередь из нового магазина, который она зарядила в поезде, целясь не в сотрудника станции, а в выложенную плиткой мозаику над открытой дверью. Обломки и щепки разлетелись в стороны, сотрудник прикрыл глаза, когда осколки дождем посыпались на него. Кильон рискнул еще раз оглянуться через плечо. Бородатый мужчина с табельным револьвером шел недалеко от них, слегка спотыкаясь, как будто все еще переживал последствия взрыва дымовой гранаты. Он на мгновение остановился, наклонившись вперед, положив одну руку на колено, в другой все еще держа пистолет, а затем возобновил преследование. Другие сотрудники — не говоря уже о нескольких прохожих — наступали ему на пятки.
Как раз в этот момент Кильон заметил одного из пассажиров в зале ожидания. С элегантным, неторопливым спокойствием мужчина начал складывать свою газету. Он положил ее на свободный стул рядом с собой — больше рядом с ним никто не сидел — и медленно поднялся на ноги. На нем было длинное серое пальто, стянутое на талии, шляпа с низкими полями и лакированные туфли. Упырь сунул руку в черной перчатке в карман пальто, как будто искал зажигалку.
У Кильона в руках был ангельский пистолет, но сейчас он не осмеливался рискнуть выстрелить. Каким бы малолюдным ни был зал ожидания, между ним и упырем, который теперь медленно выходил из зоны отдыха, все еще были люди, и черный разрез его рта начал загибаться кверху.
Мирока схватила Кильона за руку и потащила его в ночь как раз в тот момент, когда снова взревел табельный револьвер. Дождь хлестал его по лицу, грязный и холодный там, где он стекал с верхних этажей. На мгновение мир превратился в движущуюся мешанину такси, трамваев, игровых автоматов и автобусов. Он стоял как вкопанный. Затем Мирока выбрала такси и помчалась прямо на него, заставив водителя ударить по тормозам, чтобы не сбить ее. Она распахнула пассажирскую дверь и стояла рядом с ней, пока Кильон не оказался внутри, усевшись слева за водителем. Затем она забралась следом за ним, захлопнула дверцу и велела таксисту трогаться с места.
— Куда мы направляемся? — спросил он, поворачиваясь назад, чтобы поговорить через стеклянную панель.
— Просто веди машину, — сказала Мирока.
Кильон оглянулся. Он увидел, как упырь вышел из подъезда станции и медленно направился к одному из других такси. Затем они отъехали, и обзор ему загородил свернувший маршрутный автобус. Когда помеха исчезла, все, что он мог видеть, была размытая дождем путаница движущихся фар. Таксист продолжал спрашивать, куда он должен был ехать, а Мирока продолжала давать ему один и тот же уклончивый ответ. — Просто увези нас подальше от станции, — сказала она.
Кильон оторвал взгляд от заднего вида и выудил купюру в десять единиц. Он постучал запястьем по стеклянному экрану. — Мы можем вам заплатить. Возьмите это вперед.
Водитель выхватил купюру у него из рук. — И все же было бы неплохо знать, куда мы направляемся.
— Нажми прямо здесь, — сказала Мирока.
Водитель дернул руль, направляя свой приводной башмак в расходящуюся щель, и автомобиль резко дернулся, следуя за башмаком. Такси помчалось по боковой дороге, вдоль которой тянулись дешевые отели и доходные дома с низкой арендной платой. Это была не самая процветающая часть Неоновых Высей, расположенная так близко к границе зоны. Никто не жил здесь, если мог позволить себе жить дальше от границы, где значительно снижалась вероятность быть застигнутым при сдвиге зоны.
— Поверни налево, — сказала Мирока.
Такси резко свернуло, вливаясь в более плотный поток машин. Как только они миновали поворот, Кильон увидел, как на боковой дороге высветились фары. — Думаю, за нами следуют, — сказал он.
— Ты думаешь? — спросила Мирока.
— Я видел, как упырь садился в другое такси. Кто-то держится у нас за спиной.
