| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
После этого была Блокада и больше миллиона женщин, детей и стариков — умерших от голода и зимней стужи…
А если бы 48-я стрелковая дивизия, была бы немцами уничтожена в самом городе, после хотя бы одной(!) недели героического сопротивления?
Да хоть три дня и возможно этого времени хватило бы, чтобы перебросить войска в Острог и, там уже — на линии старой государственной границы, в укреплениях «Линии Сталина» — задержать группу армий «Север» на месяц, чтоб в свою очередь — хорошенько укрепить Лужский рубеж…
Случилась бы в таком случае сама Блокада? Сколько бы сотен тысяч ленинградцев, это спасло бы? Насколько меньше потерь понесла бы Красная Армия, пытавшаяся в течении почти трёх лет прорвать кольцо окружения?
И таких примеров можно приводить неисчислимое количество раз и, в каждом из приводимых примеров — мы видим одно и тоже: Красная Армия образца 1941-го года — упорно не желала оборонять свои собственные города.
Первая Московская пролетарская дивизия, имеющая в своём составе свыше двухсот танков (в том числе сорок новеньких «КВ», только что с завода), по ещё довоенному плану «прикрытия» — проследовала через Смоленск (оставив пару десятков неисправных тяжёлых машин в кюветах да на обочинах) и, целиком сгинула в ходе советского контрудара под Сенно.
Славно она там сгинула или бесславно, целиком или частично — вопрос уже десятый…
Главное, что отбив контрудар Гудериан взял «Ключ-город» с наскока, открыв таким образом дорогу «Вермахту» на Москву — если двигаться прямо на Восток, или на Киев — если свернуть на Юг.
Опять же, немцы сами признают — хотя и скоротечный, но весьма ожесточённый характер боёв за город:
«Уже после наступления темноты 71-й моторизованный полк (29-й моторизованной дивизии, 47-го моторизованного корпуса) ведет в высшей степени ожесточенные бои, неся тяжелые потери, поскольку противник ведет огонь из окон, подвальных окон и т.п., в том числе и из противотанковых орудий. Вспыхивают рукопашные схватки с использованием холодного оружия».
Но кто им противостоял в Смоленске, что за противник?
«…29-я моторизованная дивизия после ожесточённого боя с 288-ым стрелковым полком вышла к окраине Смоленска. Её передовой отряд столкнулся с сопротивлением стоящих во втором эшелоне заградительных частей истребительного батальона Красноармейского района (ныне Ленинский р-н), взвода по охране складов и сводного 2-го батальона 252-го полка конвойных войск НКВД. Обойдя их оборону, передовой отряд смог ворваться в центральную часть города, смяв истребительные батальоны милиции Михайлова и Овсинцова…».
Короче в самом городе, танкистам Гудериана противостояли партийно-комсомольские активисты городских предприятий, ВОХР-овцы, менты да вертухаи.
Нет, ребята — конечно боевые, слов нет… Особенно — их последняя категория.
Но всерьёз и долго противостоять регулярной современной армии, они не были способны априори.
Дальнейшее сражение, почему-то именуемое историками «Смоленским» — происходило намного восточнее города и, представляло собой безуспешно-кровавые попытки Красной Армии отбить город у вставших в глухую оборону пехотных частей Вермахта.
А если бы в Смоленске находилась бы всего одна-единственная Московская мотострелковая пролетарская дивизия — с её четырьмя десятками «непробиваемых» «КВ», не считая двух сотен «БТ-7М»?
А ещё лучше, учитывая важность этого населённого пункта — стрелковый корпус со штатной артиллерией или даже общевойсковая армия, прикрытая авиацией.
Во время войны, время — самый важный ресурс…
Если бы Смоленск оборонялся всего лишь месяц — случился бы тогда поворот Второй танковой группы на Юг и, насколько позже началась бы операция «Тайфун»?
Опять же, кто-нибудь — да обязательно скажет:
«Чтоб об таких вещах судить, надо иметь хотя бы военное образование. А что там у тебя? …Машиностроительный техникум и «заушное» высшее образование на факультете «Станки и инструменты», говоришь?!
Молчи, не смеши людей!
Боевыми действиями, их планированием — руководят специально подготовленные в соответствующих учебных заведениях военные профессионалы и им лучше знать, что оборонять и где наступать. Если свободного времени до фигасе, иди вон — внуков воспитывай, чтоб балбесами вроде тебя не выросли».
Ну, да — куда мне уж там до нашего «единственного» Маршала Победы, который будучи перед войной Начальником Генерального штаба — отвечал за то самое военное «планирование», по которому Красная Армия оборонялась и наносила контрудары во время Приграничного сражения.
Обидно мне осознавать свою полную никчёмность в вопросах военной стратегии…
Положим, разве мог я подобно Жукову — подсказать Верховному Главнокомандующему вывести войска из Киевского укреплённого района, ещё задолго до того — как германское «Oberkommando der Wehrmacht» (OKW), задумало тот самый «поворот на Юг»?
