мир глазами намикадзе часть 2

Мастер по взрывам не обратил внимания на его слова. Он опустил обе руки в небольшие подсумки, привязанные у него на поясе. Когда он вынул их, на его ладонях показались закрытые пасти, делающие жевательные движения. Через секунду, они раскрылись и высунули языки. Как оказалось, его изменения были лишь в том, что все зубы в его ртах на ладонях были клыками с ярко красной окраской.

— Готово,— он слегка помял кусочки белой глины в руках, и когда открыл снова, на них стояли четыре миниатюрные птицы с четырьмя крыльями.— Получите, м!

Он скинул их вниз, попутно соединив руки в жесте концентрации чакры. Из облачка пара вылетели четыре больших птицы и понеслись с огромной скоростью в сторону деревни.

Четыре звучных взрыва окончательно разорвали ночную тишину, уже до этого порченную вскриками в деревне.

— Ну, как?!— Дейдара вновь опустил руки в подсумки.

— Неплохо, но я не считаю это — истинным искусством,— Сасори спрыгнул со спины птицы и крикнул в полете.— Отвлекай их внимание!

Таинственный лидер Акатсуки взялся рукой за край шляпы. У всех застыло дыхание. Он плавным движением стянул ее с головы и зажал в пальцах на уровне груди.

— Нет...— прошептал Какаши, расширив глаза.

— Искусство — это Взрыв!— Дейдара раскидывал свои бомбы во всех направлениях. Деревня пылала, и это было очень хорошо видно с высоты птичьего полета. Шиноби Камня лежали мертвые на улицах. Правда, подавляющее большинство пыталось достать высоко парящего врага своими техниками различных стихий. Разумеется, результата было никакого. Они смазывали на такой высоте.

— Ха,— Дейдара опустил правую руку в подсумок, в то время как левой скинул еще нескольких творений своей взрывчатки.— Попробуйте-ка это. Как я раньше говорил, красивые деревни заслуживают разрушения, м.

Он взял в обе ладони небольшую фигуру, походящую на здоровое яйцо, только вот у этого "яйца" были сложены крылья по бокам, а также у него были лица с обеих сторон.

— Номер 18!— засмеялся Дейдара.— Вкусите, м!

Он скинул ее с ладоней в сторону деревни. В полете, она исчезла в облачке пара и вылетела оттуда уже здоровенной махиной с распахнутыми крыльями.

Шиноби Камня в ужасе заметили, что на них скидывают большую бомбу. Они укрылись в домах.

— Бесполезно, м! Мои творения искусства намного сильнее, чем были раньше!— Дейдара посмотрел на свои ладони и на скалящиеся пасти с острыми, красными зубами.— Ха.

Сасори подлетел над деревней. На его спине развивались металлические крылья. Через плечо было перекинуто тело ребенка.

Бывший шиноби Песка поравнялся с птицей своего напарника и, убрав крылья, спрыгнул на ее спину.

— Джинчурики наш, передай лидеру-сама,— усмехнулся он и надел свою шляпу.

— Хм,— Дейдара надел свою, и они улетели подальше от деревни, в которой через несколько секунд раздался чудовищный взрыв.

Какудзу сидел на руинах бывшей базы, изучая список наград. Возле его ног лежали десятки трупов лицом вверх.

— Нет, здесь ничего нет,— он сложил список и спрятал в своем рукаве.— Что эта за мизерная организация, если в ней нет шиноби за головы, которых дают награду.

— Эй, ты закончил?— к нему неспешно подошел Хидан, уже надевший свою шляпу.

— Да,— Какудзу поднялся. В его руке висела его шляпа.— Идем дальше. Следующая в стране морей.

Еще одна пара Акатсуки мирно шагала по поверхности реки.

— Послушай,— вдруг подал голос парень.

— М?— откликнулась девушка.

— Это правда, что у тебя с ним близкие отношения?

— А, что ревнуешь?— усмехнулась девушка.— Да.

— Хм, понятно,— парень поднял голову вверх.