— Еще раз поверни направо, — сказала Мирока.
Таксист покачал головой. — Я не могу этого сделать. Подводит нас слишком близко к границе.
Она постучала стволом пистолета по стеклу. — Все равно сделай это.
Он огляделся, увидел оружие и равнодушно пожал плечами, как будто ожидал, что такое будет происходить по крайней мере раз в смену. — Далеко это тебя не заведет. Мы отключимся от сети через пару кварталов.
— В этой машине есть маховики и аккумуляторы?
— Конечно.
— Тогда делай, как я сказала.
На следующем перекрестке он повернул направо, нырнув в темную улицу, с обеих сторон окруженную заброшенными многоквартирными домами, между которыми время от времени попадались пустыри. Дорога стала более неровной, и не только из-за плохого состояния асфальта под шинами: многолетняя грязь и мусор уплотнились в щели, и на этом пути было недостаточно машин, чтобы расчистить электрическую трассу. Машина продолжала раскачиваться, поскольку приводной башмак терял тяговый ток, маховик дергался. Кильон оглянулся. Они проехали довольно далеко по темной улице, и никто не свернул с главной магистрали, чтобы преследовать их. Возможно, он все-таки ошибся насчет другого такси. Он выдохнул.
Свет фар осветил улицу.
— Это они.
— В какой стороне проходит граница? — спросила Мирока у водителя.
— Прямо по курсу.
— Тогда продолжай движение. Резака — посмотри, сможешь ли ты их убрать, докажи мне, какой ты на самом деле крутой.
Кильон начал опускать стекло, но затем остановился, его рука дрожала. — Я не могу стрелять в такси. Я рискую убить водителя.
— Тогда импровизируй, черт возьми. — Мирока уставилась на него дикими и сердитыми глазами. — Щель. Посмотри, сможешь ли ты ее выжечь.
Кильон вытащил из кармана ангельский пистолет. Он развернулся и осторожно высунулся из левого окна. Другое такси медленно догоняло их, фары мигали, когда оно попадало в разрывы питания в прорези, голубые искры вспыхивали под ним, когда разряд перепрыгивал через щель. Из-за неустойчивого движения их собственной машины было трудно держать пистолет направленным в щель. Собравшись с духом, он осторожно нажал на спусковой крючок, вздрагивая в ожидании алого луча. Ничего не произошло. Он снова нажал, и на этот раз луч вырвался наружу, но, как показалось Кильону, с меньшим блеском, чем раньше. Луч не попал в щель и пробил в асфальте воронку размером с канализационный люк. Он перенастроил прицел и попробовал сделать еще один выстрел. Оружие снова не реагировало. Он пару раз нажал на спусковой крючок. На этот раз луч погас почти так же быстро, как и появился. Он забрался обратно в кабину. Он подумал, что попал в щель, но когда преследующая машина достигла поврежденного места, она продолжила движение, маховик и собственная инерция перенесли ее через мертвый участок.
— Что-то не так, — сказал он, встряхивая пистолетом, как будто это могло что-то изменить. — У меня он умирает, но еще должно остаться несколько часов нормальной работы.
— Спроси его, — сказала Мирока, опуская стекло со своей стороны. Она выпустила очередь из автомата, казалось, не заботясь о том, попадет ли она в щель или в кабину. Она опустошила магазин одной очередью, затем низко пригнулась, чтобы вставить запасной. Выстрел ударил в маленькое отверстие заднего стекла кабины, пробив аккуратную маленькую дырочку, окруженную белыми линиями трещин.
— Это не моя проблема! — крикнул таксист. — Я вас сейчас выпущу, вам не нужно платить! Вы даже получите свою десятку обратно!
— Если ты остановишься, — сказала Мирока, — я застрелю тебя. — Она развернулась и возобновила стрельбу, и только тот факт, что она держала оружие снаружи кабины, спас Кильона от глухоты.
— Ты не работаешь должным образом, — сказал он пистолету. — Что случилось?