Конечно, нет!
Для такой «прозорливости» — треба как минимум три класса церковно-приходской школы и, ускоренные кавалерийские курсы…
Как у Георгия Константиновича.
* * *
К великому сожалению, на данном этапе войны, никаких успешных(!) контрударов советские войска наносить были неспособны от слова «вообще». Единственное, что в данный момент умеет Красная Армия — это стойко обороняться на заранее приготовленных позициях. Это и сами немцы признают, причём еще задолго до вторжения они это хорошо понимали:
«Отдел обороны страны
Ставка фюрера 1.5.41 г.
…Оценка русского солдата:
Русский будет обороняться там, где он поставлен, до последнего4».
После начало «Барбароссы» оказалось, что их оценки в целом верны:
«Русские не сдаются. Взрыв, еще один, с минуту все тихо, а потом они вновь открывают огонь…
С изумлением мы наблюдали за русскими. Им, похоже, и дела не было до того, что их основные силы разгромлены…
Мы почти не брали пленных, потому что русские всегда дрались до последнего солдата. Они не сдавались. Их закалку с нашей не сравнить…
В такое просто не поверишь, пока своими глазами не увидишь. Солдаты Красной Армии, даже заживо сгорая, продолжали стрелять из полыхавших домов5».
Вот только не нашлось того, кто-бы поставил русского солдата в нужное место, чтоб тот смог проявить свои лучшие боевые качества — вложенные в него на генетическом уровне, доставшиеся от дедов наших и от прадедов. Вместо этого, их командиры получили приказ от генерала армии Жукова — Начальника генштаба РККА, ставшего впоследствии «маршалом Победы»:
— Обрушиться на противника, но границу не переходить.
Пиз…дец, приплыли!
Чтоб такие приказы отдавать, надо обязательно закончить военно училище и военную академию имени Фрунзе.
Вышеописанные же примеры, были достаточно редкими исключениями — способными удивить «белокурых бестий», даже заставить их зауважать себя — но не остановить само вторжение «сверхчеловеков».
Положим, Сталин не послушался бы Жукова (или кто там ему такие «мудрые» советы ему подавал? Может, Хрущёв — не желавший подобно Жданову оказаться в блокаде?) и, запретил бы отводить войска из Киевского укрепрайона…
Что произошло бы, какие изменения в «реальной истории»?
В гораздо более худших — в зимних условиях, 6-я армия Паулюса оборонялась в окружении два с лишним месяца — с 23 ноября 1942-го года по 2 февраля 1943-го. Это сковало значительные силы Красной Армии и, по мнению некоторых авторитетных историков — не позволило советскому командованию провести операцию «Большой Сатурн»: взятие Ростова-на-Дону и планируемое ещё более масштабное окружение немецких войск на Северном Кавказе.
Так что гибель 300 тысяч германских солдат и офицеров в Сталинграде вполне оправдана: ценой своих жизней они предотвратили ещё большую катастрофу.
Наши взятые в плен, в так называемом «Киевском котле», 665 тысяч бойцов и командиров, а также 2642 захваченных орудия, 1225 миномётов и 64 танка — могли бы сыграть точно такую же роль…
Не унтерменши же какие, в конце концов?
Окружение четырёх армий Юго-Западного фронта случилось 15 сентября 1941-го года — когда возле деревни Лохвица на Полтавщине, встретились знаменитые в будущем немецкие полководцы, а тогда ещё никому не известные командиры танковых дивизий — Вальтер Модель и Ганс-Валентин Хубе.
Со своим «поворотом на Юг», немцы и так уже значительно отклонились от главной цели Восточной компании — взятия города Москвы — крупнейшего политического, экономического и транспортного центра страны.
А если бы они ещё два месяца — до середины декабря, промудохались бы с окружённой на правом берегу Днепра киевской группировкой советских войск?
Ведь взять Киев штурмом нелегко: с севера — непроходимые Припятские болота, где не только стойко оборонялась — но и откуда умудрялась наносить контрудары 5-я армия генерала Потапова. С юга и запада — неприступный Киевский укрепленный район, так и не прорванный Вермахтом. А с востока — река Днепр с крутым и обрывистым западным берегом, и столь широкий, что до его середины согласно Гоголю — долетит лишь «редкая птица», да и та долетев — тут же «гигнется».
А по этим необъятным просторам, рассекает водную гладь Днепровская речная военная флотилия, которой немцы ничего не могут противопоставить кроме авиации.
Уверен, мне скажут:
«Паулюс продержался столь долго за счёт снабжения по воздуху. У советских ВВС не было столько много транспортных самолётов, чтоб подобно Люфтваффе снабжать окружённую группировку по воздушному мосту в течении двух месяцев. Играй лучше в «Симс-2» на компе и не морочь людям голову».