— Честно говоря, я рада, что он дал мне этот второй шанс,— произнесла девушка. Парень повернул к ней голову.— Теперь я многое осознала. У нас с тобой не было настоящей любви, да и ты понимаешь это. Ты ведь полюбил уже.

— Ну, да,— ответил парень.— Только теперь я смог познать это чувство, и я жалею, что не сделал этого в прошлом. Сколько невинных жизней можно было бы спасти.

— Слышала бы тебя сейчас она,— издала смешок девушка.— Ведь она всегда твердила, что только любовь может победить ненависть, но и породить ее тоже.

— Ну, чтобы быть с ней мне еще нужно прожить достойно свою вторую жизнь,— усмехнулся парень.

Сотни кунаев метнулись в их сторону. Но врезались в толстую красную стену, возникшую непонятно откуда. Шиноби Скрытого Тумана впрыгнули из своих растительных укрытий. Они встали на поверхность воды.

Алая стена распалась сотнями кусков бумаги, такой же красной. Два члена Акатсуки посмотрели на десяток своих врагов.

— Вы Акатсуки,— сказал один из них, по-видимому, капитан отряда.— Что вам нужно близ нашей деревни?

— Вообще-то, что-то нам нужно не близ вашей деревни, а в самой деревне,— сняла шляпу девушка. На врагов устремила свой безразличный взгляд Конан, единственная девушка в Акатсуки, покончившая жизнь самоубийством. Она ни капли не изменилась, разве, что стала еще красивее. Темно синие волосы доставали длиной до плеч. Небольшой макияж покрывал ее веки. Светло янтарные глаза, словно миниатюрные солнца, легко сверкали.

Единственное различие от ее прежнего вида — розочка в ее волосах была ярко красного цвета, такого же, как и вся бумага, которой она управляла.

— Мы тут за джинчурики Шестихвостого,— мужчина не поспешил раскрывать свою личность.

— Вы не получите его!— они разом прыгнули на них, на ходу складывая печати.

Парень вскинул вверх правую руку с растопыренными пальцами.

— Шинра Тенсей!— ударная волна с такой силой откинула нападавших, что они отлетели на пятьдесят метров и упали в прохладную речную воду. Они все были в нокауте.

— Ладно, пойдем дальше. На чем мы там остановились?— парень продолжил путь. Конан, накинув шляпу, поспешила за ним, слегка усмехнувшись.

— На том, что мы друзья, Нагато,— сказала она.

— Хм,— теперь уж он усмехнулся.

Какаши стоял. Хотя, он сам уже этого не замечал.

Саске расширил глаза в шоке. Он еле удерживался на ногах.

Сакура уронила свои руки. Ее глаза наполнились слезами, а губы слегка подрагивали.

Шикамару закусил губу, чтобы хоть как-то справиться с накатившими чувствами.

Хина медленно, дрожащими руками стянула с себя маску.

Тензо сглотнул комок в горле.

Остальные члены АНБУ застыли, и через их маски не было видно их выражений на лицах.

— Н...

— ...

— ...

— На...

— ...

— Наруто...

Он стоял в свете вечерней лампы. Высокий, стройный, мускулистый, хотя этого и не было видно сквозь балахон. С сильно выросшими волосами цвета спелой пшеницы. Его голубые, цвета неба, глаз были лишены эмоций.

Намикадзе Узумаки Наруто...

Сейчас он, как никогда, был похож на своего отца, Минато Намикадзе, Четвертого хокаге Деревни Скрытой в Листве. Вот только, глаза у него были побольше, и шесть расширенных полосок на щеках отличали его.

Его протектор Скрытого Листа, закрепленный широкой черной повязкой, был ровно перечеркнут посередине.

Наруто таким же жестом, как и Итачи до него, скрыл руку внутри балахона и освободил верхний ворот, показывая закрытую еще чем-то внутри шею. Его рука продолжила расстегивать застежки, пока последняя не была разъединена.

— Верхняя накидка все равно стесняла мои движения,— он сбросил ее с тела.

На нем была одежда Акатсуки, но колоссально измененная по его собственному желанию.

Наруто поднял руку к молнии на шее и слегка расстегнул, открывая вид на накаченную грудь. Его руки были облачены в наручи из плотной ткани, доходящие до сустава локтя. Казалось, что стальные защищали бы намного лучше, но если вспомнить, как он поймал на них все удары Мягкой Руки. Короткие, до локтя, рукава его темной, верхней накидки с красными облаками, которая отходила от пояса двумя длинными отрезками, не соединенными между собой в отличие от балахонов всех остальных членов Акатсуки. Черные штаны и такого же цвета обувь шиноби. От его свободно раскрытого ворота отходили четыре черные, широкие лоскуты ткани.

Честно говоря, выглядел он эффектно.

Шиноби Конохи не знали, что сказать.

— Пользуясь вашим молчанием, я хотел бы кое-что вам передать, Какаши-сан,— спокойно произнес Наруто.— Акатсуки теперь — моя организация. Я больше не потерплю никакого вмешательства в свои дела со стороны Листа. Считайте, что это я вас предупредил по-дружески, в честь старых времен.

Никто не произнес ни слова. Все еще были в шоковом состоянии от увиденного ими.

— Что ж,— Наруто одел обратно свою шляпу.— Итачи, Кисаме, Зетсу, уходим.

Они исчезли облаком пара.

Глава 5

Они стояли на растопыренных пальцах огромной статую с девятью, сейчас широко раскрытыми, глазами. Десять человек, хотя человек было всего лишь трое, остальные — переливающиеся различными цветами, с преобладающим зеленым голограммы, держали руки в жесте концентрации чакры.

Пасть Гедо Мазо была широко раскрыта, впрочем, как и всегда. В нее меняющимися струями входила красноватая чакра.

Перед ним в воздухе висела обхваченная голубым, переливающимся шаром из энергии маленькая девочка лет пяти. Ее глаза и рот были широко раскрыты. Длинные, черные волосы отходили по воздуху во все стороны.

Итачи, человек на правом безымянном пальце неприятно съежился. Это не ускользнуло от глаз Наруто, стоящего, как обычно, на правом указательном.

— Ты ведь прекрасно понимаешь, что это будет ей только во благо, Итачи,— сказал он, не отрывая взгляда от глаз статуи, куда смотрели и все.— Джинчурики всегда останутся оружием в глазах людей, как бы сильно они не старались доказать обратное. Мы делаем ей услугу.

— Конечно, Наруто-сама,— ответил Учиха.— Но мне все же неприятно смотреть, как мучается от мановения моей руки маленькая девочка.

— С каких это пор ты стал таким мягкотелым, Итачи?— донесся с левого среднего пальца голос Какудзу, его силуэт плохо виднелся на фоне темной стены.— Наруто-сама, мы уничтожили три базы. Еще пять — на подходе.

— Отлично,— коротко ответил Наруто.— Скоро закончим.

Потоки чакры, выходящие изо рта и глаз Акико, начали высвобождаться небольшими, переменными сгустками.

— Вот и хорошо, а то ливень назревает,— Конан, как голограмма, стояла на правом среднем пальце, прямо возле Наруто.

— Еще Четыреххвостого нужно запереть,— медленно произнесла фигура на правом большом пальце. Нагато.— Придется терпеть, Конан.

— После этого немедленно отправляйтесь на поимку Шестихвостого,— напомнил их паре Наруто.— Дейдара, Сасори, за вами Двухвостая. Держите направление в Скрытое Облако.

— Как скажите, лидер-сама,— донесся до его ушей голос Дейдары, голограммы на левом мизинце.

— Этот за тобой, пацан,— сказал Сасори. Его силуэт стоял на левом большом пальце.— Я своего уже поймал.

— Ну, да. А то я вам не помогал, м?— Дейдара возмутился.— Никогда не замечаете всей прелести моего искусства.

— Запарил,— донесся голос Кисаме. Сам он возвышался на левом безымянном пальце.— Вечно спорите из-за всякой ерунды.

— Ты, что сказал?— голос Сасори был полон злобы.

— Может быть, ощутишь на своей шкуре силу моего творения?!— закричал Дейдара.

— Прекратить!— резким тоном осек всех Наруто.