Отвечаю:
Несравнимая с немецкой, конечно, но всё же кое-какая транспортная авиация у ВВС РККА была. И, доставку каких-то «сверхкритических» грузов и вывоз раненных — всё же можно было организовать. В Ленинград же был — хоть и дохленький, но тем не менее — именно «воздушный мост»?
Однако, сравнение в принципе неверно:
6-я армия Пульса пришла(!) в Сталинград извне — поэтому нуждалась в снабжении «с колёс»… А армии Юго-Западного фронта уже были(!) в Киеве, являвшимся главной тыловой базой Юго-Западного фронта. И следовательно на месте, обязательно должны иметься довольно внушительные запасы всего необходимого для боевых действий.
Так оно и было!
К примеру, к моменту отдачи приказа на отход на восточный берег, на киевских складах имелось до четырёх боекомплектов для артиллерийских орудий, которые было приказано взорвать6.
Вот так мы и воевали: одни — шатаясь от голода у станков производили снаряды, другие их…
«Стратеги», одним словом, «маршалы Победы».
Твари!
Не забываем, что кроме всего прочего Киев — это не только важнейший узел коммуникаций… Это мосты через Днепр — широкую реку, одну из крупнейших в Европе. И наступать дальше на Восток без обладания ими, Вермахту было бы воистину «не комильфо». Танковые части Панцерваффе пришлось бы снабжать не напрямую по железной дороге, а автотранспортом по широкой дуге — через Смоленск или Днепропетровск. При условии, конечно, что там мосты удалось захватить целыми.
Не забываем также, что эвакуация Харьковского танкового завода — была бы по крайней мере отложена на тот же срок и, за два месяца он успел бы выпустить не менее пятисот настоящих — фирменных «Т-34». А не того «сырца», не тех прозванных Сталиным «уродцев» — что в первое время гнали с конвейеров вчерашние домохозяйки и наскоро подготовленные ФЗУ-шники из колхозной молодёжи в Сталинграде, Сормове и Нижнем Тагиле. Не был бы той осенью эвакуирован и Воронежский авиазавод — выпускающий «Ил-2» и, так далее…
Иными словами — не было бы такого зияющего удручающей пустотой «провала» между эвакуацией на Восток и началом выпуска техники и вооружений эвакуированными предприятиями на новом месте, с таким удручающе-низким падением качества.
А следовательно, внешнее кольцо окружения — постоянно подвергалось бы сильным атакам Красной Армии с применением бронетехники и налётами авиации.
Обороняться там очень тяжело!
От Днепра и аж до самого Северского Донца расположена голая равнина — Днепровско-Донецкая впадина, на которой не за что зацепиться.
Когда в 1943-ом году Красная Армия, набравшись опыта и сев на американские автомобили, наконец-то стала «самой наступающей армией мира» — Вермахт драпал от «Миус-фронта» до самого Днепра и, даже не мечтал встать где-то в оборону.
Не будем забывать, что окружённые войска имели сильную артиллерию и танки и, при поддержке Днепровской речной флотилии, сами были способны наносить врагу довольно ощутимые удары с высокого и крутого западного берега.
Продержись окружённая в Киевском котле группировка два месяца — не было бы грандиозного окружения Резервного фронта под Вязьмой. А наступление на Москву началось бы (если бы оно вообще началось, конечно) уже во время бодрящего морозца да по лёгкому снежку… И, закончилось бы — во время Рождественских да Крещенских морозов, в полутораметровых сугробах.
Это была бы совершенно другая война!
Но по необъяснимым историками причинам — войскам, до того героически удерживающим Киев в течении двух месяцев — было приказано бросить обороняемые позиции и драпануть на 200 километров на Восток…
И случилась то, что случилось!
Как признаётся один из будущих «маршалов Победы» Баграмян, отступление было хаотичным и напоминало безудержный, никем не управляемый драп:
«Вся дорога… была основательно загружена легковыми и грузовыми машинами, тракторами и повозками, шедшими наперегонки в 3—4 ряда».
Это подтверждает в своих воспоминаниях и генерал Волкотрубенко:
«Вся масса людей в строю и без строя… беспорядочно хлынули на восток».
Сами немцы признают, что даже в условиях хаоса:
«Русские сопротивлялись ожесточенно и все время стремились прорваться большими и малыми группами».
«Во время массовых прорывов 24 сентября красноармейцы всегда шли густыми цепями без какой-либо артиллерийской поддержки. Даже огонь минометов и пулеметов отсутствовал. Тот, кто не был убит или ранен, продолжал идти вперед в полный рост, даже ни разу не упав на землю, чтобы укрыться».
Но итог был закономерен, как падение ножа гильотины на шею:
«Окончание боев за с. Оржица запомнилось командиру 24-й пехотной дивизии генералу Х. фон Теттау в следующих красках.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