" Мне нравится, когда он так говорит"— про себя издала смешок Конан.

Акатсуки замолчали.

Саске сидел на вершине скалы, на которой были выгравированы лики Хокаге. Его пустые глаза глядели на восход в деревне.

Разум юного Учихи заполоняли потоки мыслей. Он не мог толком сосредоточиться на чем-то одном.

Меч Кусанаги в ножнах покоился рядом с сидящим на травянистой земле человеком.

Саске хотелось закричать...завопить...

Он хотел выплеснуть все. Все. Но не мог. Не получалось. Все, что он мог делать, это — сидеть с отсутствующим выражением лица.

Небо заволокли большие тучи. Дождь под утро, как раз под его настроение.

Рядом возникла фигура человека. Саске медленно, не хотя поднял взгляд.

Перед ним стоял Шикамару. В его губах была зажата полу выкуренная сигарета. Не говоря ни слова, Нара присел рядом с ним. Они сидели спина к спине, два друга, охваченные многими эмоциями и чувствами. Им не требовалось слов, они и так понимали, что думают об одном.

На поверхность скалы по ступенькам взошла Сакура. Выражение ее лица было глубоко печальным, настолько, что парням на миг стало ее жаль. Она присела к ним.

И теперь три саннина Конохи сидели, в манеру трех лезвийного сюрикена. Спина к спине, понимая, что спасение от безумия смогут найти только в друзьях...

— Итачи, лови!— воскликнул Наруто, но это уже было лишним. Без лишних раздумий или слов старший Учиха переместился на пол пещеры и словил руками падающую девочку, теперь, просто девочку. Извлечение было завершено. Однако глаза Гедо Мазо все еще были открыты. Он словно всматривался в еще одного лежащего поодаль бессознательного джинчурики, желая перед еще одним длительным сном втянуть в себя еще и его силы.

Конечно, все это — метафора. После того случая, он никогда больше не оживал и не оживет. Всего лишь статуя, всего лишь инструмент. У него сформировался зрачок в левой нижней глазнице.

— Может быть, уже пора?— спросил Итачи.

— Нет, минимум — через два часа,— смотря на него, ответил Наруто.— Тело ребенка быстрее адаптируется к новым условиям, однако есть опасность. Так, что потерпи.

— Как скажете,— Учиха бережно положил бездыханное тело девочки на твердую землю.

— Мда, вот не думал,— сказала фигура Хидана, стоящая на левом указательном пальце.

— Так, ладно. Теперь, Четыреххвостого,— Наруто опустил взгляд на лежащего мальчика.— Итачи.

— Да,— он вернулся на свое прежнее место.

Какаши сидел у себя в кабинете. Он справился со своими эмоциями и теперь размышлял чисто логически.

" Наруто жив, и все было бы отлично, если бы не тот факт, что он состоит в Акатсуки. Хотя нет, он — лидер Акатсуки. Насколько же сильным он стал, чтобы его признал такой человек, как Итачи?

Как возможно, что бывшие члены этой организации, считавшиеся умершими, вдруг ни с того, ни с сего оказываются живы.

Черт! Да я сам видел, как уничтожают тело Какудзу! Как Гай прикончил Кисаме!"

Хокаге Конохи встал и подошел к окну. Грозовые тучи застилали небо. Деревня только оживала, люди, просыпаясь от ночного отдыха, начинали заниматься своими делами.

Еще никто, кроме нескольких человек, не знал, что случилось ночью в деревне.

Четырехвостый в виде переливающейся алой чакры входил в рот Гедо Мазо.

Акатсуки так и стояли на десяти пальцах этой огромной статуи.

Гедо Мазо обхватил вращающимся шаром из чакры тело мальчика, как и девочки до него.

— Четыреххвостый займет у нас больше времени,— сказал Нагато.— Итак, много чакры ушло на Пятихвостого.

— Началось,— вдруг произнесла Конан.

— Что началось?— спросил Наруто.

— Ливень. Меня просто обдает,— судя по тону, ей было не по себе.

Дождь был нешуточный. Большие капли падали на землю, обоготворяя влагой сухую после стольких дней солнечной погоды почву.